Мойдер застыл на крыльце, вглядываясь в темноту, озаренную лунным светом. Прямо от ступенек дома уходила вдаль серебристая дорожка, похожая на разлитое молоко. Где-то по такой же дорожке, быть может, бредет упрямая девчонка, не желающая мириться с волей богов.

Домашние уже стояли на ушах, не зная, что думать. Отец собирался с утра отправиться на поиски беглянки. Может, кто-то из соседей тоже согласится пойти с ним. Среди ночи никто не стал бы соваться в лес, да и бесполезно это. Как ее отыщешь, когда в темноте под любым кустом отличное укрытие. А Дорка явно ушла по своей воле и не хочет, чтобы ее отыскали.

Бедолага Арника винит себя, уже все глаза выплакала. Кается, что ничего не заподозрила, когда сестра сегодня домой явилась. Нужно было заставить делами заняться, глядишь, дурь из головы бы и вылетела. Мать тоже винит себя, что плохо дочь воспитала, потакала во всем.

Да что уж. Все потакали Дорке. Младшенькая, любимая. Золотое чудо, как ее всегда отец называл. И, правда, она с детства казалась солнечным лучиком, непохожим на других – суровых и грубоватых. В кого только уродилась такая? Ни на мать, ни на отца не похожая.

Мойдер смутно вспоминал спеленутый сверток, вокруг которого столпились поселяне. Удивленно разглядывали, шушукались. Потом раздался жалобный плач, и мать взяла сверток на руки. Это было первое воспоминание о Дорке, которое всплывало в голове парня. Ему тогда было не больше трех, мог и вообще ничего не запомнить.

Ощущение какой-то неправильности до сих пор не оставляло его при взгляде на сестру, но он никогда не пытался развить эту мысль.

Ну и пусть, что она отличается от всех, как алмаз среди булыжников. От этого не становится ему чужой. Наоборот, нужно больше присматривать, чтобы никто не вздумал обидеть. Правда, такую попробуй обидеть. Вздорная и упрямая. Не раз доводила домашних до белого каления. И всякий раз все ей с рук сходило. Добаловались… Опозорила семью, теперь вот и на Арнику тень падет. Дескать, если сестрица такова, то, наверное, и старшая недалеко от нее ушла.

Пытаясь вызвать в себе гнев на Дорку, Мойдер боролся с тревогой. Воображение рисовало хрупкую фигурку, бредущую по темной дороге куда глаза глядят.

Провиант с собой взяла, поэтому голодная смерть ей не угрожает. Но ведь одинокая девушка – легкая добыча для всяких проходимцев. Скрутят в два счета и…

Мойдер стиснул кулаки, отгоняя страшные картины. Напомнил себе, что Дорку видели сегодня, и шла она не в сторону торгового пути, а к лесу.

Тоже не лучшая перспектива, конечно. Мало ли, что в чаще с ней случиться может. Но все же Дорка, как и остальные легурцы, дитя леса, она вряд ли пропадет там. В россказни о нечистых духах Мойдер не особо верил, потому боялся лишь по поводу хищников. Но Дорке хватит мозгов костер развести или на дерево залезть. А днем они ее непременно найдут, хоть придется весь лес прочесать.

Ох, и получит же она, пусть только в руки попадет к нему! Жаль, что хватились поздно. Только когда на заходе солнца не вернулась, поняли, что не просто где-то от работы отлынивает, а гораздо хуже.

Сейчас, когда в горнице мать с сестрой наперебой винили себя в исчезновении Дорки, Мойдер не выдержал и вышел. Понимал, что если кто и виноват, то он. На него обиделась глупая девчонка. Да и правду сказать, перегнул палку парень, когда сегодня ее отчитывал. Сам это понимал, но сказанного не воротишь. Да и если бы нашел, ни за что бы не взял свои слова обратно. Таким глупым поступком Дорка лишь подтвердила их справедливость.

Скрипнула дверь, на крыльцо вышел дед и вытащил из-за пояса кисет с табаком. Закурил трубку, глядя в ту же сторону, что и Мойдер. Тяжко вздохнул.

– Как думаешь, где она сейчас? Чего ей дома не сиделось? Не обижал ведь никто…

– Не трави душу, дед, – поморщился Мойдер. – На меня она обиделась.

– За что? – поразился старик.

– Было за что. Отчитал я ее сегодня, сказал, что позорит она нас.

Дед поперхнулся дымом. Откашлявшись, сипло сказал:

– Ну, коли так, то, может, одумается. Пересердится на тебя и вернется под утро. Дорка на тебя долго не умеет обижаться.

– В этот раз, боюсь, не пересердится… Дед, дай закурить, – он потянулся к трубке.

– Вот еще, – буркнул старик, отводя руку в сторону. – Нечего травить себя.

– А сам-то?

– Мне можно. Все равно помирать скоро. В дом иди, там мать с сестрой изводятся. Хоть ты им скажи, что этим делу не поможешь. Меня старого они не слушают.

– Думаешь, меня послушают? – усмехнулся Мойдер.

– Дейра их знает.

– Не поминай черную, – вздрогнул парень, хотя сам не раз это делал. Но сейчас, когда сестра неизвестно где, не хотелось беду накликать.

– Все с ней хорошо будет, – заметив состояние Мойдера, дед положил еще крепкую руку на его плечо. – Ее высшие силы охраняют. Не зря ведь появилась она в ночь Гании.

– Я не особо верю в помощь богов, – буркнул Мойдер.

– Эх, молодое поколение, – проскрипел старческий голос. – Ни во что не верите. Все сказками считаете.

– Время покажет, – не желая спорить, откликнулся парень.

– Как думаешь, куда подалась эта оглашенная? – задумался дед.

– Да кто ее знает. Все ее тайники так называемые обыскал сразу, как узнал, что пропала. Она-то думала: никто о них не знает, – самодовольно заявил Мойдер. – Одно слово – девчонка.

– Значит, нет ее там. Где же тогда?

– Вообще Дорка хитрющая лиса, – Мойдер наморщил лоб. – На дорогу не пошла, знала, что догнали бы сразу. Выбрала, видать, такое место, куда никто бы не сунулся.

– Ночью в лес бы и так никто не сунулся, – заметил дед. – Хотя… Такие, как ты, отчаянные и ни во что не верящие, могли бы и пойти.

– Ну, не скажи… Вот, например, в трясину не сунулся бы ни за что. И не потому, что в проклятие верю. В болото и днем не стоит соваться, а ночью и подавно… – Он осекся, от лица отхлынула краска. – Слушай, дед, как думаешь, этой полоумной хватило бы глупости на болото пойти?

Старик потерял дар речи и снова затянулся.

– Она точно туда пошла! – все больше уверялся в этой мысли Мойдер.

Воображение живо рисовало ему, как глупая сестрица бредет по кочкам, оступается и ее засасывает в болото. Как она кричит, напрасно зовет на помощь. Над трясиной остается лишь лицо с жадно хватающим воздух ртом. Потом и оно скрывается под водой. Болото удовлетворенно булькает, проглотив добычу…

– Дед, я пойду за ней…

– Сейчас? С ума сошел? Сгинуть хочешь? – ужаснулся старик. – Может, и не там она.

Но Мойдер все больше укреплялся в мысли, что Дорка пошла именно на Проклятое болото. Это вполне соответствовало ее взбалмошному характеру. Не слушая увещеваний деда, он соскочил с крыльца.

– Не говори никому, куда я пошел, – на прощание попросил парень. – Если что, скажи, что решил на опушке переночевать. Коли утром не вернусь, тогда можешь сказать.

Прежде, чем дед успел что-то возразить, он сорвался на бег и вскоре скрылся из виду.

Чтобы не блуждать по лесу во мраке, Мойдер соорудил факел из подходящей ветки и моха. Яркий огонек не намного освещал путь, но, по крайней мере, угроза сломать себе ноги уменьшилась. Парень внимательно прислушивался к окружающим шорохам, готовый в любой момент вытащить из-за пояса нож. Лук он не взял, для этого пришлось бы вернуться в дом, а тогда его стали бы уговаривать никуда не идти. Не хотелось тратить время на пустые разговоры. Мойдер знал, что пошел бы в любом случае.

Он виноват, что сестренка сейчас в лесу вместо того, чтобы мирно спать в собственной постели. И раз виноват, должен идти за ней.

Дорогу к трясине Мойдер знал лишь примерно, но этого было достаточно для того, чтобы ее отыскать. В лесу парень ориентировался отлично. Правда, днем чаща выглядела иначе, это могло сбить с толку даже самого хорошего охотника. К счастью, Мойдер беспрепятственно дошел до нужного места. В пути ему не встретилось никаких препятствий, опровергая леденящие душу истории о ночных обитателях леса. Почва под ногами стала рыхлой, и Мойдер понял, что почти на месте.

Вряд ли Дорка углублялась в болото, расположилась где-то здесь. В подтверждение его мыслей вдали забрезжил огонек. Несмотря на усталость после несколькочасовых блужданий по лесу, Мойдер двинулся быстрее. Он не сомневался, что костер разожгла сестра.

Кто еще бы сунулся в это место, да еще посреди ночи?!

И, правда, продравшись через заросли, парень увидел догорающий костерок, в который не мешало бы подбросить дров. А рядом, прислонившись к дереву, сидела знакомая фигурка. Золотистые косы поблескивали в отсветах пламени.

Мойдер уже собирался окликнуть сестру, быстро приближаясь к ней, когда позади раздался вкрадчивый голос:

– Ты зря пришел сюда.

Мойдер молниеносно выхватил нож и обернулся, готовый к встрече с неизвестным врагом. Никого. Лишь темнота в одном месте казалась гуще, по ней время от времени пробегала рябь. Столкнувшись наяву с чем-то непонятным, Мойдер подумал, что зря не верил в истории предков. Неужели, трясина и впрямь проклята, а ее охраняют нечистые духи? В груди шевельнулась тень страха, но Мойдер лишь крепче стиснул нож, готовый дорого отдать свою жизнь. Кроме того, сейчас он должен думать не только о себе, но и о безмятежно спящей сестре.

– Думаешь, это меня остановит? – раздался смешок, исходящий из глубины темного сгустка. – Советую развернуться и пойти своей дорогой. Смириться с тем, что ты ее потерял.

– Кто ты такой? – на лбу Мойдера выступили капельки пота, он напрасно вглядывался во мглу, пытаясь разглядеть хоть что-то. – Что тебе нужно от Дорки?

– Я не причиню ей зла, если тебя это тревожит, – откликнулось существо. – А сейчас тебе лучше уйти… Пока я не передумал.

– Я уйду, но заберу сестру с собой, – заявил парень, отступая к спящей девушке. – Дорка! – позвал он, но она даже не шевельнулась.

– Что ж, раз ты не хотел по-хорошему, – послышался вздох, – придется по-другому.

Фигура Мойдера вспыхнула ярким светом. Не успел он даже закричать, как мир вокруг померк и закружился. В следующий момент парень ощутил, как спина ударилась обо что-то твердое. Глухо вскрикнул и проморгался, пока предметы вокруг не обрели четкость.

Просторная комната, уставленная затейливой мебелью и разными безделушками. Стоили такие целое состояние. Мойдер когда-то пытался выторговать одну из статуэток у торговца, чтобы порадовать мать. Не хватило и трех лисьих шкурок. А здесь этого барахла было в достатке. На стенах картины, особенно удивившие парня, никогда в жизни их не видавшего. Единственным источником света служила свеча в серебряном подсвечнике, стоящая у изголовья кровати. Огромная, на ней поместилось бы человека три, не меньше. А лежала одна лишь девчонка.

Мойдер поднялся с пола и подошел ближе, разглядывая ее.

Таких же лет, как Арника, может, чуть старше. Черноволосая, лицо бледное и непривычное взору, с широкими скулами и маленьким вздернутым носом. Рот тоже невелик, но губы пухлые. Даже при тусклом свете поражают яркостью. Ее можно было назвать даже красивой, но какой-то чужой красотой, непривычной.

Кто она такая и как он сюда попал?

Два вопроса, на которые Мойдер напрасно пытался найти ответ. И что ему лучше сейчас сделать? Попытаться найти выход или разбудить хозяйку? Последнее вызывало сильные сомнения. Наверняка, поднимет визг, на крик явятся остальные домочадцы. Никто не пожелает его даже слушать, расправятся на месте. Конечно, парочку врагов он заберет с собой на тот свет, но если их будет значительно больше, шансов нет. Остается первое.

Мойдер снова осмотрел комнату, в этот раз уделяя внимание не безделушкам, а более важным вещам. В помещении два больших окна, но оба зарешечены. Протиснуться сквозь прутья не смог бы даже ребенок. Дверь всего одна и неизвестно, что ждет за ней. Но придется рискнуть.

Стараясь даже не дышать, Мойдер подкрался к двери. Его пальцы уже коснулись узорной золоченой ручки, когда сзади раздался удивленный возглас:

– Ты кто такой?

Дейра ее побери, проснулась все-таки!

Мойдер обернулся, стараясь нарисовать на лице безобидное выражение. Нельзя, чтобы девчонка испугалась и подняла крик. Озираясь по сторонам в поисках оружия, он только сейчас понял, что нож свой, видать, обронил в лесу. Как назло, в комнате не было ничего, что мало-мальски можно использовать против возможных противников.

– Не бойся меня. Я сейчас уйду.

Девушка сидела на постели, пронзая его раскосыми черными глазами. На лице не читалось ни малейшего страха, что даже удивило парня. Заметь любая из поселянок в своей спальне мужчину, да еще чужака, крик бы подняла на всю околицу. А этой хоть бы что. Сидит и глазами ненашинскими зыркает.

– Я спросила, кто такой, – нетерпеливо повторила девица.

– Мойдер, – представился парень и замолчал, не зная, что еще сказать.

Разумеется, такое объяснение девушку не удовлетворило.

– Как ты сюда попал?

– Хороший вопрос, – пробормотал Мойдер. – Хотел бы я и сам это знать.

Черноволосая насупилась, пухлые губки поджались.

– Ты не мог пройти мимо охраны.

– Охраны? – парень глянул на дверь. – И много их там?

– Двое, – безмятежно ответила на вопрос девушка, перестав хмуриться. На лице появилась издевательская улыбка. – Но на шум прибегут еще десяток. Стоит мне закричать…

– Слушай, я не хотел ничего плохого. Не надо кричать, – попросил он. – Я просто уйду и все.

– Как уйдешь? – хохотнула она. – План у тебя есть?

Он вздохнул и почесал затылок.

Похоже, без помощи чужачки ему не обойтись. Мойдер решил рискнуть и рассказать ей правду. Кто знает, может, и поверит. Хотя расскажи ему кто-нибудь подобное, он бы решил, что над ним издеваются. И все же выбора нет. Жизнь сейчас висит на волоске.

– Я – легурец, еще пару минут назад стоял посреди леса. А в следующий момент оказался здесь. Хочешь верь, хочешь нет.

Она прищурилась, из-за чего и так узкие глаза превратились в щелочки.

– Значит, в этом деле замешана магия? Ты волшебник?

– Если бы, – хохотнул Мойдер. – Был бы волшебником, меня бы уже здесь не было.

– Да, ты прав. Тогда кто-то сыграл с тобой злую шутку. Но таких сильных магов, которые могут переносить людей в другое место, не так много. Кому ты дорогу перешел, признавайся.

– Понятия не имею. Я просто хотел спасти сестру. Она из дома сбежала и в лес пошла. Я за ней. И вот…

– Сестре твоей угрожает опасность?

– Вроде нет. Тот… даже не знаю, как его назвать. В общем, тот, кто меня сюда перенес, сказал, что она в безопасности. Мне же велел убираться. Я не послушался…

– Ясно, – усмехнулась девушка. – А ты разглядел его хоть? Как он выглядел?

– Как черное пятно.

– Маскировался, значит, – черноволосая прижала палец к ямочке на подбородке и сделала глубокомысленный вид. – Ты зря на рожон полез. Шансов у тебя не было.

– Теперь понимаю, – вздохнул Мойдер. – Но что мне делать? Где я вообще нахожусь?

– Ты даже этого не знаешь? – она заливисто расхохоталась, но тут же умолкла и глянула в сторону двери. Удостоверившись, что звук не потревожил охранников, продолжила: – Как думаешь, кто я?

– Девица.

– Ясно, что не парень, – веселилась она, хотя ему было не до смеха. – Честно говоря, я сначала подумала, что ты один из женихов. Много их тут ошивается. Налетели, как коршуны, как узнали, что батюшка решил за мной всю Диранию отдать в наследство. Сына-то у него нет. Только уж больно разборчив мой родитель, за абы кого не отдаст.

– Погоди, – глаза Мойдера превратились в блюдца. – Ты – принцесса Саулин?

– Догадливый ты мой, – сыронизировала девица. – В общем, потом разглядела тебя получше и поняла, что на жениха не тянешь.

– Это еще почему? – парень даже обиделся.

– Нет, ну внешне ты, может, и ничего, только оделся бы поприличней, – оглядев его с ног до головы, заметила принцесса. – Что же с тобой делать, бедолага? Ведь если поймают здесь, не миновать тебе смерти. Батюшка такого проступка не простит. А твои истории про волшебника объявит вздором. Он давно уж осерчал на волшебников и хочет искоренить магию и вовсе из наших мест. Да что тебе рассказывать, чай, не слепой, сам видишь, что в стране делается.

– Так ты ж, говорят, тоже из рода волшебников, – вспомнил Мойдер истории, ходившие о дочери правителя.

Мать ее, говорили, в Адарине родилась. Правитель, когда посетил город, сразу ее заприметил и в жены захотел взять. Потом сто раз пожалел об этом, когда жена все под свою гребенку стала грести. А чуть что не по ней, магией стращала. Сильная она была чародейка. Да только умерла при родах, оставив дочку сиротой. За принцессой вроде таких способностей не замечали, потому правитель был за нее спокоен.

– Да, водится за мной такой грешок, – откликнулась девушка с улыбкой.

– Может, ты меня перенести сумеешь обратно? – с надеждой спросил Мойдер.

Хоть и говорят, что способностей волшебных нет у нее, но вдруг…

– Думаешь, если бы могла такое творить, сидела бы тут в заточении? – вздохнула Саулин. – Нянька меня правда научила кое-чему. Она тоже из Адарина была, еще маму мою воспитывала. Но это так, мелочи. Особых способностей у меня и правда не оказалось. В отца, видать, пошла.

– Жаль, – расстроился Мойдер. Теперь он понимал, что выпутаться из передряги сможет лишь чудом. – Значит, жить мне осталось считанные часы…

Он опустился на пол, покрытый мягким пестрым ковром, и обхватил голову руками.

А ведь даже не жил еще толком. Мечтал о том, чтобы дом отчий покинуть, мир увидеть. Легурские леса-то он, конечно, покинул. Только как-то это мало утешало.

Принцесса некоторое время с озорной улыбкой смотрела на парня, потом промолвила:

– Ладно, помогу я тебе. Уж не знаю, почему, но ты мне по нраву пришелся. Словно дитя малое.

– Сама ты дитя! – обиделся он, но тут же осекся, сообразив, что не время и не место для мужской гордости.

Его реплика не рассердила ее, а вызвала новый приступ смеха. Отсмеявшись, Саулин соскочила с кровати. Тонкая полупрозрачная сорочка почти не скрывала очертаний грациозного девичьего тела. У Мойдера тут же перехватило дыхание, и он устыдился промелькнувших мыслей. Быстро отвернулся, чтобы не смущать девушку жадным взглядом. Когда снова обернулся, она уже накинула цветастый халат и протягивала ему флакончик с зеленоватой жидкостью.

– Это что? – удивился Мойдер, машинально принимая бутылочку.

– То, что поможет тебе жизнь сохранить.

– И как же?

– Не люблю, когда задают ненужные вопросы, – принцесса топнула ногой в явном нетерпении. – Просто капни на язык три капли.

– Это точно не яд? – с подозрением уставился он на изумрудное содержимое.

– Если бы я хотела тебя убить, мне достаточно было бы закричать, – презрительно бросила принцесса. – Ну, будешь пить?

Мойдер нехотя вытащил пробку из пузырька и запрокинул голову. Открыв рот, накапал туда три капли. Некоторое время ничего не происходило, затем во рту словно запылал пожар. Он охватил сначала горло, потом опустился ниже, постепенно заполняя все тело. Больно не было, просто странно. Нестерпимо хотелось пить, чтобы заглушить жар.

Это длилось не больше минуты, прекратилось так же внезапно, как началось. Мойдер непонимающе взглянул на стоящую перед ним принцессу. Она рассматривала его, как диковинное животное, склонив голову набок.

– Ну, и как мне это поможет? – сказал Мойдер и тут же закашлялся.

Почему он заговорил таким высоким и тонким голосом?

Прокашлявшись, попытался снова:

– Что… со мной? – последние слова прозвучали истерически.

Комариный писк, который теперь больше напоминала его речь, по-настоящему напугал парня.

Саулин кивнула в сторону большого зеркала, стоящего в другом конце комнаты.

Мойдер сделал шаг и тут же ощутил, что что-то не так. Штаны начали сползать, он едва успел подхватить их и затянул потуже поясом. Потом остолбенел, неверяще уставившись на два явственных полушария в районе груди. В несколько огромных прыжков достиг зеркала и едва успел подавить крик ужаса. В нем отражалась девица в его собственной одежде, смотревшейся в ней немного нелепо. Высокая и статная, что называется, кровь с молоком. Очень похожа на Арнику. Длинные вьющиеся волосы полукольцами рассыпались по плечам, достигая талии. Серые глаза пылали, отражая владеющие им сейчас чувства. Мойдер резко развернулся к заливающейся хохотом принцессе:

– Ты что со мной сделала?

– А разве тебе не нравится? – издевательски произнесла она, зажимая рот ладошкой.

– Верни все обратно, слышишь?! – парень с отчаянием снова посмотрел в зеркало.

Наконец, она перестала смеяться и сжалилась над ним:

– Не бойся, это лишь на сутки. Потом снова станешь прежним. В этом облике тебе легче будет выбраться из дома.

Мойдер с облегчением выдохнул, потом с подозрением заметил:

– А говорила, что не волшебница.

– Это от матушки осталось вместе с еще несколькими снадобьями. Нянька рассказала, для чего они. Иногда балуюсь.

– Ясно.

Мойдер окончательно успокоился и отошел от зеркала, чтобы больше не видеть себя в таком обличье. Саулин еще раз оглядела его, затем подошла к шкафу.

– В такой одежде ты можешь вызвать подозрения. Нужно тебя переодеть. – С этими словами она достала неброское скромное платье и темно-серый плащ. – Если платье маловато будет, распорем по бокам.

– Я не стану это надевать! – возмутился Мойдер. – Уж лучше умру!

– Точно? – прищурилась принцесса. – Ну, дело твое. Может, сразу позвать охрану? Чего тянуть-то?

– Ладно, давай, – пробурчал он, принимая одежду. – Отвернись, – скомандовал он.

– Чего я там не видела? – фыркнула Саулин, заставив его покраснеть, но все же отвернулась. По подрагивающим тонким плечикам было заметно, что она беззвучно смеется.

Проклиная все на свете, парень сбросил одежду и стал натягивать платье. Почти сразу запутался в нем и издал досадливый стон.

Принцесса обернулась и пришла ему на помощь. Он был готов убить ее, глядя на трясущиеся от сдерживаемого смеха губы. Платье и правда оказалось узковато. В груди Мойдер был пообъемнее хрупкой принцессы. Хорошо хоть покрой платья диранских женщин в талии и бедрах свободный, иначе вряд ли ему удалось натянуть эту одежку.

Грудь оказалась словно сдавлена тисками, бедный парень едва мог дышать. Саулин распорола платье по бокам, примерилась, потом велела снимать. На этот раз он не просил ее отворачиваться.

И, правда, стесняться глупо. Сейчас это тело трудно назвать его телом.

Критически оглядев фигуру Мойдера, принцесса заметила:

– А из тебя недурная женщина получилась. Может, таким и останешься? – поймав свирепый взгляд парня, расхохоталась: – Да шучу я, шучу!

Остаток ночи принцесса подгоняла платье по размеру Мойдера и наставляла его:

– Скажем, что ты моя новая служанка. Могут спросить, как ты попал в мою комнату. Нужно придумать тебе легенду. – И она тут же стала сочинять на ходу… – Только смотри ничего не перепутай, понял?

Он кивал и твердил про себя детали выдуманной биографии. Хотелось одного: пусть это побыстрее закончится. Тогда он выберется из загородного дома правителя и вернется домой. Приключения перестали его прельщать. По крайней мере, сейчас.