Два месяца спустя Марго вызвала меня к себе и сообщила, чтобы я придумала подходящую легенду для тетки. В этот раз предстояла работа на выезде. Золотая молодежь устраивала на даче мальчишник, заказали трех девочек. Сначала среди избранных была Ольга, а не я, но у нее как раз начались месячные. Пришлось срочно переигрывать, и Марго решила, что ее лучше всего смогу заменить я. Не скажу, что пришла в восторг от перспективы. Одно дело встретиться с клиентом на своей территории, в уютной комнатке. Другое – у черта на рогах, где неизвестно, что взбредет клиентам в голову. Но платили по двойному тарифу и Марго не устояла.

Кроме меня, выбрали Мадлен, нашу рыжую бестию, и еще одну девушку из каталога. Ее я раньше даже не видела. Называла она себя Афродитой и держалась так, словно и впрямь была небожительницей. Блондинка с мелко завитыми локонами, сущий ангелок. Но взгляд пронзительных серых глаз не оставлял сомнений, что внутри скрывается настоящая сука. За нами приехал человек клиента и на личном авто отвез на дачу. Тетке пришлось сказать, что заночую у Ольги. Последняя была предупреждена и в случае чего подстрахует.

По желанию клиента на нас были вульгарные короткие платья с глубоким вырезом. На мне красное, на Мадлен – зеленое, на Афродите – черное. Туфли на огромной шпильке внушали подозрение, что сегодняшний вечер закончится для меня сломанными ногами. Но делать нечего, приходится одеваться так, как пожелает заказчик. Макияж в этот раз оказался нарочито вызывающим. Он меня состарил лет на пять. Глядя на себя в карманное зеркальце, я кривилась от неудовольствия. Теперь я и правда напоминала шлюху самого низкого пошиба.

Дача оказалась громадным трехэтажным доминой с каменной оградой и пультом охраны. Такие я раньше видела только по телевизору, когда показывали жизнь американских богачей. Озиралась по сторонам чуть ли не с открытым ртом и робела. С завистью думала о том, что хотела бы жить в таком доме, быть здесь хозяйкой, а не приезжей шлюхой. Остальные девушки не проявляли восторгов. По-видимому, для них не впервой было посещать такие дома.

Изнутри доносились громкая музыка и смех. Водитель провел нас до двери и впустил. Сам сопровождать не стал, отправившись по своим делам. Я, держась за спинами других девчонок, прошла в дом. В шикарной гостиной, напичканной дорогой техникой, собралось человек десять парней. Почти все уже были изрядно накачаны спиртным. Некоторые даже полураздеты. Я увидела в окно поблескивающий бассейн и шезлонги. По ходу, кто-то уже успел искупаться. Громадный телевизор на стене показывал сцены из порнофильма. В комнате разносились характерные стоны и возгласы.

Хозяин торжества, рослый парень лет двадцати трех, с выпученными, как у рыбы, глазами нетвердой походкой двинулся к нам.

– О, девочки приехали! Какие красотки!

Он тут же сграбастал Афродиту и потащил за собой.

– Хочу стриптиз!

Он и еще один парень подняли девчонку на стол и заставили танцевать. Мы с Мадлен переминались с ноги на ногу, не зная, что делать. Но замешательство длилось недолго. Лысый качок схватил сразу обеих и подтолкнул в центр комнаты.

– Чего как не родные? Сейчас я вам по коктейльчику налью. Проходите, чувствуйте себя, как дома.

Вскоре мы уже полностью вписались в веселую компанию. Нас пичкали алкоголем и закусками, тискали и развлекали скабрезными анекдотами. Парням было все веселее, кто-то вытащил белый порошок и предложил усилить ощущения. Нас тоже насильно заставили нюхнуть. Почти сразу голова поплыла, я уже плохо представляла, что происходит вокруг. Казалась самой себе мешком, брошенным на диван и потерявшим способность двигаться. Афродита визгливо хохотала, Мадлен затянула мотив попсовой песенки. Я пыталась подтягивать.

А потом почувствовала на груди жадные руки, лезущие под платье. С трудом сфокусировав взгляд, увидела хозяина вечера. Угадать его намерения было легко.

– Повеселимся, красотка?

Я заставила себя улыбнуться и кивнуть. В конце концов, именно за этим меня сюда и позвали. Правда, если он думает, что я сейчас способна на большее, чем изображать бревно, то ошибается. Парень потащил меня за собой к лестнице. Увидев, что я даже ноги не могу передвигать, перекинул через плечо и понес. Вслед послышался гогот оставшихся приятелей. Подняв голову, я увидела, как рядом с Афродитой пристроились двое парней, Мадлен, полностью голая, танцевала на столе, а несколько мужиков подбадривали ее веселыми возгласами. Парень, предложивший порошок, вытащил какие-то таблетки. До меня донесся его возбужденный возглас:

– А от этого, говорят, вообще крышу сносит!S! Кто хочет попробовать.

К нему потянулись жадные руки. Потом моя голова показалась такой тяжелой, что я опустила ее и видела только расплывающиеся ступеньки.

Парень сбросил меня кулем на роскошную постель, даже больше той, что стояла в комнате для свиданий. Свалился рядом и начал целовать, но уже через пару минут я поняла, что уснул прямо на мне. Фыркнув, я отодвинула его и уставилась на подвесной потолок с роскошными люстрами. И что теперь делать? Притвориться спящей и отлынивать от выполнения работы? А что? Не напрашиваться же. Пусть девчонки там отдуваются.

Решив так, я без малейшего угрызения совести повернулась набок и закрыла глаза. Уже почти погрузившись в дрему, услышала истошный вопль. Сон как рукой сняло. Я села в постели, прислушиваясь. Женишок рядом со мной продолжал храпеть. Может, если бы не количество выпитого и наркотики, которые меня заставили принять, я бы благоразумно осталась сидеть здесь. Но мозг затуманился, и мне жизненно необходимо показалось узнать, что там происходит.

Я, пошатываясь, вышла из комнаты, прошла по коридору и застыла на верху лестницы. Внизу развернулась самая настоящая оргия. Мужики будто озверели. Не знаю, что они там приняли, но крышу у них и правда снесло. Мадлен и Афродита были распростерты на полу, от платьев остались жалкие ошметки. Их насиловали грубо и жестко. Когда отходил один, тут же на его место становился второй. Девчонки вырывались, плакали, но их наотмашь били по лицу, заставляя заткнуться. Рядом с Мадлен я увидела окровавленную бутылку. Вскоре поняла, отчего она визжала. Теперь то же самое проделывали с Афродитой. Словно им недостаточно было самим надругаться. Один из парней засовывал бутылку от шампанского прямо ей внутрь.

Придурки гоготали и делали ставки: влезет или нет. Афродита орала, кусалась, но на них это действовало, словно сопротивление котенка. Когда бутылка оказалась внутри, оставив только донышко снаружи, а девушка могла уже только скулить от боли, предмет, наконец, извлекли. Афродиту перевернули на живот, и один из парней стал трахать ее сзади. Грубо, жестко, совершенно не беспокоясь о том, что она при этом чувствует.

Не знаю, сколько я стояла так, превратившись в столб. Потом сквозь затуманенное сознание дошло: стоит кому-то из них заметить меня, и то же самое проделают со мной. Я развернулась и бросилась обратно в спальню виновника торжества. Спрятавшись под кровать, дрожала там, как заяц. Наверное, даже начавшийся конец света не заставил бы меня вылезти оттуда. Запоздало вспомнила о сумочке, оставшейся в гостиной. Там мобильник, можно было бы позвонить и позвать на помощь. Но возвращаться в гостиную я бы не стала ни за какие коврижки.

А может, у этого идиота телефон при себе? Превозмогая страх, я заставила себя вылезти. Быстро зашарила по его карманам. Он что-то пробормотала во сне, я замерла, чувствуя, как сердце едва не выпрыгивает из груди. Парень перевернулся на другой бок, из карманов брюк выкатился телефон. Я схватила его обеими руками и юркнула обратно под кровать. Лихорадочно пыталась вспомнить хоть какой-нибудь номер, но как назло из головы все вылетело напрочь.

Заставила себя успокоиться и унять дрожь в пальцах. Так, спокойно. Вспоминай. Если этого не сделаешь, скоро кто-то из этих подонков вспомнит, что была и третья шлюха. Захочет и на ней проверить, насколько разработано местечко между ног. Механически набирала цифры, пытаясь вспомнить, откуда я знаю этот номер. Неуверенно нажала кнопку, вызывая неизвестного собеседника. Когда на другом конце провода послышался недовольный голос, едва не расплакалась от облегчения. Зашептала в трубку, боясь говорить громко:

– Бонька! Бонечка, родной!

После непродолжительного молчания раздался прерывистый голос фотографа:

– Клаудия, что случилось?

– Бонечка, забери меня отсюда, пожалуйста! Тут… тут… они…

– Ты где? – с беспокойством спросил он. – Где ты? Адрес знаешь?

– Мы тут с девчонками на выезде. Дача за городом… Они… они просто озверели… Бонечка, мне страшно!

– Адрес назови!

– Я не знаю адреса, – всхлипнула я. – Нас везли на машине…

– Марго должна знать, где вы! Не переживай, я заберу тебя… Спрячься где-то и не высовывайся, поняла?

– Да.

Услышав в трубке короткие гудки, я вжала голову в плечи и стала ждать. Ничего другого не оставалось.

Время тянулось томительно медленно. Не знаю, сколько прошло: полчаса, час, два. Тело затекло от лежания в неудобной позе. Каждой его клеточкой я чувствовала, как тверды доски пола. Даже пошевелиться не решалась, боясь разбудить спящего или привлечь внимание его дружков.

Когда за дверью послышались шаги и пьяный хохот, я мигом забыла о неудобствах. Постаралась еще сильнее вжаться в пол, словно это могло как-то помочь. Хоть и не была религиозной, в этот момент молилась, чтобы шаги проследовали дальше. Видимо, мой ангел-хранитель сегодня взял отпуск. Шаги остановились рядом с дверью. Послышался звук проворачиваемой ручки, дохнуло запахом спиртного и сигарет. Компания пьяных придурков ввалилась в спальню.

На этот раз шум разбудил спящего красавца, лежащего надо мной. Слышала его непонимающие возгласы, которым вторил гогот.

– Ты такое веселье пропустил! Но еще можно наверстать. Те шлюхи уже в кусок мяса превратились. Надо бы обновить! Где-то тут была еще одна, – сказал кто-то. Я узнала голос лысого качка, предложившего нам чувствовать себя, как дома. Ирония ситуации вызывала желание засмеяться и заплакать одновременно.

– Она, видно, в прятки решила поиграть, – хохотнул кто-то еще. – Поиграем! Кто первый найдет, тот первым ее трахает!

Послышались звуки удаляющихся шагов. Наверное, решили, что я спряталась где-то в доме. К моему ужасу, качок с виновником торжества остались в спальне. Последний продолжал валяться на кровати. Видимо, он совершенно обессилел и принимать участие в общем веселье был не в состоянии. Передвижения качка я могла наблюдать по его ногам. Даже дыхание затаила, боясь, что оно меня выдаст. Лысый заглянул в шкаф, за штору, даже в тумбочку, что вызвало у него самого приступ хохота. Когда я уже думала, что пронесет, нагнулся. Его лоснящаяся от пота морда оказалась напротив моего лица.

– Черт! – вырвалось у меня.

Я быстро заработала локтями, отодвигаясь назад, пока не уперлась в стену.

Если рассчитывала, что это поможет, то моей наивности можно посочувствовать. Нет, он не полез за мной. Он просто столкнул дружка с кровати и они вдвоем стали ее двигать. Вскоре я оказалась совершенно беспомощной, зажатой у стены. Все пути к отступлению были отрезаны.

– Попалась, птичка! – осклабился лысый.

Он грубо схватил меня за волосы. Я укусила его за запястье и получила такой сильный удар в челюсть, что искры из глаз посыпались. Даже испугалась, что у меня сейчас вслед за ними посыплются и зубы. Но обошлось. Качок сгреб меня в охапку и потащил из комнаты. Я визжала, извивалась всем телом, но это не производило на него никакого впечатления. На шум сбежались разбредшиеся по дому дружки.

Предвкушая новую забаву, они сгрудились в гостиной, куда, словно мешок с мусором, меня швырнул качок. Подвывая и отползая в угол, я смотрела на неподвижные тела подружек по несчастью, на чьих телах живого места не было. Обе не подавали признаков жизни. Я надеялась, что они просто без сознания.

– Поиграем в бутылочку, а? – сверкнул глазами качок, поднимая уже знакомый мне предмет.

– Нет, не надо, пожалуйста!

Я валялась у них в ногах, обливалась слезами, но это их только раззадоривало.

– Сначала я сам! – облизнувшись, сказал лысый. – Получу свой приз.

– И я хочу! – хихикнул все-таки вышедший к остальным виновник торжества.

– Без проблем, – щедро обвел рукой лысый. – Шлюхи на всех хватит.

По его знаку четверо других пригвоздили меня к полу, широко разведя руки и ноги. Даже дергаться не получалось, так крепко они держали. Качок рванул платье, и так больше напоминающее тряпочку, едва прикрывающую тело. С громким треском материя порвалась. Трусики полетели следом. Я дрожала перед этими ублюдками, совершенно голая, чувствуя себя абсолютно беззащитной. До крови закусила губу, чтобы не орать. Понимала, что это только разъярит их. Постаралась отрешиться от происходящего, думать о чем-нибудь другом.

О походе в луна-парк с папой. О том, как мы катались с ним на чертовом колесе. Все вокруг вертелось перед глазами, словно я и правда была на карусели.

Мощный толчок, будто в меня врезался таран, заставил вынырнуть из спасительных воспоминаний. Я взвыла. Какой же он огромный! Мое тело сейчас просто не выдержит, разорвется на куски. Он продолжал врезаться снова и снова, словно отбойный молоток. Это продолжалось невыносимо долго, пока внутри не стало липко. Он обмяк на мне, извергая сперму. Потом поднялся и пнул ногой, застегивая ширинку.

Тут же подскочил женишок, вытаскивая из брюк хилое достоинство. После того, что только что побывало во мне, этого я почти не ощущала. Вяло потолкался, потом в меня снова брызнула сперма. Следом пристроился еще один желающий, другой пожелал одновременно трахнуть меня сзади. Я чувствовала себя куском мяса или, скорее, резиновой куклой, единственное предназначение которой – быть оттраханной, использованной. Я потеряла счет, сколько этих больных ублюдков побывало во мне. Некоторые из них делали это по несколько раз.

Когда натешились с новой игрушкой, проклятый качок вспомнил о бутылке. Кто-то из его дружков с гаденькой улыбочкой протянул ему ее. Меня снова пригвоздили к полу, а я могла лишь смотреть на то, что приближалось ко мне.

– Я не выдержу! Нет! Помогите! – могла лишь бессильно подвывать, как раненое животное.

В этот момент раздался выстрел. Все вокруг превратилось в стоп-кадр. Ублюдки застыли, глядя куда-то поверх моей головы. Я напрасно пыталась так изогнуть шею, чтобы увидеть, что происходит.

– Какого хрена? – наконец, ожил качок.

– Отпустите ее! Быстро! – послышался сдавленный голос у двери.

Боня! От облегчения по щекам снова покатились слезы.

Руки удерживающих меня подонков разжались, я поползла к выходу, не в силах даже подняться. Увидела перекошенное лицо Бони, его глаза сейчас мало напоминали человеческие. В них разгоралась почти животная ярость.

– Ублюдки!

– Опусти пистолет, дебил! – сплюнул лысый. – Ты хоть знаешь, кому угрожаешь? Кто тебя вообще впустил?

Снаружи послышался топот, через несколько секунд в комнату ввалился охранник.

– Кто стрелял? Кто?..

Он застыл, увидев направленный на него пистолет.

– К остальным, быстро! – скомандовал Боня.

Я поражалась тому, как он держался. Куда делся безобидный чудак, смотрящий на меня взглядом побитой собачонки? Передо мной был человек, которым можно разве что восхищаться. Не побоялся сунуться к озверевшим ублюдкам, угрожал им пистолетом. Даже зная, что его уничтожат, сотрут в порошок. Охранник, пятясь к остальным, торопливо объяснял:

– Он сказал, что на мальчишник. Даже кодовое слово назвал…

Вот это Бонька! – снова восхитилась я. Выпытал у Марго все. Но где же сама Марго? Или бросила нас на произвол судьбы?

– Сейчас мы с Клаудией уйдем, ясно? Никто из вас пусть и не думает задерживать нас. Скоро сюда приедут серьезные люди. Вам придется многое объяснять.

Он кивнул в сторону истерзанных девушек.

– Ты понимаешь, что ты труп? – не проявляя никакой обеспокоенности, ухмыльнулся качок. – Я твою рожу запомнил.

Боня так крепко сжал челюсти, что на скулах заиграли желваки. Рука с пистолетом направилась прямо на качка.

– Боня, не надо! – пискнула я. – Не порть себе жизнь из-за этого дер…

– Смотрите, кто заговорил, – хохотнул лысый. – Подстилка. А они и разговаривать умеют, оказывается?

Остальные неуверенно заржали. Дальше все произошло так быстро, что я не успела и глазом моргнуть. Лысый сделал знак другому дружку, они одновременно кинулись к Боне. Прозвучал выстрел, но пуля попала в декоративную вазу. Качок бросился на фотографа, выбивая пистолет. Боня отчаянно сопротивлялся, но на него уже навалились остальные. Его пинали, били с таким остервенением, словно он был не человеком, а куском теста.

Прижав колени к груди и забившись в угол, я рыдала. Не знала, как помочь, что делать дальше. Боль была невыносимая: как физическая, так и душевная. Только сейчас я ощутила, насколько на самом деле мне дорог Боня. Меня разрывало на части. Ну почему, почему я раньше не поняла этого? Отталкивала его, играла в холодную безжалостную суку. Лолита хренова!

– Бонечка! Не надо! Не надо, пожалуйста! – шептала я одними губами, утратив способность даже говорить нормально.

Звук выстрелов заставил меня содрогнуться. Что еще? Неужели, мало этого ада? В комнату ввалились люди в камуфляже и масках. Им хватило минуты, чтобы растаскать пьяных ублюдков по углам и присмирить их. Я подползла к Боне, который уже мало напоминал человека. Лицо превратилось в окровавленную распухшую маску.

– Бонечка…

Он смотрел на меня одним глазом, второй уже даже не открывался. Из этого единственного глаза катились слезы. Зрелище, которое потом будет меня преследовать в кошмарах долгие годы. Кто-то отстранил меня от него, пощупал ему пульс.

– Нужна скорая!

Я больше ничего не слышала. Держала за руку Боньку и молилась об одном: пусть скорая приедет побыстрее. Пусть его спасут! Он не заслуживает такой смерти. Он вообще не заслуживает смерти!

В какой-то момент почувствовала холод. Его пальцы уже не пытались сжимать мою руку. Я поняла сразу, но не хотела верить. Тормошила его, звала, кричала. Меня оторвали от его тела, на плечи накинули покрывало и повели куда-то. Я вообще ничего не видела. Перед глазами стояла сплошная пелена слез. Меня погрузили в машину и повезли. Не знаю, куда и зачем. Мне это было неважно и неинтересно.

Очнулась я, только увидев перед собой встревоженное лицо Марго.

– Господи, девочка, что там случилось?

Хозяйка обняла меня, потом усадила за стол. Мне в руки ткнулся стакан с водой. Я была даже не в силах поднести его к губам, так дрожали пальцы. Она сама поднесла его к моему рту, заставила сделать глоток. Невидящими глазами уставившись в мелкую трещинку на стене, я стала рассказывать. Каждую деталь, каждую подробность. Марго ничего не говорила, только поглаживала меня по руке. Я ощущала тепло, исходящее от нее. Когда я рассказала о Боне, она не выдержала. Выругалась сквозь зубы и процедила:

– Боня не должен был соваться туда. Я же ему велела подождать.

– Кто эти люди?

– Они крышуют нас. Когда я узнала о твоем звонке, тут же позвонила одному человеку. Он пообещал разобраться. Но мальчик не захотел ждать… Он был хорошим человеком… Таких мало.

Я увидела слезы на ее лице, и мне стало еще хреновее. Да, Боня был хорошим человеком. А я – грязь! Ничтожество, возомнившее себя королевой. Получила по заслугам. Только почему-то наказали его, а не меня. Впервые я ощутила вину за то, какие решения принимала. Вспомнила мать, отчима… Им я тоже причинила зло. Может, за это сейчас меня и наказали. Те высшие силы, в которые я предпочитала не верить. Что делать дальше, я не представляла. Единственное, чего сейчас хотелось, умереть. Перестать чувствовать эту боль, раздирающую на части.

– Выпей это! – Мне в губы ткнулась таблетка. – Это снотворное. Тебе нужно поспать сейчас. Утром подумаем, что делать.

Я послушно проглотила горьковатую пилюлю и запила водой. Марго провела меня в одну из комнат для свиданий, уложила в кровать и накрыла одеялом. Свернувшись калачиком, я некоторое время продолжала смотреть в стену. Перед глазами стояло лицо Бони. Сначала окровавленное и страшное, затем такое, каким я привыкла его видеть. Он улыбался мне и говорил, что любит. Сама не заметила, как уснула.

***

Проснувшись утром, я поняла, что у меня есть два пути. Продолжать и дальше катиться в пропасть или выбрать иной путь. Я сделала ставку только на свое тело, решила, что оно поможет мне выбраться из грязи. Но оно меня туда втоптало еще сильнее. Настало время попробовать другой путь. Невозможно доказать кому-то, что ты не грязь, если вести себя так. Пусть внутри считаешь себя выше многих, не всегда все зависит от тебя. Я должна попробовать жить иначе. Для начала выучить все-таки английский, как хотела тетя. Закончить школу, поступить в институт, попробовать найти нормальную работу. Пусть даже поначалу будет трудно и придется отказаться от многого, что мне хотелось иметь легко и сразу. Я должна попробовать… Иначе то, что случилось… Иначе окажется, что Боня умер зря. Ради человека, который того не стоил.

Я сказала Марго, что ухожу, больше не буду на нее работать. Она не удерживала. Понимала, как изменило меня то, что произошло. Лишь велела не болтать лишнего. Это она могла и не уточнять. Я прекрасно усвоила урок. Пока я лишь пешка, которую ничего не стоит сбросить с шахматной доски. Но так будет не всегда. Я поклялась себе в этом.