Яте егерь явно не одобрил. Смерил тяжёлым взглядом, и даже попытки вылезти из коляски не сделал. Хотя догадаться, кого именно он ждёт, труда не составляло. На местной почтовой станции, представляющей собой наглухо запертый сарайчик, смахивающий на не слишком большую собачью конуру, других тегов и не наблюдалось.

Впрочем, эксперту громила не понравился ещё сильнее. Существ, возвышающихся над собственной Куроевской макушкой хотя бы на ладонь, медик недолюбливал. А поскольку повальное большинство жителей Элизия превосходило тега ростом, то Яте практически ни к кому пиетета не испытывал. Но всё же и он при виде вроде как ожидаемого гостя в пыль не плевал и в сторону не отворачивался.

— Я чем-то лично вас не устраиваю, — мрачно поинтересовался Курой, не спеша забираться в ландо.

Егерь, казалось, смутился. Даже вроде бы скулы покраснели. Впрочем, поручиться за это Яте не мог. Во-первых, под кустистой бородой, почти доросшей до глаз, лица и не разглядеть было. А, во-вторых, кожа местного смотрителя и так отливала кирпичной краснотой.

— Да не вы вовсе, — егерь громадными, словно лопаты, ручищами разобрал поводья. — Просто щёголи городские. Посмотришь на вас, и плюнуть хочется. На что свою жизнь тратите? Ради чего стараетесь?

— Я щёголь? — до глубины души поразился эксперт, которого в чём только не подозревали. Но вот в излишнем внимании к своему внешнему виду не обвиняли ни разу. — И, кстати, плюнуть вы не только хотели, но уже это и сделали, — не из горячей любви к фактам, а из природной склонности капать ядом по поводу и без добавил тег.

— За это прощения просим, — прогудел лесничий. — Манерам не обучены, сморкаемся в пальцы…

— Про ваши два с половиной образования я наслышан, — не стал отказывать себе в очередной шпильке медик.

— Ай, незадача! — цокнул мужик. — Так вы забираетесь или скамеечку у станционного смотрителя попросить.

— Ну, это уже низко и без изящества.

— Да, невысоко, — тут же согласился смотритель. — Ладно, серьёзно, дальше болтать будем или тронемся? Дел ещё полно.

— Ёлки не считаны?

Курой легко и ловко, едва коснувшись подножки, не без красования, запрыгнул в натужно скрипнувшее экипаж.

— Пихты с лиственницами, — ухмыльнулся в бороду троллий надсмотрщик. — Не растут у нас тут сосны.

— Беда, — посочувствовал Яте. — А Алекс о вас отзывался как о воспитанном и удивительно приятном собеседнике.

— Так он ж альв! — егерь тихонечко свистнул и шевельнул вожжами, не столько хлестнув, сколько погладив лошадь по сытым бокам. — Такому хамить, потом беды разгребать замучаешься. Правда он ещё предупреждал, что вы личность не разговорчивая и не общительная.

— Кругом наврал, — посетовал Курой.

— Кругом, — согласился егерь.

И временное перемирие было подтверждено крепким мужским рукопожатием. Правильно, достаточно найти третьего, виновного в угрюмости двоих, и эти двое тут же найдут общий язык.

Эксперт, поняв, что вид столичного специалиста тут ни на кого впечатления не произведёт, расстегнул пиджак, ослабил галстук, а пальто с котелком и саквояж забросил за скамейку. И сунув тут же найденную соломинку в зубы, вольготно устроился на сиденье, вытянув ноги.

— И чем, позволь узнать, тебе так столичные щёголи не угодили? — спросил Курой.

За полчаса он намолчался вдоволь, хотя в лаборатории мог и за сутки слова не сказать. Но местные природные красоты настраивали на лирический лад. А, возможно, ему, как жителю городскому, птичье чириканье показалось слишком незначительным звуковым сопровождением.

— А ежели, допустим, не позволю? — покосившись на гостя, поинтересовался егерь.

— От обиды не помру, — заверил его Яте.

— Здравый подход к недостатку информации, — мотнул бородищей смотритель, полностью одобряя точку зрения тега. — Потому тебе и скажу. Только ты мне на один вопрос ответь. Вот, допустим, живёт себе существо. Нормально живёт, как все. А потом — бац! — и страх у него появляется. Буквально на пустом месте. Темноты там или пауков бояться начинает. Как считаешь, с чего такое?

— Это сейчас называют фобиями, — обстоятельно ответил Курой, языком перекидывая соломинку из одного угла рта в другой. — Целые труды по такому пишут. Но, если коротенечко, то все беды от переживаний. Обманула тебя баба, вот ты и начал от пауков шарахаться. Или старух ненавидеть. Это уже манией обозвали.

— Ну а ты-то как сам считаешь?

— Я-то? — тег задумчиво поскрёб ногтём бровь. — Ну, я же не философ и даже не юрист. Только медик недоучившийся.

— А всё-таки? — видимо, дипломированному философу, юристу, но всё же тоже не осилившему врачебное образование полностью, ответ тега казался важным.

— Да Седьмой знает, откуда что берётся, — отмахнулся криминалист. — Конечно, проще всего на переживания любовные всё списать. Но вот взять меня. Нет и не было никогда никаких страданий. А шестерёнки то и дело стопорит.

— Как это не было? — поразился егерь. — А ваша чехарда на Островах? Вас, небось, уже и грузили больными на всю голову.

— То же верно, — кивнул Яте. — Значит, правы адепты модного учения. Если ты с визгами пауков тапками гоняешь, то виноват в этом глубокий душевный надлом.

Егерь с ним полностью согласился. И свеженайденное взаимопонимание скрепили ещё одним рукопожатием.

— Вот и мне всё обрыдло — хоть волком вой. Ну, буквально бесил город! Я аж окна одеялами занавешивать стал, только б не видеть и не слышать ничего. Не поверишь, на улицу боялся выходить. Книгами обложусь и пишу, пишу, пишу. Правда, написал я изрядно тогда. Теперь-то моя книжонка в библиотеке при императорской академии пылится.

— А чего писал? — уточнил Курой.

— Так я тогда как раз троллями и увлёкся. Точнее, поделками их. Не поверишь: материалов по этому делу масса, да только никто их не систематизировал и серьёзно не изучал. А я вот взялся. Да только в городе-то за полгода один труд накропал и второй почти наполовину. Но как сюда приехал и блокнота не измарал. Некогда, сосны пересчитываю, — хмыкнул егерь и причмокнул, понукая никуда не спешащую лошадь. — Так о чём я? Это я уж тут понял, с чего на меня нахлынуло. Любовь, провались она к Седьмому. Любовь да обида.

— Бросила? — изображая сочувствие, выгнул бровь тег.

— Если бы! На карьере он был помешан. Всё репутация, да реноме, да: «А что же скажут другие?». Значит, для тебя я хорош, а для других плох? Репутацию тебе порчу, карьере мешаю?

Голос смотрителя гремел, отдаваясь эхом в далёких горах. А сам он выпрямился, вперив горящий гневом взор только в ему видимые дали. Лошадь, испуганно покосившись на возницу, прибавила шагу.

— Ну, вот я сюда и подался, — совершенно спокойно закончил мужик, опять сгорбившись, сведя могучие плечи, будто крылья сложив.

— Н-да, — крякнул тег, не найдя ничего более умного.

— Вот и я говорю, — согласился егерь. — Все беды от наших переживаний. Надо только расслабиться и всё сразу станет хорошо.

— Это в тебе философ заговорил.

— Ну да. А как юрист я люблю всё усложнять. Только тут жизнь простая, как топорище. Усложнять нечего.

На это тег тоже не нашёл симметричного ответа. Потому и поступил, как все истинные мудрецы: промолчал и закрыл глаза, решив вздремнуть.

* * *

Старейшина местного тролльего племени, почтеннейший Гры, ждал гостей на том же валуне, что и в прошлый раз. В смысле, Яте, конечно, этот камень видел впервые в жизни. Но Алекс его подробно описал, как и свои впечатления от старейшины. Поэтому когда обломок древней скалы распался на две части и один из кусков оказался живым существом, Курой вздрагивать не стал. Да и дамские панталоны угрожающих размеров истерики у него не вызвали.

Впрочем, смешливостью тег вообще не обладал.

— Знает? — уточнил тролль, разглядывая эксперта крохотными и сметливыми, как у слона, глазками.

— Ну, кое что я знаю, — согласился Яте, доставая из-под сиденья свой саквояж.

— Хорошо, — одобрил старейшина. — Знать — польза.

— Полностью с вами согласен. Образование в наше время играет важную роль, — вежливо ответил тег.

Нет, мысленно он, конечно, к встрече с этими реликтовыми существами готовился. Объяснения и наставления Алекса слушал внимательно. Хоть и не без глубоко запрятанного чувства превосходства. Всё-таки сам Курой считал, что начальник повёл себя не слишком умно. И медик бы с задачей справился гораздо успешнее.

Но при виде этой глыбы, смахивающей на скверно обработанную каменную статую в женских панталонах, все заготовки куда-то подевались. Да и сложно разговаривать с существом, которое тебя понимает, но вроде бы не полностью. А, возможно, это ты его недопонимаешь.

А на затруднительную ситуацию эксперт всегда реагировал одинаково. Он начинал злиться. Вот и теперь Яте, подумав, и нацепив всё же котелок, вопросительно уставился на тролля, постукивая каблуком от нетерпения.

Из-под каблука лёгкий ветерок выдувал прозрачные облачка пыли. В отличие от Элизия, видимо, решившего утопиться, тут дождя с месяц, наверное, не было. И тишина стояла какая-то ненормальная, искусственная — даже птички не чирикали. Курой смотрел на старейшину, тролль на эксперта, егерь на холку лошади, коняга в пыль. Что примечательно, все дружно молчали. Только досаждало это исключительно тегу. От чего он злился сильнее.

— Детёныш. Плохо, — наконец удручённо покачал головой троллий вождь. — Знать мало. Думать меньше. Плохо.

Он постучал серым пальцем по лысому, в чешуйчатой коже черепу, и горько вздохнул.

— Я — детёныш? — поразился Курой второй раз за этот день.

Вероятно, реальность взяла на себя заботу разуверить медика в его невозмутимости.

— Детёныш, — кивнул старейшина и решительно рубанул ребром ладони воздух. — Женщины нельзя. Против.

— Что? — растерянный и, кажется — впрочем, в этом он не был уверен — униженный Яте обернулся к егерю.

— Да нет, — лениво перевёл возница, не отрывая взгляда от холки лошади. — Он не имеет в виду, что женщины против тебя. Старейшина считает, будто ты слишком молодой, чтобы к женщинам пускать. Он против этого.

— И где логика? — прошипел, начиная всерьёз закипать, тег. — Если я детёныш, то меня как раз к женщинам и надо отправлять. В чём дело вообще? Я что, зря сюда тащился?

— Да у троллей детёнышей мужики воспитывают. Только к самым маленьким, сосункам ещё, баб пускают. А что с них взять? Всем известно, самки, они же без мозгов. Уронит ещё, — невозмутимо пояснил егерь. — А дело в том, что мзду ему дать надо. Тогда, может и получится, что ты не зря сюда тащился.

— Та-ак, — Яте запустил пятерню в волосы и с силой дёрнул себя за длинную чёлку. — Какую ещё мзду? И почему ты не предупредил?

— А я знал, что он платы потребует? С альвом же согласился общаться за так. Правда, может потому и ушёл быстро, что уважения не проявили и подарка не принесли.

— Нет, это действительно разумные существа! — вызверился эксперт. — Только обладающий разумом может до взятки додуматься!

Старейшина, внимательно слушавший всю эту ахинею, переводя взгляд с одного собеседника на другого, вдруг тихо, но так, что стволы ближайших деревьев дрогнули, рыкнул.

— Ты давай потише, — предупредил лесничий, соизволив, наконец, посмотреть в сторону эксперта. — Слово «взятка» они тоже понимают прекрасно.

— Как далеко шагнула цивилизация!

Рык у Курой вышел не столь грозным, как у тролля. Но в выразительности мог бы с ним и поспорить.

Кажется, дипломатические методы исчерпали себя, и переговоры зашли в тупик. Эксперт прикинул возможность воззвать к совести старейшины. И напомнить этому валуну с глазками, что детективы, вообще-то, расследуют дело об убийстве его же соплеменников. Но опыт общения с существами, считающими взятки «проявлением уважения», говорил, что совесть у таких атрофируется в глубоком детстве.

Но ситуация, как это обычно и бывает, разрешилась сама собой. Пока переговорщики буравили друг друга далёкими от дружелюбия взглядами, один из валунов за спиной старейшины шевельнулся и выпрямился. Оказавшись, понятно, ещё одним троллем, только поменьше. И этот, который поменьше, заурчал, словно гигантский кот. Только не ровно, как нормальные кошки, а с модуляциями — то повышая, то понижая голос.

Курой в это урчание не вслушивался. Всё его внимание сосредоточилось на новеньком тролле. Точнее, наверное, всё-таки, тролльше. Потому что торс у неё обматывала тряпка, пропущенная подмышками. Хотя никаких выпуклостей тег не заметил. Ещё одна странность состояла в том, что этот новый оживший валун хоть и выпрямился, но не до конца. То есть, попросту, он остался сидеть на хвое, как-то безвольно подогнув под себя слишком худые ноги.

Старейшина урчания самки до конца дослушивать не стал, а оборвал её рыком, который и без перевода поддавался пониманию: «Замолчи и свернись обратно!». Тролльша не смутилась и продолжала ворчать, тыча в Яте пальцем.

— Что у неё с коленями? — негромко спросил Курой у егеря. — Или это врождённое? Но явно же с коленями, а не тазом или бедренным суставом.

— Всё верно, с коленями, — лесничий, видимо, страдающий повышенным слюноотделением, сплюнул на дорогу. — Простреляны обе чашечки. Эта скотина ей и плечи выбила. Прикладом, видимо. Руки-то я починил, а вот ноги… Сам понимаешь.

— Ещё ранения есть?

— Шкуру он с неё снять пытался. Но успел только надрез сделать. Помешал я ему. И зубы вышиб.

— Зубы? — удивился тег.

Насколько он знал, клыки у троллей можно было вышибить исключительно тараном. Да и то скорее голову оторвёшь. Ну, или он тебе оторвёт, пока ты его очаровательной улыбки лишаешь.

Эксперт, не обращая никакого внимания на старейшину, шагнул к тролльей девице. Как ни странно, но так и не почествованный вождь ему мешать не стал, спокойно пропустив тега мимо себя. Курой почесал когтём висок, соображая, как бы подоступнее донести свои желания. И вдруг дико оскалился, махнув рукой.

Тут произошла вторая странность. Тролльша его поняла — из всех присутствующих только она его и поняла. Но оскалилась, демонстрируя серые десны. Яте, со свойственной медикам деликатностью, обеими руками влез в рот пациентке, ещё сильнее оттягивая губы и щеки. Потом также придирчиво осмотрел шрамы и колени.

Девица отнеслась к осмотру с философским спокойствием, не сопротивлялась и только ворчала тихонечко, даже ласково. А когда Курой, закончив, хотел уже отойти обратно к ландо, она погладила его по голове с поистине материнской нежностью. Правда, тег от такой ласки аж присел — то ли испугался, то ли рука у тролльши оказалась тяжёлая.

К его невероятному облегчению больше попыток приласкать самка не делала. Только сунула что-то эксперту за пазуху.

— Уходить! — безапелляционно приказал старейшина.

Собственно, против этого Курой ничего не имел.

* * *

Каро в балаганах никогда не бывала. Воспитанниц пансионата на экскурсии в подобные места, понятное дело, не водили. А учёба в колледже на развлечения времени не оставляла. Да и не пристало приличным девицам сомнительным увеселениям придаваться. Потому и любопытство не мучило. Например, бордели теург тоже не посещала. И не тянуло тегу туда почему-то.

Спроси кто-нибудь девушку сейчас, как она тут очутилась — не ответила бы. Потому как и сама не сообразила, каким именно чудом её сюда занесло. Просто когда они с Мастерсом с крыши гостиницы слезли, настроение спустилось вместе с ними. Душа требовала чего-то яркого, необычного. В общем, продолжения банкета она просила. А реальность только насмехалась над подобными желаниями моросящим дождём и отражением фонарей в лужах.

У ворот отеля оборотень остановился, придержал девушку за подбородок и понимающе хмыкнул. Естественно, Каро тут же вырвалась и независимо отвернулась. Но как-то очень быстро оказалась в кэбе, а потом вот тут.

Постоянного места у балагана в Элизии не имелось — на то он и балаган. Но поскольку город требовал развлечений, то циркачи, зверинцы, немудрящие аттракционы и обязательно прилагающиеся ко всему этому великолепию торговцы всем и вся переезжали с места на место. Временами к ним присоединились новые труппы, а старые отправлялись путешествовать. Временами, по поводу ярмарок или праздников, балаган разрастался до городка. Но, так или иначе, а каждую ночь в столице крутились деревянные с облупленными мордами лошадки каруселей, играли шарманки и орали зазывалы, расхваливая выставленные на потеху публике чудеса.

Вот посреди всего этого Курой, совершенно неожиданно для себя, и очутилась. Ослеплённая, оглушённая, растерянная и поражённая до глубины души. Огни горели повсюду. Да не просто плошки или газовые фонари, а магические, разноцветные, переливающиеся как светляки, выписывающие в воздухе вензеля, оставляющие за собой светящийся след. Музыка выливалась из каждой палатки, из каждого сарайчика и везде разная. Трубы выли, барабаны бухали, животные ревели, существа разумные галдели.

Ни смотря на то, что время к ночи подбиралось, толчея тут была изрядная. Только вместо детей и подростков, сейчас здесь толпилась молодёжь обоих полов и всех мыслимых рас. Объединяло их одно — не самый обеспеченный, хоть и не совсем бедствующий, вид.

В одной руке Каро сам собой, кажется, возник вафельный стаканчик со сливочным кремом, а во второй булка с вложенной в неё жаренной, возмутительно жирной сарделькой. Да ещё и с горчицей.

— Это что? — озадачилась теург, не очень понимая, как с этим нежданно свалившимся богатством поступить.

— Жуй, давай, — посоветовал Мастерс, умудряясь перекричать толпу. — И поменьше ушами хлопай, а то дохлопаешься.

— Вот это есть? Прямо тут? На улице? — усомнилась Курой, представив, чтобы сказала преподавательница манер.

Впрочем, наверное, она бы ничего не сказала. Молча в обморок свалилась.

Рон теурга тоже убеждать не стал. Просто взял девушку за руку и, без труда преодолев её сопротивление, едва не ткнул булкой в рот. Пришлось кусать. Всё-таки, есть на улице приличнее, чем ходить с горчицей, размазанной по физиономии.

Дождавшись, когда тега прожуёт первый кусок, Мастерс тем же макаром скормил ей второй — от рожка. Не дав Каро и шанса возмутиться против подобного приёма пищи. Впрочем, желание возмущаться быстро пропало. Острота приправ, которых в сардельку сунули чересчур щедро, обожгла рот. А горячий жир от лопнувшей колбасной шкурки брызнул на язык. И это оказалось удивительно вкусно. И сладкий прохладный крем, растаявший сам собой, довёл удовольствие почти до кулинарного экстаза.

В общем, дальше теург кусала уже без посторонней помощи, наплевав на все правила приличия, набивая рот до хомячьих щёк. Просто так вкуснее казалось.

— Почему ты меня постоянно кормишь? — невзначай поинтересовалась Курой, тишком оглядевшись и быстро облизав жирные пальцы.

— Прикармливаю, — невозмутимо отозвался Мастерс, всовывая в руку кружку с восхитительно холодным яблочным соком.

— Зачем?

— А зачем прикармливают? — пожал плечами оборотень. — Чтобы приучить?

От такого заявление Каро едва питьём не подавилась. Но Рон, отобрав у неё пустую кружку, одарив разливальщицу сияющей улыбкой, наградив такой же парня, которого они случайно пихнули, и ещё одной девицу, пихнувшую их самих, потянул Курой куда-то в сторону.

Выбираясь из толпы, сгрудившейся у палаток с едой, теург заметила, что Мастерса вообще подозрительно часто толкают. И что примечательно, в основном девушки. Да и вообще смотрят они на оборотня как-то… плотоядно. Впрочем, их вниманию удивляться, наверное, не стоило. Исключительно по причине врождённой любви к справедливости, Курой отметила: беловолосая макушка детектива возвышалась над разношёрстной толпой. Развороту плеч мог позавидовать даже атлет, красующийся мышцами перед ярко разрисованной палаткой. А улыбался оборотень куда обаятельнее, чем все зазывалы вместе взятые.

Тут ещё Рону пришла в голову идея, что тащить тегу за собой не слишком продуктивно. И он, не спрашивая, понятно, разрешения, просто взял её под локоть. И девицы стали толкать и теурга. Конечно, комфорта это не добавляло. Но, почему-то доставляло удовольствие. Так Мастерс ещё сумел подлить маслица. Оборотень галантно не позволил Курой ступить по хлипким мосткам, брошенным в лужу, больше напоминающую небольшое озеро. Он просто перенёс девушку на руках.

Какая-то блондинка, виснувшая, между прочим, на собственном парне, поступок тоже оценила. И прошипела: «Дура ускоглазая!». Наверное, на такое обидеться стоило, а то просто развернуться, да и покинуть это развесёлое местечко. Но вместо этого тега почему-то гордо задрала нос. И сама сунула ладошку под локоть оборотня. За что заслужила очередную кривоватую и такую понимающую-понимающую улыбку.

— Ну, детка, куда направимся? — жизнерадостно поинтересовался Рон.

— Понятия не имею, — легкомысленно отозвалась Каро, тряхнув наскоро собранными в пучок и изрядно растрепавшимися волосами. — Лучше скажи, что я должна сделать, чтобы ты меня перестал так называть?

— Постареть? — предположил оборотень. — Но поскольку в ближайшее время тебе это не грозит, то… займёмся планами. Если ты не знаешь, куда нам идти, скажи тогда, чего ты хочешь.

— Всего! — заявила Курой.

— И сразу?

— Нет, можно последовательно, — не поддалась на провокацию тега. — Но сначала я желаю сахарной ваты. И на качели. Кстати, это вполне можно совместить.

И теург, гордо и независимо подняв подбородок, решительно пошагала к окружённому зелёными огоньками ларьку, где магичил, наматывая на палочку тонкие нити, продавец ваты. При этом руки Мастерса она не отпустила, уже сама таща тихонько хихикающего детектива к цели.

— Шевели-шевели ногами, — попыталась остудить его веселье Курой. — Тебе меня ещё на качелях качать. Я хочу выше, чем вон тот парень.

— Дотянуться до звёзд желаете, леди?

— Ну, Луну же ты мне не даришь…

* * *

Каро уже была готова сдаться и заявить, что с неё на сегодня развлечений достаточно. Ноги казались чугунными, в животе от всего съеденного и выпитого бурчало. Корсет стягивал рёбра так, что они уже угрожающе потрескивали. И голова кружилась. До звёзд они, конечно, не достали. Но Рон, посмеиваясь, очень старался. А силы оборотню не занимать было. Да и руки отваливались.

Мастерс совершенно не по-джентельменски заявил, что его дело призы выигрывать, а дело дамы их тащить. Пушистый медведь из настоящей овчины, корзина с грушами и леденец совсем уж гигантских размеров казались пудовыми. Но бросить их Курой моральных сил не находила. Хотя её и посещала мысль, что груши она не очень-то и любит.

— О, давай зайдём! — жизнерадостно предложил оборотень.

Теург с сомнением оглядела палатку, расписанную кривоватыми звёздами и кометами.

— «Мадам Алейна предсказывает будущее. Темна вода во облацех, но мы даём стопроцентную гарантию. Если гадание не сбудется, то деньги вернём!» — прочитала тега вслух. — Кстати, ты не знаешь, что такое «во облацех»?

— Понятия не имею. Так что, заглянем?

— На гадание со стопроцентной гарантией? — фыркнула Каро. — Интересно, когда они собираются возвращать деньги? Ну, напророчит она, что у тебя родится пятеро детей. Так ты ей и на смертном одре претензий предъявить не сможешь. Шансы-то, пока не помер, имеются.

— Ну и что? — упёртостью Мастерса Семеро наградили даже ещё щедрее, чем физической силой — это тега уже заметила. — Всё равно интересно. Пойдём.

— Рон, не дури, — попыталась вразумить напарника Курой, тормозя пятками. Правда, помогало это не слишком сильно. Оборотень её сопротивления и не замечал. — Предсказать будущее вообще невозможно. Ты хоть представляешь, сколько должно совпасть факторов, чтобы, например, у тебя именно третьего марта родился сын с зелёными глазами? Миллиарды! Будущего нет, есть только прошлое и настоящее.

— Что-то тебя на детях заклинило, — усмехнулся детектив. — Я в тебе бужу материнские инстинкты или инстинкт размножения? Не будь занудой, детка. Относись к вещам проще!

И на этой нравоучительной ноте оборотень-таки затащил девушку под звёздчатый полог.

Внутри палатки обстановка оказалась ровно такой, какой Каро и ожидала. Таинственно-сумрачно, только одинокая керосиновая лампа горела. Видимо, боясь пожара, открытого огня мадам Алейна разводить не рисковала. А на магический не хватало ни способностей, ни денег. Воздух подванивал курящимися благовониями. Под потолком висело чучело, почему-то, акулы из брюха которой сыпались трухлявые опилки. И куча псевдо-магической атрибутики, вроде собачьих черепов, хрустальных шаров и псевдо золотых чаш.

Сама гадалка пыталась сойти хотя бы за альва-полукровку. И надо сказать, что темнота и густая вуаль ей в этом деле помогали. Правда, воск, придающий кончикам ушей остроту, размяк и потёк, выдавая «магичку» с головой. Да и «шикарный» белокурый парик стоило купить и подороже.

Курой готова была спорить, что гадалка родилась скорее получеловеком.

— Что вас привело ко мне? — таинственным, но несколько хрипловатым от постоянной говорильни голосом поинтересовалась мадам.

— Хороший вопрос для предсказательницы, — хмыкнула тега. — Я уж даже и не говорю про то, что должна бы угадать. Просто вот зачем, по вашему мнению, могут зайти в палатку к гадалке? Молока купить?

— Каро… — одёрнул девушку Рон.

Правда, губы его тоже как-то подозрительно кривились, а брови оборотень насупил слишком уж сурово.

— Каждый, приходящий ко мне, хочет услышать ответы на разные вопросы. Кого-то интересуют деньги, кого-то здоровье, а кого-то любовь, — мадам наглядно продемонстрировала, что опытную мошенницу дешёвыми шутками с панталыку не собьёшь.

— А вы деньги раздаёте? — рассеянно спросила теург, внимательнее присматриваясь к предметам.

Стоило отдать предсказательнице должное, не всё здесь было бутафорией. Имелась, например, маска, влияющая на эмоции посетителей — успокаивающая и настраивающая на позитивный лад. Амулетик, рассеивающий внимание. Хитрый венок из сушёных трав, вызывающий симпатию к той, над чьей головой он висел. Да и акула украшала интерьер не просто так. Под ней стоять никому не рекомендовалось. А то, приди гадалке в голову фантазия попугать клиентов, лёгкими ожогами можно и не отделаться.

— Нет, деньги я не раздаю, — заверила тегу мадам. — Наоборот, их мне платят. Я имела в виду, что многих сейчас интересует, разбогатеют они или нет. Раньше больше про любовь спрашивали.

— Падение нравов, моральная деградация, — посочувствовала девушка, вытягивая оборотня за рукав из-под чучела.

Так, на всякий случай.

— Слушайте, а сколько у меня детей будет? — выдал вдруг детектив.

Видимо, амулеты оказали-таки на слишком мягкий мозг Мастерса своё пагубное влияние. Хотя оборотни подобной магии вообще поддавались с трудом.

— И это меня на детях заклинило? — фыркнула теург.

— Хорошая попытка поймать меня на незнании, — хрипловато пропела гадалка, откидываясь на спинку кресла. — Вы же уверены, что ни одного, верно? Не собираетесь быть отцом вовсе. Но уж простите. У судьбы на вас свои планы. Вот эта девушка родит для вас двоих. И ещё одного принесёт река жизни.

— Так, ну всё, с меня хватит! — решительно заявила Каро. — Если хочешь, слушай весь этот бред в гордом одиночестве, а я пошла.

— Ну да, вы же тоже уверены, что никогда не станете матерью, — провидица оказалась упорной.

— А вы уверены, что вам мешает разбогатеть судьба? — вдруг разозлилась теург.

Хотя, почему вдруг? Как любой образованный магик, она терпеть не могла шарлатанов.

— Вы можете посчитать, сколько денег у меня в кошельке? Не знала, что ко мне заглянула коллега-ясновидящая, — усмехнулась мадам.

— Должны бы знать, госпожа пророчица! — тега, зажав медведя подбородком и едва его не уронив, ткнула пальцем в сторону. — Вот на этом миленьком черепе лежит проклятье. Старенькое и слабенькое, но вполне действующее. Оно и мешает осуществиться мечте.

— Девочка, проклятье невозможно наложить на предметы.

— Тётенька, меньше верьте сказкам, — огрызнулась Курой, поудобнее перехватывая свои сокровища. — Наложить нельзя. А вот запечатать, например, сбросив с себя, опытный операционист вполне может. Всего-то и надо, что тихонечко своим потоком его подпитывать. Всё, пошли отсюда.

Сунув леденец подмышку, она уцепила странно притихшего Рона за локоть. Оборотень молча повиновался, упорно глядя куда-то себе под ноги. Каро пришлось его два раза окликать, прежде чем детектив его услышал.

— Ты думаешь, что это действительно вранье? — задумчиво спросил Мастерс.

Вместо ответа Курой пальцем у виска покрутила.

— А вдруг?.. — теургу показалось, что в голосе её напарника мелькнуло что-то, сильно смахивающее на страх.

— Ты явно на качелях перетрудился! — вынесла вердикт тега. — Не знаю, как там насчёт реки жизни, но вот я тебя счастливым отцом делать точно не собираюсь. Себя, кстати, тоже.

— Отцом? — ухмыльнулся блондин, отмирая.

— Матерью! — рявкнула теург.