Звездная система Арданай, на пути к планете Фафнир

   В числе еще двоих студентов-пилотов, взятых якобы на практику, я сидела в рубке управления «Звездного Странника» и наблюдала за работой экипажа. Кстати сказать, после последнего рейса команда немного подсократилась – Кайл Стаффорд изъявил желание ее покинуть. Видать, то, что произошло благодаря Дафи, все же задело его сильнее, чем хотел ижаайв показать. Так что желал уйти оттуда, где все напоминало о пережитом позоре. Разумеется, плакать за ним никто не стал. Уж слишком эгоистичным и себялюбивым был этот малый. Марка же с Хир-Но-Гаром все чаще можно было увидеть вместе, так что нетрудно сделать вывод – план Дафи прекрасно осуществляется.

   Да и вообще полет на планету Фафнир проходил относительно спокойно. Каждый занимался своим делом, студенты получали необходимые для дальнейшей работы практические навыки, кто-то пытался налаживать личные отношения или укреплять уже имеющиеся.

   Единственным, что омрачало рейс, было присутствие на борту Майкла Корна. Этот неугомонный живчик, явно не привыкший к бездействию, во все совал нос. Стоит ли говорить, что в присутствии такой важной шишки нормально расслабиться не получалось. Дафи едва улучала подходящий момент, чтобы заняться так необходимой нам расшифровкой кода. Да и мешал их с Томасом совместный проект, который подтвердил свою перспективность на примере Арлас. Куратора Дафи еще и угораздило проговориться об этом Корну, и тот с энтузиазмом ухватился за идею. Пообещал хорошее финансирование взамен доли в будущей прибыли, всяческую помощь. И конечно же, настаивал на том, чтобы каждая минута полета не проходила даром и ученые успели подготовить как можно больше за время вынужденного бездействия.

   Так что Дафи приходилось почти все время торчать в лаборатории вместе с Томасом и доводить до ума проект. Но вездесущий Майкл Корн еще и явно выделял своим вниманием нас с Рендалом. Заводил душевные разговоры, строил из себя добренького папочку. Рендал, хоть внешне и не проявлял эмоций по этому поводу и делал вид, что воспринимает как должное, реагировал на такое поведение Корна неоднозначно. Пытался скрывать, как ему нелегко.

   Но мне все лучше удавалось чувствовать эмоции любимого, даже несмотря на ментальный щит. Известие о том, что Майкл Корн – его настоящий отец, затронуло гораздо сильнее, чем Рендал хотел показать. А я могла только догадываться о том, как себя чувствует человек, который обрел отца и в тот же самый момент понял, что для того он лишь средство достижения неведомой цели. И что его опека и забота в течение долгих лет были игрой.

   За что? Почему? Как можно так поступать с собственным сыном? Может, если бы Рендала не вырастил человек, добровольно отказавшийся от блистательной карьеры ради него, хороший и заботливый отец, готовый всегда прийти на помощь, он бы и мог нормально воспринять полностью противоположное поведение настоящего родителя. Но теперь терзался от непонимания и растерянности. Не знал, как вести себя с тем, с кем раньше все было просто и понятно.

   Весь привычный мир Рендала рухнул в одночасье. Черное стало белым, а белое черным. Лора, которую привык винить во всех смертных грехах, оказалась всего лишь жертвой обстоятельств. Человек же, в трудную минуту протянувший руку помощи, коварным врагом, цели которого неясны, но пугающи.

   Я не раз видела, как Рендал борется с самим собой, когда находится рядом с Майклом Корном. Едва сдерживается, чтобы не задать вопрос напрямую, не сказать о том, что все знает. Но он не был несдержанным юнцом, руководствующимся эмоциями. Разумеется, молчал, как ни было трудно. И все, что я могла, лишь поддерживать взглядами, улыбками, прикосновениями, тем теплом, что могла дать.

   Пока я стояла у стеночки и наблюдала за работой пилотов, ко мне незаметно подошел тот, кого видеть хотелось меньше всего.

   – Приятно наблюдать за работой того, кто находится на своем месте, – промурлыкал над ухом Корн, пристраиваясь рядом. – Рендал – один из лучших пилотов, которых я когда-либо видел. И я рад, что он в моей команде.

   Пришлось выдавить улыбку и посмотреть на Корна, лениво скользящего по мне глазами. Его горящие взгляды на меня в последние дни становились все более частыми и неприятными. Похоже, постоянное вынужденное нахождение на одной территории лишь обострило интерес этому мужчины ко мне. Оставалось радоваться тому, что выдержки у него побольше, чем у Нордана лар Са-Ирда, и на меня не накидываются с бешенством обезумевшей гориллы.

   Хотя даже не знаю, что лучше. Прямая демонстрация своих желаний или позиция питона, который сначала дождется, пока добыча наверняка окажется в полной его власти, а потом поглотит полностью. Невольно поежилась – уж слишком яркой оказалась представшая в голове картинка громадной змеюки с холодными глазами Майкла Корна.

   – Да, Рендал – замечательный пилот, – стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе, пробормотала я.

   – Судя по твоим успехам, ты тоже весьма преуспела в этой области. Не думала о том, чтобы после окончания Академии самой стать капитаном живого корабля?

   А это еще что? Как трактовать подобное лестное предложение: как высокую честь или попытку разделить нас с Рендалом?

   – Я пока об этом не думала, – уклончиво сказала. – Да и во многом во мне еще остаются таринские взгляды на жизнь. А таринки в первую очередь руководствуются желаниями своего мужчины. Если Рендал пожелает, чтобы я осталась при нем, я буду только рада.

   Вряд ли я бы сказала подобное, если бы речь шла о ком-либо другом. Наоборот всегда воспринимала в штыки то, что меня кто-то мог воспринимать собственностью, решать мою судьбу. Но говоря в подобном контексте о Рендале, даже не слишком душой покривила. Ради него и правда многим бы поступилась. Гордостью и независимостью в том числе. Мысль же о том, что Рендал бы никогда не принял такой жертвы и позволил самой решать такие вопросы, приятно согревала душу. Так что плевать, что подумает Корн о моих словах. Пусть даже сочтет бесхребетной амебой.

   – Вижу, у вас все наладилось, – теперь улыбка мужчины выглядела натянутой, и я поняла, что мои слова отчего-то неприятно царапнули его.

   – Да, мы помирились, и больше я не хочу допускать ссор между нами.

   – Что ж, могу только искренне за вас порадоваться. Рендал для меня как сын, так что и тебя я невольно начал воспринимать как дочку.

   Вот же наглый врун. На дочь однозначно так не смотрят. Да и лицемерные слова о Рендале покоробили, так что я решила его немного подразнить.

   – Вы жалеете о том, что у вас нет собственных детей? – деланно сочувственным тоном спросила.

   – Знаешь, девочка, пока я был молод и полон сил, этот вопрос меня мало заботил, – доверительно сказал Корн, как бы невзначай приближая лицо к моему. Стало противно, но я удержалась от того, чтобы отпрянуть. – Но настал момент, когда понял, что все, чего достиг, всего лишь пыль и тлен, если мне некому будет это даже оставить.

   Интересно, подобную лапшу он и Лоре на уши вешал? Становилось все более противно.

   – В Рендале я вижу самого себя много лет назад.

   А вот последняя фраза заставила вздрогнуть. Перед глазами возник старый снимок еще молодого Корна, так похожего на Рендала. Но даже представить себе, что мой любимый может быть похож на этого коварного змея, было неприятно. И я мысленно опровергла утверждение Корна.

   Нет уж, Рендал совершенно другой. Все, что их объединяет, это общие гены. Кто знает, конечно, каким мог бы стать любимый, если бы его воспитывал такой холодный и расчетливый человек, как Корн. Но к счастью, у него была нормальная жизнь, его воспитывали как хорошего человека, с моральными принципами и пониманием того, что такое семья и дружба. Корну же никогда этого не понять. Как и не понять того, что никакое бессмертие не может сделать счастливым, если нет того, ради кого бы хотелось жить. Интересно, как быстро он поймет это, если все-таки найдет наследие вадеров и обретет то, чего так жаждет?

   – А знаете, он и правда чем-то похож на вас, – стараясь говорить как можно безразличнее, сказала я. – Такие же глаза, иногда даже жесты.

   Краем глаза уловила, как Корн напрягся, и поспешила добавить:

   – Хотя серые глаза встречаются довольно часто. А сходство жестов вполне объяснимо. Когда настолько восхищаешься кем-то, кого воспринимаешь вторым отцом, невольно начинаешь ему подражать.

   Корн расслабился, я же злорадно улыбнулась. Не только он умеет играть с чужой выдержкой! Но дальше таких фразочек себе позволять точно не стоит. Хотя, думаю, Корн тоже станет избегать этой темы. Подумает, что сам непроизвольно навел на мысль о сходстве между ними, и не станет поступать так впредь. Слишком осторожен.

   – А ты сама не скучаешь по семье? – перевел разговор на другую тему Корн.

   – Единственные, кто у меня остался из близких, это брат и его семья, – неохотно сказала я. Пусть те эмоции, что испытывала когда-то из-за предательства Надира, давно поутихли, вспоминать об этом все еще было неприятно. Не знаю даже, хотела ли бы когда-то опять его увидеть. – А мы никогда не были особо близки. Так что теперь моя единственная семья – это Рендал и мои подруги.

   – Буду надеяться, что когда-нибудь ты и меня причислишь к этой категории, – вкрадчиво проговорил Корн, как бы невзначай проводя рукой по моему плечу.

   Напрягшись, я стерпела ласку, но вот заглянуть в его глаза выдержки уже не хватило. Проклятый старый извращенец. Помирать давно пора, а туда же. Да я ему не то что во внучки, а в праправнучки гожусь!

   В этот момент поймала пристальный взгляд Рендала. Он чуть нахмурился и воскликнул:

   – Таниэль, подойди ближе. Оттуда ты вряд ли что-нибудь нормально увидишь.

   Я с облегчением бросилась к нему, радуясь, что спас от неприятного общества. Уже позже, когда мы после ужина находились в капитанской каюте, Рендал решился затронуть эту тему:

   – Мне показалось, или Корн проявляет к тебе нездоровый интерес?

   – Надеюсь, что показалось, – я поморщилась. – Вообще поражаюсь, что его в таком возрасте еще могут интересовать такие вещи!

   – Вот тут ошибаешься, – невесело проговорил Рендал. – С этим у него как раз все в порядке. Любовниц меняет как перчатки, хоть и не афиширует на публике их наличие. Но от прессы мало что укроется. Хотя раньше он предпочитал блондинок. Но все-таки тебе стоит держаться от него подальше.

   – Я бы с удовольствием! – хмыкнула я.

   – Если станет слишком уж донимать, скажи мне, – продолжал хмуриться Рендал. – Я поговорю с ним.

   – Уверен, что это хорошая идея?

   – Если повернуть разговор правильно, вреда не будет, – возразил он. – Разыграю из себя ревнивца, который тебя к каждому столбу ревнует. В том числе и к нему. Так что он вынужден будет поумерить аппетит, если я действительно ему нужен.

   – Хорошо, – я уткнулась носом в грудь любимого и с наслаждением ощутила, как крепкие руки обнимают и прижимают к себе покрепче. – А то у меня от него мурашки по коже.

   – Надеюсь, неприятные, – перешел на шутливый тон Рендал, слегка дунув мне в ухо, отчего вышеупомянутые мурашки тут же побежали вдоль позвоночника.

   Издав смешок, я укоризненно взглянула на него.

   – В его случае точно не такие.

   – Рад это слышать. А то мне и правда придется стать ревнивцем и пойти разбираться со стапятидесятилетним старичком.

   Мы оба рассмеялись, и это позволило немного сбросить напряжение.

   – Уже через два дня мы прилетим на Фафнир, – шепнул Рендал, начиная медленно раздевать меня. – А там Корну точно будет не до нас. Будет занят только поисками своего эликсира вечной жизни.

   – С одной стороны, я рада, что он переключится на что-то другое, – тоже начиная раздевать любимого, пробормотала я. – А с другой – представь, если найдет. Давать такому опасному человеку подобное могущество как-то страшновато.

   – Вот если найдет, тогда и подумаем, как быть, – Рендал серьезно посмотрел мне в глаза. – А сейчас давай хоть на время забудем о Майкле Корне, экспедиции и всем остальном. Хочу тебя! В последнее время постоянно ловлю себя на этой мысли. – Он игриво ущипнул меня за ягодицу, отчего я возмущенно взвизгнула и легонько ударила его по руке. – И мелькает у меня страшное подозрение, уж не обладают ли таринки какими-то особыми способностями, чтобы совершенно задурить мужчине голову.

   – Обладают! Еще какими! – я улыбнулась как можно соблазнительнее. – И сейчас я намерена тебе это доказать.

   С этими словами я потянулась к его губам и слегка куснула нижнюю, потом зализала место укуса и проникла язычком в рот мужчины, вкладывая в поцелуй всю свою страсть. Рука же сама потянулась к выпуклости в его штанах, красноречиво доказывающей, что мои действия не остались без ответа. Рендал издал какой-то утробный рык, когда я призывно потерлась о его член, потом подхватил на руки и понес к кровати.

***

Планета Фафнир, звездная система Арданай

   Планета, на которую Майкл Корн возлагал столько надежд, оказалась суровой и неприветливой. Желто-коричневая, практически лишенная растительности и водных источников. Судя по данным геологической разведки, немногочисленные живые организмы можно было найти здесь в основном под землей или в пещерах. Слишком активное солнце и ядовитые газы в атмосфере не давали возможности развиться какой-либо разумной жизни на поверхности планеты. Так что все члены экспедиции перед высадкой на планету в обязательном порядке надели защитные костюмы, снабжающие кислородом и поддерживающие нормальную температуру тела. Даже не знаю, как бы выдержала нахождение на планете без этого, ведь и сквозь защитный костюм чувствовался опаляющий жар.

   Так что большинство наших предпочитали торчать на мини-станции, которую спустили с корабля. И уже оттуда вылетали исследовательские катера с поисковым оборудованием, чьей целью было просканировать глубинные пласты земли и найти подземный бункер, где находилась лаборатория вадеров. Координаты, которые мы получили с кристаллов, помогли лишь сузить зону поисков, но не дали конкретной точки.

   Как студент-пилот, я тоже участвовала в поисках, взяв в напарники Арлас. Подруга следила за показаниями приборов, пока я маневрировала над выделенным квадратом. Для тех, кто участвовал в экспедиции, придумали вполне приемлемую легенду насчет наших целей. Корн в очередной раз хочет найти обломки исчезнувшей цивилизации вадеров. Даже Арлас и Дафи не знали всей правды. Приходилось пока соблюдать конфиденциальность, исходя из условий контракта с корпорацией.

   – Сомневаюсь, что даже если мы что-то найдем, там будет то, что заслуживает внимания, – изучая показания приборов, пожала плечами Арлас. Мы с ней скрупулезно исследовали выделенный нам участок уже четвертый час. Обе немного устали от бесцельного передвижения по планете. – Ты только представь, сколько времени прошло с тех пор, как погибли вадеры. Почти десять тысяч лет!

   Я только кивнула, хотя удержаться от того, чтобы рассказать правду, было неимоверно трудно. Но следующие слова подруги заставили невольно вздрогнуть и в очередной раз убедиться в ее проницательности:

   – Хотя если бы шансы на успех были неоправданно малы, Майкл Корн бы с нами точно не полетел. Значит, здесь есть что-то действительно ценное для него.

   Пришлось отвести взгляд, чтобы Арлас по выражению моего лица не поняла, что я прекрасно знаю правду.

   – Не исключено, – как можно равнодушнее откликнулась я. – Расскажи лучше, как у тебя с Даном отношения развиваются. А то мы в последнее время даже поговорить толком не можем. То на дежурствах, то заняты своими мужчинами.

   Моя маленькая уловка подействовала, и Арлас переключилась на более интересную для нее тему.

   – Я даже боюсь иногда того, что все у нас настолько хорошо в последнее время, – ее лицо осветила улыбка, смягчившая немного строгие черты. – Дан меня чуть ли не на руках носит. Постоянно говорит о том, как сильно любит и что хочет всегда быть рядом. Правда, стал жутко ревнивым, особенно когда я в женскую ипостась перехожу. Стоит кому-то на меня глянуть как-то по-особенному, готов тому несчастному глотку перегрызть. – Она усмехнулась. – Вот глупый! До конца не верит в то, что мне только он нужен. А еще предложил во время каникул слетать на его планету. Хочет с родителями познакомить.

   – Так это же замечательно! – искренне порадовалась я.

   – Наверное, – лицо Арлас слегка омрачилось. – Только я почему-то опасаюсь.

   – Чего? – изумилась я.

   – Вдруг я им не понравлюсь даже будучи обычной женщиной.

   – Уверена, что понравишься! И они точно будут дураками, если не оценят, какой бриллиант достался их сыночку, – проворчала я.

   Негромкий писк прибора, за которым должна была следить Арлас, отвлек нас от разговора. На экране настойчиво мигала зеленая кнопка, возвещая о том, что под нами, на глубине в несколько миль под землей находится что-то металлическое. Достаточно большое, чтобы прибор смог это почувствовать.

   – Неужели нашли?! – взволнованно воскликнула Арлас, запрашивая детальный анализ находки.

   Я остановила катер и снизилась еще больше, замирая над интересующей нас точкой. На экране прибора возникало схематическое изображение подземного бункера, который мы так настойчиво искали. Только вот большой вопрос, сохранилось ли там то, ради чего все затевалось. И что сделает Корн, если не обнаружит искомого? Ведь это станет крахом всех его надежд! Стараясь отогнать мрачные мысли, я связалась с мини-станцией, на которой оставался Корн и руководил всей операцией.

   – Мы нашли лабораторию, – коротко произнесла я. – Высылаю координаты.

   На том конце устройства послышался взволнованный неразборчивый возглас, потом какой-то сдавленный, неузнаваемый голос Корна сообщил, чтобы мы оставались на месте, и что он немедленно пришлет к нам катер с оборудованием для бурения. Может, конечно, раньше существовал иной способ добраться до бункера. Тот, каким пользовались сами вадеры. Но за столько тысячелетий вряд ли он сохранился. Да и дольше будем искать, чем пробурим дорогу напрямую.

   Пока к нам на всех парах неслись те, кто займутся раскопками, мы с Арлас изучали изображение лаборатории и обдумывали, с какой стороны может находиться вход. Только сделать это с имеющимися исходными данными не получалось. Все, что мы видели на экране, это прямоугольник с несколькими перемычками.

   – Ладно, придется прорезать снаружи, – вздохнула я.

   А про себя подумала о том, что как раз пригодится то, что мы еще нашли в кристаллах на Дере-7. Схему устройства, способного разрезать даже суперпрочную поверхность. Удовольствие, конечно, дорогое по себестоимости, ведь для изготовления прибора нужен черный дардас. Но пробный экземпляр ученые Корна все же в спешном порядке изготовили и, словно предчувствуя, что в этом будет необходимость, он взял его в экспедицию.

***

Благодаря новейшему оборудованию раскопки велись довольно быстро, так что через три дня мы должны были добраться до одной из наружных стен бункера. Станцию переместили теперь непосредственно в район работ, и Корн дневал и ночевал возле все более расширяющегося прохода, ведущего вглубь земли. Все прочие дела были им напрочь позабыты, чему мы только радовались. Дафи с удвоенным рвением принялась за расшифровку кода, а мы с Рендалом, как могли, ее прикрывали.

   К моменту, когда рабочие, наконец, добрались до металлической поверхности, волнительное предвкушение передалось даже тем, кто до этого наблюдал за происходящим без особого интереса. Но теперь, когда до цели рукой подать, возле места раскопок собрались уже все. Как ни крути, но наша находка была чем-то из ряда вон выходящим. Самая настоящая лаборатория давно исчезнувшей могущественной цивилизации! Даже Дафи оторвалась от работы и присоединилась к нам.

   С замиранием сердца все следили за тем, как прибор разрезает металлическую поверхность, делая достаточно большое отверстие, чтобы туда можно было не только зайти человеку, но и в случае необходимости переправить оборудование.

   Корн, вопреки явственно читавшемуся на его лице нетерпению, первым входить в открывшуюся черноту не стал. Несколько военных, подсвечивая себе путь фонарями, находящимися на защитных шлемах, и на всякий случай держа оружие наизготовку, скользнули туда по знаку начальства. Первым среди них шел Хир-Но-Гар, и Арлас не скрывала беспокойства. Впрочем, как и мы все. За время двух экспедиций успели по достоинству оценить внешне сурового и равнодушного ксенита, скрывавшего за этой показушной бесстрастностью доброе и благородное сердце.

   Хорошо хоть Рендал туда не пошел! Вернее, он-то как раз рвался вслед за другом, но Корн его не пустил. И я была благодарна за это хитрому лису, какими бы мотивами тот ни руководствовался.

   Камеры, находящиеся на шлемах военных, транслировали изображения на экраны, вокруг которых мы столпились. Так что могли видеть все, что представало перед теми, кто находился внутри. Заброшенные темные помещения с покрытым густым слоем пыли оборудованием. Видно было, что лаборатория давно превратилась во что-то вроде склепа. Склепа, который, по иронии судьбы, должен был дать начало новому витку эволюции вадеров. Вполне возможно, что ученые покинули это место вскоре после того, как отсюда отбыл тот, чьи останки мы обнаружили на Дере-7. Или нашли здесь свой последний приют. В любом случае, никаких признаков жизни не чувствовалось. Да и как такое могло бы быть? Прошло ведь десять тысяч лет! Чудо еще, что лаборатория сохранилась сама по себе.

   Некоторое время военные еще побродили по темным помещениям, не найдя ничего, кроме заброшенного оборудования. Убедившись, что видимой опасности нет, Корн разрешил спуститься техникам, чтобы попробовали найти генераторы. Даже несмотря на то, что минуло столько лет, оставалась надежда, что их можно будет запустить. Вадеры строили на удивление прочно и функционально, в чем я сама имела возможность убедиться. Вспомнить хотя бы то, что мы нашли на Дере-7! Корабль там все еще поддерживал существование. Да и анабиотическая камера, в которой тогда нашли ученого, была действующей. Если бы не влияние времени, вадер мог бы быть все еще живым. Но к сожалению, резервы человеческого организма не безграничны. В анабиозе тоже происходит старение, хоть и замедленное. Даже если бы прошло три тысячи лет, вадер проснулся бы глубоким старцем. А минуло десять!

   Техник, который неплохо наловчился на вадерском оборудовании и был одним из тех, кто обладал доступом на четвертый модуль, в конце концов, справился с задачей. Поразительно, но ему удалось вернуть к жизни генератор, и вскоре по темным помещениям разлился свет. Только тогда Корн решился спуститься в лабораторию. Разумеется, ничто не могло удержать от того же Рендала, а значит, и меня. Кстати сказать, я теперь была главным специалистом по расшифровке вадерских текстов. Серж из-за связи с Мардой Лари был уволен. И что-то мне подсказывало, что простой отсылкой на все четыре стороны дело не обошлось. Уж слишком много знал этот человек. В лучшем случае, ему стерли память, в худшем… В общем, думать об этом не хотелось.

   Остальным Корн спуститься сюда не разрешил, велев ждать снаружи. И даже приказал отключить камеры, не желая, чтобы о возможных ценных находках узнал кто-то, помимо тех, кто обладает нужным допуском. Представляю, как разочарованы сейчас Дафи и Арлас, вынужденные в неизвестности топтаться на поверхности. Техник, колдовавший над системами базы, с моей помощью пытался разобраться в системе управления. Правда, я мало чем могла помочь – разве что переводом возникающих на экране надписей.

   Раздавшийся вдруг с одной из панелей пронзительный писк заставил вздрогнуть. Мы с Норманом (так звали техника) бросились туда, пытаясь понять, что произошло с прибором. Заполнивший пространство механический голос, говорящий на вадерском, произнес несколько раз одну и ту же фразу. А я, побелев, тупо стояла и смотрела на мигающую зеленым кнопку, не в силах поверить в то, что только что услышала. Может, что-то не так поняла? Или мои познания в вадерском не настолько сильны, как думала?

   – Что он говорит? – в нетерпении обратился ко мне Майкл Корн, озвучивая, по всей видимости, общий вопрос.

   – «Внимание! Произошла активация анабиотической капсулы!» – еле слышно проговорила я и мотнула головой. – Скорее всего, сработал какой-то сигнал, запрограммированный на постороннее присутствие, – попыталась я найти объяснение. – Может, кто-то из вадеров все-таки оставался на станции и тоже ввел себя в анабиотический сон. Ждал, пока за ним вернутся, и установил автоматическое срабатывание капсулы на появление посторонних. Когда мы оживили базу, приборы восприняли это именно таким образом.

   – Вряд ли мы найдем там что-то интересное, – покачал головой Рендал. – Как и в прошлый раз.

   – Но проверить стоит, – возразил Майкл Корн. – Возможно, тот вадер забрал с собой в капсулу что-то важное.

   То, что именно он имел в виду, повисло в воздухе, оставшись загадкой для большинства присутствующих.

   – Где находится отсек с анабиотическими капсулами? – обратился Корн к технику.

   Тот поспешно запорхал руками над панелью управления, отыскивая нужные данные. В воздухе возникла схема базы и нужный участок. Взяв с собой нас с Рендалом, техника и Хир-Но-Гара, Корн велел остальным оставаться здесь и решительно направился в указанном направлении. Хир-Но-Гар ненавязчиво выступил вперед, прикрывая начальника широкой спиной, Рендал же точно так же поступил в отношении меня. Я обиженно засопела, потому что за ним ничего видно не было, но пришлось смириться. Пока не убедится, что опасности нет, вряд ли выпустит меня вперед. Так что оставалось лишь догадываться, чем был вызван изумленный возглас уже вошедших в отсек с анабиотическими капсулами мужчин.

   – Что там?

   Я в нетерпении встала на цыпочки и выглянула через плечо застывшего столбом Рендала. Вот теперь прекрасно поняла всю степень изумления спутников. Пораженно выдохнув, уставилась на выехавшую из ниши в стене камеру. Уже открытую и сейчас приводящую в нормальное состояние лежащего в ней человека. Хотя человеком он, судя по всему, не был. Вадер.

   Происходящее выходило за грань понимания, но тем не менее оставалось реальным. Тело вадера, которое по всем законам логики должно было истлеть и превратиться в прах, находилось в целости и сохранности. Более того, стариком этот мужчина точно не казался. Пусть даже изрядно отросшие за несколькотысячелетний сон волосы и борода делали его значительно старше. В полном ошеломлении мы смотрели на неожиданную находку и пытались осознать всю ее важность.

   – Он ведь живой? – хрипло проговорила я, глядя на неподвижное тело, пока не подающее признаков жизни.

   Хир-Но-Гар осторожно коснулся шеи мужчины, пытаясь прощупать пульс, и кивнул.

   – Пульс едва ощутимый. Но он однозначно живой. Просто тело, по всей видимости, с трудом реанимируется после такого долгого сна.

   Корн дрожащей рукой нажал на кнопку связи на своем идентификаторе и рявкнул:

   – Медиков сюда! Быстро!

   Глаза главы корпорации лихорадочно блестели, с жадным любопытством оглядывая вадера. И я вдруг осознала то же самое, что наверняка понял он. У того, что мы сейчас видим, может быть только одно объяснение. Вадерский проект «Развитие» увенчался успехом. И перед нами лежит живое тому доказательство. Тот, чей организм не подвержен старению и обладает феноменальной регенерацией, позволившей сохранить жизнь в течение десяти тысяч лет! Вопрос только в том, сохранил ли вадер за это время разум и не окажется ли такой долгий сон пагубным? И сможет ли Корн воспользоваться его знаниями?