– Тея, ты чего там застыла? – нетерпеливо позвала моя непоседливая младшая сестренка. – Иди косу расчесывать!

– Сейчас иду, – механически отозвалась я, продолжая вглядываться в пугающий до дрожи полумрак за окном.

Свет из нашего окна и соседних домов немного разбавлял его, но до конца справиться не мог. А я готова была поклясться, что видела скользнувшую по нашему подворью темную тень. Знакомую до дрожи. Тень, которая вот уже несколько месяцев практически преследовала меня.

Порой мне казалось, что схожу с ума. Иначе как объяснить то, что вскрикивала во сне едва ли не каждую ночь и, просыпаясь, непременно видела склонившееся надо мной темное пятно с горящими глазами. Оно тут же исчезало, стоило открыть глаза. Но я успевала заметить достаточно, чтобы ночи стали для меня самой горшей пыткой, какую можно представить.

А иногда я видела эту тень за окном или на подворье, когда вечером выходила на улицу. Правда, с недавних пор последнее делать перестала. Подружки недоумевали, почему не хожу гулять с ними, а я даже толком объяснить не могла. Мама тоже волновалась: ее веселую и общительную дочь будто подменили. Даже знахарку вызывали, чтобы возможный сглаз снять. И только ей, хмурой и нелюдимой старухе, которую в нашем поселении все боялись, я сказала правду. Та, кому доступно намного больше, чем обычным людям, над моими видениями смеяться не станет. Оказалась права! Знахарка мой сбивчивый рассказ внимательно выслушала, а потом сказала то, что и вовсе меня в ужас привело:

– Нечисть за тобой увязалась, девонька. Поберечься тебе надобно. По вечерам и ночам из дому нос не кажи. В доме обереги везде развешаны и образ Светлого бога, так что нечисть плохого тебе не сделает. А коль на двор выйдешь, там уже не спасет тебя ничего. Разве что вот, – и она протянула махонький мешочек с зашитыми в нем травками. На пузатом боку обычной грубой холстины был вышит обережный знак. – С собой носи. Лучше на шнурок поцепи и у сердца держи. Это отпугнет нечистых духов.

Я тут же сделала то, что сказала старуха, и почувствовала себя немного увереннее. И все-таки не выдержала, начала допытываться дальше:

– Зачем я вообще нечисти этой сдалась?

– Дык девка молодая, видная, им такую со свету свести – милое дело, – «утешила» знахарка. – Есть еще способ один, как навсегда от тебя отвадить беду эту.

Надо ли говорить, что я тут же превратилась в слух, впившись взглядом в лицо старухи.

– Подскажи, родненькая! Что хочешь для тебя сделаю!

Выдержав эффектную паузу, знахарка понизила голос и сказала:

– Мужа тебе найти надо. Да побыстрее! Нечисть как почует, что ты мужика познала, мигом сгинет от тебя.

– Мужа? – я даже опешила, а на сердце совсем тоскливо стало.

Вспомнилось, что мне шестнадцать лет всего, не нагулялась еще толком даже. И хоть поклонников у меня хватало, как-то ни к одному из них сердце не лежало. А теперь, раз уж такое дело, придется и вовсе забыть о своих тайных мечтах. О любви, такой, как в сказках бывает – сильной и горячей, о красивом мужчине, да непременно лорде. Хотя, если бы кто узнал о последнем, на смех бы всем поселением подняли. Ишь куда замахнулась! Лорда ей подавай! Но в мечтах даже дочери обычного крестьянина можно и о лордах помечтать. Так что я оставляла за собой такое право. Правда, никому не говорила. Даже сестренке, хоть она мастерица выпытывать всю подноготную. А ведь всего на два года меня младше. Хоть и смекалистая не по годам! Ей бы в школу, грамоте обучаться, да отец противился. Каждый раз говорил: не бабское это дело – книжки читать. Да и сам читать не умел, считал, что рабочему человеку это вообще без надобности.

Мы с Верикой тайком к гончару бегали. Он раньше в городе жил, там и читать, и писать обучился. Сначала наотрез нас обучать отказывался, но сестренка моя и мертвого уболтает. Так мы постигли хотя бы основы грамоты и перечитали все книжки, что только водились в поселении. Но я осознавала, что Верика и на большее способна. Эх, жаль, что она мальчишкой не родилась! Тогда бы, может, отец даже разрешил ей в город к кому-то в подмастерья наняться. Далеко бы могла пойти сестренка моя, с ее-то умом! Что касается меня, звезд я с неба не хватала. Понимала, что рано или поздно замуж все равно идти придется. Училась хозяйство вести, с подружками по вечерам песни пела да танцы водила, а тайком все равно мечтала о красивой яркой жизни, которую вряд ли когда-нибудь увижу.

А теперь и вовсе о том забыть надобно! Иначе проклятая тень со свету сживет. Я уже себя в зеркале едва узнавала. Исхудала вся, под глазами круги, а взгляд затравленный такой, словно каждую секунду готова свою смерть увидеть. Хотя, в сущности, от правды это недалеко. Доконает меня тень эта рано или поздно! Если, конечно, знахарку не послушаюсь.

Но мне хватило благоразумия все-таки внять ее совету. И я основательно взялась за поиски будущего мужа. К делу подошла серьезно – Верика тоже помогала, а она бы халтуры не стерпела. И начали мы поочередно кандидатов рассматривать на эту завидную, как я смела надеяться, роль. Более-менее серьезных поклонников набралось трое. Остальные – так, слова доброго не стоят, им бы хихоньки да хахоньки. А как до жениться дело бы дошло, сразу стрекача дали.

Верика больше всего сына старосты продвигала. Мол, чем не жених Донат? И авторитетом пользуется благодаря отцу, и деньги водятся, и серьезный, а не гуляка какой-нибудь. Все это, конечно, хорошо, но страшный же, как смертный грех! Может, потому и серьезный. Рожа что топором сделана, зубы такие кривые да желтые, что дурнота подступает, едва представлю, как целовать его придется. И вот с таким-то всю жизнь жить?! Брр… В общем, я посоветовала Верике его самой на заметку взять, раз уж так по нраву пришелся. А что? Может, когда она подрастет малость, он еще в холостяках ходить будет. Верика скривилась так, словно клюкву раскусила, и решительно вычеркнула этого кандидата.

Второй, Эдур, был сыном кузнеца. Вот этого внешностью Светлый бог, конечно, не обидел. Рослый, плечистый, кровь с молоком! Лицо простовато, конечно, но глаза голубые да ясные, а волосы что мед на солнце. Многие наши девки на него заглядывались. Но глуп, как пробка! Даже наша местная хохотушка Ульпия, у которой мозги, что у курицы, на его фоне умной казалась. Мое слишком живое воображение, что, чую, до добра не доведет, тут же расписало жизнь с таким вот мужем. Тоска зеленая! Это ж не поговорить нормально даже. И постоянно все за него решать придется. Не-е-е! Этого я тоже отвергла. Верика еще немного поупиралась, конечно, мол, даже хорошо, если муж во всем слушаться будет. Но я была непреклонна.

Оставался третий – Кней. Как говорится, на безрыбье и рак рыба. Обычный крестьянин, скромный и работящий парень. Но серьезный и ответственный. И внешностью вроде неплох. Не красавец, конечно, но и не урод. Лицо хоть и неприметное, но приятное, каштановые волосы, серые глаза. И уже не раз намекал, мол, намерения у него насчет меня самые серьезные. Так что, еще немного поразмыслив, мы с Верикой сошлись во мнениях.

Тянуть кота за хвост не стали и, стоило мне один лишь намек дать счастливому избраннику, как он сватов заслал. Сговорились быстро и свадьбу откладывать надолго не стали. Решили сыграть через три месяца. Так что завтра я уже буду считаться замужней женщиной, и сегодня доживаю последние безмятежные деньки. Мстительно показала язык наверняка наблюдающей за мной тени и пробормотала:

– А вот не обломится тебе ничего, нечисть окаянная!

Показалось, что в полутьме блеснули ярко-красные глазюки, и я, ойкнув, отшатнулась от окна. Двинулась к нетерпеливо ожидающим меня девчонкам. По обычаю, каждая в ночь перед свадьбой должна была внести свою лепту в расплетание и расчесывание моей косы. Тогда каждая из них могла рассчитывать тоже замуж выйти. А для девки что может быть желаннее? Вот и собрался в нашей с сестрой скромной комнатке сегодня весь девичий состав поселения. Верика, как обычно, раскомандовалась. Ей только волю дай!

Схватив меня за руки, решительно проводила к заранее подготовленному табурету и усадила на него. Передо мной на столик поставили свечу и зеркало, чтобы могла себя видеть. Так тоже по обычаю полагалось. А девчонки завели традиционную свадебную песенку, такую тоскливую, что у меня еще больше на душе кошки заскреблись. Как я ни храбрилась, замуж выходить ой как не хотелось. И жениха своего я не любила, пусть даже и неприязни к нему не испытывала. Вспомнила, как Верика не раз и не два повторяла: «Стерпится – слюбится», и тяжело вздохнула. А что мне остается еще? Интересно только, права ли окажется знахарка? Отвадит ли нечисть мое замужество? А что если нет? Так, об этом лучше не думать, а то точно разрыдаюсь!

– Ох, и красивая ты все-таки, Тейка! – услышала завистливый голос Ульпии, первой начавшей расплетать мою длинную черную косу.

– Ты тоже ничего, – я даже плечами пожала. Вот кому-кому, а ей точно грех жаловаться! Светловолосая, голубоглазая, фигурка ладненькая, личико приятное. У нее не меньше моего поклонников. А теперь и мои переметнутся.

Хмуро взглянула на свое лицо, впервые посмотрев на него словно со стороны. Красивая ли я? Сама я так привыкла к своей физиономии, что она мне казалась привычной и даже скучной. Лицо правильной овальной формы, кожа чуть смугловатая, отчего зеленые глазищи еще больше выделялись. Черные волосы на контрасте с ними и вовсе делали меня на ведьму похожей. Такую, которая в страшных сказках мужиков с ума сводит и на погибель обрекает. Даже поморщилась от сравнения – чего только в голову мою непутевую не лезет? Ведьма, ага. Уж лучше бы и правда ведьмой была, тогда бы могла и нечисти отпор дать! Да и вообще что толку от красоты, когда скоро я ее всю нелюбимому отдам и спрячу под чепцом, что полагалось носить замужней женщине. И косой уже не пощеголяешь во время гуляний, и платье яркое не наденешь. Я опять горестно вздохнула.

То ли дело благородные! Видела я как-то раз одну, когда отцу, как обычно, обед в поле таскала. Та дамочка в карете проезжала мимо поселения нашего. И кольцо на безымянном пальце носит, значит, точно замужем. А платье – стыдобища просто! Все плечи открыты и даже часть груди видно. Я прямо опешила тогда от такого зрелища. Волосы чепцом и не думает прикрывать. Они у нее так затейливо на голове уложены, что куда там венкам, которые наши девки выплетать по всякому умеют. И даже глаз не опускала та красавица, словно и не стыдно ей в таком виде ездить. Смотрела по сторонам, словно все вокруг только для нее создано. Помню, как потом втайне мечтала, что и я так проедусь когда-нибудь, а какая-то сельская девчонка чуть ли не с открытым ртом провожать меня взглядом будет. В жизни я, конечно, никому бы в таких грешных мыслях не призналась. Наоборот, всячески осуждала ту женщину, когда в подробностях подругам и сестре описывала. Те охотно соглашались, что стыдоба, конечно, так выставляться, но и в их глазах я зависть улавливала.

А вообще, конечно, для нашего захолустного поселения увидеть таких вот проезжающих – целое приключение. Потом долго обсуждается и обрастает и вовсе уж небылицами. Правда, об одном из таких приключений я никому даже полсловечка не сказала. Стыдно было настолько, что я даже вспоминать себе о нем запрещала!

Ульпия слишком сильно потянула за волосы, и я вскрикнула, невольно возвращаясь к реальности.

– Хочешь вообще меня без волос оставить? – проворчала я и на место сконфуженной девушки встала другая.

Подружки хлопотали над моей прической так долго, что я уже едва сдерживала нетерпение. По моим теперь уже распущенным волосам уже несколько сот раз наверное гребнем провели. Так хотелось мою судьбу повторить, что ли? Я горько усмехнулась. Не приведи вам Светлый бог, девчонки! Уж лучше живите своей веселой безмятежной жизнью как можно дольше, чем по необходимости за нелюбимого замуж выходите.

Песни сменились привычной болтовней, к которой я почти не прислушивалась. Немного оживилась только когда одна из девчонок, Рена, страшненькая, рыжая и конопатая, заговорила о моем женихе:

– Ох, и повезло же тебе, Тея! Такого парня отхватила.

– Это кому еще повезло? – тут же полезла на мою защиту Верика.

– Да и вообще, не завидуй, – усмехнулась еще одна подружка. – Все знают, что ты, Ренка, по Кнеюшке сохнешь.

Бедная рыжуха мигом покраснела, как рак, и теперь конопушки одним сплошным пятном казались. Я даже пожалела ее. Вот ведь как бывает – то, что одному счастье, для другого почти что наказание. Настроение окончательно испортилось, и я решительно вскочила. Не очень-то вежливо заявила девчонкам, что устала и мне, вообще-то, выспаться не мешает. Меня дружно задвинули обратно на табурет.

– Мы ведь еще не гадали даже! – деловито напомнила Ульпия. – Так что сиди пока.

Эх… С гаданиями еще своими! Мне в последнее время и так общения с потусторонними силами хватает. Но делать нечего. Физиономии у всех были решительные. Без гадания не отпустят.

Меня дружно оставили одну перед зеркалом, а сами затаились около стеночек, боясь помешать. Я же, как того требовал предсвадебный обычай, уставилась в зеркало, стараясь не мигать, и затянула ритуальные слова:

– Зеркало-зеркало, открой свои тайны! Стань для меня в иной мир оконцем. Мир, где стираются грани былого и грядущего. Ты, что видело меня девчонкой-несмышленышем, девицей юной, и увидишь женщиной зрелой и старухой древней. Покажи мне, какой жизнь моя будет после свадьбы! На краткий миг приоткрой оконце над неведомым!

Слышала, как девчонки прерывисто дышат, боясь спугнуть торжественность момента. Сама же ощущала невольный страх, одновременно опасаясь и надеясь, что зеркало все же покажет мне, чего ждать дальше. Я не раз присутствовала на подобных обрядах, когда замуж выходили другие. И всякий раз подружки рассказывали, что довелось увидеть во время такого гадания. Понимала, что скорее всего, большинство из них безбожно врало, желая произвести впечатление на остальных. Но как же хотелось верить, что и на самом деле в зеркале в ночь перед свадьбой можно увидеть свою дальнейшую судьбу!

Если вдруг ничего не увижу, придется соврать, – мелькнула крамольная мыслишка. Нет, ну а что? Чем я хуже других? Не хотелось ударить в грязь лицом в такой важный день. Когда поверхность зеркала дернулась и будто рябью пошла, я в первый момент не поверила глазам. Да нет, это меня уже зрение подводит! Так долго не моргала, что пятна начали мелькать перед глазами. И все же я боялась теперь хоть на мгновение сомкнуть веки, жадно уставившись в зеркало.

Краткий миг – и я больше не видела в нем себя саму. Увидела черноту – темную и беспросветную, от которой мороз по коже пошел. А потом в этой непроглядной черноте вспыхнули два ярко-красных огонька и будто впились в мою душу. Я закричала, смахивая зеркало со стола, и вскочила с табурета. Меня всю колотило, я зажимала рот рукой, сдерживая рвущиеся изнутри новые крики.

Перепуганные девчонки бросились ко мне. Тормошили, расспрашивали, пытаясь помочь. Я же тупо смотрела на лежащее на полу разбившееся зеркало и не могла никак унять сотрясающую тело дрожь.

– Зеркало разбилось, – послышался глухой голос Рены. – Не к добру это… Плохой знак.

– Да заткнись ты! – грубо оборвала ее Верика. – Не видишь, Тее и так плохо?! Сестричка, что ты там увидела такое? Расскажи нам. Плохое что-то, да?

Я перевела на нее невидящие глаза и попыталась что-то сказать, но не смогла. Губы не слушались, не желали разлепляться. Да и что скажу? Увидела что-то черное и непонятное, а потом два огонька красных? Точно решат, что свихнулась. А если еще расскажу про нечисть, что меня уже несколько месяцев преследует, и вовсе за священником побегут. Изгонять из меня бесов или еще что похуже. К счастью, Верика уловила мое состояние и решительно заявила:

– Так, заканчиваем с обрядами! Тее и правда отдохнуть нужно. Не видите, что ли, сама не своя уже? Завтра все расскажет, если захочет.

Девчонки начали неохотно прощаться, глядя на меня с жадным любопытством. Я же, немного справившись с волнением, все же выдавила:

– Да, вы уж простите, подружки, но я все расскажу завтра.

Завтра… Эх, знала бы я в тот момент, где буду уже завтра и как опрометчиво было с моей стороны давать такие обещания…