Мойдер опасался, что придется ехать верхом, чего он делать не умел.

В Лесовке лошади были редкостью, добирались в основном на своих двоих. Да и по лесу удобнее передвигаться пешком. Если требовалось поехать в другое поселение, можно было арендовать повозку у более зажиточных поселян. Насколько Мойдер знал, так велось у всех легурцев. Это неизменно вызывало у него досаду, ведь он хотел стать воином. А те в основном владели искусством верховой езды. Мойдер надеялся, что когда придет время, без труда научится всему, что необходимо. Но сейчас умение потребовалось бы немедленно. А перед принцессой не хотелось ударять в грязь лицом. И так служит источником ее постоянных шуточек.

К счастью, для женщин приготовили крытую повозку, называемую каретой. Мойдер впервые видел такое сооружение, его взгляду были привычнее незатейливые телеги. Эта же махина выглядела более громоздко и внушительно. Еще и оконца имелись с двух сторон. Впереди находилось место для возницы, а лошадей было запряжено целых две.

Кучер услужливо распахнул дверцу, пропуская женщин внутрь. Привычная к таким приспособлениям Саулин вспорхнула внутрь легкокрылой птичкой. Мойдер не без труда последовал ее примеру, едва не запутавшись в подоле платья.

И как только женщины в них ходят?

Кучер пришел ему на помощь, запустив ручища под ягодицы и вталкивая внутрь. Ощутив, как наглые ладони ухватились за его телеса более сильно, чем необходимо, Мойдер обернулся и вмазал кулаком по ухмыляющейся физиономии. Сам едва не вывалился обратно, но устоял и с достоинством залез в карету.

За спиной раздался взрыв хохота.

Другие всадники потешались над озадаченным кучером, потирающим щеку. Свирепо глянув на них всех, Мойдер заметил, что правитель тоже едва заметно усмехается. Настроение окончательно упало, что в очередной раз стал посмешищем, да еще перед самим Громделом. Принцесса, к ее чести, смех сдержала, но по подрагивающим плечам было заметно, что делает она это с трудом.

Процессия, наконец, тронулась, увозя бедного легурца в неизвестном направлении.

Поначалу в карете царило молчание. И Мойдер, и принцесса уставились каждый в свое окно, делая вид, что их до смерти интересуют окружающие пейзажи. Парень лениво отметил, что местность тут более благодатная, чем в легурских землях. Преобладали равнины, лишь кое-где встречались возвышенности. Если и встречались деревья, то лесом их назвать было нельзя. Почти все земли были распаханы, среди спелых колосьев видны были фигуры поселян. Вокруг белых домиков с приветливо улыбающимися окнами цвели сады и виноградники. Видно, что народу тут живется вольготно. Но какое-то все здесь непривычное, чужое. Вряд ли Мойдер смог бы обосноваться в этих землях насовсем.

Долго хранить горделивое молчание принцесса не сумела. Пару раз протяжно вздохнула, красноречиво зыркая на спутника. Надеялась, что тот сам заведет разговор. Но Мойдер из непонятного упрямства молчал, даже покрепче зубы сцепил, чтобы не сдаться первым.

Наконец, Саулин не выдержала и сказала:

– Ты в наших землях бывал уже?

– Не доводилось.

– А где бывал? – не унималась девушка.

– В Волотке бывал, в Огирке.

Она прыснула, вызвав у него обиженный взгляд.

– Чего ты?

– Названия смешные. Это где ж такое? – пояснила принцесса, однако, смеяться перестала. Лишь уголки губ подрагивали.

– В землях легурских.

– Понятно… Значит, не бывал ты нигде…

– Хочешь сказать, ты бывала? – съязвил Мойдер. – Небось, из горницы своей и носа не казала.

Он и сам не понимал, почему не боится так дерзить ей. Все ж таки принцесса, а парень с ней как с легурской девкой себя ведет. Но по Саулин не видно было, что недовольна. Скорее наоборот, радовалась, что Мойдер не раболепствует, а говорит, что думает.

– Когда маленькой была, отец возил меня по стране, – откликнулась девушка. – Но это давно было. Потом, как я в девичий возраст вошла, не пускал никуда. Боялся, что выкрадет кто. Много охочих породниться с правителем. Да и верной защитницы моей уж в живых нет. Так бы она хоть со мной рядом была.

– А кто это? – спросил Мойдер, заметив грусть на лице принцессы.

Куда только подевалась самоуверенная хозяйка жизни?

– Нянюшка моя. Два года назад, как умерла. Перед смертью жалела, что одну меня оставляет, напоминала о словах заветных. Была она как-то у прорицательницы с матушкой моей. Кстати, прорицательница та неподалеку от легурских земель живет.

– Правда? – заинтересовался парень. – А где?

– В Соннере. Это неподалеку от Адарина… то есть, того, что осталось от него.

– Значит, и правда, Адарин существовал? Почему ж тогда говорят, что сказки это?

– Отец мой ненавидит все, что связано с волшебством. Много зла оно ему принесло. Мать моя страшные дела творила… – она поморщилась и не стала развивать эту тему. – Иногда я радуюсь, что мне не досталось ее силы. Тогда бы отец меня и знать не захотел бы…

– Так что прорицательница сказала? – напомнил Мойдер, выводя девушку из задумчивости.

– Сама не знаю, почему тебе рассказать это решила, – вздохнула Саулин. – Легко с тобой. Покойно. Словно с подружкой лучшей.

Мойдер возмутился, но не подал виду. Решил только, что припомнит ей слова эти. Нашла подружку! Однако вспомнил, в каком сейчас виде, и перестал сердиться. И, правда, что с него за мужик теперь? Посмешище одно. Надеялся только, что односельчане никогда не узнают, что ему довелось вытерпеть.

– Та женщина уж старая совсем. И тогда была уже в годах, а сейчас и вовсе, наверное, последние дни доживает, – вспоминала Саулин рассказы няни. – Алидель зовут ее. Она единственная, кто не боится посещать мертвые земли, и часто это делает. Вспоминает, наверное, былые дни. А, может, жалеет, что не разделила судьбу Адарина. О том неведомо.

Матушку и няньку она приняла с волнением. Еще бы, мало осталось на свете ее сородичей. Только, едва увидев мать мою, переменилась в лице и сказала: «Смерть бежит за тобой. Как и за многими адаринцами, которых разбросало по свету. Жить им недолго осталось. Лишь тех, чья душа лишена злобы черной, минует проклятие Бездны. В день, когда на свет появится кровь и плоть твоя, сама ты покинешь землю… Знаю, что носишь под сердцем дитя и после моих слов захочется тебе уничтожить его. Не делай этого. Тогда не станешь душой нечистой, а умрешь легко».

Обычно язвительная и гордая матушка в этот раз не нашлась, что сказать. Глубоко запали ей в душу слова Алидель. Спросила она только, что ждет дитя ее. А прорицательница ответила: «Коль пойдет по стопам твоим, много несчастий и страданий. На тебя она будет похожа и нравом и внешностью. Будет в ее жизни поворот один. Вот если сделает на нем правильный выбор, тогда переменится предначертанное. Но если победит в ней гордыня, будут прокляты и она, и потомки ее».

Саулин умолкла, а Мойдер не нашел, что сказать. Принцесса же вполголоса произнесла, обращаясь, скорее, к себе, чем к нему:

– Кто знает, может, то, что я не выдала тебя отцу, и есть тот поворот, о котором говорила прорицательница. Сама не знаю, почему не сделала этого хотя бы ради забавы.

– Ты способна забавляться от вида смерти? – он невольно содрогнулся.

Девушка каждый раз раскрывала перед ним новые грани. Его мнение о ней менялось каждую минуту. Он не мог постигнуть, какая она: добрая или злая, чего ждать от нее. Но теперь, выслушав эту историю, наконец, понял, насколько жизнь его и правда висела на волоске. Не вспомни принцесса слова прорицательницы, его голова уже пугала бы ворон на остром колу.

Мойдер поймал ее взгляд и почувствовал прикосновение маленькой ручки. С трудом подавил желание стряхнуть, как ядовитую гадину.

– Не нужно было тебе этого рассказывать. Но я не хочу, чтобы между нами были тайны. Да, в тот момент именно заветные слова удержали меня от зла. Но теперь не только они заставляют помогать тебе. Никогда не встречала такого открытого и искреннего человека, как ты. Ты не кривишь душой, в тебе чувствуется сила духа… Наверное, будь ты знатен и богат… – она осеклась, сообразив, что и так наговорила лишнего. Тут же перешла на шутливый тон: – Но теперь мне придется сделать из тебя вышколенную служанку. Как думаешь, быстро ль научишься?

Мойдер почему-то не обиделся в этот раз, лишь посмотрел на нее долгим и задумчивым взглядом. Потом осторожно убрал ее руку и отвернулся к окну.

Больше они не разговаривали до самого привала.

Отряд остановился у реки, развели костер. Один из воинов красноречиво глянул на Мойдера и кивнул на выложенную рядом провизию.

– Обед сготовишь?

Почувствовав подступающую панику, парень глянул на принцессу. Она сделала вид, что ничего не заметила, и двинулась по берегу, разминая ноги. Выругавшись про себя, Мойдер поплелся к костру, воины уступили ему место. Оставив его хозяйничать, сами начали состязаться в стрельбе и рукопашной. Правитель устроился на камне неподалеку от места привала и, развернув на коленях карту, изучал ее.

Мойдер беспомощно перебирал продукты, не зная, как подступиться к готовке. Сейчас особенно некстати вспомнились слова, сказанные сестре про то, что женщина должна уметь готовить. Исторгнув несколько затейливых ругательств, Мойдер, наконец, решил. Ну, ничего, он справится. А уж если его стряпня окажется не по нраву, пусть сами готовят.

Напрягая память, парень вспомнил, с чего приготовление обеда начинала мать. Нужно поставить воду подогреваться. Мойдер схватил котелок и поплелся к реке. Он оказался на удивление тяжеленным. Или, может, у его женской ипостаси силенок маловато. Но из гордости просить помощи у других мужчин не хотелось. Сам справится. Пыхтя, потащил котелок с водой обратно к костру. Один из воинов дружелюбно крикнул:

– Помочь тебе, красавица?

– Сама справлюсь, – буркнул Мойдер и поймал взгляд правителя, оторвавшегося от созерцания карты и наблюдающего за ним.

Дотащил злосчастный котелок до костра и укрепил его на двух рогатинах.

Он бы накормил ненавистных мужиков и водой одной, да как бы ему потом эту воду на голову не вылили. Надо бы мясо и овощи кинуть. Интересно, чистить их надо или нет?

Мойдер почесал затылок и, порезав продукты на крупные куски, побросал все, как есть. Запах из котелка исходил не особо аппетитный, на вкус попробовать парень не решался. На то, что подумают о нем воины и нахальная девчонка, плевать. Но перед правителем неудобно. Накормить его такой бурдой, какую и свиньи бы есть не стали… Вспомнил, как Саулин расписывала его перед отцом, как расторопную служанку. С уст сорвалась новая порция ругательств.

Помешивая деревянным черпаком варево, Мойдер наблюдал за состязанием воинов. Заметив, что он на них смотрит, они удвоили старания. Парень фыркнул, заметив, как воины то и дело лажают. Попасть с такого расстояния у них в Лесовке и ребенок бы смог.

«Тоже мне, личный отряд правителя!» – подумал он.

Прямо зуд испытывал, настолько ему хотелось показать этим кичливым петухам, как нужно стрелять. Но сделай такое при нем девица, он бы первый ей руки поотрывал. Впервые шевельнулось в Мойдере что-то вроде понимания, что должна была чувствовать Дорайна. Она ведь за пояс заткнет многих из охотников-мужчин, но показать этого не может.

Вернулась с прогулки принцесса и села у костра рядом с Мойдером. Втянула носом парующую похлебку и наморщила носик.

– Отравить нас всех хочешь?

– Не нравится, сама готовь, – проворчал парень и яростно помешал варево.

– Мне не положено. Я – принцесса, – с насмешкой изрекла она.

– Мне тоже. Я – мужик, – в тон ей ответил он.

– Так и объяснишь этим голодным парням? – в темных глазах Саулин плясали искорки.

Ответить ему было нечего.

Мимо уха просвистела стрела. Лишь молниеносная реакция Мойдера, перехватившего ее, спасла принцессу от верной смерти.

Воцарилась тишина. Отвел взгляд от лица девушки, с которого схлынули все краски, парень обернулся на испуганного воина. Тот путано залепетал, что его руку случайно подбили, он, разумеется, даже не думал покушаться на жизнь дочери правителя.

Все взгляды обратились на Громдела, поднявшегося с камня и с суровым лицом идущего к месту событий. Темные глаза полыхали огнем, рука тянулась к ножнам. Все прекрасно понимали, что сейчас произойдет. Даже если действия воина – роковая случайность, ему не жить.

– Попроси отца не делать этого, – шепнул Мойдер принцессе.

Ему жаль было молодого парня. Конечно, тот страшно лажанулся, но ведь все обошлось. Зачем обрывать едва начавшуюся жизнь?

Горделивый взгляд Саулин лучше всяких слов сказал ему, что она не станет этого делать.

Мойдер метнулся к повозке с провиантом и схватил один из запасных луков. На него сейчас никто не обращал внимания. Все взоры были прикованы к охваченному праведным гневом правителю. Мойдер понимал, как страшно рискует ради, в сущности, незнакомого человека. Но не мог поступить иначе. То ли женское тело затуманило сознание, то ли еще что, он не мог понять.

Блеснуло на солнце широкое лезвие меча, которым размахнулся правитель над головой воина. В тот самый момент взметнулась в воздух выпущенная Мойдером стрела, подбивая рукоятку. Оружие выскользнуло из пальцев Громдела, вонзившись в землю.

Теперь уже все взоры устремились на застывшую у телеги лучницу. Ее грудь взволнованно вздымалась, сверкающие глаза переполняла решимость. Рыжевато-каштановые волосы полыхали на солнце. Она опустила рук и двинулась вперед, не отводя глаз от лица правителя. Он застыл, не в силах издать ни звука, будто оказался в зачарованном плену.

– Пока я рядом, принцессе нечего опасаться. Я спасла ее жизнь, так не забирай же взамен другую, – твердым голосом сказала она. – Иначе навлечешь проклятие и на себя, и на нее. Боги не одобряют ненужной смерти.

Правитель едва заметно кивнул, не в силах ни на миг отвести взгляда от ее лица. Она первая это сделала, разорвав его оцепенение. Остальные воины возбужденно зашушукались, изумленно глядя на странную девушку.

– Где ты научилась так стрелять? – наконец, спросил Громдел, выдергивая из земли меч и отправляя обратно в ножны.

– Я – дитя леса. Без умения стрелять там делать нечего, – откликнулся Мойдер.

Он надеялся, что правитель незнаком с обычаями легурцев и не скажет на это, что его слова справедливы лишь для мужчин.

Когда Мойдер проходил мимо провинившегося воина, тот схватил его за руку.

– Спасибо тебе. Понимаю, что в том, что меня спасла женщина, чести мало. Но все равно… Принять помощь от такой, как ты, я не считаю позором.

В его взгляде горело восхищение. Мойдер стиснул зубы.

Только этого не хватало. Не ровен час, этот идиот еще втюрится в него.

– Я – Нийен, – добавил тот, словно Мойдера это интересовало.

Он не удостоил парня ответом и прошел к костру.

– Есть кто-нибудь будет?

Стараясь ни на кого не смотреть, зачерпнул варева и вылил в одну из мисок.

Воины подходили к нему и располагались вокруг костра. Пробуя жуткую бурду, они заметно кривились и делали круглые глаза. Но ни один не сказал ни слова про качество предложенной еды. Лишь правитель не выдержал. Мужественно проглотив две ложки, выдавил с улыбкой:

– Мда, стреляешь ты лучше, чем готовишь.

Воины разразились беззлобным дружным смехом. Кто-то предложил сходить за вяленым мясом. Мойдер нисколько не обиделся. Даже обрадовался, когда начальник отряда сказал, что в следующий раз обед будет готовить один из них.

За едой Мойдер легко нашел общий язык с воинами. У них оказалось много тем для разговоров. Он увлеченно расспрашивал о стычках, в которых пришлось участвовать воинам, секретах стрельбы и рукопашного боя. Видно было, что они поражены тем, что ему это вообще интересно. Но все с заметным удовольствием говорили об этом с тем, кого считали женщиной. Даже наперебой старались завладеть ее вниманием.

Принцесса с явным неудовольствием наблюдала за происходящим, расположившись в некотором отдалении. Она держала кусок вяленого мяса и без малейшего удовольствия жевала его.

Мойдер вдруг понял, что Саулин больше бы обрадовалась, если бы ужасная стряпня навлекла на него насмешки и пренебрежение воинов.

Странная девушка. Наверное, он никогда не сможет ее понять.