Ренна с ностальгией и горькой тоской вспоминала свой тряский дормез: неудобный, тесноватый, жёсткий, но в нём не укачивало. Эти же носилки, конечно, были хороши: на подушках хоть поперёк, хоть наискосок ложись, через лёгкие занавески ветерок пробирается, на голубоватой кисее солнечные блики и лесная листва настоящий театр теней устраивали. Но все прелести ни в какое сравнение не шли с унылой, непрекращающейся, но и не усиливающейся тошнотой.

Тяжёлый портшез, который несли аж шестнадцать носильщиков разом, плавно покачивался из стороны в сторону, как колыбель, убаюкивал — душная дрёма наваливалась, не давая поднять каменной головы с подушек, но спать мешали собственные, кажется, насквозь протухшие внутренности, бултыхающиеся в бурдюке живота. И то, что Ренне второй день ни есть, ни пить не давали, даже радовало.

Собственно, на неё внимания вообще не обращали, после того, как на заставе она «в обморок упала», не трогали — перенесли в портшез и… И всё, совсем всё.

Днём кортеж гемнона — немалый, насколько принцесса поняла — не останавливался ни на минуту, колонна двигалась, не сбиваясь с изначально заданного темпа и на шаг, даже люди-носильщики менялись на ходу, а к портшезу никто близко не подходил. Поначалу Ренна была этим довольна, передышка и время с мыслями собраться ох как пригодились, а под подушками нашлась большая фляга с кисловатым соком и коробка засахаренных фруктов. Правда, от сладостей тошнота только сильнее становилась, да и за невесть куда подевавшуюся подругу принцесса слегка беспокоилась, но в целом сложившаяся ситуация её полностью устраивала.

Неприятности начались после полудня — выпитый сок стал настойчиво выхода требовать, и это обернулось серьёзной проблемой. Просить остановить колонну оказалось некого, не носильщикам же кричать, в самом деле. Идея выпрыгнуть на ходу тоже удачной не выглядела, по крайней мере, поначалу. В общем, промучилась её высочество почти до темноты, когда кортеж всё-таки на привал встал.

Правда, для Ренны мало что изменилось: паланкин опустили на землю и забыли про него. От разожжённых в стороне костров невероятно соблазнительно тянуло жареным мясом и приправами, а накормить принцессу никто не удосужился. Гортанные голоса перекликались в отдалении, посмеивались, даже, кажется, ругались, но ближе, чем на двадцать шагов не приближались. Про юную жену гемнона напрочь забыли.

Утром же носилки просто подняли и поволокли дальше, даже не проверив, на месте ли принцесса, не заблудилась ли ночью в кустах. День давно перевалил за середину, степлившийся и успевший подкиснуть сок закончился, отчаявшийся желудок, изнывшийся одновременно от голода и качки, притих и лишь тошнота с сонливостью никуда деваться не желали. А Ренна до печёнок прочувствовала, что значить быть несчастной: никому не нужной, всеми брошенной, голодной, в мятом, дурнопахнущем от пропитавшего её пота платье и с нечесаными волосами. Да и пить хотелось всё сильнее.

А ещё больше хотелось очнуться в собственной постели, дома.

— Старшая мать, — раздался голос за занавесками слева. Он был таким тихим и неуверенным, что принцесса поначалу внимания не обратила. Решила: носильщики между собой переговариваются, а это, наверное, запрещено — молчали же они больше суток. — Старшая мать, нижайше прошу простить за наглость, разреши спросить и не суди строго. Клянусь, только беспокойство заставило нарушить твоё уединение.

Голос помолчал. Ренна тоже.

— Старшая Мать? — послышалось ещё тише.

Принцесса озадаченно бровь почесала: гемнон вроде бы тоже мать поминал, причём свою. Но за её паланкином только всадники ехали. Или нет?

— Леди Ренна? — спросили совсем уж шёпотом, но на имперском.

— Вы… меня? — не слишком уверенно отозвалась её высочество.

— Спасибо духам! — облегчённо выдохнули за занавесками. — Ещё раз нижайше прошу извинить за непочтение и полностью признаю ваше право требовать возмещения за причинённое беспокойство. Но…

— Да что вы, что вы! Пустое! — заторопилась Ренна, которой не до учтивых расшаркиваний было. Пожалуй, она и самого Харса сейчас простила, лишь бы на неё внимание обратил. — Чем я могу помочь?

Снаружи опять помолчали — на этот раз озадаченно.

— Я только хотел узнать… — говоривший споткнулся, будто слова подбирая. И подбирал их так долго, что принцесса испугалась: уйдёт, так мысль и не закончив. Но собеседник всё-таки решился договорить, — не испытывает ли Старшая мать какой нужды?

— Спасибо, всё в порядке, — отозвалась по привычке.

— Тогда я удаляюсь, надеясь на ваше милосердие и снисходительность.

— Постойте! — почти крикнула Ренна. — С кем я имею честь… эм… — действительно, с кем она имеет честь что? Беседой это назвать было сложно.

— Это Старшая Мать оказывает мне честь, — ошарашено отозвались из-за занавески, не забыв перед ответом паузу выдержать.

— Да-да, понятно, — принцесса сжала кулаки, очень стараясь оставаться спокойной. — Но могу я узнать, как вас зовут?

— Мать интересует моё имя?

— Да Харс знает, что там мать интересует, — тихонько буркнула Ренна. — Могу я вас хотя бы увидеть?

— Всё что угодно Старшей Матери, — предельно ясно ответили ей.

Принцесса ещё разок почесала бровь, кусанула губу, но всё-таки решила считать это за разрешение. Поэтому наскоро пригладила волосы, прекрасно понимания, что серьёзных улучшений внешности этим не добьётся, и отдёрнула занавеску в сторону.

Оказалось, что прихорашивалась она совершенно зря. Молодой человек, ехавший рядом с носилками, поклонился так низко, что едва лбом не касался лошадиной шеи. Хотя, наверное, всё же это был не человек, а дракон. До того же Арэна статями он недотягивал, но исключительно в чёрное одевались вроде бы только Защитники. Впрочем, мода Грани от столичной могла и отличаться.

— Так как же ваше имя? — старательно улыбаясь, осведомилась Ренна.

— Если угодно госпоже, то моё имя Яо, — не разгибаясь, ответил дракон. Да что там «не разгибаясь» — он и говорил-то совершенно чётко, вот принцесса в такой позе и дышать вряд ли сумела бы. — То есть, при рождении духи дали мне имя Нерен, но все зовут Яо.

— Если не ошибаюсь, это означает «младший»?

— Старшая Мать хорошо знает язык Крылатых, — сообщил лошадиной холке парень.

— Послушайте, Яо, а не могли бы вы выпрямиться? На вас смотреть-то неудобно.

— Если угодно Старшей Матери…

— Ей угодно, чтобы вы перестали интересоваться, что ей угодно! — выпалила-таки Ренна. Конечно, выдержка и вежливость уместны в любой ситуации, правы Наставники. Но иногда на них просто не хватает сил. В конце концов, Великий Дракон должен понимать человеческие слабости и относиться к ним со снисхождением. — А ещё перестали именовать матерью. И сообщили, наконец, почему все делают вид, будто меня тут нет? Всё же, я не только нежеланная невеста, но и дочь императора, вашего сюзерена, между прочим!

— Стар… — начал дракон и тут же осёкся. — Э-э… леди, мы помним об этом и стараемся исполнить любое желание.

— Так ведь я пока ничего ещё и не желала!

— О том и речь, — промямлил Яо, старательно косясь в сторону, — вы же молчите, а никто тут мыслей читать не умеет. Раз ничего не просите, значит, хотите, чтобы вас в покое оставили.

— То есть, тут все просто такие деликатные? — догадалась, наконец, принцесса. — И я в этих проклятых носилках мучаюсь только потому, что никому не сказала, что хочу есть, пить, помыться, переодеться и, вообще, устала?

Парень глухо кашлянул в кулак и ничего не ответил. Конечно, Ренна могла и ошибаться, но, кажется, конкретно этот дракон окончательно убедился: в жёны их гемнону досталась капризная и избалованная дура. А как известно, второго шанса создать первое впечатление обычно не даётся.

* * *

Это было по-настоящему сказочное место. Ренна никогда не считала себя любителем природных красот, но тут даже её проняло. Крохотное озерцо, прячущееся за живой изгородью дикого малинника и стеной золотолистов, выглядело дорогой игрушкой: почти овальное, совсем не заросшее, с прозрачной даже, кажется, голубоватой водой.

Под сплетёнными шатром ветками плакучих ив слуги вбили в дно озера колья, повесив на них что-то вроде гамаков. Улёгшись в него, Ренна оказалась почти по горло в восхитительно прохладной воде, но никаких усилий, чтобы держаться у поверхности от неё не требовалось — лежи себе, как на кровати, расслабляйся, давая отдых натруженному дорогой телу.

Рядом с гамаком, привязанные к тем же кольям, плавали подносы из странного пористого дерева. А на них чего только не было: и тот же кисловатый сок, только, конечно, свежий и сладкое вино; очищенные и предупредительно порезанные фрукты; жареное мясо какой-то птички, рыба и горшочек рагу с овощами — всё пряное, щедро сдобренное приправами; свежайшие, будто только что из печи булочки и как венец всего кусочки чего-то белого, воздушного, сладкого, но абсолютно не знакомого.

Солнце, загороженное густой листвой, светило совсем неярко, но пригревало. Где-то в кустах тренькали птицы, тихо пришёптывала вода и далеко-далеко вверху ровно, убаюкивающе гудел лес.

В общем, Ренна, всю свою жизнь на недостаток удобств не жаловавшаяся, такого роскошества не видела никогда. И не отказалась бы остаться в озере навечно.

— Почему я не догадалась обедать в бассейне? — лениво спросила драконица.

Фрейера или Гардера это сказала, принцесса не поняла, различать их ещё не научилась. Хорошо хоть, имена запомнить сумела, хотя и в этом она уверена не была. Кто они такие, Ренне тоже объяснить не удосужились. Когда слуги её к озеру проводили, красавицы уже были здесь и прислуживать явно не собирались, да и вообще держались, как с равной.

А если уж совсем честной быть, то на жену гемнона они особо и внимания-то не обращали, кивнули в качестве приветствия. Потом же разговаривали только между собой и исключительно на драконьем. Кажется, женщины были убеждены, что Ренна их не понимает. Оно, может, и к лучшему: одежды на драконицах было ещё меньше, чем при первой встрече, на заставе. То есть вообще ни клочка ткани, зато драгоценности на месте остались. А как вести светскую беседу с обнажёнными красавицами, её высочество не представляла.

— Понятия не имею, — также лениво отозвалась вторая, медленно полоща в воде рукой, — но как только вернёмся, обязательно устрою у себя что-нибудь подобное. Думаешь, что проще: построить новый бассейн или в старый кушетку поставить?

— А ты посчитай, что дороже выйдет — там и решай.

Драконицы рассмеялись, словно хорошей шутке.

— Между прочим, в этом есть смысл, — посерьёзнела всё-таки, кажется, Фрейера. — Нордер опять хочет попытаться получить сына.

— Снова? — возмутилась вторая. — Ты же его только месяц назад к себе пускала!

— Вот именно. Но что поделать? Гемнон хорошо платит, да и мечи его продаются неплохо.

— Это отвратительно! — шлёпнула ладонью по воде драконица. — У нас нет никакой защиты перед ними! Как только накопят — так изволь подчиниться! А о наших чувствах кто-то заботится? Да никто!

— Тебе ли возмущаться? — в голосе той, кого принцесса решила Фрейерой считать, было столько яда, что даже Ренна поёжилась. — У вас уже есть ребёнок. Наверняка твой муж больше на человечек, чем на тебя тратит.

— Если бы, — тяжело вздохнула женщина, на ехидство подруги ни малейшего внимания не обращая. — Его только на дочь и хватило. Сама понимаешь, наследник нужен. Но мне кажется, он назло мне и второй тоже девочку сделает. Нет, надо будет переговорить со Старшей Матерью, чтобы она убедила гемнона или увеличить выкуп, или ограничить мужчин. Одного посещения в три месяца, по-моему, вполне достаточно.

— Бесполезно и разговаривать, — отмахнулась драконица, отправляя в рот кусочек того самого сладкого и белого. — Думаешь, он её слушать станет? Да он на рык исходит, стоит представить, сколько ей должен будет только за первую ночь. Она же человечка! Помнишь, у них…

Женщина выразительно скосила глаза в сторону Ренны. Вторая тихо ойкнула, прикрыв рот ладонью, глядя на принцессу со странной смесью жалости и отвращения, будто на тяжелобольную.

Её высочество решила, что с неё этого бреда достаточно: спрашивать, что они в виду имели, гордость не позволяла, самой понять ума, а, точнее, знаний не хватало. Слушать же дальше сил не было: уж больно дикие догадки в голову лезли. Поэтому Ренна, ни слова не говоря, выскользнула из своей люльки, отодвинула полощущиеся в воде ветки ивы в сторону, и поплыла. Окликать её никто и не подумал.

Далеко её высочество не уплыла. Во-первых, на воде держалась не слишком уверенно, да и в заплывах смысла не видела — ей просто прохлада приятна была, а не физические усилия. А, во-вторых, внимание Ренны голос привлёк: за острым хребтом каменного выступа, узким клином разрезающего берег озера, напевали. И поющего принцесса вроде бы знала, только один из всех знакомых ей, обладал таким густым, почти рычащим тембром.

Девушка осторожно, стараясь не плескать, подгребла к выступу, уцепилась, подтягиваясь — здесь было довольно глубоко, для того, чтобы подбородок над водой держать, приходилось на цыпочки приподниматься. Перебирая руками по камню, подобралась к краю, выглянула осторожно.

И едва с головой не нырнула. Напевал действительно гемнон. Абсолютно голый гемнон — драконов нагота, кажется, не смущала совершенно. Собственно, Ренну она тоже не должна была в краску вгонять, в Храме она на какие только тела не насмотрелась. Но одно дело посторонний мужчина, продемонстрированный в качестве наглядного примера, и совсем другое собственный муж, которому вода хорошо, если до середины бёдер доходит. Правда, к супруге он спиной стоял, но и с такого ракурса было на что посмотреть. И увиденное немного пугало: уж слишком мускулистой спиной дракон обладал — любой борец бы обзавидовался. Чересчур рельефные мышцы перекатывались, сплетались, вздуваясь узлами, будто под красноватой кожей шевелился клубок удавов.

В привычные каноны красоты увиденное никак не вписывалось.

— Вам не кажется, леди, что ситуация становится неловкой? — прогудел дракон. — Нужно или заметить друг друга, наконец, или сделать вид, будто вас тут не было, а я никого не видел. Что предпочитаете?

Гемнон обернулся. И вот тут Ренна испугалась по-настоящему: с лица Арэна на неё смотрели светлые глаза. Серые или голубые — не разобрать, далеко слишком, но абсолютно точно не чёрные. А ещё этот Защитник улыбался.

— По всей видимости, вы из тех женщин, что предпочитающих самостоятельно решения не принимать, — вдоволь наслушавшись тишину, мужчина по-собачьи наклонил голову к плечу — не рассматривая, а забавляясь. — Любите подчиняться?

— Нет, — брякнула принцесса, уверенная, что язык намертво к гортани прилип.

— Поня-атно, — протянул дракон кивнув. Мокрая прядь упала на глаза, окончательно делая его похожим на разбойника. — Значит, это просто страх. Маленькая девочка испугалась большого и страшного дракона. И правильно сделала. Только вот не замирать надо было, а бежать со всех ног. Но теперь поздно.

— Не городите чушь, — голос звучал как надо, холодно и высокомерно, но в меру — не дрожал и не пищал. Никак не догадаешься, что у принцессы от страха живот скрутило. — Кстати, кто вам позволил тут быть?

— А кто позволит мне не быть? — ухмыльнулся здоровяк. — Здесь или в другом месте? И кстати о кстатях. Маленькая девочка не забылась? По-моему, она слишком уж нагло разговаривает с Крылатым, за это её нужно наказать.

— Невероятно глупо говорить о присутствующем в третьем лице, — фыркнула Ренна. — И ничего вы мне не сделаете. А вот за попытку напугать…

— Ну всё! — взревел мужчина, как…

Ну, как могут реветь драконы? Да ещё зачем-то кулаком себя по груди саданул. Надо сказать, звук получился знатный: гулкий, даже с эхом, словно по бочке ударили. Принцесса хотела было посоветовать ему с разбега в дерево головой врезаться, вышло бы наверняка ещё эффектнее. Но сумела только взвизгнуть, да и то коротко — горло перехватило.

Просто озеро ни с того ни с сего ожило, взбурлило настоящими морскими волнами. Да что там! Ни один шторм таких валов поднять бы не сумел. Ренну будто катапультой подбросило вверх — принцесса беспомощно замолотила руками то ли по воздуху, то ли по воде — сама не поняла. Мир перевернулся, небо почему-то оказалось под ногами, глаза запорошила водяная пыль, берег понёсся навстречу со скоростью взбесившейся лошади — ещё секунда и девушку размазало бы о те самые деревья.

Великий Дракон не дал, уберёг. Плотный вал воды исчез из-под спины, словно его и никогда не существовало. Ренна камнем полетела вниз — в далёкое-далёкое озеро, бурлящее котлом. Новый вал поднялся горой — размытое солнце подмигнуло сквозь толщу стеклянной воды — мягко ударил в поясницу, вновь подбросив принцессу тряпичным мячом. Гребень под спиной, под ногами сделался скользким, как лёд — девушка покатилась вниз, будто с хорошо утрамбованной горки. Но до низа так и не добралась — новая волна понесла к небу.

— Хва… — живот не просто скрутило, он окаменел, не давая воздуха глотнуть. — Хватит! — сумела всё-таки крикнуть, задыхаясь то ли от ужаса, то ли от восторга. А, скорее, от того и другого вместе. — Прекрати!

— Точно хватит? — светски осведомился дракон, вдруг оказавшийся рядом. Мужчина сказочным тритоном стоял по пояс в водяной, хрусталём переливающейся колоне воды — комично-невозмутимый, со скрещёнными на груди руками и каменной физиономией. — Ты усвоила, что с Крылатыми надо разговаривать почтительно?

Ренна отвечать не стала и даже не кивнула, но вроде бы этого и не требовалось. Волна вместе с ней мягко осела, опала без удара, будто на ладони опустив в тёплую, так и не успокоившуюся воду. Но теперь она не ходила ходуном, а кипела тысячами крохотных щекочущих пузырьков. Невесть откуда взявшееся течение, да не одно, а десяток, покачивали, тугими мягкими струями массировали тело.

— Если ты сейчас выскочишь, то я увижу тебя практически голой, — заметил дракон, как ни в чём не бывало восседающий на берегу. — И, согласись, это приятно.

— Ты ненормальный! — Ренна, на самом деле собравшаяся стрелой выскочить из проклятого озера, передумала, отступая. Глянула вниз, проверяя, не видно ли чего лишнего. Но через облако пузырьков белела лишь её сорочка. — И ни капли приятного в этом нет.

— А ты расслабься, просто ляг на воду — она сама удержит. Поверь, второй шанс такое удовольствие получить выпадет не скоро. Обычно меня долго упрашивают, чтоб повторил.

— От меня ты просьб точно не дождёшься, — буркнула принцесса.

Никуда ложиться, а тем более расслабляться она, конечно, не собиралась, хоть сердце до сих пор ухало в груди молотом и в ушах тоненько пищало. Только вот идеи, как убраться отсюда, не растеряв жалкие остатки достоинства, в голову приходить не спешили. Даже обморок, бывший практически идеальным выход из любой ситуации, сейчас вряд ли бы помог.

— А ты хорошо держишься. — Здоровяк устроился поудобнее, обняв руками задранное колено. — Обычно люди начинают визжать, умолять и терять сознание.

— Я дочь короля и наречённая гемнона! — веско пояснила Ренна.

Конечно, не стой она по горло в воде, судорожно прижимая к груди руки, вышло бы весомее. Да и вид у неё наверняка был далеко не венценосный: мокрые мыши редко выглядят представительно. Но недаром же Наставники твердили: «Держи лицо! Всегда, чтобы не стряслось, держи лицо!». Это подразумевало, что на Грани с ней может случиться всякое, даже в кошмаре привидеться неспособное.

Лицо она держать научилась. А вот прятать язык за зубами, вопреки всем усилиям учителей, получалось не всегда.

— Оно конечно, — кивнул дракон, почесав ухо. — Принцесса — это тебе не простая смертная. Она, понятное дело, из другого теста слеплена.

— Надо понимать, что в человеческом тесте ты разбираешься.

— Ага, вкуснее всего младенцы, — радостно осклабился бугай. — Ладно, давай начнём сначала: я по-дурацки не шутил, ты не пугалась и не обижалась. Предлагаю вылезти из воды и переодеться в мою рубашку, она совершенно чистая, а, главное, сухая. Не бойся, я отвернусь и подглядывать не стану, клянусь. Гордость гордостью, а простуда простудой. Вы люди такие… хрупкие.

— Я смотрю, ты много про нас знаешь, — проворчала Ренна, не без труда на песчаную вымоину выбираясь.

Накупалась она на славу, аж щиколотки сводить начало, покалывать раскалёнными иголками. Да и воздух показался холодным, промозглым — озноб мгновенно до костей пробрал, сорочка липла к телу ледяным компрессом. Тут хочешь не хочешь, а от сухой рубашки не откажешься, хоть и верх неприличия, и не подобало, и, вообще, ни в какие ворота не лезет. Может, конечно, мучения тела и возвышает дух, но на великомученичество моральных сил принцесса в себе пока не находила.

— Ну, можно сказать, что и неплохо, — безмятежно отозвался мужчина. — Я долго в империи жил, наёмничал.

— Ты что делал? — придушённо хрипнула её высочество, окончательно запутавшись в слишком длинных завязках и едва себя не удушив.

— Наёмничал. Не знаешь такого слова? К богатым людям нанимался охранником.

— Слово я знаю. Не знала, что драконы на людей работают.

— Они и не работают. Я вообще уникум.

Огромные ручищи схватили Ренну так, что под рёбрами пискнуло, крутанули, тряханули и стреноженная Харсом благословлённой рубашкой принцесса, наконец, оказалась на свободе.

— Спасибо, — поблагодарила вежливо, отступая. Стоять рядом с этим здоровяком не слишком приятно было — всё равно как под нависающей скалой, того и гляди на голову рухнет. — Но больше так делать не надо. Если ты жил среди людей, то должен знать: чужих жён у нас… трогать не принято.

— Серьёзно? — изумился дракон, озадаченно бровь почесав. — Никогда бы не подумал. А мне казалось… Ладно, Харс с ними со всеми. Давай знакомиться, что ли? Зовут меня Барт, думаю, ты догадалась, что гемнону я прихожусь братом. Совсем родным, роднее не бывает. Так что, к вашим услугам, леди. На самом деле, спрашивай, не стесняйся. Для того меня и позвали: объяснять что к чему и почему.

— Ну тогда… — вопросов было множество, но вот так, слёту спрашивать неудобно, да и глупо. Кто знает, что он за человек? В смысле, что за дракон. — Тогда, может, пояснишь, кто эти женщины. В смысле, драконицы. Такие…

Ренна замялась, пытаясь подыскать описание поприличнее. Но ничего, кроме «голые», на ум не приходило.

— Я тебя понял, тем более что дракониц тут всего две.

Барт встряхнул свою куртку, широким жестом расстелил её на траве и жестом же предложил присаживаться. Ренна кивнула, благодаря, стараясь в сторону Защитника головы не поворачивать. Она и так едва не окосела, пытаясь установить, успел бугай штаны нацепить или по-прежнему сверкает своими кошмарными телесами. Не глядя, определить это оказалось на удивление сложно.

— Так вот, эти дамы — твои подруги.

К невероятному принцессиному облегчению, дракон успел не только брюки натянуть, но и мокрые волосы в косу заплести. Правда, ни обуться, ни прикрыть грудь, смахивающую на пузатый комод, он не удосужился.

— Подруги — это в смысле фрейлины? — невозмутимо поинтересовалась Ренна, обдирая ни в чём не повинную ромашку.

Упорный цветок рваться никак не желал и, в конце концов, её высочество выворотила её с корнем. Получилось не слишком изящно.

— Если я правильно понимаю значение этого слова, то нет, прислуживать они тебе не станут, не по чину. Они подруги. Ну, понимаешь, — Барт костяшкой почесал кончик носа, — посоветовать по-женски — они же Матери и давно уже, развлечь.

— Как развлечь?

— Ну, разговорами там.

— Какими разговорами?

— Да что ты пристала? — возмутился дракон. — Откуда я знаю, какими? Никогда не прислушивался, о чём треплются баб… эм!.. дамы. Ну, тряпки там, украшения. Что ещё-то?

— Ясно, — кивнула Ренна, пытаясь не хихикнуть. — То есть, они мои наперсницы?

— Наперсницы? Да ты что, они иголки-то в глаза никогда не видели! Слушай, давай я тебе лучше ноги разотру, они вон синие совсем.

— Не стоит, это будет лишним!

Принцесса попыталась встать, только кто бы ей дал? Может, остальные без прямого приказа супруге гемнона даже отобедать предложить стеснялись, но этот Крылатый мнением Ренны явно интересоваться не собирался. Просто схватил за щиколотки, повалив, и как ни в чём не бывало принялся растирать обе ступни разом. Пожалуй, делал он это чересчур энергично, силы не соразмеряя. Зато ноги моментально согрелись и иголочки, болезненно колющие щиколотки, растаяли.

Но конечно же, такая двусмысленность не могла остаться без последствий. Ренна твёрдо усвоила: не делай того, чего не стоит видеть другим, потому что свидетели обязательно найдутся. Причём способные даже самую невинную ситуацию вывернуть так, что останется только каяться. Вот и сейчас принцессе не оставалось ничего другого, как только отползать, пытаясь выдрать несчастные ноги из лапищ Барта, да таращиться на невесть откуда взявшегося, очень хмурого и очень осуждающего молодого дракона.

— Отойди от неё, — процедил Яо, играя желваками под скулами.

Скулы были не слишком мужественные, да и желваки подкачали, но всё же физиономия парня выглядела жутковато. По крайней мере, по мнению принцессы, старший же Крылатый мальчишку замечать даже и не собирался. Отпускать Ренну тоже.

— Второй раз я повторять не собираюсь, — предупредил Яо.

— Рад. Слушать детский лепет удовольствие так себе, — равнодушно отозвался старший, не взяв на себя труда даже обернуться.

— Она не твоя мать! — перешёл на драконий парень.

— Но и не твоя. Не много ли заботы?

— Убери от неё лапы!

Видимо, Яо на самом деле всерьёз взбесился — за глухим прирыкиванием Ренна едва разбирала смысл того, что он говорил.

— Ты же не собирался повторять?

— Отойди! Или…

— Или что? Братику жалобиться помчишься?

Что дальше произошло, принцесса не поняла. Даже, скорее, не увидела. Ей показалось, будто воздух загудел, стал плотным почти как вода, Ренну обдало порывом горячего ветра, снова на спину опрокинуло. Над головой треснуло — аж уши заломило, сверху посыпались листья, веточки, мусор. Земля ощутимо вздрогнула и снова треск, будто дерево на подлесок рухнуло, кто-то коротко, глухо взвыл и…

Тишина, после грохота и круговерти показавшаяся ненастоящей, как будто уши заложило.

— Вы не пострадали? — пробасил не опознаваемый голос, незнамо откуда идущий.

— Что? — не поняла Ренна, пытаясь протереть от трухи слезящиеся глаза.

— Я спросил: вы не пострадали? — повторили так же бесстрастно.

— Нет, я… Помогите мне встать, пожалуйста.

Помогать её высочеству не стали. Девушку просто подняли и поставили на ноги, да так резко, что пришлось даже цепляться за доброхота, потому что равновесие потеряла. Принцесса подняла голову, собираясь поблагодарить, но все слова куда-то подевались, а под черепом стало пусто и очень просторно.

— Кажется, я только и делаю, что приношу вам извинения. Но у меня выбора не остаётся, — по-прежнему неестественно ровно, без намёка на эмоции сказал гемнон. — Вероятно, брат прав. Мне с вами вовек не расплатиться.

— Который брат? — осведомилась Ренна, плохо соображая, что говорит.

— Валер.

— И много у вас их? То есть, я хотела спросить, сколько у вас братьев?

— Пятеро. Чего желает моя мать?

Принцесса мотнула головой, сучок, запутавшийся в волосах, царапнул щёку. Ренна приподняла всё ещё мокрую прядь, близко, будто слепая, поднесла к глазам, разглядывая веточку, сухой лист и, кажется, кусок коры.

— Любые желания Старшей Матери закон, — ни на йоту не меняя тона, сообщил Арэн. — Но думаю, вы будете рады, оказавшись, наконец, в своих покоях. А до Серых Скал ещё два дня пути.

— Тогда проводите меня к носилкам, — почти шёпотом попросила принцесса.

Осознание произошедшего надвигалось медленно, но неотвратимо, как грозовая туча. И приятной жизни не обещало.

Гемнон коротко кивнул и даже руки не подав, развернулся и пошагал, видимо, предлагая следовать за ним. Ренна и последовала, а что ещё делать? Они прошли мимо сломанного пополам золотолиста, толщиной с хорошую мужскую руку; лентой содранного дёрна; вывороченного с корнями куста терновника; будто вихрем раскиданного муравейника. Принцессе примерещилось, что на сухом мхе у корней старого дуба она заметила брызги мокрого, тёмно-красного. А вот ни Яо, ни Барта нигде видно не было.