Навещать родственников, когда они любимые, безусловно, приятно. А ещё приятнее ночевать у них оставаться: вкусным ужином накормят, спать в мягкую и чистую постельку уложат и в лобик поцелуют. А вот просыпаться в таких гостях не слишком комфортно.

— Лони, детка, вставай, — кажется, в третий раз проворковала мать Мастерса у него же над ухом, — на работу опоздаешь.

Собственно, первые-то два раза Рон слышал ничуть не хуже. Просто отвечать не рисковал. По утрам он вообще никогда добрым не был. А уж когда тебя будят таким вот образом… Ну, сразу хочется кого-нибудь покусать. Или в морду дать. Но мать для этих целей явно не подходила.

— Лони, завтрак уже на столе и…

— Мам, я сколько раз просил меня так не называть? — мрачно поинтересовался оборотень, надевая на голову подушку.

— Не считала, — легкомысленно отозвалась госпожа Мастерс. — А надо? Только вот завтрак от моих подсчётов горячее не станет. Вставая-вставай, малыш…

И, ни долго думая, заботливая матушка стащила с дитятки одеяло. Рон невнятно — из-за подушки его протест глуховатым вышел — взвыл и подтянул ноги к груди. Маменька, как поборница здорового образа жизни, ещё с утра распахнула окно. А на дворе лето ещё месяца полтора назад кончилось. Да и тогда Элизий тропики не напоминал.

Подтягивание ног, естественно, согреться не помогло. Пришлось вставать. Поднявшийся «малыш» смачно потянулся, зевнул, звонко клацнув крепкими челюстями. И едва ли не пополам сложился, чмокая родительницу в макушку. Ну а что делать, если мама «детке» седым пучком волос едва до груди достаёт?

— Доброе утро, сынок, — пожелала госпожа Мастерс, глядя на сына из-под очков-половинок так, как и подобает настоящей маме-оборотню: с глубокой нежностью, неизбывной гордостью и всеобъемлющим обожанием.

Правда, во взгляде Роновской родительницы имелось кое-что, отличающее её от классической матери: изрядная порция иронии и хоть добрая, но насмешка над «деткой».

— Утро добрым не бывает! — уже вполне бодро оповестил её детектив и, примерившись, чмокнул седую макушку ещё разок. — Умыться ты мне, конечно, не дашь?

— Не дам. Сначала плотный завтрак, а потом всё остальное. Не набивши желудок, никакие дела не делаются.

У госпожи Мастерс имелись свои убеждения, которых она придерживалась с завидным упорством.

— Ну, тогда корми меня, мать! — потребовал Рон и, выходя из комнаты, попытался подтянуться на турнике, распяленном в дверном проёме.

Попытался — это потому, что на перекладине, расположенной на уровне твоей груди, подтягиваться довольно тяжело. Все же за последние тридцать лет оборотень немножко подрос. Совсем чуть-чуть, даже притолоку головой не задевал. Правда, всё равно пригибался, хотя между макушкой и косяком расстояние почти в ладонь оставалось.

На маленькой кухоньке оборотень забрался на своё привычное место. Хотя так сидеть он и не любил — спиной к двери, да ещё, прежде чем вылезти, приходилось перебираться через большой сундук, впритык поставленный к столу. Но займи Рон другой стул, перед ним бы оказался собственный дагерротипный портрет: бравый командир диверсионного спецподразделения морского флота Её Императорского Величества лейтенант Мастерс собственной сияющей персоной. Форма белоснежная, ордена, как кираса, грудь едва не до пояса закрывают. Наградной кортик, подаренный лично императрицей, на бедре. Морда мрачная.

Стараниями матушки портрет был размером с альбом. Хотя в обычных мастерских их делали с половину книжки.

— Ты его снимешь когда-нибудь? — хмуро буркнул детектив, цепляя вилкой кусок омлета. — Он мне аппетит портит.

— Зато мне повышает, — заверила сыночка нежная мама, подливая из заботливо завёрнутого в полотенце кофейника в чашку, больше смахивающую на супницу, кофе.

И бухнула туда же три столовые ложки тростникового сахара, потом сливок подлила. Рон, придирчиво наблюдавший за процедурой, одобрительно кивнул.

— И как тебе ваш новый сотрудник? — походя поинтересовалась госпожа Мастерс, намазывая тосты джемом.

Точнее, накладывая на толстенные куски поджаренного хлеба ещё более толстые слои малинового варенья.

Оборотень уставился на мать, от удивления даже жевать забыв.

— С чего ты взяла, что у нас новый сотрудник?

Детектив в последний момент успел поймать ниточку жаренной помидорной шкурки, втянув её обратно в рот.

— Сначала прожуй, а потом говори! — наставительно посоветовала госпожа Мастерс. — А нового сотрудника у вас нет, я ошиблась.

— Да нет, есть он, — Рон сунул в пасть очередной ломоть омлета, пропустив замечание родительницы мимо ушей. — Мне просто интересно, как ты дошла до мысли, будто мы кого-то наняли?

— Не кого-то, а теурга, — безмятежно отозвалась матушка. — И думается мне, что это либо тег, либо девушка. А, скорее всего, и то, и другое разом.

— Высший класс! — восхитился детектив и даже вилку в сторону отложил. — Давай меняться, а? Я стану лордских дочек учить на рояле бряцать, а ты к Алу следователем пойдёшь.

— Ну, пожалуй, ты никого даже тарелками бряцать научить не сумеешь. Тебе медведь оба уха оттоптал. А вот делать выводы ещё можешь научиться, сынок.

Маменька невозмутимо поправила очки и принялась сосредоточенно, как аптекарь порошки, отмерять чайную заварку.

— Не скажешь? — уточнил Рон.

Госпожа Мастерс отрицательно помотала головой.

— Из вредности?

Маменька согласно кивнула.

— Вроде того, что догадывайся сам?

Снова кивок.

— Обижусь! — пригрозило «дитятко».

На что заботливая родительница только фыркнула. Видимо, в возможность исполнения угрозы она не верила ни на йоту.

— Всё верно, — Рон опять взялся за вилку, но теперь он омлет ковырял без особого интереса. — И теург, и тег, и девушка.

— И ты её взялся муштровать в своей манере: бросим в воду — захочет жить, выплывет? Тебя за это совесть гложет, потому что девушки — существа нежные. И обращаться с ними нужно бережно. А ещё ты до сих пор считаешь, будто по гроб жизни всем выходцам с Островов должен. Ну и, думается мне, она твои стати не оценила. За это ты на неё обиделся.

— Последнее-то тут при чём? — возмутился детектив.

— То есть, со всем остальным ты согласен? — уточнила госпожа Мастерс, глядя на сына поверх очков. Но ответа не дождалась — малыш надулся. — А то я тебя не знаю. Ты же не успокоишься, пока девушка при виде тебя млеть не начнёт. Налицо конфликт совести, которая, как ни странно, у тебя имеется, и кошачьей злопамятности вкупе с мстительной натуры.

— Тебе виднее… — буркнул Рон, выбираясь из-за стола.

Настроение оказалось испорченным окончательно.

— А знаешь, к чему это может привести? — ничуть не огорчилась заботливая маменька.

— И к чему?

— Не знаешь! — удовлетворенно констатировала родительница. — А я знаю. Но не скажу. Так интереснее.

— Чего ты опять выдумала? — против собственной воли, помня, что настроение мать ему испоганила, все же улыбнулся оборотень.

— Пока я ещё ничего не придумала, — покаялась маменька. — Но, кажется, у меня всё-таки есть шансы дожить до внуков. Так что, можно задуматься об именах.

На такое предположение Рон только кислую морду скорчил и повертел пальцем у виска. Но тут же раскаялся за непочтительность и, сграбастав мать в богатырские объятья, чмокнул её в морщинистую щёку.

Просто дождаться внуков у госпожи Мастерс шансов действительно имелось немного. Чистокровные люди, в отличие от тех же оборотней, например, обходились всего-то жалким веком. Да и тот дожить успевали далеко не все.

* * *

Комиссий в Элизии было много. И все как одна непременно при правительстве. Во-первых, парламент, который в последние годы абсолютно неожиданно для себя начал осознавать, что он, в общем-то, никому не нужен, охватила мания контроля. А, во-вторых, под крепкой крышей какой-нибудь государственной организации очень удобно «пилить» субсидированные денежки. Правда, удобно ровно до тех пор, пока к тебе не заявится комиссия по расходованию казначейских средств, комиссия по контролю целевого финансирования или просто комиссия Казначейства. Из министерства финансов тоже навестить могли. Там своих комиссий хватало.

В общем, контролирующих всё и вся заведений в городе существовало немало. Но все они неуловимо походили друг на друга. Такая контора неизменно располагалась в солидном, но несколько обветшалом особнячке с облезшей штукатуркой, скрипящими половицами и щелястыми рамами. На входе обязательно дремал старичок, посаженный с целью: «Никого не пущать» — но всех проспавший. Коридоры комиссий были темны, кабинеты малы и пыльны. А служащие либо надменны, либо лебезиво-угодливы — это зависело от статуса посетителя.

Постоянным оставался и ещё один момент. В таких вот местах никто ничего не знал. Вообще. В том числе, кажется, и зачем они каждое утро приходят в свои пыльные кабинеты. В лучшем случае несчастному, у которого возникла надобность посетить контору, могли указать место, где его вопрос способны решить. Ну, или посоветовать другую комиссию, которая занималась такими делами. В худшем… А что может быть хуже, чем бессмысленное хождение по тёмным коридорам и вежливое: «Это не ко мне! Закройте дверь с той стороны!» — старательных госслужащих?

Вот и Комиссия по контролю популяции редких и вымирающих существ при Правительстве Элизия — сокращённо КпКПРиВСпПЭ, а аббревиатуры канцеляристы обожали — от своих собратьев ничем не отличалась. Посапывающего сторожа Алекс миновал без проблем. Даже и заготовленный заранее надменный вид не понадобился. А дальше альву оставалось только распутать паутину коридоров, да найти кого-нибудь достаточно вменяемого и способного ответить на вопросы.

Последнее оказалось делом непростым. И не только потому, что в данном конкретном особнячке коридоры явно проектировали с помощью Седьмого и пятого измерения. Ну не может быть в доме, высотой всего в два этажа, столько поворотов, лестниц, тупиковых ответвлений и необъяснимых «заныров». Но ещё и потому что определить, кто в каком кабинете сидит, представлялось невозможным.

Росс задумчиво постоял перед табличкой, свидетельствующей, что за дверью притаился «Старший контролёр по ИЗГУЭ» и решительно толкнул створку — соседнюю. Даже надпись читать не стал.

— Закройте за собой дверь с той стороны! — оповестили из-за утренней газеты, развёрнутой над столом. — Не видите, я занят!

И следом послышался звук, который может произвести только существо, прихлёбывающее слишком горячий чай.

— Хорошо, — согласился покладистый Росс. — Я попрошу начальника отдела природоохраны и ресурсопользования навестить вас лично.

И про охрану, и про пользование Алекс когда-то что-то слышал краем уха. Но понятия не имел, существуют ли такие в реальности. По логике, должны существовать. Не отдел, так комитет. А не комитет, так комиссия, что их всех скопом Седьмой приголубил.

Так или иначе, а над газетой появилась сначала лысина, гладкостью смахивающая на яйцо, а потом и маленькие, настороженные глазки. Но вид альва заставил хозяина кабинета ускориться и, заодно, продемонстрировать искусство иллюзиониста. Не прошло и минуты, как выяснилось сразу несколько вещей: его — Росса — невероятно, просто до смерти, рады видеть. Он — хозяин кабинета — ничем особенно не занят, а просто просматривал утреннюю почту. Они — служащие комиссии — костьми лягут, но решат вопрос посетителя. И ему — снова Алексу — могут скрасить ожидание решения чашка чая, кофе или коньяка.

Уточнять, подают ли тут коньяк в чашках или это было сказано в растерянности, Росс не стал. Оценив ловкость, с которой со стола хозяина кабинета исчезла газета вместе с так и не показавшимся на глаза чаем. Может, и не его тут вовсе прихлёбывали? Так или иначе, он просто заверил, что ему ничего не нужно, кроме ответа на несколько общих вопросов.

Вот тут и началась трагедия. Так как ответов-то чиновник и не знал! Хотя, следуя вывертам собственной причудливой логики, фортуна завела альва в самый раз к наблюдателю за тролльим заповедником. Но, кажется, этот самый наблюдатель не только никогда тролля в глаза не видел, а даже плохо представлял, как они выглядят.

Выяснив это, Алекс заскучал и потребовал, чтобы ему немедленно доставили знающего. И снова его ждала метаморфоза. Особнячок, до этого прикидывающийся пустым, как кладбищенский склеп, оказался просто набит служащими всех и всяческих мастей. Которые засуетились по коридорам с целеустремлённостью и назойливостью тараканов. Видимо, пытаясь хотя бы случайно обнаружить того, кто что-то знает про троллей.

Росс, поняв, что потерял час абсолютно зря, встал, чтобы покинуть почтенное заведение. И тут перед ним вновь явился запыхавшийся от чрезмерных усилий яйцеголовый, подталкивающий впереди себя сонного и несколько очумелого охранника входной двери.

— Вот! — с гордостью, словно умницу-сына представляя, провозгласил наблюдатель, утираясь большим клетчатым платком. — Он!

— Я? — робко удивился старичок.

— Ты-ты, — заверил его чиновник. — Работал же в заповеднике у этих тварей? Работал. Вот и поведай лорду всё, что он захочет услышать!

— А что вы хотите услышать? — совсем оробел сторож.

— Видите ли, — как можно мягче начал Алекс, стараясь не пугать старика ещё больше. Впрочем, это у него вряд ли получилось. Несчастный охранник и так едва не икал. — В скором времени мне предстоит посетить заповедник. А я абсолютно ничего не знаю про троллей. Кроме того, что они находятся под попечительством короны и считаются условно разумными.

— Сами вы условно разумный! — неожиданно вскипел сторож.

Но тут же опомнившись, да ещё и тычок от начальства получив, втянул голову в плечи, как черепаха.

— Вполне возможно, — улыбнулся Алекс. — Мне и самому так иногда кажется. Но давайте присядем, прошу вас. А любезный хозяин нам подаст чаю. Подаст же?

— Я? — удивился яйцеголовый.

Видимо, в этой комиссии так заведено было — уточнять.

Росс его заверил, что имел в виду именного его, а никого-то другого. Выпроводив чиновника из его собственного кабинета, усадил-таки сопротивляющегося старика в кресло и приступил к расспросам.

На них он потратил ещё два часа. Так как сторож оказался энтузиастом своего дела, вынужденным покинуть обожаемых троллей только потому, что здоровье подводить стало. Зато теперь альв мог себя считать специалистом по этим существам. А именно об этом он всю жизнь и мечтал.

* * *

— Ну, все готовы мне внимать? — поинтересовался управляющий агентством, которого свежеполученные знания буквально разорвать грозили.

Альву срочно требовалось от них избавиться.

— И даже конспектировать готовы! — отозвался Мастерс, кивком указав на угол, в котором примостилась Каро.

Действительно, держащая на коленях блокнот, а «вечное» перо на изготовку. Девушка на веселящегося оборотня только злобно зыркнула, но отвечать ничего не стала.

— Замечательно! — оценил внимание сотрудников Росс. — Значит так. Тролли — дети Пятого. Изначалье — камень и земля. Соответственно, появились тут до Изгнания. Но к альвам не присоединились, а почему-то встали на сторону людей. Видимо, за это и были признаны условно-разумными. Активно участвовали в боях и были практически истреблены. Так как обладают значительной физической мощью и, несмотря на свои габариты, проворностью, ловкостью и быстротой. Но популяцию решили сохранить, создав заповедник.

— Ну, естественно! — подал голос упорно молчавший до этого момента Яте. — И кого-то только корона не сохраняет, устраивая заповедники! И всё исключительно по доброте душевной.

— У тебя есть возражения? — прохладно поинтересовался Алекс.

— В общем-то, нет. Но давай не будем забывать про тролльи артефакты, ладно?

— Хорошо, давай не будем, — согласился Росс, зачем-то трогая пальцем булавку в собственном галстуке. — В целом это действительно может стать мотивом.

— Эй, господа! — повысил голос Мастерс, как будто боясь остаться незамеченным. — Я тут один ничего не понимаю?

— Видимо, один, — огрызнулся медик. — А про артефакты вон у неё спрашивай. Она специалист.

— Я теург, а не артефактор, — не замечая, что копирует интонации Яте, ничуть не доброжелательнее поправила тега Каро. А вот Рон с альвом многозначительно переглянулись. — Но кое-что про них знаю. Например, что стоимость любого из них начинается от десяти тысяч золотых эльзаров.

— Да ладно! — не поверил оборотень. — За такую сумму можно особняк в пригороде купить.

— Я сказала, стоимость начинается от этой суммы, — веско напомнила теург. — Дело в том, что, во-первых, тролли свои поделки выгрызают из драгоценных или полудрагоценных камней. Во-вторых, эти существа обладают дыханием Пятого. А, в-третьих, это артефакты непостоянной силы.

— Выгрызают? — вытаращился Мастерс.

— Каким ещё дыханием? — недовольно поинтересовался Курой.

— Признаться, про силу я не понял, — добавил Алекс.

На личике Каро мелькнула насмешливо-победная ухмылочка. Но мелькнула — и пропала, стоило ей на Рона покоситься. Девушка сосредоточенно и даже сурово нахмурилась, выпрямив спину и сложив переплетённые пальцы на коленях.

— Тролли действительно выгрызают свои амулеты. Зубами. При этом изделия у них нередко выходят очень изящными, почти ювелирными, — Курой подумала, нахмурившись ещё сильнее, и добавила, — Наверное, это тебе важно, Рон. Клыки у троллей невероятно прочные и острые. Правда, со временем стачиваются. И, все же, предпочитают они более мягкие камни. По крайней мере, о бриллиантовых артефактах никто не слышал. Но вот рубиновые, сапфировые и изумрудные встречались.

— Это скорее мне важно, а не Рону, — уточнил Росс. — В заповедник я сам наведаюсь. А что с дыханием, госпожа Каро?

— Дыхание — это наделения предмета силой… — девушка смешалась, подбирая слова. — Я лучше попроще попробую объяснить. Тролли сознательно магией не занимаются. Для них изготовление поделок, скорее, искусство. Но при этом, сами того не желая, они вкладывают в артефакты изначалье. Действительно не желая. Поэтому изделие получается с незаданными свойствами. Все зависит от формы, настроения и мыслей мастера. Допустим, тролль влюблён, мечтает, чтобы его избранница ответила ему взаимностью и вырезает цветок. Скорее всего, такой амулет будет вызывать у окружающих симпатию к своему владельцу.

— А если он мечтает убить другого тролля и выгрызает кинжал? — поинтересовался Яте.

— Ну, тогда что-то негативное. Я не могу так сходу сказать. Каждый артефакт уникален, — самокритично покаялась Каро. — И, как я сказала, они обладают переменчивой силой. Систему в изменении потоков обнаружить довольно легко. А вот выяснить, почему они вообще меняются, пока никому не удалось. Но возьмём тот же артефакт-цветок. Сегодня его владельцу просто встречные улыбаются, завтра все девушки на шею бросаются, а послезавтра вообще никак не реагируют.

— Занятные штучки, — протянул Рон. — Но я бы за такое убивать, а тем более шкуру сдирать, не стал.

— Вероятно, у убийцы имелось другое мнение, — заметил Яте.

— Так, давайте на этом пока и остановимся, — Алекс постучал костяшками пальцев по столу, привлекая к себе внимание. — То, что тролли создают уникальные артефакты может быть, а может и не быть связано с появлением кожи в чане. Кстати, с самим мастером Горхом стоило бы и поговорить по этому поводу. Может, всё гораздо прозаичнее, чем нам кажется. Вы, увлёкшись поисками гипотетического пока любовника, забыли расспросить жену заказчика. Да и с дочерью недоработали. И, вполне возможно, что сама тролья кожа никак не связана с проклятьем. Про которое мы, кстати, вообще ничего не знаем: ни на кого оно наложено, ни с какой целью, ни как действует. Я уж молчу про вопрос, кто его создатель.

Мастерс и Каро как по команде глянули друг на друга, а потом столь же синхронно занялись изучением пола.

— Но этим вы займётесь позже, — смилостивилось начальство. — Нам подкинули более перспективную версию.

— Подворотная команда? — хмуро спросил Рон.

Видимо, оборотню не слишком нравилось, когда его против шерсти гладили.

— Она, — кивнул Росс. — В общем, всё как обычно. Самая кристально чистая биография оказывается не такой уж чистой, если копнуть поглубже. Вот и у нашего клиента обнаружился свой скелет в шкафу. Не так чтобы уж совсем воняющий, но обещающий многое. В общем, ещё при жизни уважаемого батюшки нашего клиента, господин Горх захотел самостоятельности и решил завести на пару со своим закадычным другом собственное дело. У друга, которого, кстати, зовут Нирго Кархар, — Алекс даже в записи не заглядывал — по памяти шпарил. Хотя блокнот перед ним на столе и лежал. — Имелся дом, доставшийся от бабки. Вот под этот дом они и взяли кредит на весьма приличную сумму. Дело не выгорело, деньги они потеряли. Дом тоже. Ссора, понятно, вышла знатная. Но старый мастер Горх за сына платить отказался. Этот Кархар ещё некоторое время ошивался в Элизии, всё чаще прикладываясь к бутылке. А потом пропал. И много лет его никто не видел.

— Дай угадаю, ну дай! — Рон поднял руку, тряся ею, как школяр, знающий ответ. — А недавно он объявился. И я должен этого самого заклятого друга найти!

— Садись, отметку «отлично» я тебе в ведомость занесу, — буркнул Яте, занятый рассматриванием пуговиц на собственном жилете.

— Ты всё правильно понял, — не поддался на провокацию Алекс. — Только не «ты должен найти», а «вы должны найти». Возьмёшь госпожу Курой с собой. Всё-таки у нас речь идёт не о поножовщине, а о проклятье. Хотя я сомневаюсь, что его наложил спившийся дварф. Но всякое может случиться.

— Тем более что нового специалиста необходимо чем-то занять, — заметил медик. — Не зря же ей зарплату начисляют. Таскаться за тобой хвостом — дело ничем не хуже других. Хотя можно ещё полы помыть.

Каро скрипнула зубами, но промолчала. Честно говоря, девушка пребывала в растерянности. Никак не могла определиться, кто её раздражает больше: Мастерс или Курой. Пожалуй, только Росс особо негативных эмоций не вызывал. Но он умудрился альвом родиться. А этим уже всё сказано.

* * *

Кабак «У дядюшки Схара» явно не претендовал на звание самого фешенебельного заведения Элизия. Впрочем, в городе существовали места гораздо хуже. Ну, медная вывеска, позеленевшая до такой степени, что на ней невозможно и слова разобрать. Ну, переулок, мощённый только в одном месте — полукругом, в полуметре от двери самого заведения. Ну, мужик, валяющийся у стены. Так и времени всего пол-одиннадцатого, питейные заведения традиционно закрываются под утро, да и пьяньчуга всего один. Спит себе, никого не трогает.

— А что за Подворотная команда? — поинтересовалась Каро, выискивая, куда бы ей ногу поставить.

Поиски никаких результатов не дали. Весь переулок был затоплен ровным слоем жидкой глины и никаких сухих островков тут не имелось. Да и ботинки всё равно уже по щиколотку в грязи. А подол, как его ни поднимай, испачкан. Хорошо Мастерсу — шлёпает себе и шлёпает, не обращая внимания ни на жижу, ни на моросящую крупку дождя. Только воротник плаща поднял.

— Это от слова «подворотня». Обычные уличные мальчишки. Добывают для Ала информацию.

— Дети? — удивилась теург.

И, громко ойкнув, провалилась почти по самую голень.

— А что тебя удивляет? — Рон обернулся, критически глядя на Курой, пытающуюся вытащить ногу из засасывающей, как болото, липкой раскисшей глины. — Уличная шпана слухи собирает куда эффективнее любого сыщика. Они везде пролезут, всё услышат, да и внимания на них никто не обращает. И на расспросы отвечают охотнее. Ребёнок же ничем не опасен. Почему и не поболтать с ним, если, допустим, парень своего дядюшку разыскивает?

Девушка кивнула, мол, поняла. Но вслух свои мысли по этому поводу не озвучила — не до того было. Нога-то из грязи вытаскивалась. Вот только без ботинка. Да и за подолом Каро никак рассмотреть не могла, что там такое внизу происходит.

Оборотень, вдоволь налюбовавшись на напарницу, тяжело вздохнул. И, приподняв её за локти, просто переставил на мощёную площадку перед дверью кабака. Что примечательно, выдернул он теурга как морковку вместе со злосчастным ботинком.

— Почему без шляпы? — тоном строгой мамочки спросил Мастерс.

— Может потому, что моя в яме с…э-э-э… нечистотами осталась? — огрызнулась Курой.

Её воспитание требовало поблагодарить за помощь. А самолюбие, от которого и так остались жалкие лохмотья, настойчиво советовало сделать вид, будто ничего особенного не случилось.

— А другая к костюму не подходит? — буркнул Рон, наклоняясь над пьяницей и щупая у него на шее пульс.

Этот-то вопрос всё и определил. Теург гордо промолчала, наблюдая за тем, как детектив оттаскивает мирно спящего минотавра под жестяной козырёк у какой-то наглухо запертой двери неподалёку. Видимо, сегодня на оборотня напало всепомогательное настроение. Но даже это не заставило бы Каро обсуждать её печальное финансовое положение. И уж тем более она не собиралась объяснять, что шляпок у неё всего две. Точнее, теперь одна. Летняя, из соломки.

Правда, детектив эту тему тоже не стал развивать.

— Ну что, пойдём?

— Если ты уже всем нуждающимся помог, то пойдём, — согласилась девушка. — А то я могу ещё подождать.

Как и всякое уважающее себя питейное заведение, «У дядюшки Схара» оказался открыт. Несмотря на то, что, судя по картонке с коряво нацарапанной надписью, наливали тут страждущим строго с шести вечера. Но до последнего клиента. Вполне вероятно, что пьяный минотавр под стеной этим самым клиентом и являлся. А поскольку уйти он никуда не мог, то хозяин распивочной не имел морального права двери запирать.

Правда, внутри оказалось пусто, темно и тихо: ни клиентов, ни обслуживающего персонала, ни уборщиков. Хотя в последних зал нуждался особенно остро. Пахло тут прокисшим пивом и жирной жареной рыбой.

— Э-гей! — позвал Мастерс, постучав по стойке бармена. — Кто живой есть?

— Нету, — ответили мрачно из-за стеллажей, уставленных пустыми, но красивыми бутылками. — Закрыто всё. Не наливаем.

— Да мне не пить. Я тут заскочил долг отдать.

Из-за стеллажа тут же показалось широкое, как луна, лицо дварфийки. Впрочем, то, что это именно она, а не он Курой определила только по отсутствию растительности на щеках и модной полосатой юбке. Выглядела хозяйка внушительно. Примерно как профессиональный борец.

— Что-то я не помню, чтоб ты мне задолжал, красавчик, — подозрительно прищурилась женщина.

— Да? Ну, значит, вас память подводит, уважаемая, — выдал свой фирменный оскал Рон, крутя на стойке золотую монету. — Я вот точно помню — задолжал.

— Это за что же?

Хозяйка, опровергая все стереотипы о дварфийской скупости и жажде наживы, не спешила ни к посетителям выходить, ни за монету хвататься.

— Да помнится, вы обещали мне свистнуть, когда в столь почтенном заведении появится господин по имени Нирго Кархар. Дварф, с таким шрамом на щеке, — Мастерс провёл ногтем по собственному лицу, обозначая шрам.

Про шрам и внешность разыскиваемого в целом, Россу тоже, видимо, шпана доложила. А, может, альв информацию добыл из других таинственных источников. Но приметы детективам Алекс дал довольно подробные.

Женщина ещё раз осмотрела оборотня с головы до ног. Потом изучила Каро — с ног до головы. И свистнула.

— Вот так вот? — изумился оборотень, видимо, не ожидавший подобной лёгкости. — И сразу?

— А чего мне? — дварфийка, наконец, вышла из-за стеллажа и, переваливаясь с ноги на ногу, как утка, подошла к стойке. — Он мне ни сват, ни брат. А на шпиков вы непохожи. Да и сдалась такая клиентура? Драки учиняет…

— Да, драки — это неприятно, — согласился детектив. — А не оставлял он у вас вещи какой? Может, шапку позабыл, а? Брать-то мы её не будем, только посмотрим и назад вернём.

Хозяйка, поджав губы, отрицательно помотала головой.

— Ну, может, хоть стакан вы за ним не вымыли? — взмолилась Каро. — Может, там немного жидкости осталось?

— Буду я помнить, кто из какого стакана пил! — возмутилась дварфийка, пропустив слово «мыл» мимо ушей. — Хотя… кровь подойдёт? Только засохшая уже, наверное. Вон, на тряпке, которой пол подтирали. Слыхала я, что магики по крови кого хошь найдут. Но там и того оборотня, с которым он сцепился, кровища найдётся. Морды-то они друг другу поправили знатно.

— Так-то магики… — расстроилась теург.

— Подожди нос вешать, — подбодрил девушку Рон. — Ты его кровь узнать сможешь?

— Его или не его, а кровь дварфа смогу, конечно. Только что это даст? Мне её связать-то не с чем.

Блондин ухмыльнулся, продемонстрировав весь свой частокол.

— Это даст запах, детка. А уж по запаху я его найду, можешь не сомневаться!

Курой, несмотря на его призывы, всё-таки скептически хмыкнула. Про обоняние оборотней, конечно, легенды складывали. Да и не столько они действительно запах чуяли, сколько потоки чувствовали, просто ассоциировали их с запахами. Но по засохшей крови? Да ещё и под дождём? Это уже действительно больше на балаганные фокусы, чем на серьёзную магию, походило.