Все еще бесчувственного вадера со всей возможной осторожностью перенесли на мини-станцию. Расположили в медотсеке, где Томас и Дафи тут же занялись попытками привести его в чувство. Дело усугублялось тем, что они имели весьма смутное представление о том, чем отличается организм вадера от человеческого.

   Корн прогнал множество любопытных, которые с живейшим интересом смотрели на выходца древней цивилизации. Так что в медотсеке теперь находились только он сам, мы с Рендалом и Томас с Дафи. Хотя снаружи, за прозрачной с одной стороны стеной, стояли наготове Хир-Но-Гар и несколько военных. На случай возможной опасности. Никто не мог предугадать реакцию вадера, когда он очнется. Этот мужчина вполне может оказаться опасен. Если, конечно, очнется. Чем больше над ним хлопотали медики, тем сильнее я убеждалась в том, что шансов на это не так много.

   Проведя необходимые анализы, Томас обеспокоенно проговорил:

   – Он сейчас в пограничном состоянии, близком к коме. Не знаю, сможем ли мы вывести из него. Думаю, прежде чем предпринимать что-то радикальное, стоит подождать. Все-таки организм вадера пережил сильнейший стресс, когда его вывели из десятитысячелетнего сна. Кто знает, сколько времени потребуется на реабилитацию.

   Корн нервно кусал губы, в упор глядя на неподвижное тело, лежащее на койке. Видно было, что он с трудом скрывает нетерпение и привычная выдержка отказывает. Впрочем, Корна можно понять. Никогда еще он не находился так близко от своей цели. И единственное, что его от нее отделяло – странное состояние вадера, не спещащего выходить из анабиоза. Но все же Корн кивнул, соглашаясь с доводами врача.

   – Сообщи, если его состояние изменится в худшую или лучшую сторону, – бросил он Томасу и покинул медотсек.

   Повинуясь невольному порыву, я подошла к койке и осторожно взяла вадера за руку. Осознание того, что прикасаюсь к живому воплощению тех, кого мой народ считал богами, заставляло все внутри трепетать. И в то же время я ощущала нечто родственное с этим мужчиной. В моих жилах тоже течет кровь вадеров, и это заставляло воспринимать его не только как объект исследования или интересную находку. Хотелось помочь этому мужчине выкарабкаться, а потом адаптироваться в чуждом для него мире.

   Попыталась ощутить отголоски его эмоций, но чувствовала лишь пустоту и едва уловимые разряды, от которых у меня чуть покалывало подушечки пальцев. Так обычно бывает, когда прикасаешься к тому, кто крепко спит. Но радовало одно – если есть эти колебания, значит, существует шанс, что разум не умер окончательно. Хотя можно ли быть в этом уверенной? Вадеры намного сильнее ментально, чем самый сильный из таринов. Возможно, даже с пораженным мозгом могут излучать ментальные волны.

   – Тани, отойди от него, – недовольно произнес Рендал.

   Я с недоумением посмотрела на него и поймала хмурый взгляд.

   – Это существо может быть опасно, – сказал он.

   – Он не существо, – я тоже нахмурилась. – Просто тот, кто нуждается в помощи. Любой из нас мог оказаться в подобной ситуации.

   Я решительно взглянула на Дафи с Томасом.

   – Его стоит привести в порядок, – провела рукой по сильно отросшим волосам вадера, настолько длинным, что они спускались с койки до пола.

   – Ты это делать точно не будешь, – заявил Рендал и кивнул Томасу. – Пусть этим займутся медики. Пойдем. У нас найдется куча других дел. Твоя помощь понадобится в исследовании подземной лаборатории.

   Я с неохотой последовала за ним, напоследок взглянув на вадера.

   – Позаботься о нем, – сказала подруге.

   – Это моя работа, – деловитым тоном сказала Дафи и улыбнулась. – Не переживай. Мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы ему помочь.

***

Когда они остались одни, Дафи решительно отодвинула Томаса от больного и отобрала ножницы. Ее чувствительная натура несостоявшегося стилиста буквально вопила от протеста, глядя на то безобразие, что неумелый горе-парикмахер творил с волосами несчастного.

   – Давай, я сама. А ты лучше приподними его за плечи, чтобы мне было удобнее.

   Томас с заметным облегчением передал ей инструмент. Лавры парикмахера его явно не прельщали. Дафи же с энтузиазмом художника, работающего над вдохновляющей его картиной, взялась за дело. Ее саму интересовало, что же скрывается под всеми этими зарослями. Все остальное мигарка уже успела оценить по достоинству, пока велся осмотр пациента. И высокую, атлетически сложенную фигуру, пусть и с не слишком развитыми мускулами, и резкие, но не лишенные привлекательности черты лица – по крайней мере, то, что можно было разглядеть сквозь неряшливую бороду.

   У незнакомца были круто изогнутые темные брови, контрастирующие с более светлым цветом волос, прямой, чуть длинноватый нос с небольшой горбинкой. Губы, к сожалению, пока разглядеть нормально не удавалось. Дафи чувствовала себя скульптором, отсекающим все лишнее, чтобы получить желаемый результат. Даже уже ставшей привычной неприязни к мужчинам она сейчас не испытывала. Да и как мужчину вадера пока не воспринимала. Перед ней был фактически полутруп. Всего лишь пациент, который нуждался в помощи. Так что даже вставляла в процессе работы какие-то снисходительные фразочки, словно вадер был ребенком или домашним питомцем, внешний вид которого она приводила в порядок:

   – Ну что, малыш, готовься! Скоро я из тебя конфетку сделаю! И все это безобразие нам совершенно не нужно, да? Вот же отрастил копну! Уверена, что если бы ты проснулся раньше, то даже голову бы не смог поднять под такой-то тяжестью!

   Томас только хмыкал, удерживая их необычного пациента так, чтобы Дафи было удобнее стричь. Покончив с волосами и оставив их пока на уровне плеч (сделать короткую стрижку в таком состоянии было довольно проблематично), мигарка скорчила гримаску отвращения и приступила к удалению растительности на лице. Она вообще не любила бородатых и усатых мужчин, так что тут собиралась быть беспощадной – уничтожить это безобразие на корню. Пришлось немало попотеть, пока лицо вадера осталось гладко выбритым и удовлетворило придирчивую девушку.

   Отступив на шаг, она довольно оглядела работу, изучая теперь полностью открытые черты. Подбородок был узковат, что лишь усугубляло хищность черт. Зато губы оказались на удивление безукоризненной формы. Не слишком большие, но и не маленькие, четко-очерченные, сейчас находящиеся в расслабленном состоянии, смягчающем все лицо. Выглядел вадер теперь каким-то беззащитным и умиротворенным. Дафи даже ощутила несвойственную ей обычно нежность. Захотелось прикоснуться к его губам, очертить подушечками пальцев их контуры, исследовать каждую черточку странного лица, словно сотканного из противоречий, и этим невольно приковывающего взгляд.

   Интересно, какой характер был у этого вадера, когда он вел нормальную жизнь? Был ли он ученым в той лаборатории, или одним из обслуживающего персонала, или военным, защищающим базу? Она поймала себя на том, что вот уже с минуту просто стоит и заворожено пялится на чужого мужика, к которому недавно испытывала лишь жалость и любопытство.

   Томас уже отошел от вадера и занялся более детальным изучением сделанных анализов. Поэтому Дафи воспользовалась тем, что никто на нее не смотрит, и сделала шаг теперь уже вперед. Склонилась над пациентом и сделала то, чего втайне хотелось – протянула руку и коснулась его лица. Осторожно провела по гладкой щеке, отмечая, что кожа у вадера имеет легкий золотистый оттенок. Точно не загар – откуда бы ему взяться в анабиотической капсуле. Значит, это его природный цвет кожи. Русые волосы тоже имели легкий золотистый отлив и гармонировали со всем обликом вадера. Дафи уже знала, какие они на ощупь – немного жесткие, но густые и шелковистые. К ним приятно было прикасаться, пропускать между пальцами.

   Не успела она сама поразиться таким странным мыслям, как веки вадера разомкнулись, и на девушку в упор уставились глаза, при виде которых она издала полузадушенный возглас. Лилово-фиолетовые, большие и выразительные, они в упор уставились на мигарку, изучая ее так же пристально, как только что она изучала его самого. Глаза цвета аметистов. Те самые, что не раз уже являлись во сне.

   Судорожно сглотнув и испытывая несвойственное ей смущение, Дафи отпрянула от мужчины и опрометью бросилась прочь, напоследок крикнув Томасу, что позовет Тани и Корна. Только оказавшись там, где пронзительные аметистовые глаза уже не могли ее видеть, Дафи остановилась и прислонилась к стене одного из коридоров. Внутри бушевала такая буря эмоций, что ей трудно было разобраться в самой себе.

   Неужели Тайдра не солгала и вадер на самом деле тот, кто предназначен судьбой? Да она сама столько времени пыталась найти мужчину с аметистовыми глазами и сердилась, каждый раз разочаровываясь. Так почему теперь вместо удовлетворения и радости в душе царит самое настоящее смятение? Наверное, Дафи бы предпочла, чтобы предсказание старшей сестры не сбылось. Тогда бы она могла и дальше все сильнее обрастать защитной раковиной и уверяться мыслью, что никогда и ни за что не впустит ни одного мужчину в свое сердце.

   Только вот как быть с теми чувствами, какие вызвал конкретно этот? Ведь даже до того, как вадер открыл глаза, она испытала нечто странное. Ее потянуло к нему, и привычной неприязни не было. Или может, дело было в том, что он не казался угрозой. Всего лишь бесчувственным телом, которое вполне могло так и не пробудиться к нормальной жизни. И из-за этого опасности в нем Дафи не увидела, позволила себе лишнее.

   И как теперь быть со жгучим стыдом и страхом, что она испытывает? Боится оказаться снова рядом с ним, почувствовать на себе чужой, завораживающий, нечеловеческий взгляд, будто проникающий в самую душу. Вадеры ведь прекрасные менталы. Что если он ощутил то, что испытывала она? И теперь внутренне смеется над жалкой туземкой, какой, небось ее воспринимает.

   А ведь, в сущности, так и есть! Для него она низшее существо, не стоящее особого внимания. Да узнай он о том пророчестве, какое ей сделали, посмеялся бы только и вряд ли стал скрывать свое презрение! Он вадер. Его сородичей многие цивилизации считали высшими существами, а то и богами. А кто она? Та, в ком большинство видит лишь объект для приятного времяпрепровождения. Нет, лучше и мысли не допускать о том, что он и правда ее судьба! Держаться от вадера как можно дальше и даже виду не подавать, что думает о чем-то подобном.

   Несколько раз вдохнув и выдохнув, Дафи связалась с Корном и Таниэль, сообщила им о том, что вадер очнулся. А потом, как-то разом сгорбившись, что было ей совершенно несвойственно, потерянно побрела в технический отсек, чтобы занять себя работой. Пусть даже все внутри ныло от желания вернуться в лазарет и узнать как можно больше о странном существе, одним своим появлением все перевернувшем в ее жизни.

***

В медотсек я заходила с бешено колотящимся сердцем. Трудно передать, какое волнение испытывала сейчас. Произошло то, чего даже представить не могла и за что отдали бы все жрецы моего народа. Возможность лично встретиться и побеседовать с одним из Великих! Мы с Рендалом и Майклом Корном переступили порог помещения и тут же уставились на сидящего на койке вадера, над которым хлопотал Томас.

   Немного удивившись из-за отсутствия Дафи, я снова сосредоточилась на мужчине. Даже мысль о том, что ему наверняка неприятно столь пристальное внимание окружающих, не смогла заставить не пялиться самым бесцеремонным образом. Теперь, когда вадера подстригли и сбрили ненужную растительность с лица, он выглядел как обычный человек.

   Хотя нет. Обычный – не совсем то слово. Стоило мужчине встретить мой взгляд, как я поняла, что назвать обычным его точно нельзя. По спине пробежал холодок, и стало не по себе от ощущения того, что меня словно насквозь буравят, проникая в самые потаенные уголки души. Даже ладошки взмокли от этого ощущения. Я поспешила усилить ментальный щит и понадеялась на то, что этого окажется достаточно. А потом вдруг до меня дошло и еще кое-что смущающее. Цвет глаз вадера! Мои собственные поневоле расширились. Теперь странный голос Дафи, когда она передавала мне сообщение на идентификатор, да и ее отсутствие приобретало совершенно другой смысл. Неужели?.. Да нет, все это глупости! Обычное совпадение. Или нет?

   Времени додумать эту мысль мне не дали. Корн, подошедший чуть ближе к вадеру и устроившийся на стуле, обратился ко мне:

   – Скажи ему, что мы исследовательская экспедиция, случайно обнаружившая их лабораторию. И что ему не следует ничего опасаться. Мы – его друзья и не причиним вреда.

   Я подошла к Корну и, сев на стул рядом с ним, послушно заговорила на вадерском. Услышав родную речь, вадер слегка изогнул бровь, но его лицо осталось бесстрастным. Рендал встал рядом с моим стулом и как бы невзначай положил руку на кобуру бластера. Похоже, он был готов к любому повороту событий. От вадера не ускользнул этот жест, и губы его тронула легкая улыбка.

   – Друзья, значит? – все же подал он голос. Слова прозвучали хрипловато и с трудом, и это вполне понятно. Удивительно вообще, что он может говорить и голосовые связки не атрофировались за столь долгое время. Хотя если в нем препарат, усиливающий регенерацию, все становится объяснимым.

   – Что он сказал? – вскинулся Корн, не понимающий вадерского.

   – Сыронизировал по поводу ваших слов о друзьях, – не скрывая легкого сарказма, проговорила я.

   Корн укоризненно взглянул на Рендала и тот убрал руку от бластера. Но лицо любимого осталось каменным. Он был напряжен, как струна, следя за каждым жестом чужака.

   – Какой год? – снова заговорил мужчина.

   – Полагаю, вы хотите знать, сколько находились в анабиотической капсуле, – полуутвердительно-полувопросительно сказала я и осторожно озвучила цифру: – Примерно десять тысяч лет.

   К чести вадера, свои эмоции он проявил лишь слегка расширившимися глазами. Хотя представляю, какой шок сейчас испытал. Интересно, как бы любой из нас отреагировал, узнав о подобном? Я бы наверняка в истерике забилась и пришла в настоящий ужас.

   – Что с моими сородичами? – спустя долгую паузу, глухо спросил вадер.

   Сейчас я порадовалась тому, что мне приходилось переводить каждую фразу того, о чем мы говорим, Корну. Было время собраться с мыслями. Вот как сказать человеку о том, что он – единственный выживший из всей своей цивилизации? Корн, к счастью, принял решение за меня, и вкрадчиво произнес:

   – Скажи ему правду.

   Пряча глаза, я как можно деликатнее рассказала вадеру о том, что стало с его цивилизацией. А также о том, что в подземном бункере мы никого больше не нашли. Последнее, впрочем, не стало для него неожиданностью. А вот весть о том, что от его народа теперь остались только различного рода артефакты и легенды, заставила взгляд подернуться пеленой. Некоторое время вадер, словно потухший, тупо смотрел в одну точку. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы Корн не нарушил тягостное молчание:

   – Спроси, как его зовут. И представь нас всех. Скажи, что мы поможем ему пережить то, что на него обрушилось. Поможем найти свое место в новом мире.

   Меня покоробило, как нарочито он пытался завоевать доверие вадера. Опутать по рукам и ногам тогда, когда тот был наиболее уязвим и нуждался в поддержке. Не давал ни минуты на то, чтобы опомниться и самостоятельно принять решение о том, что делать дальше. Но пришлось послушаться и сделать то, о чем он просил.

   – Меня зовут Таниэль, – мягко проговорила я, пытаясь поймать взгляд мужчины. – Это Майкл Корн.

   – Можно просто Майкл, – вставил тот.

   – А это Рендал Паркер. Ты скажешь нам свое имя?

   – Алаур Фадали-Садар, – вадер словно принял для себя какое-то решение и его взгляд стал осмысленным.

   – Мы можем звать тебя просто Алаур? – спросила я, улыбаясь как можно теплее. Я даже частично открыла ментальный щит, чтобы он почувствовал, что к нему не питают враждебности и меня не нужно опасаться.

   – Как угодно, – равнодушно сказал вадер. Потом чуть прищурился. – В тебе ведь есть кровь моего народа. Я вижу это по твоей ауре.

   Мои глаза невольно расширились. Неужели вадеры вот так сходу могут такое определять? Никто из тех, кого я знаю, даже самые могущественные жрецы, на такое способны не были.

   – И он тоже, – вадер махнул головой в сторону Рендала. – В нем даже больше концентрации нашей крови.

   Корн ощутимо напрягся и колюче взглянул на Рендала, проверяя его реакцию на такое открытие. Мой любимый постарался изобразить удивление и изогнул бровь.

   – Возможно, у кого-то из твоих родителей была таринская кровь, – словно невзначай, бросил Корн, и Рендал сделал вид, что удовлетворился этим объяснением.

   Я поймала ставший чуть ироничным взгляд вадера и поняла, что для него не остались секретом наши переживания. Пусть вряд ли он знал, из-за чего весь сыр-бор.

   – Подойди, – неожиданно попросил меня Алаур, и Рендал вмиг переключил все внимание на нас, когда я послушно встала.

   – Что ты делаешь? – он схватил меня за руку, останавливая.

   – Все хорошо, Ренд, – я постаралась мягко высвободиться. – Он не причинит вреда. Я знаю это.

   Конечно, уверенной на все сто я не была, но интуиция подсказывала, что вадер не желает зла. И мне хотелось ей довериться.

   – Да и ты рядом. В случае чего успеешь отреагировать, – проговорила я, умоляюще глядя на Рендала.

   Тот неохотно отпустил и прищурился, ловя каждый жест вадера, словно тот был опасным хищником. Я села на кровать рядом с Алауром и вопросительно посмотрела на него.

   – Не бойся, – голос вадера стал мягче. – Мне просто нужна твоя помощь.

   – Помощь в чем?

   – Поскорее адаптироваться к новым условиям. Ты же ведь хотела мне в этом помочь, правда?

   Я невольно вздрогнула.

   – Откуда ты знаешь?

   Он лишь улыбнулся. А я вдруг осознала, что мой ментальный щит для него не более чем паутинка, которую ничего не стоит смахнуть с дороги. Поежилась, ощущая себя словно голой. Неприятно осознавать, что ты полностью открытая книга для того, кто сам остается непостижимой загадкой.

   – Я всего лишь возьму у тебя знание вашего языка и некоторые сведения об устройстве современного общества, – пояснил свои действия Алаур, безошибочно определив, что я чувствую. – Повторяю, у меня нет причин желать тебе зла.

   Интересно, что было бы, если бы были? Опять захотелось поежиться, но я сдержалась. Когда Алаур положил руки мне на виски и напрягся, сосредотачиваясь, Рендал не выдержал. Бросился к нам и попытался отшвырнуть меня от вадера. В ту же секунду его подбросило в воздух и пришпилило к потолку. В ужасе я уставилась на полностью обездвиженного Рендала, который мог лишь свирепо вращать глазами и смотреть на невозмутимого вадера, не обращающего на него особого внимания.

   – Не беспокойся, я освобожу его сразу же, как только закончу то, что начал, – равнодушно проговорил Алаур, снова разворачивая к себе мое лицо и возлагая ладони на виски. Корн же даже не думал вмешиваться. Его ноздри раздувались, выдавая волнение, в глазах светилось восхищение.

   Виски словно сжало в тисках, и я невольно поморщилась от возникшей головной боли. Оставалось догадываться, что сейчас делает со мной вторгшееся в разум чужое сознание. Надеюсь, Алаур не солгал, и правда всего лишь возьмет немного нужной ему информации.

   Услышав раздавшийся сбоку звук удара, словно что-то тяжелое шмякнулось об пол, я вскрикнула и высвободилась из рук вадера. Рендал лежал на полу и со стоном потирал ушибленную поясницу.

   – Вот ведь неугомонный, – раздался ироничный голос Алаура, и я вздрогнула, осознав, что говорит он на общем языке, принятом в Федерации. – Я бы и так через несколько минут тебя спустил. И обошлось бы без синяков. Но не могу не признать, что ты довольно силен, раз самостоятельно справился.

   Рендал уже стоял на ногах, сжимая кулаки и угрюмо глядя на невозмутимого вадера.

   – Как видишь, твоей женщине никто не собирался причинять вред.

   – Вы изучили наш язык всего за несколько минут? – с восхищением произнес Корн, переключая внимание на себя.

   – Это несложно, – пожал плечами Алаур.

   – Думаю, все объясняется тем, что мозг вадеров использует свои возможности гораздо активнее, чем наш, – вступил в разговор до этого скромно сидевший у приборов Томас. На экране перед ним плавало изображение вышеупомянутого мозга с горящими красным участками. – Поразительно! – прошептал он, разглядывая изображение. – Вряд ли человеческий мозг выдержал бы долго в таком режиме.

   Алаур смотрел на ученого с легкой усмешкой.

   – О нет, даже не надейтесь!

   – На что? – тот невольно вздрогнул, отрываясь от созерцания экрана и едва ли не с испугом глядя на вадера.

   – На то, что я позволю себя исследовать. Тем более в том объеме, о каком вы думаете.

   Лицо Томаса вытянулось.

   – Вы что?.. – он осекся, побелев, как полотно.

   – Да, я могу читать ваши мысли, – спокойно подтвердил вадер. – Но не беспокойтесь. Пока вы не желаете причинять вред мне, я не стану причинять его вам.

   Он перевел взгляд на Корна, смотрящего с некоторым беспокойством и о чем-то размышляющего.

   – Я отвечу на ваш вопрос позже, – голос Алаура стал куда прохладнее. – Для начала намерен воспользоваться вашим любезным предложением и немного привыкнуть к новой жизни. В кругу заботливых друзей, – добавил с легкой усмешкой.

   – Разумеется, – Корн изобразил добродушную улыбку, но что-то мне подсказывало, что вадера она нисколько не обманула. Он видел этого человека насквозь. Впрочем, как и нас всех. Снова от этого стало не по себе. – Когда вам станет лучше, Рендал и Тани покажут вам станцию и познакомят со всеми. Вы здесь ни в коем случае не пленник, а желанный гость.

   – Благодарю, – спокойно сказал вадер.

   Корн, которому явно было не по себе не меньше, чем нам всем, поспешил подняться и двинуться к выходу.

   – Бесполезно, – крикнул ему вслед Алаур, когда тот уже собирался выйти из помещения.

   – Вы о чем? – Корн вздрогнул и непонимающе обернулся.

   – В лаборатории вы не найдете того, что ищете, – губы вадера растянулись в улыбке, хотя глаз она не затронула.

   – А где найду? – хрипло проговорил мужчина, весь подавшись вперед.

   – Как я уже сказал, на этот вопрос отвечу позднее, – невозмутимо отозвался Алаур, откидываясь на подушки. – А теперь, если не возражаете, я хотел бы немного отдохнуть.

   Мы все как-то дергано кивнули и поспешили ретироваться. Находиться рядом с этим мужчиной, и правда кажущимся сверхсуществом, доставляло мало удовольствия. И я невольно усмехнулась, вспомнив о том, что еще недавно желала взять его под свою опеку и помочь освоиться в новом для него мире. Похоже, ничья помощь ему не нужна и он сам прекрасно со всем справится. И если все его сородичи были такими, то вряд ли стоит удивляться, что цивилизация вадеров достигла такого размаха.