«Это не она, а вы настоящее чудовище! — гневно отчитала фрейлину юная принцесса, прижимая к груди лысую кошку. — Вы напугали бедную кису. Я тоже её боюсь. Но я же не ору!»

Слышал ли ты, дружок, сказки о чудовищах, которые водились в лесах в былые времена? А знаешь ли ты, что это и не сказки вовсе, а самая правдивая правда? Да, истории эти и сейчас холодят кровь. Но я нахожу, что без оборотней, драконов и прочих тварей Отца нашего, которых люди истребили только лишь по недоразумению своему, мир стал гораздо беднее и скучнее.

Вот взять хотя бы Женданского оборотня. Как, ты ничего не знаешь о нем? Так я тебе расскажу. Это был страшный зверь-людоед, поселившийся некогда в лесах провинции Жендан. В течение трёх лет он аж 250 раз напал на людей и 119 из жертв погибли. Представляешь ли ты силу и мощь этого существа? Правда же, есть чем восхититься!

Женданского Зверя очевидцы — те, которые выжили, конечно — описывали как хищника наподобие волка, но размером с корову. Он обладал очень широкой грудью, длинным гибким хвостом с кисточкой на конце, как у льва, вытянутой мордой, словно у борзой, с небольшими заострёнными ушами и огромными, выдающимися из пасти клыками. Шерсть у Зверя была желтовато-рыжей. Но вдоль хребта на спине имелась полоска тёмной шерсти. Иногда говорили о крупных черных пятнах на спине и боках. Стоит отметить, что такое описание почти полностью соответствует гиене, если не брать в расчёт его размеров. Не это ли повод восхититься причудливостью и фантазией природы, а также Отца нашего?

Но не спеши делать выводы, дружок! Это чудо ни в коем случае нельзя называть обычным животным, потому как он даже нападал совсем необычным образом. Зверь в первую очередь метил в голову, раздирая лицо. А не пытался, подобно привычным нам хищникам, перегрызть горло или конечности. Он сбивал жертву наземь стремительным броском, но позже освоил и иную тактику — приблизившись в горизонтальном положении, поднимался перед жертвой на дыбы и наносил удары передними лапами. Что, безусловно, свидетельствует о его недюжинном интеллекте. Своих жертв он часто оставлял обезглавленными. Если Зверь был вынужден бежать, он уходил лёгкой ровной пробежкой…

Ты дрожишь, мой юный друг? На твоих глазах я вижу слезы? Разве тебя не увлёк этот рассказ? Право слово, современные люди утратили способность видеть романтизм и красоту. Ну — да, он ел людей. Так ведь крестьян! Зато как любопытно…

Ну, все-все, я больше не буду. Давай лучше вернёмся к нашим героям и посмотрим, что они там поделывают.

* * *

Его Высочество смотрел на старосту деревни взглядом, полным такого искреннего и неподдельного страдания, что любой мученик за веру не только локти бы сгрыз, но и самостоятельно ложкой печень себе вырезал — из зависти.

Принц тяжко вздохнул, посмотрел между лошадиных ушей, поднял очи к небу и снова перевёл взгляд на старосту. Ничего не изменилось. По слегка подрагивающему затылку жеребца лениво полз овод - не по шкуре, а, видимо из чувства врождённого такта, по кожаному налобнику и потому хозяина не беспокоя. По синему-синему, словно глаза вымечтанной возлюбленной, никуда не спеша плыло облачко. Оно выглядело таким беленьким и чистеньким, что вообще никого не беспокоило: ни овода, ни лошадь, ни крестьян.

Староста по-прежнему мял в руках и без того мятое и грязное шапо, переминаясь с одной разлапистой, разбитой годами и дурной обувью стопы на другую. Мужик вздыхал ещё горше принца и мялся, дико, до выкаченного белка, косясь по сторонам.

Почтенного Фифания мучила дилемма. Он, как мужчина образованный и любящий пополнить свою копилку знаний, где-то когда-то слышал, будто высокочтимые лорды обижаются, если на них не смотрят. Но и смотреть вот на такого боязно! А вдруг чего ему не по нраву придётся и он — раз! — и в ухо. Понятно, что крестьянину к такому не привыкать. Но ухо-то чай своё, ни купленное.

Вот и косился староста, вот и мялся, вот и мял свой шаперон. Главное ведь, непонятно, чего этому благородному-то нужно. Вроде как положено, честь по чести, на все вопросы ответили. А он обратно вздыхает.

— Скажи, что он шутит, — насмотревшись на корёжимую муками мысли физиономию мужика, тоскливо попросил принц у брата.

— Да нет, вроде как всерьёз говорит, — легкомысленно пожал плечами герцог.

И тут же, спохватившись, дёрнул повод своего коня, заставляя его отойти в сторону на пару шагов. Дарин, конечно, тосковал, и настроение у него было самое что ни на есть меланхоличное. Но, как известно, тоску и печаль Его Высочество привык переживать деятельно. Например, шинкуя левреток. И поскольку мелкой живности поблизости не наблюдалось, то принц вполне мог и брата причислить к существам незначительным, безответным, а потому для исправления дурных настроений вполне подходящим.

И, между прочим, Далан оказался абсолютно правым.

— Ну, так спроси у него! — рявкнул принц, сжимая поводья в кулаке и с места в карьер осёдлывая раздражение.

— Почтеннейший, скажи: ты вот сейчас шутить изволил или правду нам поведал? — послушно и даже смиренно поинтересовался красавчик.

Староста деревни снова переступил с одной ноги, напоминающей лопасть мельницы, на другую. И рискнул-таки поднять голову, переводя подозрительный взгляд с Его Высочества на блондина. Видимо, такое общение его озадачило.

— Так ить не глухой я чай, — пробасил мужик, опять уставившись в пушистую дорожную пыль. — С первого раза слыхал. И чаво мне шутки шутковать? Чай не день святого Лоренца, чтоб, значит, шутить.

— А вы шутите исключительно по определённым дням? — тяжко поразился герцог и опасливо оглянулся.

Люди с настолько серьёзным подходом к жизни его откровенно пугали.

— А вы постоянно чей ли? — недоверчиво хмыкнул староста. — А работать когда, ежели шутки шутить? Тоже скажите, молодой господин! Может, на бабу взбираючись, тоже прикажите зубоскалить?

— Так зубоскаля, оно интереснее! — осклабился красавчик, который зубы свои прикрывал исключительно, когда кулаки старших братьев находились в близости, напрямую угрожающей целостности перламутрового частокола.

— Пока ты шуточки шутишь, она и сбежать могёт, — досадуя на недогадливость молодого поколения, сочно сплюнул мужик.

— Интересный у вас подход в общении с женщинами. А вы не пробовали…

Но крестьянин в вопросах романтических так и остался непросвещённым. Потому что принц, явно не расположенный к обсуждению такой животрепещущей тему, запрокинул голову к небу и натуральным образом взвыл. Тут уж даже его неугомонный братик испуганно притих. Да что там герцог! Даже пеструшка, деловито выкапывающая что-то у забора, с испугу присела, да и снесла яйцо прямо в пыль.

— Э, как… — глубокомысленно покачал головой староста. — Так вы бы сразу и сказали, что, мол, болезный. Тогда бы я вам про все подробно порассказал. И где бабка Мара, и как её искать. Тока она все больше по бабским делам. Но вам виднее, канешна, — мужик обеими руками решительно нацепил шапо на начинающую лысеть макушку и обстоятельно утёр рот — сначала двумя пальцами, а потом и всей ладонью. — Так значит, наврал я. Жива Мара-то. Ну, по крайней мере, вначале лета точно была здоровехонька.

— Спокойно, Дарин, спокойнее. Если ты его сейчас прикончишь, то мы никогда это повитуху не найдём, — забормотал герцог, перехватывая поводья принцевого коня.

А испугаться стоило. Вот точно так глаза Его Высочества горели только раз. И рот тоже кривился страшно только единожды. Да и нервный тик дёргал глаз лишь там же. А было это во время знаменитой битвы при Беркеле. Когда на отряд лёгкой кавалерии, которой и командовал принц, неожиданно вырулили тяжело вооружённые конники, вдвое превосходящие числом храбрых анкалов.

Никто не осудит, что лихие кавалеристы тут же вспомнили: за укреплёнными стенами города у них очень важные дела остались. Да и недостойно благородным дворянам шляться по какому-то вытоптанному полю под всеми ветрами. К тому же тогда, когда тебя в буквальном смысле слова могут ногами, в смысле, копытами, в это поле втоптать. И даже не вспомнить про твоё благородное происхождение.

Вот тогда-то у Дарина и случился первый приступ падучей. Вскричал принц страшным голосом и пообещал всем, ну абсолютно всем, кто бежать решится… гм, как бы это помягче выразить, дружок мой? В общем, смену пола и род занятий он пообещал. Причём клялся, что займётся этими чудесными преображениями лично. И вышло у него это очень правдоподобно. Анкалская лёгкая кавалерия совершила-таки подвиг и схватку выиграла. Правда, оставшихся в живых лошадей можно было по пальцам пересчитать, не говоря уж о людях. А Его Величество Данкан Справедливый опробовал на крепость все стойки своего походного шатра. Головой героического брата и опробовал. Король утверждал, что схватка эта в копилку мировой истории ничего не принесла, да и на расстановку сил никак не повлияла. Ну, кроме того, что анкалы своей лёгкой кавалерии лишились.

Но что короли могут понимать в настоящей храбрости? Главное, подвиг этот вошёл в легенды, предания и баллады.

Так или иначе, а сейчас у Дарина лицо стало точь в точь таким же, как под стенами Беркела. Немудрено, что Его Светлость обеспокоился. Жаль, староста деревни не только не участвовал в легендарной битве, но и в мимике благородных господ разбирался плохо. Мужик приосанился, видимо, осознавая собственное превосходство, и сунул большие пальцы за кушак, повязанный низко, под животом, дабы дородность подчеркнуть.

— Эк как вас лихоманка-то бьёт. Точно, ведьма вам нужна. Значит, хорошо, что она не померла.

Это, конечно, стоило назвать хорошей новостью. Так как у старосты, не смотря на все его в корне неправильное поведение, появлялись шансы пожить ещё немного.

* * *

— Нет, Дарин, ты все-таки в корне неправ. Я понимаю, что люди частенько тебя раздражают. Но ведь ни они в этом виноваты! Их Отец в мудрости своей родил с глиной вместо мозгов. И это ещё не повод… Нет, ну серьёзно! Ты как чума, клянусь всеми святыми девственницами скопом! Там, где проехал Его Высочество, остаются погосты со свеженькими могилками.

Герцог, увлечённый распеканием братца и воодушевлённый возможностью вообще это делать, на дорогу почти не смотрел. Его только и хватало на то, чтобы отводить от лица слишком низко нависающие ветки.

А стоит отметить, что посмотреть тут было на что. Дорога, впрочем, справедливее назвать её тропинкой, вилась причудливо изогнутой ленточкой меж толстоствольных деревьев, чьи серые тела поросли толстым ковром густо-изумрудного мха. То же мягкое одеяло прикрывало узловатые корни. И словно кто щедрой горстью рассыпал красные жемчужины на зелёный бархат — бликовали глянцевыми бочками ягоды володона на тоненьких, почти незаметных стебельках.

Разлапистые ветки с сочной листвой сплелись над дорожкой, образуя изящную и живую — куда там людским архитекторам! — арку, дающую прохладную тень. Тонкие лучики солнечного света, проникающие сквозь кружево листьев, прошивали полумрак, разливая на траве лужицы бледного золота. А по бокам тропинки, словно живая изгородь, росли ровные кусты волчьей ягоды с прелестными круглыми листиками и белыми цветочками.

Лес казался просто сказочным. Того и гляди из-под зонтика лопуха выглянет лукавый гном. Нет, дружок, мало мы ценим красоты нашей родной природы, мало. Все нас на экзотику тянет, в страны чужедальние! А под боком эдакого волшебства, точно как герцог, не видим! Разве это достойно?

Но я отвлёкся, прости мне это старческое брюзжание.

Итак, герцог распекал брата на все лады, пытаясь воззвать к его совести и человеколюбию, а принц, пребывающий в некоторой расслабленной меланхолии, на его воркотню лишь изредка, впрочем, довольно лениво, огрызался. Вот примерно как сейчас.

— Ты преувеличиваешь, — ответил Дарин, на ходу срывая веточку с куста и подозрительно разглядывая мелкие цветочки. — Кроме того, в этот раз все остались живы и даже целы.

— Не считая старосты, которого ты подвесил на крыло мельницы, — уточнил юный зануда.

— Зато у него появился шанс ощутить невероятные ощущения… — принц поморщился, но, сочтя публику недостойной красиво построенных фраз, переформулировать свою мысль не стал — и без того понятно, что сказать хотел. — Кроме того, прошу заметить: подвесил я его за кушак, а не за шею.

— О да! Это истинное великодушие с твоей стороны! — оценил герцог. — А то, что вся деревня сбежалась смотреть, как староста «летает», пытаясь одновременно руками махать и штаны держать, чтобы не свалиться вместе с ними — это тебя не заботит.

Принц, вынырнув из задумчивой подозрительности, таки укусил сорванную веточку. И скривился от едкой горечи, наполнившей рот.

— Нет, не заботит, — постигшая его неудача мгновенно заставила вернуться от экзотической элегии к привычному раздражению. — И, вообще, закрой рот. На мозги давишь. А им и так тесно.

Герцог многозначительно хмыкнул. Но предусмотрительно оставил рассуждения об объёмах мозга, стремящихся к минусовым значениям, больших черепах и невозможности одного давить на другое в силу естественных причин, при себе.

— Если уж ты не хочешь слушать, что тебе умные люди говорят, может быть, тогда сообщишь, что мы тут делаем? — вместо этого поинтересовался неугомонный герцог. — Не знаю, что и на что у тебя давит, но вот у меня на заднице от седла скоро будет мозоль, как у бабуина. Предвидя твои сомнительные остроты, скажу сразу: я не против такого развития событий. Но хотелось бы знать, с какой целью я страдаю, — Его Страдающая Светлость подумал, и все же добавил, — В данный момент страдаю. Глобальный ответ я знаю. Во-первых, потому что мы ищем компрометирующую неожиданность твоей супруги. Во-вторых, потому что я умудрился родиться в королевской семье. А, в-третьих, потому что мир вообще несправедлив.

— Как бы сказал наш братец: на лицо явное нарушение причинно-следственных связей, — хмыкнул Дарин. — Именно потому, что мир несправедлив, ты родился в королевской семье и ищешь компромат на эту стерву. Ну а тут мы для того, чтобы найти того самого оборотня, который сожрал внучку искомой нами повитухи.

— Ты всерьёз поверил этим байкам? — от неожиданности Далан даже коня осадил, заставив его остановиться посередь тропинки. — Нет, серьёзно?

— А что тебя смущает? — спокойно поинтересовался принц, оглядываясь на брата через плечо. — В местных лесах завёлся волк-оборотень, предпочитающий в своём рационе человечинку. Он сожрал девушку, которая несла пирожки своей бабушке-ведьме, живущей в чаще леса. Бабушка поклялась, что ни единому человеку не скажет ни слова, пока ей не вернут любимую внучку живой и здоровой. Во что из всего выше озвученного я не должен верить?

— Дай подумать… — ехидно прищурился герцог, — Во все? Это же бред!

— Есть многое на свете, друг мой Далан, что и не снилось нашим мудрецам! — философски изрёк принц, теряя к брату интерес и трогая лошадиные бока пятками.

— Ладно-ладно, — заторопился блондин, начинающий подозревать, что у Его Высочества действительно что-то на что-то всерьёз надавило. — Но прежде чем искать оборотней и выковыривать из его желудка фарш из внучек, может, стоит сначала эту бабку-ведьму навестить?

— А смысл?

— Ну как? — растерялся красавчик. — Поговорить с ней, убедить, чтобы она нам все рассказала за так, без идиотских условий. Ты же мастерски умеешь убеждать людей!

— Братик, ты не понял главного закона нашего мира, — хмыкнул принц, который после экзекуции над старостой стал явно склонен к философствующим настроениям. — Если Он что-то решил, — Его Высочество ткнуло пальцем в небо, — то нам от этого не отвертеться. Сказано, что информацию получишь только после спасения внучки, Жучки, бабушки и кошки с мышкой — иди и спасай. Все равно Он вывернет это так, что без спасения обойтись нельзя будет.

Герцог, внимательно выслушав тираду, глянул вверх. Но ничего кроме ажурного переплетения нитей и кусочка голубого неба над ними не увидел.

— Ладно, хорошо. Надо спасать — будем спасать. Я даже не спрашиваю как. Я спрашиваю: а не логичнее было искать оборотня не на дороге, а где-нибудь в чаще леса?

— Вот опять в тебе говорит недостаток опыта. Оборотни — они просто тяготеют к дорогам. Их хлебам не корми — дай подстеречь неосторожного путника. Собственно, зачем им хлеб, если есть путники?

— Так. Хорошо. Я глуп и наивен, — согласился красавчик, который действительно перестал понимать что либо. — Допустим, мы найдём оборотня. Допустим, ты знаешь магический способ извлечь из него внучку. Хотя, подозреваю, что он её давно выка… Э-э, избавился даже от продуктов переработки внучкиного мяса. Но как ты поймёшь, что это та самая внучка? Думается мне, что этот оборотень ни одну девицу схомячил.

— Староста же сказал. Нужная нам внучка всегда ходила в красном чепце. По нему и будем определять, — невозмутимо пояснил Его Высочество.

Несчастный Далан только головой помотал. Ощущение того, что он бредит, со временем только усиливалось. Но, кажется, это заботило исключительного его. А в одиночку портить себе нервы герцогу совсем не хотелось. Поэтому он поспешил избавиться от беспокойства и относиться к происходящему с философским безразличием.

* * *

Являлись они оборотнями или нет, но люди на тропе появились по-звериному бесшумно и неожиданно. Случись это минутой позднее — и конь принца точно бы сшиб мужчину, вышедшего вперёд. А всего их было восемь штук. В смысле, человек. И окружили они путников по всем правилам стратегии и тактики: четверо спереди, двое с взведёнными арбалетами сзади и ещё двое на ветках деревьев над дорогой. Эти вооружились луками.

Юный герцог затосковал и пригорюнился. В талантах своего брата он не разуверился. И убеждённость блондина в том, что принц способен с парой десятков злодеев справиться, со времён приключения в катакомбах никуда не делась. Да вот только вряд ли Дарин, при всей своей ловкости, воинском умении и заботе о младшеньком мог прикрыть красавчика от стрел и болтов сразу с четырёх сторон. Нет, даже при условии, что Его Высочество захочет прикрыть блондина широкой грудью, задача непосильная. А потому Далану стоило самому озаботиться безопасностью. А это было утомительно.

Пока же герцог тосковал и вспоминал, как шпага из ножен достаётся, принца, кажется, неожиданная встреча не только не опечалила, но даже и обрадовала. Правда, повёл себя Дарин странно. Вместо того чтобы схватиться за клинок и объяснять супостатам, насколько они неправы, Его Высочество спокойно оперся о луку седла и выжидательно смотрел на главаря, видимо, предоставив ему честь начать разговор первым.

— Нарушаем? — лениво поинтересовался разбойничек, сунув большой палец левой руки за кушак, и вертя небольшую дубинку правой.

Видимо, засовывание пальцев за пояс в этой местности почиталось жестом, подчёркивающим статустность. Хотя, вполне вероятно, местные мужчины просто считали, что так они выглядят грознее.

Впрочем, в этих разбойничках грозности и без красивых жестов хватало. По каторжным мордам и без всякого словаря можно было понять, что на дорогу вышли люди лихие и решительные, ничего не боящиеся и закон не уважающие. В общем, хари ещё те. Правда, в живописности братьям из Наррои они уступали, платков на головах не носили и бархатными жилетами не хвастались. Но одежда на них отличалась добротностью и даже некоторой чистотой. Да и упитанные, хоть и слегка небритые щёчки наглядно демонстрировали — местный люд не голодает.

— Позвольте узнать, что же мы нарушили? — вполне дружелюбно поинтересовался принц, не без симпатии разглядывая главаря.

— Как это? — искренне удивился разбойник. — Лошади подкованы неправильно. А если оскользнётся она, да ещё и на людном тракте? Это ж скока жертв разом! Седла у вас новомодные, но без должной защиты. Опять же, о здоровье своём не печётесь. А как задремлите в седле? Кувырк — и привет! Попоны тёмные, да и масти у коней тожить. Значится, в темноте не разглядишь. Опять же, неприятность может случиться. Столкнётесь с кем — и покойничков станем телегами грузить. Да и окрестности вы грязните. За конягами-то чай не прибираете! А это не только дурно, но и расточительство сплошное. Нет бы в холщовый мешочек все добро собрать аккуратненько, да на поля отнести. Чтоб, значит, это дело удобряло. И, вообще, на благо работало. Осознали?

— Осознал, — кивнул головой принц, — каюсь. И что теперь делать? Удобрения я, конечно, собрать могу. И попону заменить. Ну, вот хоть плащом своим — у него подкладка светлая. Но перековать лошадь в лесу проблемно. Да и седла нового я тут, боюсь, не достану.

— Ну, отчего же? — даже огорчился недальновидностью Его Высочества главарь. — Конечно, надо обо всем заранее заботиться, спору нет. Но ведь мы тута дежурим-то не просто так. Мы о людях беспокоимся! Кстати, от того и прозвание наше — Братство Неопасных Трактов.

— Безопасных, — перебил его принц. — И ещё советую заменить «тракты» на «дороги». Братство Безопасных Дорог звучит лучше — ББД. Да и реальности больше соответствует. Но, приношу свои извинения. Я вас перебил. Вы что-то хотели предложить?

Вот на этих словах герцог сломался окончательно. Глядя на брата, любезничающего с разбойником, он только колоссальным усилием воли держал рот закрытым — просто нижняя челюсть красавчика стремилась отвалиться сама собой. Да и брови как-то подозрительно рвались сползти на затылок, а глаза явно желали покинуть отведённое им Отцом место. Но вот после того, как Его Высочество изволил принести извинения за то, что перебил главаря — чего Дарин даже на заседании Совета министров не делал — блондин полностью уверился: он просто спит и видит очень яркий сон.

На том душа красавчика и успокоилась. А все внимание своё блондин переключил с бредового разговора на малиновку, как раз присевшую на сук над головой одного из лучников. Герцог сам с собой поспорил на предмет, пометит ли разбойничка божья птичка или не рискнёт. И сам себе в качестве выигрыша пообещал золотой.

— Н-да, благодарю за совет. Он вполне дельный, — тем временем учтиво откликнулся предводитель. — Я его передам атаман… В смысле, я его передам главе Братства и он его рассмотрит. В рабочем порядке! — добавил мужик внушительно и наставительно ткнул дубинкой вверх. — Но у нас тута все для людёв. Лошадей вы можете перековать в конюшне — она там, подалее будет. И седла тожить можете купить у нас же вместе с попонами полагающимися. А пока дожидаетесь, когда на коняг полную безопасность наведут, приглашаю вас в корчму. Выпить, значит, и перекусить с устатку. И, заметьте, за умеренную цену из свежих продуктов и без тараканов. У нас энтим строго!

— Я смотрю, у вас и впрямь все продумано, — усмехнулся принц. — Только позвольте узнать, кто вам дал право на такие действия? Что-то я не припомню, когда это король давал разрешение на организацию Братства, которое стоит над королевскими законами.

— А вот мой уравнитель! — вернул Дарину его ухмылку наглец и помахал своей дубинкой. — Она меня тута на дороге на одну доску хошь с королём, хошь с герцогом ставит. А их, значится, уравнивает с крестьянами. Ну, ещё луки с самострелами помогают. Да, совсем запамятовал, дырявая башка! Штраф-то за нарушения вам все одно платить придётся. Можете прям здесь — тогда дешевше выйдет. А можем проехать — тогда дороже будет. Но зато официальную бумагу дадут, что, мол, штраф вы уплатили. Жене там показать, чтоб не пилила или ещё куда. Так как?

— Я бы все-таки проехал, — подумав, изрёк принц. — Да и нарушения устранить надо. Вы проводите?

— А как же жешь? Говорю же, у нас все для людёв. И в корчму загляните — не пожалеете. Но это, канечно, после того, как все дела обстряпаете. В смысле, нарушения устраните. Мик, проводи господ нарушителей, — велел главарь самому молодому из разбойничков. — Да, ежели вам в головы глупые мысли полезут, мол: «Давай-ка тюкнем мы ентого Мику по кумполу и далее поедем без всяких штрафов и исправлений!» — то вы их прочь гоните. Дале по дороге у нас ещё патрули стоят. И без нашего, стал быть, сигнала они вас задержут. Ну, бывайте, господа хорошие. И боле не нарушайте!

А малиновка, зараза, к макушке лучника никакого интереса так и не проявила. Пришлось герцогу самому себе проигранный золотой отдавать.

* * *

Назвать это место разбойничьим стойбищем или логовом, или ещё как-нибудь в том же духе, язык бы не повернулся даже у самого завзятого любителя навешивать всяческие ярлыки и штампы. Посередь леса, на тщательно и аккуратно вычищенной полянке, нашлись: маленькая, но вполне приличная, солидно сложенная из брёвен корчма; кузня с пристроенным загоном для лошадей; навес с лошадиными кормушками и поилками; видимо, общие курятник, свинарник и коровник, а также один большой дом, больше всего смахивающий на казарму и три отдельных домика поменьше.

На одном из них, на вроде вывески на иных почтенных лавках, висела ярко раскрашенная доска с каллиграфически выведенной надписью: «Глава братства». А ниже — вероятно для тех, кто читать не умел — намалёвана большая красная стрелка. К этой-то избушке парнишка, поименованный Микой, наших героев и повёл.

Войдя внутрь, братья обнаружили самую что ни на есть обычную контору, какие бывают у судебных крючкотворов, ломбардщиков или секретарей по найму. Стойки для писарей и переписчиков, один большой стол с лавками, шкафы и стеллажи, набитые сшитыми гроссбухами и свитками. А на возвышении ещё стол и удобное кресло — для управляющего.

За ним и обнаружился господин, весьма солидной и даже благообразной наружности. Его породистый, с лёгкой горбинкой нос, достовернее всяких генеалогических древ свидетельствовал о многих поколениях благородных предков. Да и аккуратная, хотя и несколько старомодная бородка никак на крестьянскую кустистую поросль не походила.

Господин управляющий или, скорее, глава Братства подслеповато прищурился на вошедших и вдруг вскочил, согнувшись кочергой — то ли кланяясь, то ли собираясь бежать куда-то. Но принц порыв его души зарубил на корню, властно подняв руку.

— Я - инкогнито, — решительно заявил Его Высочество.

— Понимаю, — ухмыльнулся глава, и сразу как-то стало понятно: его руки больше привыкли к мечу, чем к перу. И, вообще, господин управляющий оказался человеком немолодым и совсем не глупым. — Прошу, присаживайтесь, господа… инкогнито. Хотя, для ясности, скажу, что знаю я вас весьма близко. Вас — по полю Серна, — кивнул мужчина принцу, при этом указывая на кресла, предлагая присаживаться, и возвращая собственное седалище на подушку, с которой встал. Видимо, его, как и многих людей, проводящих большую часть суток за письмом, мучил геморрой. — А вас я имел честь выволакивать за ухо из спальни моей дочери.

— Не припоминаю… — легкомысленно отозвался герцог.

Впрочем, на такие вещи у юноши и впрямь была короткая память. За всю его невеликую жизнь красавчика столько раз выводили за ухо, выпихивали пинками, выкидывали в окно и гоняли, угрожая самыми разными предметами, что все помнить — в голове места не останется.

— Не сомневаюсь. Я тогда тоже наведывался в столицу инкогнито, — сообщил глава, разливая по оловянным кубкам сидр. — И вряд ли у моей дочери нашлось время вам представиться. Но я нисколько вас за это не виню. Сам помню молодость и её безумные порывы.

— Сейчас, я так понимаю, вы тоже предпочитаете оставаться инкогнито? — приподняв бровь, поинтересовался Его Высочество.

— Абсолютно точно. Знаете ли, некоторые жизненные обстоятельства заставили меня покинуть общество, в котором я должен находиться по праву рождения. И я оказался тут. Теперь меня зовут Робин Хороший. Поскольку я привык повелевать людьми, командовать и налаживать некоторую упорядоченную деятельность, то тут я занялся тем, что умею.

— Припоминаю, — нахмурился Дарин, — вы, кажется, служили в интенданте, а потом… Дело о растрате?

— Ну, что вы былое вспоминаете? — замахал на него руками застеснявшийся глава. — Да и интендантство уже потом, потом. Когда годы мои вышли и меч стал в тягость. Вот и попутал Нечистый. Но все прошлое. Сейчас я, видите ли, занимаюсь вполне угодным Отцу делом. Я как помыслил? Разбойники никуда не денутся, сколько их не вешай. Дороги в плачевном состоянии. И вот я организовал так, дабы лихой люд послужил на благо государству. А из вырученных средств мы не только коммуникации улучшаем, но и людям помогаем. Работу я даю крестьянам опять же. Да и девки на наших парней заглядываются? А что? У нас все строго, а разбойнички — мужчины лихие, горячие, умеющие за себя постоять и женщину свою защитить. Опять же, заработки у них приличные и регулярные — достаток в дом. Так что, все довольны.

— Так я и думал, — кивнул Его высочество. — Вам бы с такими мыслями не тут сидеть, а в бургомистры баллотироваться. Только не думаю, что все так уж довольны вашими новшествами. Сомневаюсь, что торговцы, везущие свои товары на ярмарки, владельцы постоялых дворов, да и тот же мельник довольны здешними порядками. Поправьте меня, если я не прав, но все нарушения устранить нереально? И штраф приходиться платить за каждый проезд?

— Ну, вы же понимаете: идеал недостижим в принципе, — смутился глава. — Опять же, мы хотим взять под контроль ещё и мосты. Они в ужасающем состоянии и…

А дальше Робин, видимо, сам себя назвавший Хорошим, понёс такую околесицу, что несчастный герцог вообще потерял нить рассуждений. А вот принц этой говорильней увлёкся и даже оживился. Эти двое, явно нашедшие друг друга, чирикали что-то про двойные тарифы, абонементы, цены на камень, половодье и, почему-то, про троллей.

— Погодите! — взмолился красавчик, — Я ничего не понимаю! При чем тут пошлины за проезд? Мы же оборотня ищем! И его бабку. Тьфу, в смысле, бабку красного чепца. А ты тут время теряешь, обсуждая, сколько из казны денег выделяется на ремонт дорог!

— Так это он и есть, — хмыкнул Дарин.

— Кто?

— Оборотень, — спокойно пояснил Его Высочество. — Старейшине надоело пошлину за провоз платить, вот он и кормит проезжих сказочками. Надеясь, что кто-нибудь из дворян на такие поборы разозлится. И или самостоятельно контору разгонит, или королю нажалуется. Главное, какого-нибудь воинственного дворянчика в лес загнать. Тут наше Братство его и встретит. А потом уж про оборотня никто и не вспомнит.

— А как же красная шапка? В смысле, чепец? — жалобно протянул блондин, сражённый в самое сердце подобным коварством. — И её бабка?

— Не подскажете, о какой шапке-бабке речь идёт? — заинтересовался глава.

— Да мы ищем одну девицу, которая носит красный чепец, — пояснил принц. — Думается мне, она за одним из ваших бравых парней в лес подалась. Точнее, нас интересует её бабка. Она, вроде как, местной ведьмы и повитухи. Тут где-то живёт.

— Знаю-знаю, — закивал головой Хороший, — и чепец знаю, и бабку. Только она не тут живёт, а при трактире «Отрубленные пальцы», что у тракта, прямо на выезде из деревни. Кухарит она там. Но и вправду местными почитается как знахарка.

— Так что, мы зря сюда пёрлись? — расстроился герцог.

— Не зря, — твёрдо парировал принц. — Личные дела — личными делами, а государственные интересы превыше. А тут очень большой интерес наклёвывается. Ты иди пока, погуляй. Завали кого-нибудь на сеновале. Только не забудь сначала поинтересоваться согласием мужа.

— Да, нянюшка, — прогундосил красавчик, — и в песочке я новые штанишки не испачкаю.

Но на него уже никто и внимания не обращал. Вот так всегда! Когда речь заходит о государственном благе и деньгах, третий становится лишним гораздо быстрее, чем даже в делах сердечных.