1

— Симпатичную девочку ты себе нашел, — сказал Лева Дмитрию, — расскажи, где таких берут, может, и мне тоже достанется.

— Ты же женат, — со смехом ответил Дмитрий. Несколько мужчин скрылись от женского общества на кухне. Здесь никто не мешал им курить и беседовать на темы, которые дамы могли найти возмутительными, — к тому же твоя жена известная ревнивица.

— Ничего, у нас с ней был серьезный разговор. Я ей прямо сказал, что если она не научится контролировать свои вспышки ревности, то ее статус замужней женщины окажется под вопросом. Знаешь, подействовало. Но ты не ответил. Откуда взялась Настя?

— Ты будешь смеяться, — немного пьяным голосом ответил Дмитрий, — но я и сам не знаю. Так, откуда-то вдруг появилась. Говорит, что из Твери приехала, но иногда я в этом начинаю сомневаться. Иногда мне кажется, что она мне снится.

— Хороший сон?

— Да, только я все это время с дурной головой хожу.

— Ничего, тебе полезно встряхнуться. Девчонка классная, — уверенно произнес Лева.

— Она тебе правда понравилась? — совсем по-детски спросил Дмитрий.

— Еще бы! Я хорошего человека нутром чую.

— Иногда я думаю, что она морочит мне голову. Не могу понять, что же ей от меня нужно на самом деле?

— В самом деле не можешь понять? — засмеялся Лева.

— Ну да.

— Да она по уши в тебя влюблена, и нет никакой другой причины. Уж поверь мне!

В этот момент дверь кухни с шумом распахнулась, и перед мужчинами предстала Левина жена. Вид у нее был несколько растерянный и даже виноватый.

— Что случилось? — сразу же насторожился Лева.

— Ты знаешь, — издалека начала Людмила, — Митина подружка…

— Что с ней? — Дмитрий подошел поближе.

— Ну, в общем, она ушла.

— Куда? — хором воскликнули мужчины.

Леве пришлось устроить жене настоящий допрос, пока она не рассказала, что на самом деле произошло между ней и Настей. В качестве вещественного доказательства был представлен злополучный томик Блейка.

— И ты ей сказала, что книгу нельзя хватать грязными руками? — в ужасе переспрашивал Лева.

— А что тут такого, — с виноватой агрессией оправдывалась Людмила, — ведь это твой любимый поэт. Неужели тебе понравилось бы читать книгу с отпечатками ее жирных пальцев?

— Слушай, ты, — заговорил Лева, и Людмила тут же словно съежилась от страха, — если гость захотел посмотреть книгу, да пусть у него руки хоть в дерьме будут, хозяева все равно не вправе ему отказать! — Лева был внук грузина, он унаследовал от своего деда уважение к законам гостеприимства и любовь к цветистым фразам. — Чмошница! — он неожиданно назвал жену любимым словом своей бабки, простой работницы табачной фабрики имени Урицкого.

Дмитрий не сказал ни слова. Он готов был разорвать в клочья эту глупую и заносчивую бабу, но решил, что Лева и так был достаточно безжалостен к ней.

Злополучный Блейк был торопливо брошен в сумку, и мужчины ринулись на поиски беглянки.

— Как ты думаешь, где она может быть? — спросил Лева.

— Надеюсь, что у меня дома, — ответил Дмитрий. Он вдруг понял, что страшно боится потерять Настю.

«А вдруг она обиделась и уехала, — с чувством полной безысходности подумал Дмитрий, — к тому же и я, дурак, вел себя с ней не лучшим образом. Да нет, не может быть, не могла она уехать из-за этой дуры. Не такой у нее характер».

Вдруг Дмитрий понял, что он и представления не имеет о том, какой у Насти характер, что она любит, а что нет, чего она боится и о чем мечтает. А вдруг он этого так никогда и не узнает? Дмитрию стало страшно.

Дома Насти не оказалось, но все ее вещи были на месте.

— Может быть, ты пойдешь? — предложил Дмитрий, — зачем тебе тут торчать.

— Подожду, — коротко ответил Лева, — не хочу оставлять тебя одного. Лучше расскажи мне по порядку, как ты с ней познакомился и что ты о ней знаешь.

Часа полтора Настя бесцельно бродила по городу. Сначала от злости и обиды она вообще ничего не замечала вокруг. Огни машин, лица людей, белые шары фонарей — все это смешалось в беспорядочное, раздражающее мелькание. Потом Настя немного успокоилась и вновь обрела способность думать и воспринимать окружающее. Она пришла в себя на набережной канала Грибоедова около знаменитой церкви Спаса на Крови. Настя подошла к необыкновенно красивой садовой решетке, ее кованые цветы можно было часто увидеть на фотографиях городских достопримечательностей. Настя осторожно потрогала медный, с прозеленью лепесток и вздохнула.

«Надо научиться держать себя в руках, — подумала она, — нельзя приходить в ярость из-за какой-то ерунды, нельзя распускаться. В конце концов, раз я сама выбрала себе роль незамысловатой провинциальной дурочки, то, значит, должна ее играть до конца. Но не навсегда же. — Настя в задумчивости спустилась по ступеням к самой воде и села на темный прохладный камень. Поверхность канала казалась совершенно гладкой, похожей на туго натянутый шелк. Дунул легкий ветерок, и вода недовольно поморщилась. — Когда-то же я должна буду рассказать ему всю правду. И что будет тогда? Не знаю. По крайней мере, сейчас этого делать нельзя. Надо, чтобы наши отношения устоялись, чтобы Митя если не полюбил меня, то хотя бы по-настоящему привязался ко мне. Тогда ему уже будет неважно, кто я сама и кто мои родители».

Настя опустила пальцы в прохладную воду, потом резко поднялась и поспешила домой.

— Привет, — бодро заявила она с порога. Ее злость и обида почти улетучились, вернее, Настя прочно заперла их в самом отдаленном уголке своей души.

— Вернулась, — с облегчением произнес Дмитрий, — а я уже боялся… — тут он осекся, испугавшись своей излишней откровенности.

— Все в порядке, — произнесла Настя, — я решила, что лучше мне немного погулять, чем портить настроение незнакомым людям. Ты был прав, не надо было мне идти с тобой. Куда уж мне со свиным рылом, да в калашный ряд.

— Прекрати! — оборвал ее Дмитрий. — Ты могла бы вести себя более сдержанно. Совсем не обязательно строить из себя такую гордячку.

— А я ничего и не строила. Я просто поняла, что провоцирую Людмилу на некрасивые поступки, и решила уйти, чтобы не вводить ее в дальнейший соблазн.

— Что-то ты очень мудрено рассуждаешь, скажи уж просто — дала волю эмоциям.

— Тише, тише, — вмешался Лева, — так дело опять кончится скандалом. Настя, я хочу попросить у вас прощения за жену. Я подозреваю, что это климакс.

— Да она всегда у тебя такая была, — высказался Дмитрий, и Настя расхохоталась.

— Я очень надеюсь, что ее бессмысленная выходка не помешает нам стать хорошими друзьями, потому что я очень люблю Митю и всецело одобряю его выбор, — Лева церемонно поклонился Насте. Девушка еле сдерживала смех. — И как залог нашей будущей дружбы я хочу подарить вам это яблоко раздора, а именно книгу стихов Уильяма Блейка. Это мой любимый поэт, и я надеюсь, что вы тоже когда-нибудь полюбите его.

— А я давно его люблю, — ответила Настя и с улыбкой протянула за книгой руку.

Но Дмитрий опередил ее. Он сам выхватил книгу из рук Левы и уставился на Настю. Его взгляд выражал полнейшее недоумение.

— Ты любишь Блейка? — Настя кивнула. — Ты читаешь по-английски? — Настя снова кивнула. — Ну-ка прочти, — не допускающим возражения тоном приказал он девушке.

Настя могла бы как-нибудь отвертеться, но сейчас ей захотелось удивить Митю. Она быстро пролистала томик, нашла одно из своих любимых стихотворений и начала читать, выговаривая английские слова с безупречным оксфордским произношением.

И тут же безо всякой паузы прочитала то же самое в переводе Маршака:

Мужчины в молчаливом изумлении внимали Насте.

«Ревизор» Гоголя, — подумала девушка, — немая сцена».

 

2

Весь следующий день Людмила не находила себе места, а под вечер не выдержала и позвонила Жене. Когда-то они были приятельницами, потом их знакомство как-то угасло, скорее всего по причине все той же ревности. Только на этот раз Людмила ревновала не Леву к Жене, а Женю к миру деловых успехов. Люда была старше Жени и так и не сумела адаптироваться к переменам, происшедшим в стране. Она не смогла, да, собственно, даже и не пыталась найти себе работу в преуспевающей фирме или, на худой конец, зарабатывать доллары частными уроками. Люда продолжала целые дни просиживать в сумрачном подвале библиотечного фонда, копаясь в картотеке и кашляя от книжной пыли. Своим более удачливым знакомым она отчаянно завидовала, не решаясь, правда, в этом признаться даже себе самой. Общалась она теперь в основном с такими же, как она, стареющими и не слишком счастливыми женщинами, которые не могли себе даже позволить выпить чашку кофе в городе. Зато они гордо говорили про себя:

— Мы не поклоняемся доллару, этому идолу наших дней.

Люда не хотела приглашать Женю к себе домой, напрашиваться к ней в гости было бы некрасиво. Пришлось назначить ей встречу в кафе на Невском. Когда-то здесь был ресторан «Север», куда попасть можно было, лишь сунув деньги швейцару. Те времена давно прошли. На первом этаже устроили какую-то биржу, а на втором — небольшое кафе. Конечно, кофе здесь был ужасно дорогой, но зато только тут продавались удивительные, тающие во рту пирожные «буше», вкус которых напоминал Люде о далеком детстве.

Женщины заняли столик около окна. Люда специально уселась спиной к зеркальной стене. Вот уже года три она не могла без внутреннего содрогания смотреть на свое отражение в зеркале. Эта увядшая женщина с усталым и беспокойным взглядом совсем не была похожа на смешливую девушку с непослушными льняными волосами, какой Люда была когда-то. За бесконечными хлопотами она сама не заметила, как постарела.

— Что случилось? — спросила ее Женя после обмена несколькими дежурными фразами. В отличие от собеседницы Женя могла смело смотреть в лицо своему отражению. Загар всегда был ей к лицу, а синяя блузка из шелка-сырца, купленная на днях в модном бутике, выгодно подчеркивала холодную синеву ее глаз. За своей кожей Женя следила так тщательно, что могла бы выглядеть значительно моложе своих лет. Все портило холодное выражение лица и отчужденный взгляд.

«Снежная королева», — вспомнила Женя, мельком взглянув на себя в зеркало.

— Ты в курсе личной жизни своего бывшего супруга? — спросила Люда.

— Допустим, — спокойно ответила Женя, а сама стала лихорадочно соображать, откуда Людмила успела узнать про Настю.

— Ну и как тебе это?

— Он свободный мужчина, — Женя пожала плечами.

— Но ведь она совсем еще девчонка, — Люда повысила голос, — и пренаглая притом.

— Это точно, — согласилась Женя. Наконец-то Людмиле удалось расшевелить ее. — И какая наглая! Нахамила мне по телефону. Сама не знаю, где Митька ее подобрал, то ли среди хиппи, а не то среди панков.

— У твоего Мити хватило ума притащить ее к нам в гости, и знаешь, что она там выкинула? — Женя придвинулась поближе.

Люда поведала приятельнице историю с книгой, прибавив некоторые детали таким образом, что Настя действительно начала выглядеть деревенской дурой, чуть ли не вытирающей руки о страницы ценнейшего экземпляра Левиной библиотеки.

— Кошмар, — вынесла свой вердикт Женя, — и как это у него хватило ума связаться с ней? Это просто похоть. Их больше ничего не связывает. Митю просто потянуло на молоденьких, он самоутверждается таким образом. Ну, конечно, творчески он ничего не добился, в личной жизни тоже одни потери. А эта девчонка смотрит ему в рот, потакает всем его капризам. Страшно представить, чем они ночью занимаются.

— А ведь ее наверняка разыскивают родители, — вставила Люда.

— Ну да, только что таким до родителей? Я знаешь, чего боюсь? Что она женит его на себе, пропишется, а в итоге он окажется и без денег, и без квартиры. А представляешь, что будет, когда Мишка узнает, с кем его папочка связался. Он тогда решит, что и ему тоже все позволено. Страшное дело.

— Вот именно, — подхватила Люда, — надо вмешаться.

— Но как?

— Надо заявить в милицию, что неизвестная девчонка живет у нашего знакомого. Может быть, ее родители уже розыск объявили, а может быть, она вообще воровка или наркоманка… Ты знаешь ее фамилию.

— Нет, похоже, что и Митя не знает.

— Вот именно, — глаза Людмилы нехорошо заблестели. — Мы обязаны заявить.

— О чем, она же ничего плохого не сделала? — произнесла Женя. — Более того, если у тебя все же хватит ума обратиться в милицию, возьмутся они не за нее, а за Дмитрия. Его же и посадят за растление несовершеннолетних. Мне это совершенно ни к чему. Сейчас я, по крайней мере, от него хоть какие-то алименты получаю, а так мне же еще придется передачи ему носить. Ведь других родственников в Петербурге у него нет. А насчет родителей этой девчонки… В конце концов, это их проблема. От Твери до Питера не такое уж большое расстояние. Твой сынок, например, умотал гораздо дальше. И что ты можешь сделать?

Людмила помрачнела, весь ее запал куда-то улетучился. Упоминание о сыне было ударом ниже пояса. Действительно, ее двадцатилетний Антон уже два года мотался по миру, посылая лишь изредка родителям письма, отличающиеся одно от другого лишь названиями стран на штемпелях. В каждом из них Антон сообщал, что у него все ОК, возможно, скоро он вернется, вот только заедет в Египет взглянуть на сфинкса или в Англию на развалины храма друидов. Если бы Люда знала, что безобидная поездка по студенческому обмену обернется неопределенно долгой разлукой с сыном, она бы ни за что не отпустила бы его. А сейчас что она могла поделать? Ведь она даже не знала, куда ему писать…

— Ладно, — мрачно произнесла Людмила, — мое дело предложить. Можешь ничего не предпринимать. Но только я больше эту дрянь на порог к себе не пущу.

«Как будто ты что-то решаешь, — покинув кафе, Женя пошла в супермаркет и там продолжала мысленный спор с Людмилой, — скорее всего, эта вертихвостка понравилась и Леве тоже, а уж против мужа ты ни за что не пойдешь. Я то знаю, что больше всего на свете ты, милочка, боишься остаться одной на старости лет. Сынка ты уже довела своим невозможным характером, я даже не понимаю, как еще Лева держится».

 

3

После того злополучного дня рождения Настя получила негласное право читать все, что ей вздумается, и на каком угодно языке. Настя перечитала Блейка, а потом, изучив скудную библиотеку Дмитрия, нашла там своего любимого Селенджера, тоже на английском.

— Откуда у тебя это? — спросила девушка у Мити. На первой странице книги она прочитала дарственную надпись: «For Mitya with love» и подпись: «Diana».

— Кто эта Дайана?

— Да одна американка, останавливалась у меня несколько лет тому назад.

— У тебя с ней что-то было.

— Как же! — с явным сожалением в голосе ответил Митя. — Она оказалась представительницей сексуального меньшинства.

— Лесбиянкой, что ли?

— Ну да.

— Тогда почему with love? — засмеялась Настя.

— Имелось в виду духовное чувство.

— Так это ведь то, что тебе нужно, ты сам мне это не так давно объяснял.

— Эх, — вздохнул Дмитрий, — она была такая хорошенькая. И ей без конца звонили какие-то девицы с томными голосами. Меня это доводило до белого каления.

Шрифт в книжке Селенджера оказался чересчур мелким для Настиных глаз, и ей пришлось достать очки. Настя лежала на кровати и читала, а Дмитрий стоял в проеме двери и мрачно поглядывал на свою подружку и думал:

«Для провинциалки у нее слишком большой словарный запас и слишком правильная речь. Она читает по-английски, она знает наизусть стихи поэтов, о существовании которых многие вообще не подозревают. Она покупает питьевую воду в бутылках, она совсем не умеет готовить. Наконец, у нее на носу очки в оправе, которая стоит не меньше сотни баксов. Да кто же она такая на самом деле? Какая-то беглая принцесса? И ведь не скажет ничего».

— Слушай, — подсел он к Насте и не придумал ничего лучшего, кроме как спросить ее, — у тебя есть документы?

— Что? — девушка вздрогнула, сняла очки, отложила книгу и, чтобы выиграть время, прикинулась ничего не понимающей.

— Спрашиваю еще раз, — терпеливо повторил Дмитрий, — у тебя есть какие-нибудь документы?

— А зачем они тебе? — Настя все еще продолжала прикидываться дурочкой, на самом деле она лихорадочно соображала, как ей быть.

— Затем, что я хочу знать, что за женщина живет в моей квартире.

— В твоей квартире живу я, женщина, которая тебя очень любит и не понимает, при чем тут такая ерунда, как документы. Или ты, подобно нашим чиновникам, считаешь, что раз нет бумажки, то нет и человека?

— Пожалуйста, не морочь мне голову, — перебил ее Дмитрий, — я знаю, что ты способна уболтать кого угодно. Я хочу, чтобы ты ответила мне.

— А я не хочу, — Настя смотрела на него, не мигая, и Дмитрий почувствовал беспомощность, которая появлялась у него во время бесед с сыном.

— Почему не хочешь?

— Не хочу, и все! Ты знаешь обо мне достаточно для того, чтобы нам быть вместе и любить друг друга.

— Ты мне не доверяешь? — обиженно спросил Дмитрий.

— Дело не в этом. — Настя приподнялась и обняла его за шею. Она почувствовала, как он напряжен и, возможно, напуган. Настя прижалась к любимому и жарко зашептало ему в ухо. — Может быть, это как раз ты мне не доверяешь. Нет ничего важнее моей любви к тебе. Все остальное только внешнее. Я не обманываю тебя, просто у меня до тебя ничего не было. Вся моя жизнь началась с того дня, когда я тебя встретила. А значит, все, что было раньше, не имеет никакого значения ни для тебя, ни для меня. Поверь мне!

«Она говорит как профессиональная соблазнительница», — мелькнуло у Дмитрия в голове, а потом его накрыл горячий туман и он ни о чем больше не думал, а только чувствовал всем существом блаженную податливость гибкого девичьего тела.

Объяснения Насти нисколько не удовлетворили Дмитрия и даже не успокоили его. Просто он понял, что ничего от нее не добьется, и решил самостоятельно разузнать, каким образом в его жизни появилась Настя и чего же она хочет от него.

Дмитрий попытался мысленно восстановить последовательность событий, предшествующих началу их совместной жизни. Настю он впервые увидел у Фарида. Очень жалко, что бородатого художника сейчас нет в Питере. Уж он-то наверняка знает, кто такая Настя и откуда она приехала.

«Хотя, возможно, он бы мне ничего не сказал, — подумал Дмитрий, — ладно, ничего не поделаешь, все равно Фарид далеко, придется распутывать этот клубок самостоятельно».

Дмитрий знал, что впервые Настю привела к Фариду какая-то Надя, но кто эта Надя и где ее искать, он даже не представлял. Потом он вспомнил, что, перед тем как поселиться у Фарида, Настя какое-то время жила у сквотеров. Дмитрий понял, что ему удалось найти хоть какую-то зацепку. В квартире сквотеров на Гангутской он сам был пару раз несколько лет тому назад, когда там жил один его знакомый музыкант из Бухары.

С того времени почти все сквотерские квартиры сменили хозяев, но внешне практически не изменились. Дмитрий стучался в покосившиеся двери, заходил в сумрачные прихожие с потолками в разводах и рваными обоями и всюду задавал один и тот же вопрос:

— Не жила ли здесь примерно месяц назад зелено-волосая девушка по имени Настя?

Это описание оказалось настолько точным, что вскоре Дмитрий уже сидел в просторной кухне в обществе заспанного молодого человека по кличке Шуруп. Шуруп сразу же заявил, что у него депрессия, что он уже третьи сутки не может вылезти из постели, потому что не понимает, зачем нужно это делать.

Дмитрий терпеливо выслушал монотонный монолог, а потом предложил сбегать.

— Вообще-то у меня тут сухой закон, но сейчас мне так хреново, что можно один раз, в порядке исключения. Только учти, водку я не пью.

После второго стакана мартини Шуруп изрядно оживился, а после третьего к нему вернулась способность нормально разговаривать.

— Ну да, была такая девчонка, ночевала тут одну ночь. Очень нас рассмешила. Странная она была какая-то. Почему странная? Да потому что она словно с луны свалилась. Как будто этот панковский прикид, что на ней был, она нацепила за час до того, как к нам прийти. Она была похожа на начинающую актрису, которая загримировалась, переоделась, вышла на сцену и тут поняла, что роли своей не знает. Еще она была похожа на принцессу на горошине, чересчур изнеженная какая-то. Но я особо не заморачивался на ее счет, у нас тут много всяких личностей бывает. Я не мент, чтобы документы спрашивать и не священник, чтобы в душу лезть. А почему она тебя так волнует? У тебя неприятности из-за нее?

— Пока нет, — пожал плечами Дмитрий. — Слушай, а ты знаешь девчонку, которая ее сюда привела?

— Надьку? — словно бы нехотя переспросил Шуруп. — Знаю. Только она сейчас дома не живет… — Дмитрий заметил, что лицо Шурупа исказилось от тревоги, а может быть, от страха. — У нее неприятности. Даже хуже, она здорово влетела. А я, сука, знаю это и сплю тут уже третий день. Даже не чешусь, чтобы ее выручить.

Первым побуждением Дмитрия было как можно скорее покинуть это мрачное жилище и не узнавать ничего ни о Насте, ни о здорово влетевшей Наде. Лишние проблемы, да еще и криминального свойства, были ему совершенно ни к чему. Но Дмитрий никуда не ушел, он лишь разлил мартини по новой и продолжал допытываться:

— А что с ней случилось?

— Как говорят в милиции, связалась с дурной компанией. Дура она, — зло произнес Шуруп. — Легких денежек захотела, а заодно и за границу прокатиться. Только это между нами, вроде ты мужик хороший. Или ты мент? — вдруг всполошился Шуруп. — О Насте расспрашиваешь, теперь Надьку искать будешь.

— Я не мент, — просто сказал Дмитрий, — доказательств у меня никаких, а были бы, ты бы все равно им не поверил. Поэтому тебе придется или поверить мне на слово, или послать меня куда подальше. Выбирай.

— Ладно, я тебе расскажу, потому что у меня душа из-за Надьки не на месте. Короче, есть у нас тут один экземпляр по кличке Крот. Так вот, у этого Крота связи с заграницей. Сам понимаешь, какие связи.

— Не понимаю, — честно признался Дмитрий.

— Темнота. Ну, я про наркотики говорю. Крот занимается их сбытом. Он уже несколько раз мотался в Европу и обратно, разбогател и теперь больше светиться не хочет, начал себе гонцов искать, ну чтобы другие возили, а он только торговал. Я вообще наркоту не терплю, и с этим Кротом уже давно не общался. Но общие знакомые меня в курсе держат. Так вот, он где-то подцепил Надьку, я даже знаю, какая сволочь их познакомила. Этой дуре красивой жизни захотелось, другие страны посмотреть, долларов подзаработать. Знаешь, как она рассуждает? У меня просто волосы от ее слов дыбом встают. Она говорит: «Заниматься проституцией мне западло, я до торговли собой ради денег никогда не опущусь!» Представляешь! А то, что она собирается сделать, разве не торговля? — от возмущения Шуруп вскочил и забегал по кухне. — Во-первых, она уже никогда не отмажется, всегда будет у тех бандюков на крючке. А во-вторых, она рано или поздно сядет, если не в тюрьму, так на иглу.

— А почему ты не вмешался? — осторожно спросил Дмитрий.

— Потому что струсил, — честно ответил Шуруп. — Я пытался ее отговорить, но у меня ничего не вышло. А сейчас я уже не могу вмешаться. Меня Крот знает. Если я у него появлюсь, то потом начнутся такие разборки, после которых от меня ничего не останется. По крайней мере, с этим жилищем придется расстаться навсегда. А больше мне жить негде.

— А ты-то почему бездомный, — спросил Дмитрий, — откуда ты родом?

— Я человек ниоткуда, — грустно сказал Шуруп, а потом пояснил, — города, в котором я родился, уже нет на карте. Теперь он называется Бишкек, бывший Фрунзе. После школы я уехал учиться в Питер, жил в общаге, потом сюда переехал. Между тем Киргизия стала другой страной, гражданином которой я не являюсь. Русского гражданства у меня тоже нет, как нет и прописки.

— А родители где?

— Родители не выдержали роста национального самосознания киргизов и сбежали в деревню под Воронеж. Вот уже третий год я не могу собраться и съездить туда, чтобы прописаться и гражданство получить. Так что с тобой говорит натуральный бомж.

— Все ясно, — от этого короткого рассказа веяло такой безнадежностью, что Дмитрий не нашел других слов. В кухне повисло тягостное молчание. — Ну, ладно, — наконец решился Дмитрий, — говори, как найти этого Крота.

 

4

Крот жил в снимаемой квартире около станции метро «Петроградская». Шуруп довольно подробно объяснил Дмитрию, как он должен себя вести. Если Дмитрий сделает все как надо, то, возможно, ничего страшного с ним не случится. У Дмитрия было одно существенное преимущество, а именно то, что ни Крот, ни Надя никогда не видели его. Вряд ли Крот и его дружки смогут выследить Дмитрия. А чтобы у них не было повода преследовать его, Дмитрий не должен был заходить в квартиру Крота. Ему надо подловить момент, когда Крот вместе с Надей будут выходить из дома.

К чести Шурупа надо сказать, что он не отказался помогать Дмитрию. Сначала он долго рылся в старом сундуке и извлек на свет две фотографии, одну старую, с обтрепавшимися краями, другую совсем новую, сделанную поляроидом. На первой был изображен юноша с длинными волосами, на лбу перехваченными ремешком. В руках он держал какой-то длинный предмет, и, только приглядевшись получше, Дмитрий понял, что это кларнет.

— Это Крот в юности, — хмуро заметил Шуруп, — мы тогда были приятелями. Другой фотографии у меня нет. Сейчас он здорово изменился. Волосы он теперь стрижет очень коротко, да рожу наел будь здоров. Так что, может, ты его и не узнаешь, но все же общее представление ты получил. А это Надька, — он протянул Дмитрию твердый глянцевый квадрат.

Дмитрий взглянул на фотографию и невольно улыбнулся. Он понял, кто был автором Настиной прически. У девушки, с вызовом смотревшей в объектив, были точно такие же, как когда-то у Насти, торчащие во все стороны разноцветные пряди.

Шуруп довел Дмитрия до подъезда дома, где жил Крот и где все эти дни находилась Надя, проходя подготовку юной контрабандистки. Дмитрий занял наблюдательный пункт напротив подъезда, а сам Шуруп побежал к телефону-автомату.

— Сиди тут, — бросил он на ходу, — а я попробую что-нибудь разузнать.

Зажатый на лавочке мамашами и бабушками, выгуливающими детишек, Дмитрий чувствовал себя полным идиотом. Он с опаской смотрел на дверь подъезда.

«Я же их не узнаю, — думал он, — хорошо еще, если девчонка не изменила прическу, а если она такая же ненормальная, как Настя, и тоже постриглась ежиком? Неужели и Настя подельница этого Крота? — с ужасом подумал Дмитрий. — Ну да, она просто решила соскочить, вот и скрывается у меня. А историю про любовь придумала для маскировки. Судя по всему, она девочка из хорошей семьи, и ее тоже потянуло на дешевую криминальную романтику».

Прибежал Шуруп. Тяжело дыша и отдуваясь, он проговорил:

— Зря мы сюда притащились. Я тут навел кое-какие справки, Крот сегодня вечером должен быть в Капакабане. Это кафе, где встречается всякая наркота. Скорее всего Надька будет с ним. Говорят, у них большая и светлая любовь, — эти слова были произнесены с такой злостью, что Дмитрий спросил:

— Она тебе нравится?

— Неважно, — коротко ответил Шуруп, — я на всякий случай позвонил и Кроту тоже, — добавил он, — никто трубку не берет. Пошли в кафе, это недалеко отсюда.

Заведения подобного рода Дмитрий ненавидел. Ему сразу же начало щипать глаза от дыма, в ушах неприятно загудело от чересчур громкой музыки. Набившаяся в кафе молодежь раздражала его безмерно. Дмитрия не покидало ощущение того, что он присутствует на карнавале, каждый участник которого напялил на себя дешевую маску пошлости. Шуруп в кафе заходить не стал. Слишком многие его тут знали. Он ободряюще похлопал Дмитрия по плечу и быстро ушел.

Дмитрий подошел к стойке и мрачно посмотрел на бармена.

«Будь я героем детективного романа, — подумал Дмитрий, — я бы протянул ему десять баксов и спросил как бы невзначай, где тут Крот. Пожалуй, только это мне и остается, найти в такой толпе двух незнакомых мне людей абсолютно невозможно».

Похоже, что вопрос Дмитрия бармена ничуть не удивил. Даже десяти долларов не понадобилось. Бармен вялым жестом указал Дмитрию на столик у стены, за которым сидело четыре человека.

— В кожаной жилетке — Крот, — бесцветным голосом произнес бармен, и Дмитрий почувствовал неодолимое желание смыться отсюда побыстрее.

Ничего в этом молодом мужчине с каменным лицом не напоминало о длинноволосом юноше с кларнетом. Рядом с ним сидела Надя. В этом Дмитрий был абсолютно уверен, она не перекрасила волосы и была одета почти так же, как Настя.

«Неужели она в таком виде через таможенный контроль пойдет? — мельком подумал Дмитрий. — Да нет, если Крот профессионал, он легко превратит ее в ничем не примечательную девушку из мидл-класса».

Два парня, сидящие за одним столиком с Надей и Кротом, поднялись, и это было очень кстати. Еще через несколько минут сам Крот подошел к телефону-автомату, висящему на стене, и стал кому-то звонить.

«Пора», — понял Дмитрий и, как в бездну, шагнул к столику, за которым скучала девушка.

— Пошли, тебя на улице ждут, — сам не очень понимая, что и зачем он говорит, начал Дмитрий.

— Кто? — переспросила Надя. В ее серых глазах мелькнул испуг.

— Не бойся, ничего страшного, пойдем! — Дмитрий вложил в эти слова столько силы, что девушка не могла ослушаться.

Хотя Крот и стоял к лестнице спиной, он каким-то образом увидел, что Надя и неизвестный ему брюнет средних лет покинули кафе. Он поморщился от неприятного предчувствия и поспешил за ними. Дмитрий держал Надю за руку и стремительно удалялся с ней от кафе, от людей, от дружков и клиентов Крота, которые могли в любой момент вмешаться.

— Не бойся, не бойся, — бормотал Дмитрий на ходу, он сам боялся, как бы девушка не опомнилась и не начала вырываться.

— Эй, приятель, постой-ка, — услышал Дмитрий и оглянулся. Это был Крот. Дмитрий вспомнил, что когда-то, еще в школе, занимался боксом.

«Неужели придется драться?» — холодея, подумал он.

Дмитрий резко развернулся и в упор посмотрел в наглые глаза Крота. Они были неопределенного цвета, да и все лицо его было каким-то размытым. Таких обычно называют людьми без особых примет.

— Оставь девчонку, — проговорил Крот, и в его голосе послышалась ничем не прикрытая угроза.

— Нет, это тебе придется ее оставить, — спокойно произнес Дмитрий, — нечего с малолетками связываться.

— Это она малолетка? Да она… — начал Крот, но Дмитрий перебил его: — Неважно. Я в курсе твоих далеко идущих планов относительно этой особы, — Дмитрий мотнул головой в сторону Нади. Та стояла совершенно оцепеневшая, лишь взгляд ее испуганно перебегал от одного мужчины к другому. — Так вот, тебе придется с ними расстаться. Не советую возражать и дергаться, иначе у тебя будут очень крупные неприятности.

— А кто ты, собственно, такой? — закуривая, спросил Крот. — А если я позову своих ребят?

— А если я позову своих? — отчаянно блефуя, заявил Дмитрий. — Может быть, лучше договоримся, с глазу на глаз. Она не поедет ни в какую Швецию, а значит, никакого гостинца тебе оттуда не привезет. Ты понял?

— Ты что, переодетый мент?

Этот вопрос Дмитрию сегодня уже задавали. Ответ был готов заранее.

— Был бы я ментом, я бы говорил с тобой не здесь и не так. Все, пошли. — Дмитрий потянул Надю за рукав. Похоже, Крот не собирался ему мешать. Но тут опомнилась Надя.

— Леша, — вскрикнула она и сделала попытку броситься Кроту на шею.

— Вали отсюда, — сквозь зубы процедил тот, — стукачка. Только попадись мне еще, убью!

Крот сплюнул и стремительно удалился. Дмитрий не менее стремительно направился к метро.

 

5

Еще сотню метров они прошли в молчании, а потом Надя вырвала руку и остановилась.

— Да кто ты такой? Откуда ты взялся? И вообще, какого черта ты вмешиваешься в мою личную жизнь? С кем хочу, с тем и…

— Молчать! — рявкнул на нее Дмитрий. — Или ты совсем дура, что не понимаешь, чем бы это для тебя кончилось. Хорошо тебе у него было?

— Не особенно, — упавшим голосом произнесла Надя. Она вся вдруг как-то потухла. — Я очень боялась. Но ты-то кто?

— Твой ангел-хранитель, — пошутил Дмитрий, — или ты меня иначе представляла?

Дмитрий все еще не мог поверить, что Крот так легко сдал свои позиции. Он опасался слежки и поэтому, петляя, кружным путем шел к метро. Вроде бы за ними никто не следил. Надя всю дорогу молчала и, только оказавшись в знакомой сквотерской квартире, по которой нервно расхаживал Шуруп, все поняла и расплакалась.

— Можешь считать этого человека своим вторым отцом! — с пафосом заявил Шуруп, указывая на Дмитрия. — Если бы не он, тебе пришлось бы глотать презервативы с кокаином, и какой-нибудь обязательно бы лопнул у тебя в животе.

— Нет, — всхлипывая, возразила Надя, — Крот хотел, чтобы я их перевозила иначе.

— Только не посвящай нас в подробности! — остановил ее Шуруп. — Что ты собираешься делать дальше? Домой вернешься?

— Я боюсь, что Крот меня там найдет. Я вообще хочу из города уехать. Только не знаю куда?

— Хочешь, поедем к моим родителям. Они в такой глухомани живут, что ни один Крот тебя там не откопает. Да и вообще тебе не нужно его бояться. Раз он тебя сразу отпустил, скорее всего больше дергать не будет. Митя, ты чего? — спохватился Шуруп и испуганно посмотрел на Дмитрия.

Тот сидел на табурете, привалившись спиной к стене и прижимая руку к левой стороне груди. Дмитрий уже давно не чувствовал себя так плохо. Он слишком перенервничал сегодня. К тому же словесная дуэль с Кротом и бегство с растерянной Надей по городу не прошли для него даром. Ему казалось, что в помещении не хватает воздуха, да и света тоже. Дмитрий делал судорожные вздохи и моргал, пытаясь отогнать от глаз неприятную муть.

— Шуруп, скорее воды! — закричала Надя.

Дмитрий со стыдом прислушивался к дроби, которую выбивали его зубы о край граненого стакана. Ему стало немного легче.

— У тебя больное сердце? — допытывалась Надя. — Шуруп, у тебя есть какие-нибудь таблетки?

Шуруп убежал и вскоре вернулся с пластиковой трубочкой, откуда извлек белые крупинки нитроглицерина.

Через полчаса Дмитрий лежал на кровати Шурупа, накрытый до подбородка пестрым лоскутным одеялом. Ему стало легче, правда, от нитроглицерина противно пульсировало в голове, зато утихла мучительная острая боль в груди. Шуруп занялся на кухне ужином, с Дмитрием осталась только Надя.

— Спасибо, — пряча глаза, произнесла она, — ты, можно сказать, спас меня. Я и сама понимала, что здорово влипла, но уже ничего не могла изменить. Знаешь, как бывает, ты словно трамвай с испорченными тормозами катишь по рельсам, а остановиться не можешь.

На Надю жалко было смотреть. Ее глаза покраснели и распухли, волосы, еще недавно торчащие так воинственно, поникли и болтались жалкими цветными прядками.

— Все, надо завязывать с такой жизнью, — сказала девушка, — буду теперь как все Достану свою старую обычную одежду, состригу с головы всю эту гадость и, — она замолчала, словно не зная, что бы еще придумать, — пойду учиться в педагогический колледж. Чего ты смеешься? — она обиженно посмотрела на Дмитрия.

Дмитрия рассмешила мысль о том, что очень скоро у него будут уже две бритоголовые знакомые девушки.

— Послушай, я так толком и не поняла, откуда ты взялся… Может, ты расскажешь? К тому же Шуруп сказал, что ты о чем-то хочешь меня спросить.

— Да, — негромко произнес Дмитрий. Пора было, наконец, поговорить с Надей о том, из-за чего он оказался замешанным в эту дурацкую историю, — послушай, помнишь, ты сюда приводила некую Настю? Это было около месяца назад. А потом ты отвела ее к Фариду.

— Да, конечно, помню. А она твоя знакомая?

— Теперь уже да. Мы познакомились у Фарида, я его старый друг. Я думаю, что заслужил твое доверие и могу рассчитывать на откровенность. Скажи мне честно, Настя — тоже из компании Крота?

— Что ты! — рассмеялась Надя. — Да она вообще не из Питера. Ее здесь никто не знает.

— А откуда же тогда?

— Когда я первый раз ее увидела, мне показалось, что она вообще из Парижа, такой у нее был ненашенский вид.

— Ну-ка, ну-ка, — Дмитрий резко сел на кровати, — давай все по порядку!

Со все возрастающим изумлением он слушал подробный Надин рассказ.

— Я думала, что это тебе что-то известно о ее прошлом, — закончила девушка, — наоборот, хотела тебя расспросить, а ты, оказывается, знаешь еще меньше моего.

— Действительно, — задумчиво протянул Дмитрий, — а у тебя самой есть хоть какие-нибудь мысли насчет того, откуда она здесь появилась и зачем.

— Ну есть какие-то, — протянула Надя, — мне показалось, что она от кого-то прячется. Поэтому она затеяла всю эту тусовку с переодеванием. Может быть, она и замешана в каких-то криминальных делах, но если это так, то она будет покруче даже, чем наш Крот. Ты бы видел, как она была одета!

— А где ее одежда?

— У меня. Хочешь взглянуть на нее? Можно съездить ко мне завтра днем, когда никого дома не будет. Но может быть, она никакая и не преступница. Мало ли у человека может быть причин, чтобы сбежать из дома. Мне ли этого не знать. Может, ее предки достали или, наоборот, влипла в какую-нибудь историю с мужиком. Или богатые родители захотели ее выдать замуж тоже за богатого, но старого и уродливого.

Дмитрий рассмеялся. Эта сказочная версия показалось ему совершенно невероятной. Теперь настала очередь Нади задавать ему вопросы. Дмитрий коротко рассказал про свое знакомство с Настей и ее так неожиданно вспыхнувшую к нему любовь.

— Вот это мне и кажется самым подозрительным, — закончил он, — что-то слабо верится в то, что ко мне можно воспылать такой любовью после трехдневного знакомства.

— Ну почему? — Надя внимательно посмотрела на собеседника. — По-моему, ты очень даже ничего. А когда ты с Кротом базарил, выглядел таким крутым мужиком.

— Замолчи, ты говоришь как настоящая самка, которая начинает пылать страстью к самцу, победившему в драке.

— Да нет, я ничего, ты же Настин. Я у подруг мужиков не отбиваю. Слушай! — девушка сделала большие глаза, — у меня появилась одна мысль: а вдруг она твоя дочь?

— Что?! — Дмитрий почувствовал, что скоро ему опять придется пить нитроглицерин. — Ты бредишь?

— Нет, смотри, а вдруг у тебя когда-то был роман с ее матерью? Потом ты эту женщину послал подальше и забыл. А она родила дочь и воспитала ее в ненависти к папаше, то есть к тебе. И вот дочка, то есть Настя, решила отомстить.

— Инцест — лучшая месть, — с хохотом произнес Дмитрий. — Ты насмотрелась дурацких фильмов. В нашей стране такого не бывает, да и в других, наверное, тоже.

— Ну хорошо, — не сдавалась Надя, — пусть не дочь. Но с ее матерью у тебя действительно был роман. Настю она потом родила, но из-за несчастной любви к тебе совсем спятила и все уши дочке прожужжала о мужчине, разбившем ей сердце. И вот Настя приехала, чтобы отомстить тебе.

— Ну да, — подхватил Дмитрий, — как ты говоришь, приехала прямо из Парижа. А потом еще окажется, что она потомок русских эмигрантов, какая-нибудь княжна.

— Наташа Ростова! — крикнула Надя, ее глаза загорелись от восторга.

— Наташа Ростова была графиней.

— Жалко.

— Ладно, — Дмитрий поднялся, — вроде я отлежался, пора мне идти. Ну что, завтра покажешь мне Настину одежду?

— Давай, приходи сюда к двенадцати, потом ко мне поедем. Слушай, вот же у меня есть ее колечко, она мне отдала несколько штук, и все такие узенькие, мне на пальцы не налезают. Вот одно только на мизинце ношу. Смотри, — Надя приблизила ладонь к лицу Дмитрия.

На ее мизинце поблескивал тоненький серебряный перстенек. Он был выполнен в виде цветка, аметист, обрамленный изящными серебряными лепестками.

— Хочешь, возьми, — предложила Надя, — предъяви его Насте как улику. Может, она и расколется.