«Нет, ну это уже свинство! Я тут дракона кормлю или мужа ищу?» — топнула ножкой юная принцесса, глядя как очередной рыцарь срывается с башни и летит в пасть довольному ящеру.

Ты, конечно, слышал, дружок, а, может даже и своими глазами видел художественные и невыносимо романтичные руины замков, оставшихся нам в наследие от прошлого. Их так любят изображать живописцы. А в последнее время рисунки зубцов на фоне заката можно встретить даже на столовом фарфоре или диванных подушках. Человек умеет опошлить даже самое прекрасное!

Но я сейчас не об этом. Вряд ли ты встречал не замки, а башни. Просто башни, одинокими перстами украшающие берега рек или края ущелий, а то и стоящие в чистом поле. Да-да, наши предки возводили ещё и такие укрепления, кажущиеся нам бесполезными. Однако не все, что непонятно нам, вовсе не имеет смысла.

Сейчас учёные мужи выделяют три основных типа башен: жилые, полубоевые, а в некоторых источниках они называются «полужилыми» — ощути разницу, и боевые. Также к объектам древнего каменного зодчества относят культовые строения и могильники-некрополи, располагающиеся в периметре башенных комплексов. Мы же помним, что башня служила для защиты? А, значит, стоит иметь возможность оплакать погибших в бою, помолиться за их души и похоронить неподалёку, а не тащить труп к Нечистому на кулички.

До наших времён дошло огромное количество песен о строительстве башен, которые воспевают их красоту, умение и талант мастеров. В некоторых даже называют имена их стодателей. И то, что ты их не слышал, не значит, будто их нет. Не те песни слушаешь, дружок.

В древности существовали целые рода и семьи, специализировавшиеся на возведении башенных строений. Они были известны и за пределами королевства — в других странах. Народные сказания утверждают, что старейшины разрешали «умельцам по камню» отправляться на отходный промысел для строительства башен у соседей. Но при этом запрещали возводить там боевые башни: разрешалось строить только жилые и полубоевые.

Этот запрет возник из-за угрозы утраты архитектурной «монополии». Никто не хотел, чтобы у соседей появилась подобная защита. Не поощрялось и желание выделиться своеобразием и роскошью построения башен: «Высокое без меры — рушится, длинное без меры — рвётся». Эстетика и порядок башенных сооружений соблюдались строго: «Лицо хозяина узнаешь по состоянию его двора и ограды».

Но я смотрю, ты зеваешь, дружок? Неужели это не любопытно? Как же узок круг интересов нынешней молодёжи. Хорошо-хорошо, вернёмся к нашим героям. Хотя я расстроен, право слово…

* * *

Ты, конечно же, желаешь знать, дружок, как выбрались из передряги наши герои? Мне бы очень хотелось рассказать тебе нечто авантюрное, полное приключений. Но я честный рассказчик. Потому и вынужден сообщить: они просто слезли с дерева, так как утром собаки действительно пропали — исчезли в предрассветном тумане, словно призраки, которыми они вероятно и являлись.

Правда, когда я сказал, будто они «просто спустились», то немного погрешил против истины. Ларелла умудрилась выспаться, а потому чувствовала себя вполне неплохо. И неприятные ночные происшествия не оставили на ней ни единого следа. А вод Дарину спуск дался совсем непросто. Да и потом принц был вынужден вояжировать по-кавалерийски - практически стоя в стременах. Понятно, что такой метод передвижения ничуть не улучшил его и без того сложный характер.

Нежнейшая Лара, обладающая добрым, сострадательным и памятливым сердцем, честно желала вести себя терпеливо. Тем более что благодарность за пусть и бесплотные, но все же попытки спасения, переполняли душу девы. Да и неожиданная физическая мощь супруга бередила чувственную фантазию. Поэтому целых два замечания — надо отметить, полных ядовитого сарказма и незаслуженных обвинений — она пропустила мимо своих прелестных ушек.

Но третий выпад несправедливого мужа оказался последней же каплей, переполнившей казавшейся бездонной чашу терпения юной красавицы. В результате наши супруги разругались вдрызг. Причём из-за мелочи, которую свидетели и припомнить не сумели бы. Но, так или иначе, а дальше путешествие проходило под знаком всеобщего молчания.

Даже певун с герцогом не рисковали нарушать тишину. Ибо Далан, неосторожно произнеся фразу, в которой фигурировало слово «зад»… Кажется, это было что-то вроде: «Смотрите, на горизонте тучи собираются. Как бы нам не пришлось вернуться назад и переночевать все-таки в той деревне!». Так вот, после этой или чуть-чуть другой фразы он вынужденно пересчитал все колючки в придорожных кустах. Которых оказалось очень много.

Потому следующие двое суток, прошедшие после незапланированного купания и встречи с волками, наши герои провели в атмосфере общего недовольства, мрачности и неудовлетворённости жизнью.

И так продолжалось ровно до того момента, когда Ларелла, проснувшаяся совсем-совсем рано… Даже не так. До того момента, когда ещё даже не проснувшаяся Ларелла открыла глаза — вот это будет правильно. Итак, принцесса подняла веки и увидела потрясающе прозрачное небо над темнеющими верхушкам деревьев. Такое небо бывает исключительно в часы, предшествующие рассвету, когда звезды уже гаснут, но плети тумана ещё не застилают дивный вид.

А потом благословлённую Отцом вышину от девушки загородило чьё-то лицо. И принцессе показалось, что это сам небесный посланец спустился к ней, дабы сообщить благую весть. Видимо, ни смотря на уверения самой самокритичной Лары, она оказалась достойной внимания всевышнего.

— Я готова! — охваченная благоговением, прошептала Её Высочество.

— Это просто прекрасно, — так же тихо и интимно шепнул ангел.

И нагнулся над девой, как будто собираясь благословить её уста чистым и незамутнённым похотью поцелуем.

— Грех! — окликнул посланца кто-то, кого Лара не видела.

Но окликнул недовольно.

Девушка хотела было возразить, что нет в происходящем никакого греха! А вздумай кто спорить, так она бы указала невежде на святые писания. Но, как это ни прискорбно, возразить ей и шанса не дали. Вместо сладостного поцелуя принцесса получила платок. Сунули его очень профессионально и ловко — Лара и пискнуть не успела. А кляп сверху ещё и лентой перевязали. Так что ни малейшего шанса его выплюнуть или вытолкать у красавицы не имелось.

Правда стоит отметить, что платок этот оказался вовсе не грязной тряпкой. Напротив, между жемчужных зубок Её Высочества очутилась нежнейшая шелковистая ткань, ещё и обшитая кружевом. Правда, этот самый декор жёстко царапал язык. А от запаха духов, который, казалось, забил горло, слезы сами по себе на глазах выступили.

Но мученья девушки только начинались. Потому что уже в следующее мгновение её, ничуть не церемонясь, перевернули и запаковали, словно индейку, в попону. Так что к цветочному, пусть и сильному, но приятному, аромату прибавилась вонь конского пота и неспособность дышать. А затем Ларелла смогла на собственном опыте осознать прелесть похищения юной девы несомненно благородными разбойниками.

Оказывается, висеть вниз головой — это очень неудобно. Кровь приливает к черепу и угрожает проломить виски. Лежать животом поперёк седла — дико неудобно. Твёрдая, словно дерево, кожа пребольно давит на нежное тело, вызывая не самые приятные желания. Которые в купе с кляпом могут стать причиной настоящих сложностей. Скакать, переброшенной через седло, невероятно, просто ужасно неудобно. Каждый скачок лошади отдаётся во всем теле, и ты чувствуешь себя мешком, набитом тщательно перетряхиваемыми костями.

Стоит ли судить нашу героиню за то, что она потеряла сознание? И вовсе не из-за врождённой чувствительности и избытка эмоций. Физиология, друг мой, штука, с которой не поспоришь.

Пробуждение Его Высочества не было столь же неприятным. Но и его утро омрачили тревоги и сомнения. Герцог, посмевший разбудить брата касанием плеча, и тут же отпрыгнувший назад, как заяц, молча протянул Дарину обрывок. Принц, ещё не до конца избавившийся от ночных видений, машинально взял листок и пробежал по неровным строчкам взглядом: «Если вы жилаетя палучить сваю драгаценость в зад, то исчите ее в старай стараживой башни!» — было выведено каллиграфическим почерком на дорогой, мелованной бумаге. С такими красивыми завитушками и столь безграмотно умели писать исключительно высшие лорды. Но, видимо, в окрестностях завёлся и другой изысканный грамотей. Правда, от этого смысл послания яснее не становился.

- Какую драгоценность я желают получить в зад? — недоумевающе протянул Дарин, озадаченно потирая рукой лоб. — И дался всем мой зад! — вызверился он тут же.

— Принцесса пропала, — отступая ещё на один шаг и морщась, словно ему уже больно стало, сообщил герцог. — А её лошадь и вещи остались здесь. Так что, «драгоценность» — это, наверное, твоя супруга. Ну а «в зад» значит «назад».

Его Высочество помолчал, полируя теперь уже не лоб, а собственный крепкий, но уже пару дней не бритый подбородок. То ли ему вообще мыслительный процесс на голодный желудок давался с трудом, то ли муки выбора принца одолевали, но думы его весёлостью явно не отличались.

— Да чтоб она вовсе провалилась! — выдал он, наконец, в сердцах. — Может, оно и к лучшему. На кой мне такая жена? Нет, ты мне вот ответь, на кой?

Юный герцог переступил с ноги на ногу и неопределённо пожал плечами.

— Вот и я говорю! — уверился в своей правоте принц и тут же, демонстрируя всем желающим чудеса логики, добавил, — Где тут эта Нечистым драная башня?

— Там, на берегу реки есть одна, — нерешительно подал голос рыжий певун. — Старая, но крепкая.

— Ну, так веди, чего сидишь? — рыкнул Великолепный и снова добавил вполне закономерное, — А тебя я вообще в сортире утоплю.

Все-таки, согласись, дружок, любовь порой творит с людьми очень странные вещи. И, наверное, правы те, кто утверждает, будто она отнимает у нас разум.

* * *

Очнулась Её Высочество в весьма дурном расположении духа. Все нежное тело болело, напоминая, из какого множества костей, косточек и мышц Отец в мудрости своей его собрал. Правда, ныне мудрёность Небес девушку, почему-то не радовала. Да ещё и мутило, словно она нажевалась протухшей рыбы. В общем, на её памяти имелись и гораздо более приятные пробуждения.

Окружающая обстановка тоже не работала на выработку оптимизма. Ларелла обнаружила себя лежащей на древней кровати без полога. Правда, на растрескавшийся источенный древоточцами остов кто-то додумался постелить вполне приличную перину и накрыть её бархатным покрывалом. Но постель от этого комфортнее не становилась.

В маленькой и абсолютно круглой комнате с единственным узким окном, лишённым и стекла, и ставен, кроме кровати имелся ещё столик, небольшая — ныне потушенная — масляная лампа на высокой треноге и ночная ваза, стыдливо показывающая из-под кровати свой бок. На столике обнаружился ещё и поднос, нагруженный сытной и весьма изысканной едой. И вот это было как нельзя кстати.

Ларелла схватила в горсть жареную перепёлку и, плотоядно обгрызая птичку, как яблоко, принялась исследовать свою темницу. Собственно, объектов для исследования тут нашлось немного. За окном оказался дикий заброшенный крестьянами, а оттого ещё более живописный луг. Вдали темнела кромка леса и что-то посверкивало — река, вероятно. Сама комнатка находилась в узкой круглой башне, примерно на уровне четвёртого этажа над землёй. Ну а дверь, понятно, оказалась запертой снаружи. Створка всем своим самодовольным видом говорила: «Даже и не пытайся!».

Принцесса недаром слыла умной девушкой. Пытаться она не стала. Вместо этого деловито вытерла руки накрахмаленной салфеткой, изрядно отхлебнула сидра и, взяв светильник наперевес, как всадник копье, принялась таранить дверь с разбега. Не с целью её вынести, а желая привлечь к себе внимание тюремщиков.

— Кто-нибудь! Эй! — монотонные удары Лара подкрепила ещё и громкими призывами — для надёжности.

И ответ пришёл.

— Я у ваших ног, несравненная, — с романтическим придыханием прошелестел глухой голос за дверью. — Только слово — и ваше желание будет тут же исполнено!

— Выпустите меня отсюда! — тут же и выразила своё желание принцесса.

— Другое слово, — помолчав, ответил тюремщик.

Кажется, он обиделся.

— Ладно, тогда позовите эту свинью! — в голоске нежнейшей Лареллы зазвучали срывающиеся и даже истеричные нотки.

Впрочем, стоит ли винить за эту бедную девушку, на чью долю выпало столько треволнений и приключений?

— Которую? — осторожно уточнили за дверью.

— А что, у вас тут целый свинарник? Я имела в виду принца! Дарина, мать его за ногу, Великолепного, чтоб его сам Нечистый полюбил!

— Но его здесь нет, — растерялся похититель. — И, знаете, в мои планы не входит, чтобы он тут появился. По крайней мере, пока. Понимаете ли, Ваше Высочество, я давно и безрезультатно вздыхаю по вам. Потому и…

— А вы вздыхайте продуктивно, — посоветовала Лара, успокаиваясь и задумчиво разглядывая треножник. — Один долгий вдох через нос и медленный выдох ртом. Замечательно расправляет лёгкие и вентилирует мозги.

Нет, светильник никак не желал походить на осадное орудие и, не скрываясь, демонстрировал свою бесполезность. Он годился разве что для того, чтобы шарахнуть врага по голове. Но тюремщик, судя по всему, предпочитал вести переговоры из-за двери. И в этом находились свои резоны.

— Я вам свою душу распахиваю, — огорчился похититель. — А вы смеётесь. Нет, все-таки женщины удивительно жестокосердны. Между прочим, я даже вам стихи посвящал, сочиняя их в ночной тиши и глядя на окна вашей пустой спальни!

— Ну, так прочтите, — рассеянно ответила Лара, оглядывая комнату в поисках более подходящего оружия. — Может, тогда моё сердце и растает.

— Нет, что вы! — застеснялся негаданный и, в общем-то, ненужный поклонник. — Моё творчество столь убого, что я не могу оскорблять слух столь прекрасной дамы таким… э-э-э… убожеством. Мне и в голову не придёт…

— Да читайте уже! — рявкнула принцесса, несколько утомлённая этим невнятным блеяньем за стеной.

— Хорошо же, — с решительностью певца свободы, идущего на казнь, отозвался романтичный тюремщик. — Но только я жду от вас честной и откровенной критики. Скажите то, что думаете и не щадите самолюбие несчастного поэта.

Выдержав театральную паузу и, наверняка, приложив руку ко лбу — а ведь именно так и поступают все гении, декламирующие тексты собственного сочинения, страдалец начал заунывно, с подвыванием читать:

— Как листик тонкий падает на душу,

Свою любовь я ложью не разрушу,

К твоим ногам сложу я все богатства

С мольбой у нежных ног твоих остаться.

— Отвратительно, — выдала вердикт Её Высочество, усаживаясь на постели и по дикарски складывая ноги.

— Вам не понравилось? — огорчился голос.

— А что тут может нравиться? Вам критика нужна? Извольте! Два «я» и две «ноги» в двух строфах — это перебор. «Богатства-остаться» — рифма дурная. Да тут вообще хромает и слог, и размер, и ритм. Первой строчки я вовсе не поняла. К чему она? Для красивости?

— Ну да, — растерялся стихоплёт. — Это метафора, понимаете? Символ моей искренней, бескорыстной и романтичной любви к вам.

— Не понимаю! — отрезала непреклонная принцесса. — Стихи дурны.

— Всякий норовит поэта обидеть! — в конец разобиделся голос за дверью. — Я так вижу! А в вас не хватает нежности, дабы понять высокий полет мыслей.

— Нет, ну признайтесь все-таки, что вас нанял принц, — вкрадчиво, тоном хитрой лиски, потребовала Лара. — Ну, признайтесь же! Вы выдали себя с головой. Только в его окружении имеются истерики, не способные срифмовать что-то сложнее, чем «любовь» и «кровь».

— Это вы намекаете, что я истерик? — кажется, недавний воздыхатель уже был морально готов сменить амплуа с несчастного влюблённого на главного Злодея.

Её Высочество смущённо потёрла нос ладонью. Действительно, получилось неловко.

— Ладно, простите меня, — нехотя призналась Лара. — Это путешествие дурно повлияло на мои манеры. Я не собиралась вас обижать. И стихи, в целом, совсем неплохи. Их только стоит слегка отшлифовать. Но скажите, вас действительно не принц нанял? Это не он приказал запереть меня тут?

— Да сдался вам этот принц! — вышел из себя воздыхатель. — Между прочим, тут ещё и я есть!

— Вот и именно, что ты тут есть «между прочим», — пробормотала себе под нос принцесса, растягиваясь на кровать во весь рост и забрасывая руки за голову. — Ну а зачем вы тут есть?

— Чтобы очаровывать! — решительно оповестил голос.

— Тогда можете начинать, — разрешила снисходительная к чужим слабостям Её Высочество.

В принципе, план у неё имелся. И был предельно простым, а, значит, имел все шансы на успех. Рано или поздно, но дверь откроют: чтобы вынести горшок, принести воды или обед. Для того чтобы треснуть вошедшего по голове, много времени не понадобится. Остальное оставалось на откуп: «Там посмотрим!». В общем, сдаваться принцесса не собиралась в любом случае. Хотя в том, что её не собственный горячо любимый супруг в этой башне запер, сомнения все равно окончательно не рассеялись.

* * *

— Ну вот. Это башня, — оповестил певун и, застеснявшись, подал свою кобылу назад.

Так, чтобы между ним и принцем встала Фрейда. В принципе, его опасения были понятны. Риторических вопросов и утверждений Его Высочество терпеть не мог. А если они рисковали прозвучать тогда, когда у принца случалось дурное настроение, то последствия и вовсе оказывались непредсказуемыми.

Действительно, то, что возвышалось перед путешественниками ничем иным, кроме как башней, быть просто не могло. Круглое сооружение этажей в пять здание, сложенное из массивных блоков, отёсанных не столько рукой каменщика, сколько временем и ветрами. Потемневшие и позеленевшие от лишая стены. Плоская крыша — не крыша даже, а площадка для лучников и пращников, защищённая высокими зубцами. Древнее, впечатляющие и абсолютно бесполезное сооружение.

— И какой идиот её тут выстроил? — презрительно надув нижнюю губу, поинтересовался Дарин.

— Почему сразу идиот? — обиделся за предков певун. Который, между прочим, род свой как раз от местных вёл. — Её построили, когда нашего королевства ещё и не было. На том берегу реки какое-то другое государство обреталось. А тут как раз брод. Вот башня его и защищала.

— Одна? Без замка? — усомнился Великолепный, который, как известно, считался неплохим стратегом. — И кто тут гарнизон держал?

— А никто не держал. Только постоянно проверяли запас камней и стрел, — охотно проявил свою осведомлённость рыжий. — А когда враг наступал — они о своём приближении извещали трублением… трубением… В рог они трубили, короче, когда подходили. Дабы вселять в сердца врагов страх и панику. Ну, вот местные и сбегались.

— Гениально! — оценил подход пращуров к военному делу принц. — Вход тут где?

— А этого никто не знает! — явно гордясь собственными предками, радостно сообщил певун. — Башни такие потому и неприступными считались, что входы в них были тайными, спрятанными где-то в лесу. И попасть внутрь можно только из-под земли. Мы мальчишками все окрестности излазали, но ничего не нашли. Во как!

— Издеваешься? — грозно разворачиваясь, как осадная башня, поинтересовался принц.

— Нет… — робко пискнул рыжий, пригибаясь к шее лошади, чтобы поместиться за не слишком широкой спиной Фрейды.

— О! А там, кажется, твоя жена! — оповестил герцог, отвлекая Дарина от певуна.

И, действительно, в одном из узких окон, разбросанных по телу башни, кажется, без всякого толка и плана, появилась девушка. Она оперлась о подоконник, немного высунувшись вперёд. Лёгкий ветерок играл распущенными волосами. И весь милый облик Её Высочества представлял картину столь романтичную и вдохновлённую, что невольно тронул сердца всех присутствующих. Глядя на Лареллу любой бы поверил, будто красавицу заперла в башне злая колдунья. И бедная девушка томится в ней, дожидаясь, когда же её спасёт суженный.

— Ну и где ты шлялся? — нежным голоском поинтересовалась принцесса.

Голосок-то Лары действительно напоминал не то пение птички, не то журчание ручейка. Зато тон невольно навевал воспоминания о любящей супруге, упёршей руки в необъятные бедра и поигрывающей скалкой. Той самой супруге, которая встречает на пороге каждого несчастного, рискнувшего заявиться домой в неурочное время.

— По всей видимости, сама ты оттуда слезть не можешь, — не без удовольствия отметил принц, опираясь локтями о луку седла и невольно копируя позу жены. — А ты знаешь, мне очень нравится идея оставить все как есть.

— Так это все-таки ты меня сюда засадил? — заключила принцесса, грозно хмурясь.

— Дорогая, подумай своей хорошенькой головкой, — веселился Его Высочество. — Если бы я тебя туда засадил, то какого Нечистого делаю тут?

Дарин ткнул пальцем куда-то под копыта собственного коня.

— Чтобы зрелищем насладиться! — прошипела Лара, нехорошо щурясь.

Принц хмыкнул, но ничего не ответил. Такое предположение — пусть и неверное — имело все права на жизнь. Если бы ему действительно пришла в голову идея засадить надоедливую супругу в башню, то он вряд ли лишил себя удовольствие посмотреть на результат трудов своих.

— Ладно, хватит болтать! — отрезал Великолепный спешиваясь и бросая поводья почему-то Фрейде. — Лестницы, конечно, у тебя там нет?

— Конечно, есть, — не без язвительности ответила Ларелла. — Мне тут просто нравится торчать. Но лестница — это столь неромантично! Давай я лучше сброшу тебе свою косу — и ты взберёшься по ней?

— Я не так долго отсутствовал, чтобы ты смогла отрастить волосы нужной длины, — парировал нежный муж, рассматривая стену. — Вот если бы мы поменялись местами, то ты вполне могла забраться по моей бороде. Я точно успею состариться, пока дождусь от тебя помощи.

— Боюсь, у покойников борода не растёт, — покаялась честная принцесса. — Ты бы не состариться, а помереть от старости успел.

— Охотно верю. А теперь внимание, вопрос: зачем мне тебя оттуда вытаскивать? Пусть твои любовники этим озаботятся. Вон, хотя бы рыжий.

— Я? — до глубины души удивился певун, ткнув себя в пальцем в грудь.

Честно говоря, лично я не берусь судить, дружок, что его поразило больше: предположение, будто он любовник принцессы или идея, что ему нужно заняться спасением девы в башне.

— Он? — усмехнулся герцог, ткнув пальцем в рыжего.

И заржал. Опять же, не могу точно назвать причину его веселья.

— Кто? — грозно нахмурила брови Фрейда, стискивая поводья в кулачках так, что они скрипнули. — Когда?

— Никогда, — с удивительным энтузиазмом замотал головой Григо.

Разом опровергая как возможность интимных отношений с Её Высочеством, так и своё рыцарство в отношении неё.

— Так, кандидаты позорно отступают, — удовлетворённо констатировал принц. — Что будем делать, дорогая?

— Снимать штаны и бегать, — надувшись, посоветовала принцесса.

Конечно, умненькая Лара понимала: такие высказывания звучат несколько по-детски и несерьёзно. Но что остаётся несчастной девушке, когда заканчиваются аргументы? Ну, да. Имелся вариант поплакать. Но к этому оружию Её Высочество прибегала нечасто. В конце концов, ещё наши предки завещали мудрость: с большой дубиной стоит охотиться на мамонта, а не бить ей комаров. Можно и стену пещеры от усердия случайно проломить.

— Интересное предложение, — внезапно заинтересовался принц, кося вверх горящим взором и как бы невзначай — о не важном — спросил, — А постель там у тебя найдётся?

— Случайно найдётся, — мурлыкающей кошечкой протянула Лара, пристраиваясь щекой на сложенных руках.

И принц решился. Он снял плащ и камзол, положив их поверх седла. Подпрыгнул и, уцепившись за край каменного блока пальцами, подтянулся, взбираясь наверх.

— И все-таки это случилось! — счастливо вздохнула Фрейда.

— Что случилось? — не понял рыжий.

— Пусть не по верёвочной лестнице и не на балкон, но так даже романтичнее. Ах, вот это любовь!

Певун скептически глянул на вдохновлённое личико своей наречённой и досадливо сплюнул в сторону. Все же, дурной пример действительно заразителен. А, между прочим, заражёнными не все становиться желают. Вот у певуна не имелось ни малейшего желания по стенам лазить.

* * *

Помнишь ли ты, дружок, как во время побега из монастыря наши героини рассуждали, что кавалер, взобравшись по лестнице в окно возлюбленной — это, конечно, изыскано и романтично, но непрактично. В данный момент у Лареллы имелся шанс убедиться, насколько она была права.

Впрочем, когда это женщина ошибалась? Ошибаются исключительно мужчины, думая, будто смогут пережить дамскую неправоту.

Так или иначе, но в окно мужа ей пришлось буквально за рубашку втаскивать. Да и тут случился конфуз. Прилагая поистине титанические усилия, Лара супруга из одежды едва не вытряхнула. А он, бедный, последние метры по стены прополз исключительно потому, что падать было уже высоковато. Так что, до постели героический Дарин не добрался. Рухнул где оказался — прямо на пол, у окна, ткнувшись пылающим от усилий лбом в холодные каменные плиты.

— Н-да, красота, — оценила ситуацию принцесса.

— Теперь-то тебе что не нравится? — просипел Его Высочество тоном, которым смертельно раненные обычно просят, чтобы их добили.

— Да как тебе сказать? — засомневалась принцесса. — Речь о том, что ты меня по стеночке на ручках спустишь ведь не идёт? Просто, пока ты лез, лестницу я сплести не успела, да и косу не отрастила.

Великолепный помолчал, оценивая тяжесть ситуации. И глухо застонал, от отчаянья даже лбом об пол ударившись. Впрочем, не слишком сильно.

— Вернусь — прикажу все романы сжечь. На центральной площади! — пообещал он мстительно. — И объявлю их еретическими книгами. А романистов — еретиками. И тоже сожгу.

— Это все очень хорошо, — принцесса, не перенеся страданий супруга, присела на корточки и нежно погладила его по голове. — Только сначала отсюда выбраться надо.

— А раньше ты этого сообразить не могла? — рыкнул Дарин, привыкший, что виноватый обязательно найдётся.

И это, опять же, логично. Не мог ведь сам Великолепный быть в чем-то виноват?

— Да это вообще все из-за тебя! — растеряла все своё сострадание Ларелла, привыкшая к тому же самому. — Зачем ты потащился за мной?

— Наверное, за тем, чтобы не дать тебе мне и дальше пакостить! — отрезал принц, поднимая голову и обнаруживая неожиданное, — О, дверь! А чего ты молчала?

— А как ты думал, я сюда попала?

— А я вообще об этом не думал!

— Оно и заметно. Ты себя подобным не утруждаешь!

— Зато ты утруждаешь! И что не мысль, то просто блеск! В результате мы то в реке купаемся, то на дереве сидим, то в башне!

— А кто просит тебя за мной переться?

На это Дарин ответить не смог. Действительно, строго говоря, его никто ни о чем не просил. Поэтому он прибегнул к последнему доводу спасителей всех видов и мастей.

— Ты бы хоть раз спасибо сказала, что я твою шкуру спас!

Ларелла открыла было рот, дабы прибегнуть к контраргументу спасаемых, мол: «Я бы и без тебя прекрасно справилась!». Но не использовала его. Строго говоря, на дереве муж её действительно спас. Ну, или спас условно. Ее Высочество не находила в себе достаточной уверенности для утверждения, будто могла пережить ту ночь без помощи. А проверять такую возможность практическим путём почему-то не хотелось. Поэтому, так или иначе, а поблагодарить стоило.

Потому оба и замолчали, оставаясь в уверенности, что последнее слово каждый оставил за собой.

— Но ведь дверь открыть можно, — с типичным мужским упрямством вернулся от дел внутрисемейных к проблемам насущным Его Высочество.

— А ты постучи! — посоветовала Лара и добавила, обидевшись на такое невнимание к проблемам взаимоотношений. — Рогами!

— Да не растут они у меня! — огрызнулся Дарин. — Наверное, кальция в организме маловато!

— А знаешь, за что убили святого Аргуста? За то, что он рассказывал бородатые анекдоты!

Но принц был непрошибаем. Ругаться — а определение «огрызаться на всех по собственной инициативе» в его понятия не входило — Великолепный не слишком любил. И это занятие заставляло его скучать. Потому он просто поднялся и, хоть слегка пошатывающейся походкой, направился к двери.

— Открыто… — удивлённо протянул он.

— Не может быть!

Его Высочество приоткрыл створку и даже покачал ею из стороны в сторону, демонстрируя свою правоту. И как-то странно поглядывая на жену, то ли подозревая её в подлом, но непонятном замысле. То ли сомневаясь в душевном здоровье принцессы.

— Ах ты сволочь! — воскликнула вдруг Ларелла, тоже вскочила на ноги и понеслась.

Принц вполне разумно предположил, что несётся супруга на него. И кто другой мог оказаться сволочью, коли в комнате находились только двое? Потому он и отступил в сторону, предусмотрительно пряча лицо за дверью. Которую, понятно, распахнул настежь.

Но принцессу интересовал отнюдь не муж. Поэтому, ускоряясь с каждым шагом, она пролетела мимо, не успев затормозить со всего размаху ударилась грудью о противоположную стену коридорчика, оказавшегося до обидного узким. И, повинуясь тогда ещё не открытым законам физики, отлетела в сторону. А амортизировать прекрасной Ларе было чем. Потому она и очутилась даже не на лестничной площадке, а над ней. Естественно, кубарем покатившись вниз, пересчитывая ступеньки.

— Лара! — придушенно ахнул потрясённый таким исходом событий Дарин и рванул вслед за женой.

Догнал он девушку только на следующем пролёте. И увиденное просто перевернуло его душу. Я ничуть не преувеличиваю дружок. Вот взяло — и перевернуло, поменяв систему ценностей местами. Ибо хрупкая Ларелла сидела, сжавшись в комочек у стенки, и горько плакала, утирая ладонью кровь, сочащуюся из разбитого носа.

— Отец Небесный! Лара! - Великолепный это выдохнул с теми самыми интонациями, которые появляются у любого человек, видящего, что с дорогим ему существом случилось нечто ужасно неприятное. Но, все же, любимый жив и даже относительно здоров. — Где болит? Что ты сломала?

— Он удрал, — проскулила принцесса жалобно-жалобно. — Пока мы с тобой ругались, он наверняка удрал.

— Кто? — ничего не понял Дарин, опускаясь рядом с супругой на корточки и с тревогой заглядывая ей в лицо.

— Похититель! — выплюнула принцесса, размазывая по мордашке кровь, слезы и сопли.

И сама того не понимая, выглядя при этом умилительно.

— Да Нечистый с ним, с похитителем! — рявкнул испуганный муж. — Что ты сломала?

— Гордость… — грустно призналась Её Высочество.

— Ну, это поправимо, — улыбнулся вдруг принц — будто солнышко выглянуло из-за туч — и подхватил жену на руки. — Я тебе всех похитителей переловлю. И даже разрешу их собственноручно пытать.

— Обещаешь? — хлюпнула носом Ларелла.

— Клянусь! — серьёзно ответил принц.

И его жена кивнула, пристраивая головку на плече супруга. Ибо всем известно — слово Дарина Великолепного нерушимо.

Ну, разве это не трогательно, дружок? На, возьми платок. И высморкаться не забудь.