Семейный обед у Самсоновых показался пыткой. В огромной столовой, где в минувших столетиях могли бы проходить пиры, за безукоризненно сервированным столом, царила гробовая тишина. Прерывалась она лишь позвякиванием столовых приборов и доносящимися из приоткрытого окна птичьими трелями. Сосредоточенно разрезая кусочек телятины в пряном соусе, я украдкой посматривала на присутствующих.

Павел Викторович, отец моего женишка, хмурился и молчал. Тамилла Эдуардовна, будущая свекровь, смотрела на меня с холодным неудовольствием. Оно сменило привычное безразличие и это меня даже порадовало. Раньше для этой женщины я была пустым местом, она едва удостаивала меня парой вежливых фраз. Лена и Артур подбадривали меня улыбками и подмигиваниями.

Заметила, что Тамилла Эдуардовна внимательно следит за тем, как я ем. Наверняка ей казалось, что я, словно дикарка из туземного племени, начну хватать мясо руками и громко чавкать. Был большой соблазн так и сделать, но я решила, что этим только поставлю себя в глупое положение. Они мало что знали обо мне. О том, что в моей семье не забывали об этикете и меня сызмала учили правильно вести себя за столом, разумеется, тоже.

Гнетущее молчание нарушил Павел Викторович:

– Клаудия, расскажите немного о себе.

Странно, что он попросил об этом именно сейчас. Забавно, как пересеклись наши мысли.

– Что именно вы хотите знать?

– Где вы родились? Какая у вас семья? – он поигрывал вилкой, не сводя с меня пронизывающего взгляда.

– Родилась я в небольшом городке под названием Ильинск. Вряд ли вы когда-нибудь о нем слышали.

– Вы правы, не слышал. Но ваша тетя коренная москвичка, насколько я знаю от Леночки.

– Да, отец тоже из Москвы. После института его распределили в Ильинск. Там он и остался.

– Странный выбор. Почему он не захотел вернуться? Да и вообще можно было найти способ устроиться здесь сразу после окончания института.

– Мой отец считал, что неважно, где ты живешь. Важно, каким человеком остаешься.

– Ваш отец был идеалистом, – заметил Павел Викторович. – Лена говорила, что он погиб.

– Да, – коротко ответила я, не желая развивать эту тему.

В разговор вмешалась Тамилла Эдуардовна, снисходительно бросив:

– По крайней мере, у вашей матери хватило ума отправить вас в Москву.

– Она меня не отправляла, – возразила я. – Это мой собственный выбор.

– Меня это не удивляет, – еле слышно буркнула будущая свекровь.

– Что? – переспросила я, хотя прекрасно все расслышала.

– Ничего, дорогая. Я сказала, что вы сделали правильный выбор.

– Я навел о вас справки, Клаудия…

Что-то в голосе Павла Викторовича заставило меня отвернуться от созерцания приторной улыбочки Тамиллы Эдуардовны. Я пытливо уставилась на него.

– Вы наводили обо мне справки?

– Ну, естественно. Должен же я знать правду о будущем члене моей семьи.

– Папа, перестань, – поморщился Артур. – Что бы ты ни выяснил, это не изменит моего решения.

– Да ну? – Павел Викторович изогнул бровь. – Что ж, поговорим об этом позже. Не за столом.

– Ну почему же? – Я нервно смяла салфетку. – Раз уж начали, говорите здесь и сейчас. Что такого вы выяснили обо мне?

– Я надеялся, что вы сами расскажете, Клаудия. – Он откинулся на спинку стула и слегка улыбнулся.

Я лихорадочно соображала, что ему известно. Неужели, выяснил обо мне всю подноготную? Если так, то поражаюсь, как меня вообще пустили за стол, а не выгнали с позором.

– Слышал, что ваш отчим намного моложе матери, – осторожно начал он.

Я едва заметно перевела дух. Значит, знает он только об отчиме. Что ж, тоже есть от чего краснеть, но, по крайней мере, это можно объяснить и прикинуться невинной жертвой.

– Я поняла, о чем вы…

Кусая нижнюю губу, я поднялась и отбросила салфетку на тарелку.

– Спасибо за обед. Но мне, пожалуй, пора.

Артур тут же вскочил и с укором взглянул на отца. Затем обратился ко мне:

– Клаудия, постой!

– Думаю, твой папочка все тебе расскажет. Так что, скорее всего, никакой свадьбы не будет.

– О чем ты? Что вообще происходит?

Бледный, как праздничная скатерть, Артур переводил взгляд с меня на отца.

– Хорошо, я скажу… – Сцепив руки в замок, я конвульсивно сжала пальцы. – И после этого навсегда покину этот дом.

– Клаудия!

– Помолчи, сынок, – почти ласково сказал Павел Викторович, с любопытством глядя на меня. – Твоя невеста собирается сказать тебе то, что уже должна была сказать раньше.

– Мне было четырнадцать, – потупившись, произнесла я. – Мать в тот день уехала в командировку. Я и до этого замечала, какие взгляды бросает на меня отчим, но старалась не обращать внимания. А в тот вечер… Он… он…

Я выдавила несколько слезинок и закрыла лицо ладонями. Уже через несколько секунд почувствовала крепкие руки Артура, обнимающие меня.

– Не продолжай… Не надо… Я все понял.

Он отвел мои руки от лица, его глаза светились сочувствием и нежностью.

– Теперь я понимаю, почему ты так вела себя. Ты не доверяешь мужчинам. Поверь, я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Никогда тебя не обижу…

Меня даже тронуло такое участие, и я потянулась к нему губами. Он тут же приник к ним и крепко обнял меня.

– Сынок, ну не в столовой же! – послышался недовольный голос Тамиллы Эдуардовны.

Мы отстранились друг от друга, но он продолжал обнимать меня за талию.

– Отец, я не откажусь от Клаудии, ясно? – Его глаза пылали решимостью. – Если нужно, съеду отсюда. Найду работу, снимем квартиру.

С минуту Павел Викторович молчал. По его холодному взгляду я поняла, что он не поверил ни одному моему слову. Для него я – аферистка, которой удалось захомутать его дорогого мальчика. И всегда такой останусь. Он сделает все, чтобы поскорее устранить меня из жизни сына. Что ж, поборемся! Я не такой уж слабый противник, как он думает. Наконец, губы будущего свекра тронула улыбка.

– Не нужно никуда съезжать, сын. Твоей жене здесь будут рады. К тому же, я собираюсь подарить вам на свадьбу квартиру. И, надеюсь, что ты устроишься в нашу компанию, как мы и планировали.

– Спасибо, папа!

Артур отпустил меня и бросился к отцу. Тот поднялся и обнял его.

– Ты можешь всегда на меня рассчитывать, сын. – Его взгляд скользнул по мне. – И я никому не позволю причинить тебе зло. Кому бы то ни было.

Я прекрасно поняла смысл этих слов и постаралась вложить в улыбку как можно больше невинной покорности. Вряд ли он купился на мою маску бедной овечки, но мне на это плевать. Главное, что я знаю, как управлять его дорогим сыночком. И он преподнесет мне на блюдечке все, что пожелаю.

***

Подготовка к свадьбе велась полным ходом. Я хотела расписаться по-тихому, но будущие родственнички возмутились и взяли все в свои руки. Гостей планировалось человек двести. Скорее всего, совершенно мне не знакомых. Меня это нисколько не смущало, я никогда не робела в новой компании. Поэтому предоставив свекрови делать все, что она захочет, занималась своими делами. Если моего мнения и спрашивали, то обычно для галочки, потому что Тамилла Эдуардовна все равно делала так, как хотела сама.

Единственное, что не могло обойтись без меня, это выбор свадебного платья. Свекровь и тут пыталась вставить пять копеек и заказать вещь в каком-нибудь каталоге. Я возмутилась, представляя, что она мне выберет. Ну уж нет, раз уж выхожу замуж по всем правилам, то платье выберу такое, какое нравится мне.

Сегодня мы с Леной отправились в салон свадебных и вечерних платьев, самый дорогой в городе. Там можно было даже пошить на заказ, если ассортимент не устраивал. Ленка регулярно там отоваривалась, если нужно было щегольнуть на очередной светской тусовке. При виде постоянной клиентки продавщицы с ног сбились. Нас приняли, как самых дорогих гостей. Я не привыкла к такому сервису, поэтому даже удивилась, когда нам предложили кофе с пирожными. От последнего, впрочем, мы обе отказались. Фигура – наш капитал, ее беречь нужно.

Ленка, пользуясь случаем, оглядывала новинки и выбирала, что же ей приобрести. Я примеряла свадебные платья и никак не могла решить, какое из них нравится больше. Все они были великолепны, в каждом – своя изюминка. И во всех я выглядела королевой, о чем не преминули мне сообщить услужливые продавщицы. У меня уже в глазах плясали белые пятна от множества свадебных платьев, которые пришлось перемерить.

Застыв в одном из них, с роскошной юбкой из нескольких слоев кружева и шелка, я задумчиво оглядывала себя в зеркале. Ленка вертелась рядом, напялив на себя экстравагантный черный наряд. Тут она нагнулась ко мне и зашептала:

– На тебя так мужик уставился… Прямо глазами ест.

– Какой мужик? – Я в недоумении завертела головой.

Она тут же ткнула меня в бок и зашипела:

– Тс-с!

Я перестала вертеться и глянула в зеркало, на этот раз обратив внимание не только на свое отражение, но и помещение магазина. Тут же показалось, что меня ударило под дых. Перестав даже дышать, я пыталась унять ни с того ни с сего заколотившееся сердце. Отвести глаз от смотрящего на меня через зеркало мужчину тоже была не в состоянии. Ощущение реальности куда-то исчезло, подернувшись белой кружевной пеленой.

Раньше я думала, что такое бывает лишь в любовных романах или глупых фильмах. Можно ли это назвать любовью с первого взгляда? Сомневаюсь. Это слово ни в какое сравнение не идет с тем, что я сейчас чувствовала. Будто все внутри превратилось в пламя, от которого бросало то в жар, то в холод. Не знаю, как я еще на ногах стояла.

Мужчина сидел на диване, с чашкой кофе в руках. Худощавое лицо с резкими чертами и ястребиным носом трудно было назвать красивым. Может, даже наоборот. Но что-то в нем было такое, отчего хотелось смотреть на него снова и снова. Бешеная, просто сшибающая с ног волна сексуальности исходила от каждой клеточки его тела. Все в нем, начиная с того, как он держал чашку, заканчивая небрежной позой, вызывало в моем теле мощный эмоциональный отклик. Когда же он отбросил со лба прядь смолянисто-черных волос, я едва не застонала. Его темно-карие, почти черные глаза, отражали все то, что происходило сейчас во мне самой.

Наваждение исчезло, когда из примерочной кабинки выпорхнула холеная блондинка в красном вечернем платье. Жеманно надувая губки, она подошла к мужчине и стала вертеться перед ним.

– Ну как тебе, Демьян?

Демьян. Борясь с непонятной враждебностью к этой кукле, я смаковала на языке его имя. Редкое, старинное, в этом имени чувствовалась порода. Оно подходило ему, как одежда, сшитая хорошим портным. Мужчина отвел от меня взгляд и устремил его на спутницу. Какая разительная перемена. Его лицо стало скучающим и снисходительным, что не могло меня не порадовать.

– Отлично выглядишь, детка.

– Я еще примерю вот то синее, хорошо, милый? – сюсюкащим детским голосочком обратилась она к нему.

Он с раздражением откинулся на спинку дивана и кивнул.

– Да, хорошо. Только поторопись, у меня полно дел еще.

Едва она упорхнула обратно в примерочную, он снова посмотрел на меня. Я делала вид, что разглядываю свадебное платье, но то и дело наши глаза встречались. Он едва заметно улыбнулся и жестом подозвал к себе одну из продавщиц. Что-то шепнул ей на ухо и вышел из помещения. Я с тоской проводила его взглядом.

– Ты чего застыла? – спросила Ленка, поправляя лиф платья. – Это выбрала, да?

– Да… – машинально откликнулась я. – Ты не знаешь, кто это был?

– Кто? – Похоже, она уже забыла о том, что обращала внимания на кого-то еще помимо себя.

– Тот мужчина, который на меня смотрел.

– Понятия не имею. Но лицо вроде знакомое. Может, видела его на какой-то тусовке.

– Ладно… – Я не стала развивать тему, чтобы не возбуждать подозрений.

Может, когда-то представится случай повстречаться с ним снова.

Спутница Демьяна с неудовольствием обнаружила, что ее бросили, и снова надула громадные губки. Продавщица успокоила ее, что кавалер уже расплатился за все и ждет в машине. Она тут же повеселела и заторопилась на выход.

Мы с Леной уже тоже определились с покупками и теперь нам их заворачивали. Когда я хотела расплатиться кредитной картой, которую всучил мне Артур, продавщица замахала руками.

– Не беспокойтесь, платье уже оплатили.

– Что? Кто оплатил?

Мы с Ленкой хлопали глазами, не понимая, что происходит.

– Господин Елецкий сказал, чтобы вашу покупку записали на его имя.

– Кто? – Лена наморщила лоб.

Я поняла гораздо раньше нее, и сердце снова заколотилось сильнее. Этот потрясающий мужчина ни с того ни с сего сделал мне шикарный подарок. Ушел, не оставив возможности его вернуть. Конечно, я могу встать в позу и демонстративно заплатить еще раз, но мне совершенно не хотелось этого делать. Без слов забрав пакет с платьем, я потащила Лену к выходу. Она никак не могла оправиться от шока.

– Ты его знаешь вообще? Кто этот Елецкий? С чего он тебе такие подарки дарит?

– У богатых свои причуды, – усмехнулась я. – Ну, захотелось ему купить мне свадебное платье, и что теперь. Твоим родителям же меньше трат.

– Нет, ну все равно как-то странно…

– Только Артуру… да и вообще всем не говори об этом.

– Хорошо, ты права, так будет лучше. Вообще, конечно, не стоило принимать его подарок.

– И кому бы я его вернула? – нашла я причину, чтобы оправдать себя.

По правде сказать, теперь я бы ни за что не рассталась с этим платьем. Его купил мне человек, от взгляда которого все во мне превращалось в пылающую лаву. Именно мой вид в этом платье вызвал у него такой жгучий интерес. Какое еще доказательство нужно, чтобы понять – это именно мое платье!

Мысли о Демьяне не оставляли меня еще долго, он даже снился мне. Просыпаясь, я ощущала, что внутри вся влажная от одолевающего вожделения. В такие минуты жалела, что строю из себя порядочную девушку и не позволяю Артуру прикасаться к себе. Это даже при том, что переселилась в шикарный особняк его семьи. Удовлетворяла себя сама, с трудом сдерживая сладострастные стоны. Представляла, что меня касаются длинные смуглые пальцы. С тем же небрежным изяществом, с каким они сжимали чашку с кофе. От этого возбуждение лишь усиливалось.

Нужно выбросить из головы этого человека. Нельзя рисковать тем положением, какого могу достигнуть, ради мимолетной прихоти. Не сомневаюсь, что таких, как я, у него пруд пруди. Ни одна женщина не смогла бы устоять перед напором его сексуальности. Но что они получают от него? Несомненно, пока женщина его интересует, он будет одевать ее, как куклу, обеспечивать всем необходимым. А затем выкинет из своей жизни, чтобы сменить на новую игрушку. Мне нужно не это. Любовь – иллюзия, причем опасная. В нее так хочется верить, но после себя она несет разрушение. Мать – живой пример.

Я все еще следила за ее судьбой, переписываясь с подругой детства. Лиля писала, что мать все еще регулярно посещает мужа в тюрьме. Ждет – не дождется его возвращения. У нее есть любовники, но ни один из них надолго не задерживается в ее жизни. Значит, мать говорила правду. Они любит это кучерявое ничтожество. Любит по-настоящему, раз до сих пор ждет. Возможно, я сломала ей жизнь. Не возможно, а так и есть. Иногда в душе возникало даже что-то, отдаленно напоминающее угрызения совести. Я старалась подавлять их и запирать в том месте в душе, которое называла чуланом. Там же были мысли о Боньке и идеальные взгляды на жизнь, почерпнутые от отца. Всему этому нет места в моем будущем. Эти мысли делают меня слабой. Постараюсь запихнуть в этот же чулан воспоминания о мужчине, впервые заставившем мое сердце танцевать сальсу.