1
Но в ближайшие два дня Лиза в музей так и не попала. Были выходные, Олег с похмелья мучился от головной боли. Лиза, как хорошая жена, должна была сидеть рядом с ним, приносить то аспирин, то сок, то просто выслушивать его бесконечные жалобы.
Она ухаживала за ним автоматически, как равнодушная медсестра. Со всей очевидностью Лиза поняла, что не испытывает к Олегу никаких чувств. Да, она никогда не была в него влюблена, но раньше он хотя бы вызывал у нее симпатию и чувство благодарности за интерес к ней. Теперь же она как будто замерзла изнутри. Ей хотелось только одного, чтобы Олег оставил ее в покое, не трогал ее. Вернее, она готова была угождать ему во всем, кроме постели. Теперь Лиза уже узнавала взгляд, который означал его желание. Она натыкалась на него, как на что-то острое, старалась спрятаться, убежать, но обычно это не удавалось. Олег имел над Лизой странную власть. Она просто цепенела перед ним и не находила в себе силы сопротивляться. Да и как она могла отказывать ему? Ведь он был ее мужем. А Лиза знала, что жена и муж должны заниматься любовью. Она не понимала только одного — почему это унизительное занятие называют словом «любовь».
К счастью, последние несколько дней Олег ее не трогал, и Лиза смогла немного отдохнуть. Она помнила обещание, которое дала себе в новогоднюю ночь. Лиза твердо решила измениться, не дать себе превратиться в вечно сонную домохозяйку. На развале она даже купила книгу с многообещающим названием «Как стать счастливой». Целый день очень внимательно Лиза изучала ее, но к счастью так и не приблизилась.
Книгу написала какая-то американка. И проблемы ее героинь Лизе казались совершенно дикими. «Улыбайтесь, — призывала бодрая авторша, — улыбайтесь даже тогда, когда у вас сгорела микроволновая печь, а ваш дантист перестал с вами здороваться на улице».
«Нет, это не для меня, — поняла Лиза, — наверное, книги мне ничем не помогут. Помочь себе могу только я сама».
Наконец-то Олег принял свой обычный, озабоченный вид и умчался по делам, а Лиза решила отправиться в Пушкинский музей.
«Странно, — думала она, — я живу в Москве уже почти месяц, а центра города совсем не знаю».
Однажды субботним вечером они с Олегом прошлись по Арбату. Ветер яростно бросал Лизе в лицо колючие мелкие снежинки, было холодно, ноги скользили на ледяном асфальте улицы. Лиза разглядывала закутанные фигуры художников, зябко поеживающихся от холода у своих мольбертов. В тулупах и валенках, они напомнили ей рыбаков возле прорубей в родном Данилове.
— Девушка, нарисуем портрет! — звали ее хриплые, простуженные голоса.
Лиза приостанавливалась, но рука Олега тянула ее дальше.
Она замерзла и с завистью заглядывала в окна маленьких кафе. Там, за столиками под разноцветными лампами, сидели веселые, хорошо одетые девушки и юноши. Они казались ей счастливыми жителями другой планеты. Двери кафе заманчиво открывались, и вместе с клубами теплого воздуха на улицу выплескивалась нежная музыка. Лизе было нестерпимо грустно. Ей тоже хотелось туда, за маленький уютный столик, под матовый зеленый абажур.
— Может быть, зайдем, посидим в кафе, а то очень холодно, — робко предложила она Олегу.
— Ты что? Знаешь, какие там цены! — И он потащил ее дальше.
Больше Лиза в центр не выбиралась. Куда-то ехать одной ей было страшно, а Олег был вечно занят, да ей и не хотелось нигде с ним появляться. Вот и сегодня Лизе пришлось сделать над собой усилие, чтобы отправиться туда, где бродят иностранные туристы и разные культурные люди, к которым она, увы, не могла себя причислить.
«Что же мне надеть? — растерянно думала она. — Джинсы или лучше юбку? Да ладно, что это я? Как будто на первый бал собираюсь. Там никто на меня и не посмотрит. Что-то я совсем стала трусихой».
Все же Лиза постаралась одеться понаряднее в новые джинсы и голубой обтягивающий свитерок. Вот только пальто ей не нравилось, слишком провинциальное какое-то — клетчатое, отороченное мехом не существующего в природе зверя.
Лиза вышла на улицу. У них в Беляево густая белесая пелена затянула все вокруг, падали редкие снежинки. А в центре, возле метро «Кропоткинская», сияло солнце. Ослепительная голубизна неба резала глаза. Лиза с удивлением смотрела на элегантных девушек в пушистых шубках и темных очках.
«Я думала, что солнечные очки носят только летом. Наверно, я совсем дикая!»
Робея, она прошла во внутренний дворик музея. Поднялась по широким темным ступеням. Она было задержалась на площадке перед входом, где за колоннами пряталась статуя сидящего обнаженного мужчины.
«Как он, наверно, замерз!» — подумала Лиза и прошла внутрь.
Раздевшись, она огляделась по сторонам. В этот ранний час музей был почти пуст. Несколько барышень со скучающим видом бродили по гулким залам. За ними внимательно наблюдали суровые старушки в очках, форменных пиджачках и теплых тапочках.
«Начало осмотра», — прочитала Лиза на белой табличке со стрелкой. Почему-то ей не захотелось осматривать все по порядку.
«Я же не на школьной экскурсии», — решила она и не спеша побрела по залам. Сама не зная как, она неожиданно оказалась во внутреннем дворике, который напомнил ей иллюстрации к историческим романам.
«Ой, лошадь какая большая! — совсем по-детски удивилась Лиза. — Да ведь это тот самый всадник, который ожил в фильме «Старики-разбойники»!»
Задрав голову, Лиза замерла возле рыцаря, закованного в латы.
Так же долго она стояла перед копией статуи Давида. Этот огромный атлет с налитыми мышцами подавлял ее. Рядом с ним она казалась себе совсем маленькой и беспомощной. Но зато каким мужественным был он!
«Надо же, совсем голый! Такой красивый, настоящий мужчина, не то что Олег», — вдруг подумала Лиза.
Потом она долго шла длинными коридорами, проходила через залы. От огромного количества картин у нее закружилась голова. Лиза уже начала было оглядываться в поисках выхода, как вдруг одна из картин словно поманила ее.
«Клод Моне. «В саду», — прочитала она и утонула в знойной пестроте летнего сада. Может быть, ей показалось, что это она стоит там, под белым зонтиком, повернувшись к зрителям спиной. Как зачарованная Лиза пошла дальше. «Пабло Пикассо. «Девочка на шаре» — и она погрузилась в сумрачную голубизну. Может быть, это она, Лиза, стройная и гибкая, как тростинка, перебирает тонкими ногами упругую поверхность шара. А с другой картины на нее дохнула знойная летняя жара: «Ван Гог. «Красные виноградники Арля».
«Вот бы оказаться там, под горячим французским солнцем, собирать виноград или просто гулять в саду!»
— Лиза, Лиза! Неужели это ты? — ворвался в ее фантазии знакомый девичий голос.
Лиза оглянулась.
— Катя! — узнала она девушку, которая училась е ней в школе на один класс старше. — А я и не знала, что ты в Москве!
— Ну да, я здесь учусь. В Университете дружбы народов. А ты как в Москву попала? Тоже учиться приехала?
— Да нет, я же замуж вышла. За Олега Серова, нашего журналиста, знаешь его? А он теперь здесь работает.
— Ах, да! Я что-то слышала от мамы, когда на каникулы приезжала. Так он, говорят, теперь большим человеком стал, в Думе заседает.
— Да ну, Кать, ерунда все это. Больше разговоров и беготни. — Лизе совершенно неинтересно было говорить об Олеге. — Расскажи лучше о себе, на каком ты факультете?
— Слушай, Лизка, чего мы здесь стоим? Пойдем куда-нибудь сходим, в кафе посидим, поговорим нормально. Ты здесь уже давно? По тебе и видно. Ты разве не знаешь, что на выставках нельзя долго находиться. Картины забирают энергию у человека. Надо посмотреть немного и уходить. Лучше потом еще раз вернуться. Пойдем, здесь рядом, я знаю одно классное место на Арбате!
«Мы идем в кафе, вот здорово!» — и Лиза поспешила вслед за Катей.
2
В школе девушки почти не общались. Так, знали друг друга, как все в их маленьком городке. Наверное, если бы обе остались в Данилове, то жили бы каждая своей жизнью, изредка встречались на улице, кивали друг другу и шли дальше по своим делам. Но здесь, вдали от дома, они почувствовали себя лучшими подругами.
Катю в школе все дразнили толстушкой, и она очень переживала из-за этого. Но теперь она немного похудела, подкрасила волосы, сделала модную стрижку и превратилась в симпатичную шатенку с ладной, крепкой фигуркой. Ее темные глаза всегда или смеялись, или удивлялись, а вздернутый носик выражал непобедимый оптимизм.
Встретив Лизу, Катя почувствовала, что просто обязана, как более опытная москвичка, показать ей свое знание столичной жизни. Какими-то переулками она быстро довела Лизу до Арбата. Ей приятно было ловить на себе восхищенные Лизины взгляды. Еще бы, ведь на ней модная обливная дубленка с белым воротником. Не то что Лизино детское пальтишко!
— Заходи! — Катя радушно распахнула перед Лизой дверь кафе, словно это она была его хозяйкой.
Лиза замялась у входа. Да ведь это то самое кафе, куда ей так хотелось попасть, когда они с Олегом гуляли по Арбату! Ну вот, ее мечты начинают сбываться. У Лизы загорелись глаза, она оглядывалась вокруг, как недавно в музее. Ее восхищали стены, обитые темно-бордовым бархатом, зеркальный потолок, изящные подсвечники, тихая, приятная музыка.
— Да что ты встала в дверях! — затормошила ее Катя. — Давай раздевайся. Вот сюда вешай пальто. Ну, куда сядем? Мне лично нравится вон тот столик в углу. Я за него всегда сажусь.
Катя небрежно нацепила свою шикарную дубленку на вешалку и уселась за угловой столик. Лиза, неуверенно расположившаяся рядом, с изумлением наблюдала, как на стеклянной поверхности стола тут же появились сигареты, блестящая зажигалка, изящная пудреница и записная книжка. Все это Катя извлекла из своей кожаной сумочки со сверкающим металлическим замочком.
— Ну, что ты будешь есть и пить?
— Кать, честно говоря, у меня с собой очень мало денег.
— Не страшно, я угощаю! — Катя весело улыбнулась и отошла к стойке, в прозрачной витрине которой заманчиво красовались торты и пирожные.
Очень скоро на их столике появились две маленькие чашечки с душистым кофе и два внушительных куска торта, украшенного фруктами в желе. Лиза облизнулась. Она никогда не ела ничего подобного.
За кофе Катя разоткровенничалась.
— Знаешь, откуда у меня деньги? — загадочно улыбаясь, спросила она. — У меня есть друг, — тут она сделала большие глаза, — негр. Настоящий негр из Африки.
— Что значит — друг? — не поняла Лиза. — Ты с ним дружишь?
— Да нет, он мой любовник. Но так никто не говорит, это называется друг. У нас в университете полно студентов из Африки, Азии, латиноамериканцы всякие. А у меня — негр. Зовут его Поль. Он из Конго. Чего ты на меня так смотришь? Думаешь, раз негр, — значит, что-то дикое? Мне тоже раньше так казалось. А мой Поль, между прочим, покультурнее нас будет. У него папаша бизнесмен. И у них там теперь модно детей посылать учиться за границу. Но в Европе это бешеные деньги стоит, а у нас бесплатно.
— А на каком он языке говорит?
— На французском! А ты думала, на языке мумба-юмба? Нет, они там все по-французски говорят, и имена у них нормальные. И вообще, мой Поль — классный парень. Не жадный, не то что наши. Видела мою дубленку — это он мне купил, и деньги мне дает на карманные расходы. Ну а ты-то как? Почему это ты без денег? Ведь муж твой вроде должен нормально получать. Он что, тебе не дает ничего?
— Да нет, — протянула Лиза, — дает на хозяйство.
— И все? Ничего себе! Он что, хочет из тебя домохозяйку сделать?
Лиза пожала плечами.
— Олег говорит, что жена должна заниматься домом и создавать мужу условия для нормальной работы. Ведь он таким важным делом занят. Ну, то есть он сам так считает.
— А ты?
— Да я не знаю и в этом ничего не понимаю. По-моему, все это ерунда.
— Так что же ты соглашаешься? Смотрю я на тебя и удивляюсь. Молодая, красивая девчонка позволяет запирать себя в четырех стенах. Ты что, так и хочешь свои лучшие годы провести над кастрюлями? Ты должна пойти учиться или работать. У тебя появятся деньги, оденешься красиво. А то, ты уж извини, на твое пальто без слез смотреть нельзя. И вообще, если ты будешь работать, сразу почувствуешь себя совсем иначе. А то у тебя вид какой-то запуганный.
— Правда? — Лиза расстроилась.
Действительно, она по сравнению с Катей выглядела такой неуверенной провинциалкой. Хорошо бы и ей стать веселой, раскованной. Небрежно доставать из сумочки зажигалку, не жалеть денег на кофе и пирожные.
— А куда же я пойду работать? Медсестрой? Они ведь всюду нужны.
— Брось, охота тебе за копейки горшки выносить! Иди лучше секретаршей в инофирму. Им знаешь как здорово платят? — У Кати заблестели глаза. — Валютой!
— Но я же ничего не умею!
— Ерунда! Главное, иметь привлекательную внешность, — с видом знатока заявила Катя, — а этого у тебя не отнимешь. Всему остальному научат. Вот, возьми. — Порывшись в сумочке, Катя выудила на свет желтую глянцевую карточку. — Это адрес и телефон курсов секретарш. Там все: и иностранный язык, и компьютер, и даже этикет. Мне самой предлагали, я бы пошла, да времени нет. А ты позвони им, не бойся! И вот еще, возьми мой адрес, если что, заходи!
Они еще долго сидели в уютном тепле кафе. Вспоминали общих знакомых, забавные случаи из школьной жизни. Почему-то унылая даниловская жизнь здесь, вдали от дома, им казалась ужасно милой и трогательной. Девушки еще раз взяли кофе с тортом, потом, почувствовав голод, принялись за горячие бутерброды. А дальше опять были пирожные.
В итоге, когда Лиза вернулась домой, был уже поздний вечер. В квартире ее ждали пустые кастрюли и рассерженный Олег.
— Где ты была, я уже давно пришел. Я хочу есть!
«Надо же, он хочет есть! Я думала, он скажет: волновался, думал, что со мной что-нибудь случилось!» — У Лизы сразу испортилось настроение. Она такая радостная возвращалась домой! Ей казалось, что вот теперь-то у нее начнется настоящая жизнь, о которой она давно мечтала. Яркие огни кафе еще сияли у нее перед глазами, в голове звучала приятная музыка. Лиза даже что-то напевала про себя, а этого с ней не случалось уже очень давно.
Но слова Олега, его ворчливый тон быстро вернули ее в скучный реальный мир, где ничего не происходит, где существуют только неприятные обязанности, унылые разговоры и тоска, тоска…
— Олег, извини меня, не сердись! Я встретила Катю, она из нашей школы, только ты, наверное, ее не помнишь. Она, оказывается, учится в Москве. Катя пригласила меня в кафе на Арбате, и мы там засиделись. Знаешь, как бывает: вспоминали наших, заболтались. Я сейчас все быстро приготовлю.
— А где это вы встретились? — подозрительным тоном спросил Олег.
— В Пушкинском музее.
— Ты ходила в музей? — изумился он. — Одна?
— А что тут такого? Не могу же я все время сидеть дома. Я так скоро в полную дуру превращусь! Я бы с удовольствием куда-нибудь пошла с тобой, но ведь ты никуда идти не хочешь.
— Нет у меня времени по музеям ходить! К тому же я там был раньше, когда ездил в Москву на экскурсию. — Он произнес это с видом человека, который совершенно не понимает, как можно дважды ходить в один и тот же музей. — Ну, и что ты там видела?
— Картины, — довольно глупо ответила Лиза.
Рассказывать ему о своих впечатлениях ей почему-то не хотелось.
— Картины, — повторил Олег. — А помнишь, — он вдруг оживился, — там такой здоровый голый мужик — Давид?
Лиза кивнула.
— Ну и как он тебе? Я, по-твоему, хуже? — с интересом спросил он.
— Я вас не сравнивала, — слукавила Лиза.
Она поняла, что сейчас о курсах секретарш с Олегом лучше не заговаривать. Для начала его пришлось ублажать вкусным ужином, а потом тем, что он называл супружескими обязанностями, а Лиза считала ужасом своей жизни.
Когда все закончилось, Лиза немного отдышалась и тихо позвала его.
— Олег, — она хотела поговорить с ним, пока он еще не заснул, — послушай, я хочу пойти учиться. Мне надоело все время сидеть дома.
— О Господи, что ты еще придумала? — недовольно пробурчал Олег сонным голосом. — И чем тебе плохо дома сидеть? Денег хватает, времени свободного — тоже. На кого еще ты хочешь учиться?
— Катя предложила мне пойти на курсы секретарш. Она говорит, что сейчас это очень престижно.
— Что? Никаких секретарш! — воскликнул он. — Да они там все проститутки! Я не знаю, что ли? Все спят со своими шефами, их специально выбирают покрасивее. Чтобы моя жена пошла в секретарши! Да знаешь, чему тебя там научат? Носить мини-юбку, вертеть задом и курить импортные сигареты. Нет, и не проси! — Олег повернулся к Лизе спиной и демонстративно громко засопел.
3
Около месяца Лиза терпеливо уговаривала Олега отпустить ее на курсы. Она напирала на то, что, научившись всем премудростям работы в офисе, сможет помогать ему и Соколову. На самом деле она совершенно этого не хотела. Она представляла себя сидящей за новеньким компьютером в светлой комнате с изысканной современной мебелью. Вот бесшумно открывается дверь, и появляется ее шеф — молодой светловолосый мужчина с загорелым и открытым лицом. На нем безупречный светло-серый костюм. Он ослепительно улыбается ей и говорит:
— Что-то мы заработались сегодня. А не выпить ли нам по чашечке кофе?
Если бы Олег только знал, о чем она мечтает. В конце концов на него подействовали уговоры Лизы. Наверное, он решил, что совсем неплохо иметь жену и секретаршу в одном лице.
Еще две недели Лиза собиралась с духом, чтобы позвонить по телефону, который дала ей Катя. А потом оказалось, что набор только что закончен и надо полтора месяца ждать следующего. Больше всего Лиза боялась, что Олег передумает, или вдруг курсы подорожают, или еще что-нибудь случится.
Замирая от страха, шла Лиза на первое занятие. Почему-то она ожидала увидеть там гордых и уверенных в себе девушек, которые будут смотреть свысока на нее, глупенькую провинциалку.
К ее облегчению, девушки оказались вполне обычными, многие были старше Лизы и одеты не лучше ее. Украдкой сравнивая себя с ними, Лиза успокаивала себя:
«Да я внешне ничуть не хуже, даже лучше многих. Надо просто держаться увереннее, и все будет в порядке. Интересно, о чем с ними разговаривать? О будущей работе? Но я же в этом ничего не смыслю».
Оказалось, что и разговоры здесь ничем не отличались от болтовни даниловских девиц. Говорили о моде, о продуктах, а те, кто постарше, — о детях и их вечных простудах.
Занятия проходили в школьном классе. Эта привычная обстановка помогла Лизе расслабиться. И когда в класс вошла хорошо одетая женщина с красиво уложенными волосами, Лиза уже успела познакомиться со своей соседкой по парте и оживленно обсуждала с ней какой-то телефильм.
— Ну, дорогие мои! — женщина критически оглядела притихших девушек. — Я менеджер курсов. Моя задача — помочь вам измениться. Да, да, не удивляйтесь. Хороший секретарь — это хозяйка фирмы, правая рука шефа. Конечно, мы вас всему научим — и как обращаться с компьютером, и основам делопроизводстава, но главное, не это. Вы должны суметь держать себя и выглядеть так, чтобы любой клиент, взглянув на вас, захотел иметь дело с вашей фирмой. Я вижу: некоторые уже испугались. Напрасно! Нас мало интересуют ваши внешние данные. Здесь не школа фотомоделей. Главное, научиться подать себя, излучать обаяние, перед которым никто не сможет устоять. Ну и, конечно, одеваться со вкусом, грамотно пользоваться косметикой — все это играет не последнюю роль.
Каждый день теперь, отправив Олега на работу, Лиза спешила на курсы. Она все еще боялась компьютера, вздрагивала, когда начинал работать факс. Но зато она узнала разницу между дневным и вечерним макияжем и ежедневно перед зеркалом отрабатывала походку.
Олегу все это не нравилось. По вечерам он требовал, чтобы Лиза подробно рассказывала ему, как и с кем она провела день.
— Что значит с кем? — удивлялась Лиза. — Я была на курсах. Ты хочешь, чтобы я перечислила тебе имена всех наших девушек?
— Откуда я знаю, где ты бываешь? Ходишь где-то целыми днями, вечерами перед зеркалом вертишься, краситься начала, как будто ты не замужняя женщина, а неизвестно кто!
— Что же, если я замужем, то должна одеваться кое-как и вообще не следить за собой, никуда не ездить, ни с кем не общаться? Ты, наверное, забыл, что мне только девятнадцать лет, а ты хочешь, чтобы я вела себя, как старуха!
— Это тебя на твоих курсах научили так с мужем разговаривать? — Олег вскочил так резко, что табуретка, на которой он сидел, с грохотом упала на пол. — Надо мне сходить в это ваше заведение, посмотреть, что на самом деле скрывается за его вывеской!
И действительно, на следующий день голова Олега с торчащими над ушами прядями волос неожиданно показалась в двери класса. Девушки сидели за компьютерами и учились печатать слепым методом.
Олег молча шарил глазами по классу. Пятнадцать пар глаз с удивлением уставились на него.
— Вы кого-то ищете? — вежливо осведомилась у Олега суровая дама в круглых очках — преподавательница машинописи.
— Здесь занимается моя жена, Лиза Серова.
— И что же? Она вам экстренно понадобилась?
— Да нет, — замялся Олег, — я просто зашел посмотреть.
— Ага, на экскурсию, — язвительно заметила дама, — ну что ж, будьте добры подождать до конца занятий, а потом мы ответим на все ваши вопросы.
Голова Олега скрылась за дверью.
— Такого еще у нас не было, — заявила дама, — мамы наших учениц приходили — случалось, а вот мужья — в первый раз.
Девушки смеялись и во все глаза таращились на Лизу, а она от стыда готова была провалиться сквозь землю.
«Да он просто меня опозорил! — возмутилась Лиза. — Да как он мог сюда явиться, ничего мне не сказав? Интересно, что он думал тут застать? Какой-то совсем ненормальный стал!»
Но неожиданный визит Олега на курсы был только началом безумия, которое все больше овладевало им. Олег становился патологически ревнивым. Он ревновал Лизу не только к воображаемым мужчинам, но и ко всему, что не входило в поле его зрения. Он требовал от нее ежедневного отчета во всех делах. Олег внимательно изучал записную книжку, недавно появившуюся у Лизы. Она очень радовалась, что у нее есть теперь московские знакомые, с которыми можно было поболтать по телефону.
— Так, это кто такой? — спрашивал Олег, наткнувшись на очередную запись. — Полищук Женя. У тебя что, знакомые мужчины появились?
— Да нет же! Это Женя, девочка с наших курсов. Ну почему ты мне не веришь? Разве я виновата, что у нее имя и фамилия такие?
— Нет, я должен проверить!
Лиза с ужасом наблюдала, как Олег набрал номер телефона, спросил Женю и успокоился лишь после того, когда ему сказали, что ее нет дома.
С каждым днем Олег становился все более и более раздражительным. Теперь ему не нравилось, как Лиза готовит, как одевается. Он находил тысячи поводов, чтобы придраться к ней и устроить ей сцену.
Лиза, оживленная и приветливая на курсах, возвращаясь домой, мрачнела с каждым шагом, приближавшим ее к квартире. Она открывала дверь своим ключом и радовалась, если Олега еще не было дома. Как потерянная Лиза стояла на своей кухне. Надо было срочно готовить ужин, но у нее все валилось из рук при мысли, что вот сейчас он придет, начнет мучить ее своими вопросами и упреками, потом настанет ночь, а значит, то, о чем Лиза даже думать не могла без содрогания.
Однажды Олег задержался на работе. Лиза успела пожарить картошку и две куриные ножки, достала из холодильника его любимую кислую капусту, нарезала хлеб. А Олег все не приходил. В странном оцепенении сидела Лиза на кухне, глядя на свое отражение в черноте окна. Сейчас она была свободна, могла почитать, поваляться в постели — словом, как-то насладиться своим домашним одиночеством. Но она никак не могла заставить себя встать. Мысль об Олеге, о его неумолимом приближении к дому замораживала ее, сковывала по рукам и ногам. Лиза ждала его, как ждут врагов, как жертва ждет палача.
«Почему же его нет до сих пор? — вертелось у нее в голове. — Может, с ним что-то случилось? Ох, хоть бы его машина сбила! Кошмар, о чем я думаю! Разве можно такое желать человеку! Ведь он же мне муж. Я просто сойду с ума, если так будет дальше продолжаться!»
В это время раздался характерный звук, с которым ключ поворачивается в замке. И одновременно где-то в сознании Лизы вспыхнули слова:
«Ненавижу! Надо бежать от него!»
«Ну, и куда же мне бежать? — думала она потом, ночью, опустошенная, лежа без сна рядом с Олегом. — Некуда. Разве что к Кате. Но я никогда на это не решусь».
4
На побег Лиза решилась. Ей просто ничего другого не оставалось. Она не могла терпеть до бесконечности. Как будто дремавший в ней до сих пор инстинкт самосохранения вдруг проснулся и заставил ее действовать.
Это случилось в мае. Шел настоящий ливень. Поздним вечером Лиза, насквозь промокшая, одетая наспех и кое-как, появилась в дверях Катиной комнаты в общежитии.
— О Господи, Лиза! Откуда ты взялась? Да ты вся мокрая и дрожишь. Замерзла? Ты что, плачешь? Да скажи же наконец, что произошло!
Лиза стояла, бессильно привалившись к стене. Капли дождя стекали с волос на лицо, смешивались со слезами. Лизу колотила дрожь так, что даже говорить не могла. Она молчала, пока Катя вытирала ей голову, стаскивала с нее свитер, усаживала на кровать, закутывала в одеяло.
— Да что же с тобой случилось? На тебя напали, избили, изнасиловали?
— Да, да, да! — с неожиданной для себя силой закричала Лиза. — И избили, и изнасиловали, причем делали это регулярно. И знаешь кто? Мой собственный муж.
— Олег? — Катя сделала большие глаза. — Он тебя бил! Вот сволочь! И давно? Постой, не рассказывай. У тебя настоящий шок, тебе надо выпить. Не спорь со мной, — Катя вскочила и пошарила на полке. Она извлекла оттуда красивую бутылку с фигурной пробкой.
— Это что, одеколон? — испугалась Лиза.
— Вот деревня. Это «Амаретто», такой ликер. Давай-ка выпьем. За тебя! — Катя плеснула коричневую пряно пахнущую жидкость в чайные чашки с цветочками и залпом выпила. — А ты чего медлишь, пей — сразу легче станет.
И правда, ликер горячей волной согрел Лизу изнутри. Она смогла немного расслабиться, вздохнула, вытянула ноги и улыбнулась:
— Ну и промокла же я! Дай мне во что-нибудь переодеться.
— На, — кинула Катя ей свои джинсы, — они, правда, на тебе висеть будут, но зато сухие. И вот, носки шерстяные еще надень. А теперь рассказывай.
— Ты понимаешь, Олег всегда был ужасно ревнивым, — начала Лиза, — у него это просто больное место. Он считает, что если женщина вышла замуж, то весь мир для нее должен замкнуться на муже. Но я-то ему никогда повода не давала в чем-то меня подозревать. Я и мужчин-то знакомых в Москве не имею. А он все равно ко всем ревновал. И чем дальше, тем больше. В последнее время Олег вообще как с цепи сорвался. И делаю я все не так, и на курсах меня не тому учат, и готовлю я плохо, и под кроватью пыль. А одеваюсь я вообще как последняя шлюха, так и сказал, представляешь! И так смотрит на меня все время, что, когда он дома, я просто места себе не нахожу.
Лиза поежилась, как от холода, и спрятала ноги под одеяло.
— А сегодня я возвращалась домой и около метро поскользнулась, ну, дождь же идет, и прямо в лужу шлепнулась. И какой-то парень мне помог подняться. Я апельсины несла, так они все рассыпались, и он бросился их собирать. А потом до дома проводил. Говорит, так ему спокойнее будет, представляешь, сказал, что у меня такой вид, что я того гляди еще раз в лужу упаду. — Лиза неожиданно засмеялась, и ее грустное лицо моментально преобразилось. — Ну вот, а Олег, оказывается, все это видел, за нами всю дорогу шел, за спинами прохожих прятался, шпион несчастный! И когда мы уже к дому подошли, налетел на нас, весь красный от злости. Сумку у этого парня выхватил, оттолкнул его так грубо, мне чуть руку не вывернул, домой потащил, так стыдно было. Этот парень на меня такими глазами смотрел, я там чуть не расплакалась. Ведь он же просто помочь мне хотел! — Лиза грустно усмехнулась. — А дома Олег мне такое устроил! Орал на меня, топал ногами, кричал, что я проститутка, что у меня кто-то на стороне есть, что я с первым встречным готова… Заявил даже, что я в лужу нарочно упала, чтобы с этим парнем познакомиться. А я даже имени его не знаю. Короче, я начала оправдываться, попыталась ему что-то объяснить, а он как заорет на меня: «Молчать, тварь!» — и по лицу ударил. Я плачу, а он так разошелся, дышит тяжело, потом покрылся. Кричит: «Я хочу тебя! Давай раздевайся! Сейчас ты меня ублажать будешь, как я тебе прикажу. А то лежишь всегда, как бревно, небось с другими ты не такая!» Тут я не выдержала, стул схватила и двинула его по голове. Я даже не знаю, что это на меня нашло. И он так удивился, сел на пол и сидит, голову потирает. Ну я и убежала. Всю дорогу неслась: думала, он гонится за мной. Хорошо еще, он не знает, где ты живешь. Я твой адрес и так помню, а то он всю мою записную книжку наизусть выучил. Наверное, думает, что я к какому-нибудь своему любовнику побежала. Ну пусть думает, гад! Кать! — Лиза перевела дух и спросила совсем другим тоном: — Можно я у тебя немного поживу.
— Конечно, можно, о чем ты спрашиваешь! Ну и историю ты мне рассказала. Слушай, ответь-ка мне, а как у вас было в смысле секса?
— Ужасно! — честно призналась Лиза и коротко рассказала Кате, чего она ждала от секса и что получила. — Вот такие дела, — грустно закончила Лиза: — Видимо, я какая-нибудь ненормальная, может, мне к врачу сходить?
— Нет уж. Ты-то как раз совершенно нормальная девчонка. А этот твой муж — просто чудовище. Я бы таким к женщинам и близко подходить запрещала! Ведь он старше тебя, и ты наверняка не первая у Олега. Должен же у него быть хоть какой-нибудь опыт! А он вел себя с тобой так, как будто ты не живой человек, а резиновая кукла. Он не сделал ничего, чтобы доставить тебе хоть каплю удовольствия. В результате не получал удовольствия и сам. Я могу тебе объяснить, что происходило между вами. Он тобой грубо удовлетворялся, думая, что ему этого достаточно. При этом он делал тебе больно. Ты запомнила эту боль и не могла расслабиться, поэтому с каждым разом тебе было все хуже и хуже. А он тоже не получал разрядки, в нем копилось напряжение, которое выплескивалось в виде злости, ревности… И все это вместо того, чтобы просто быть нежным с тобой, поговорить обо всем, вместе найти какое-то решение вашей проблемы.
— Значит, ты считаешь, что все еще можно поправить? — грустно спросила Лиза.
— Нет, конечно! Ты же его не любишь. Я это сразу поняла, когда мы первый раз с тобой увиделись. Я уверена, что исправить можно все — при условии, если есть любовь. А если ее нет, то и исправлять нечего. А полюбить ты его уже не сможешь, слишком больно он тебе сделал. Да ладно, не грусти! Может, все и к лучшему. Зачем тебе такой муж-придурок. И занят он какой-то ерундой, ты сама говоришь, и внешность — ничего особенного, и ревнует тебя, и в постели с ним ужасно.
— А неужели с кем-то бывает хорошо?
— Вот дурочка! — рассмеялась Катя. — Да это же такое классное занятие! Ты просто еще ни разу не пробовала по-настоящему. Вот мы с моим Полем иногда на сутки в комнате запираемся, и давай кувыркаться, знаешь, как здорово! Что ты на меня так смотришь? Когда-нибудь сама во вкус войдешь, тогда поймешь.
— Ой, нет, наверно, это никогда уже не случится. Я раньше хотела чего-то такого, а теперь на мужчин без страха смотреть не могу. Мне даже противно думать об этом. — Лиза передернулась, как будто ей за шиворот заползло мерзкое насекомое.
— Это у тебя пройдет, — уверенно заявила Катя. — Нехорошо, чтобы такая симпатичная девчонка одна оставалась. Надо тебе просто найти хорошего мальчика, чтобы и нежный был, и опытный. И не крути головой. Знаешь, я тебе советую попробовать с каким-нибудь иностранцем, вроде моего Поля. Они знаешь какие горячие!
— Ты с ума сошла, перестань! — Лиза даже с кровати вскочила.
— А что? Ну, если ты негров боишься, можно найти араба или латиноамериканца. Среди них настоящие красавцы встречаются.
— Катя! Ну, пожалуйста, перестань. — Лиза чуть не плакала.
Она чувствовала себя смертельно уставшей, ей хотелось только одного: залезть с головой под одеяло и забыть обо всех навалившихся на нее ужасах взрослого мира.
— Ладно, действительно, что это я на тебя наехала? Ты и так слишком много перенесла. И сегодня, и вообще. Тебе сначала надо от одного мужчины отдохнуть, а потом уже о других думать. Знаешь, что? Ложись-ка ты спать. Вот эта кровать будет твоя. Мне повезло, у меня тут числится соседка, но она не живет здесь, ее парень снимает ей квартиру. Так что мы вдвоем с тобой славно устроимся. Живи, сколько хочешь, мне даже веселее будет.
5
Лиза осталась у Кати. Общежитие жило по своим веселым законам, и Лиза постепенно привыкала к ним. Ей нравилось сталкиваться на лестнице с темнокожими девушками, чьи волосы были заплетены в воинственно торчащие косички. Нравилось, что всегда можно было завалиться к кому-нибудь в гости, поесть немыслимые экзотические блюда. Ей даже понравился Катин друг — Поль, до этого она никогда не видела вблизи африканцев и не разговаривала с ними.
Поль оказался плотным добродушным парнем с широким веселым лицом, на котором смешно блестели маленькие круглые очки. Он внимательно оглядел Лизу и важно протянул ей пухлую, розовую внутри, ладонь. Лиза робко представилась.
— Очень приятно, — вежливо ответил Поль. — Катя говорила мне: у тебя проблемы с мужем. Это бывает. Не надо переживать. Советую забыть его. Что, не можешь? — Поль сделал круглые глаза. Лиза еле сдерживала смех. — Предлагаю хороший способ. Надо представить его себе, а потом сказать ему: «Иди к черту!». И так раз десять. Попробуй, тебе поможет.
Лиза хохотала. За две недели, проведенные в общежитии, она оттаяла. Напряжение последних месяцев отпустило. Ее глаза теперь весело лучились, походка сделалась упругой, движения раскованными. Лиза открывала для себя совсем новую жизнь. До сих пор она жила в собственном замкнутом мире, спрятавшись в свою печаль, как в убежище. Она привыкла сторониться людей, боялась шумных компаний. Ей всегда казалось, что сверстники смотрят на нее свысока, то ли жалеют, то ли посмеиваются над ней. А в общежитии Лиза с радостью и удивлением поняла, что она здесь не чужая. Что может смеяться, говорить о нарядах и толкаться в тесноте общей кухни.
Все было бы хорошо в новой жизни, если бы не нарастающее беспокойство при мысли о будущем. Как жить дальше, ей было совершенно непонятно. Месяц назад она окончила курсы. В торжественной обстановке им вручили красивые свидетельства, подарили по тюбику губной помады… и все. О своей дальнейшей судьбе девушки должны были позаботиться сами. Только немногим удалось сразу найти работу. Лиза же, каждый раз затаив от страха дыхание, звонила по газетным объявлениям. Где-то ей отвечали, что секретаря уже взяли, где-то вежливо просили оставить свой телефон и после не звонили. Как-то Лена, девушка с их курсов, дала Лизе телефон какой-то фирмы, где срочно требовался секретарь-референт. Лиза позвонила, ее пригласили приехать.
Окрыленная, она помчалась на другой конец Москвы, долго блуждала среди совершенно одинаковых девятиэтажек. Наконец, обнаружив нужный дом, Лиза с изумлением поняла, что фирма находится в полуразрушенном подвале. Пробираясь сквозь кучи строительного мусора, обходя мужиков в спецовках, Лиза растерянно искала мужчину, который назначил ей встречу. Она обнаружила его в единственной нормальной комнате помещения.
Молодой человек, хорошо, но безлико одетый, вежливо предложил Лизе присесть, поговорил с ней минут десять, улыбнулся и заявил, что она им подходит.
— Но у нас небольшая проблема. Вы, наверное, заметили, что помещение еще не готово. Сейчас мы делаем ремонт и планируем его закончить где-то через месяц-полтора. Тогда мы с вами и свяжемся. Всего хорошего.
Но ремонт у них что-то затянулся. Открытие фирмы все откладывалось.
— Да ладно тебе расстраиваться, — утешала ее Катя. — Прокормить я тебя всегда смогу, а там видно будет.
— Но не могу же я все время жить у тебя и за твой счет. Может быть, мне домой, в Данилов, поехать?
— Ты что, с ума сошла? Не делай глупости. У тебя скоро все наладится, поверь моей интуиции!
— Да как наладится? Я скрываюсь у тебя, как шпионка. Надо мне с Олегом все-таки развестись. Так честнее будет.
Со дня своего побега Лиза Олега больше не видела. По совету Кати она съездила в квартиру днем, убедившись сначала, что мужа нет дома. Лиза быстро собрала свои вещи — все, кроме сережек и зимних сапог, подаренных ей Олегом. Уже стоя у двери, она задержалась и оглядела свое жилище. Ничто не шевельнулось в ее душе. Эта квартира так и не стала ей домом. Слишком много боли пришлось испытать здесь. Лиза оставила на столе записку для Олега:
«Не ищи меня. Я полюбила другого, мы счастливы вместе». Она положила ключ на клочок бумаги, захлопнула дверь и сбежала по лестнице вниз, не дожидаясь лифта. Идею с запиской подала ей Катя.
— Когда он узнает, что ты с другим, перестанет считать тебя своей собственностью. Чужая ты ему будешь уже не нужна. Он и искать тебя не станет.
Действительно, Олег не делал никаких попыток ни развестись с Лизой, ни хотя бы найти ее.
— Разводиться он с тобой не спешит, потому что за карьеру боится. Так что свое благородство побереги для кого-нибудь другого. И сама о разводе с ним не думай, тебе это незачем. Так у тебя пока и прописка есть, и статус замужней женщины. Вот замуж соберешься — тогда и разводись.
— Да не хочу я замуж!
— Конечно, хочешь! — смеялась Катя. — Только от всех скрываешь, даже от себя самой.
Катя уверяла Лизу, что она ей абсолютно не мешает. На самом деле Лиза чувствовала, что это не совсем так. Ведь у Кати был Поль. Они хотели как можно больше времени проводить вместе. Конечно, Поль был очень мил с Лизой, всегда шутил с ней, приносил то шоколадку, то пакетик соленых орешков.
— Кушай, красавица, — улыбался он, — а то что-то ты очень худая. Наверное, голодная ходишь. И лицо грустное. Пойдем с нами в кафе, джаз слушать. Любишь джаз?
Лиза вежливо улыбалась. О джазе она имела самое смутное представление. В Данилове о нем вообще никто не слышал, а здесь, в Москве, Лизе до сих пор было как-то не до джаза.
— Нет, спасибо, что-то не хочется.
Лиза понимала, что Катя и Поль хотят побыть одни. Ей было неловко из-за того, что она постоянно торчит в комнате подруги, да еще и питается фактически за счет ее молодого человека.
«Из-за меня им даже наедине побыть не удается, — переживала Лиза, — надо мне поменьше дома бывать. Только вот деваться некуда, да и не с кем».
На самом деле, если бы Лиза только захотела, она бы с легкостью нашла себе компанию для прогулок. Не раз к Кате в комнату заглядывали смуглые черноволосые юноши. Ослепительно улыбаясь, они напевали что-то испанское, шутили и ясно давали понять, что цель их визитов — скромная светловолосая подружка хозяйки комнаты. Но тщетно они сыпали шутками, тщетно Катя делала Лизе знаки глазами. Лиза отказывалась с кем-либо знакомиться.
«Конечно, все они очень милые ребята и с ними весело, — думала Лиза, — но ведь им надо только одно — они хотят спать со мной. А мне страшно даже думать о том, чтобы лечь с кем-нибудь в постель. Да и кому приятно заниматься любовью с такой неполноценной женщиной, как я. Ведь я же все равно ничего не почувствую».
Лиза даже втайне завидовала Кате, для которой интимная жизнь была неисчерпаемым источником наслаждения. А Катя, оказывается, завидовала ей. Иногда поздними вечерами с хитрой улыбкой она говорила Лизе:
— Сегодня ты ночуешь одна. Сосед Поля уехал. Нас ждет дивная ночь любовных утех. Как пишут в романах, я просто изнемогаю от вожделения. Мы будем это делать под музыку Боба Марли. Жаль, что ты в этом ничего не смыслишь. Эх, Лизка, я даже завидую! Ведь тебе еще только предстоит открыть все эти радости.
Ночью, оставшись одна в комнате, Лиза старалась не думать о том, чем занимаются сейчас Лиза с Полем. Но ее непослушное воображение услужливо предлагало ей одну смутную картину за другой. Лиза никак не могла заснуть. Она долго ворочалась, потом встала, постояла у окна. Откуда-то с другого конца коридора доносилась бешеная музыка.
«Наверное, там тоже занимаются любовью. Да что же это со мной такое? Как будто меня заколдовали, как будто я сплю и никак не могу проснуться! Да, я научилась веселиться, научилась нормально разговаривать с людьми. Все равно чувствую, что мне чего-то не хватает. Неужели это из-за того, что я сексуально неполноценная?»
Три ночи подряд Катя ночевала у Поля. Днем она ходила, как сомнамбула, натыкалась на мебель, могла вдруг остановиться посреди комнаты и долго соображать, что же она хотела сделать. У нее появились темные круги под глазами и глупая улыбка на губах. Шла зачетная сессия, а она пропускала занятия, спала днем, чтобы вечером опять убежать к своему возлюбленному.
— Ты же так сессию не сдашь! — говорила ей Лиза. — Что ты как с цепи сорвалась! Ведь вы же давно вместе, откуда вдруг такая любовь?
— Вот именно что любовь. Я в него влюбилась. Понимаешь, сначала мне просто было интересно с негром попробовать, потому что все говорят, что они классные любовники. Ну, в постели мне всегда с ним было хорошо. Потом он стал заботиться обо мне, шмотки привозить модные. Ты же знаешь, что у меня никогда не было возможности ни одеваться хорошо, ни деньгами сорить. Это все и держало меня возле него. А теперь, честное слово, я просто влюбилась!
— Ты такие странные вещи говоришь! Я думала, что все должно быть наоборот — сначала любовь, а потом уже секс.
— Да какая разница, что раньше, лишь бы любовь пришла! Я теперь вообще без него не могу. Он же скоро домой на каникулы уедет, я тут с ума сойду от тоски. У нас теперь каждая ночка до его отъезда на счету.
Неожиданно вернулся сосед Поля. Но Катя была тверда в намерении все ночи проводить со своим другом. Вечером она, как всегда, убежала, и Лиза заснула, уверенная, что Катя до утра не вернется.
Лизу разбудил скрип медленно открываемой двери. Она открыла глаза. В комнату, крадучись, входили двое.
— Слушай, лучше я к себе пойду, неудобно, — шепотом произнес мужской голос. По акценту Лиза узнала Поля.
— Брось, она спит давно, мы будем тихо, — нетерпеливо ответила ему Катя.
Тихо у них не получилось. Под ними отчаянно скрипели пружины старой кровати. От этого скрипа Лизе становилось физически плохо. Но ладно бы только скрипящая кровать. Помимо своей воли Лиза прислушивалась к их дыханию. Оно все учащалось, вздохи неожиданно перешли в стоны. Катя бессвязно шептала на выдохе что-то нежное, Поль вторил ей по-французски. Голос девушки стал хриплым, кровать уже не скрипела, а тоже стонала, и вдруг Катя закричала.
«Еще, еще! Пожалуйста!» — замирая от странного страха, разобрала Лиза.
От этих криков ей сделалось не по себе. Она хотела бы скрыться от них, спрятаться, исчезнуть, но звуки страсти и наслаждения настигали ее, безжалостно мучили. Лиза почувствовала, что сейчас сама закричит. Ей казалось, что подруга сделала ей какую-то подлость, что она не должна все это слышать. Лиза натянула одеяло на голову, отчаянно вцепилась зубами в подушку. Скорчившись в кровати, она чувствовала себя жалким обломком в море чужой любви. И вдруг ей мучительно захотелось, чтобы ее тоже ласкали сильные мужские руки, чтобы ее обжигало нетерпеливым дыханием любимого, чтобы горячие губы жадно припадали к ее коже и губам.
Лизе стало жарко. Она почувствовала, как горячая кровь прилила к низу живота, как что-то отчаянно бьется между ног, рвется на волю. Лиза, до крови закусив губу, замотала головой. Сама не понимая, что делает, она зажала ладони между бедрами, как будто пыталась остановить что-то, рвущееся из нее. Она дышала почти так же часто, как и любовники на соседней кровати. Вдруг их стоны слились в одном нарастающем звуке, кровать последний раз отчаянно взвизгнула, и все стихло.
— Как же это было здорово! — раздался через несколько минут шепот Кати.
Лиза бесшумно вытянулась на кровати. Неожиданно она почувствовала, что плачет, причем давно и так сильно, что намокла подушка.