Ольга

3 года спустя

Четыремирье изменило меня так сильно, что когда я в тот далекий день, три года назад, снова появилась в своей квартирке на Земле, то все показалось чужим и нереальным. Здесь ничего не изменилось – все та же вызывающая экстравагантная роскошь, которая раньше полностью соответствовала моему характеру.

Наверное, изменилась я сама. Мне все казалось безликим, чужим и холодным.

Я долго сидела на диване, обхватив руками колени и тупо уставившись в пустоту. А перед глазами мелькали картинки той жизни, от которой я предпочла отказаться. Слишком больно, слишком нереально больно было бы оставаться там, зная, что я проиграла главную битву своей жизни.

Помню те дни, когда вдвоем с Мадеином продумывала до мельчайших деталей тот чудовищный план. Он не возражал мне. Всегда выслушивал и поддерживал. Помню, как-то с грустью сказал, что ради того, чтобы мои глаза светились вот таким вот живым огнем, он готов перевернуть весь мир.

Его присутствие наполняло тело и душу теплом. Сливаясь с ним в единое целое, я на краткое время забывала обо всем. Именно он дал мне то, чего не смог дать ни один мужчина в моей жизни. Ощущение того, что я достойна любви. Достойна всего самого лучшего.

Почему я не оценила этого тогда? Не знаю… Глупая девчонка, которую слишком сильно уязвили и которая желала любой ценой добиться победы. А может, просто та одержимость Астером была еще слишком сильна. Как и горечь поражения.

Когда Мадеин унес меня оттуда, я была просто раздавлена. Убита. Не могла даже плакать. Просто застывшим изваянием лежала на его руках, а он покрывал мое лицо поцелуями, пытался утешить. Говорил, что сделает все, чтобы излечить мои душевные раны. Говорил, что никогда не предаст, не обидит. Говорил о том, как сильно меня любит. На меня не действовало ничего. Даже передача его энергии в этот раз не оказала того эффекта, который заставил бы меня вернуться к жизни.

Помню, как через три дня, когда он уже мог лишь с тихим отчаянием наблюдать за моим угасанием, он решился привести в башню Алевтину. Сначала мне показалось, что это глупо и лишь усугубит мое положение. Привести ко мне человека, из-за которого мой любимый перестал быть моим…

Мадеин оставил нас наедине. Я сидела в кресле безжизненной куклой и просто смотрела сквозь красивое лицо Алевтины. Видела, как она вся лучится счастьем, но даже зависти не было.

Наверное, я совершенно утратила способность чувствовать эмоции. Пугающая отрешенность. Даже ненависти больше не было.

Некоторое время мы просто молчали. Неловкость ситуации, конечно, больше беспокоила ее. Мне же в тот момент было на все плевать. Я не знала, что сказать ей. Да и не хотела ничего говорить. А потом заговорила она:

– Я уже говорила, что я тебя всю жизнь ненавидела…

Удивила… Но даже издевательски улыбаться не хотелось и я просто промолчала.

– Хотя нет, больше завидовала… Тому, что отец предпочел тебя. Считала, что это из-за того, что ты во всем лучше. Красивая, успешная, уверенная в себе… Помню, как увидела тебя в тот день в нотариальной конторе. Понимала, что никогда не смогу даже отдаленно стать похожей на тебя…

Не знаю, почему, но при этих словах что-то во мне шевельнулось. Пока еще мимолетно и неясно. Но достаточно для того, чтобы мне тоже захотелось подать голос:

– Странно, но я руководствовалась всегда теми же соображениями.

Алевтина удивленно вскинула бровь, ей явно казалось это непонятным. Я заставила себя продолжить:

– Всегда считала, что отец любит тебя. Я для него лишь жалкая замена. Ты знала, что у него было много твоих фотографий? Он даже нанял частного детектива, чтобы сообщал ему о том, как ты живешь, все ли у тебя в порядке. Я видела, как он не раз смотрит на эти фотографии. Твоей красоте я всегда завидовала. Хуже всего, что тебе не приходилось делать совершенно ничего, чтобы быть красивой. Я же маниакально старалась улучшить свою внешность… А еще поражала твоя сила. Ты отказалась от помощи отца, всего пыталась достичь сама. И я пыталась… Но довольно часто приходилось обращаться к отцу и его знакомым… И я понимала, что ты бы никогда так не поступила.

Устав от этой долгой тирады, я умолкла, но почему-то стало легче.

– Я больше не ненавижу тебя, – тихо сказала Алевтина. – Уже давно. В этом мире, где все вокруг чужие, я часто думала о тебе. И понимала, что несмотря ни на что, ты самый близкий для меня человек. Я проникла во дворец Астера, чтобы найти тебя…

Я вздрогнула, когда она упомянула имя Астера. Лицо будто судорогой пронзило.

– Прости, – поспешно воскликнула она.

Я закрыла глаза, желая прекратить этот разговор и вновь погрузиться в спасительную отрешенность.

Почему именно ей удалось нарушить это спасительное состояние?

– Ты сильнее, чем ты думаешь, Ольга, – услышала я ее спокойный голос. – И для того, чтобы быть уверенной в себе, тебе вовсе необязательно доказывать это с помощью очередной победы над мужчинами.

Я снова вздрогнула.

Ее слова разъедали глухую стену, которую я возвела вокруг себя. А ведь и правда… Раньше я как-то не задумывалась об этом. Над тем, что всегда стремилась окружить себя мужчинами. Играть ими, доводить до исступления, привязывать к себе. Только одерживая победу над очередным мужчиной, я ощущала, что на самом деле чего-то стою… А вот смогу ли оставаться сильной, если рядом не окажется околдованных моим обаянием поклонников? Это вызов…

И чем больше я вдумывалась в эту мысль, тем сильнее хваталась за нее.

Странно, что именно Алевтина подбросила мне новую цель в жизни. Доказать, что я чего-то стою сама по себе…

– Что ты будешь делать дальше? – спросила она, прерывая мои размышления. – Я бы на твоем месте осталась с Мадеином. Он любит тебя. Любит по-настоящему…

– Ты только что советовала мне обходиться без мужчин, – я криво улыбнулась.

– Ты немного не так поняла мои слова, – она чуть смутилась.

– Нет, ты права. Я должна доказать, что стою чего-то сама по себе.

Алевтина ошарашено молчала.

– Я хочу вернуться в наш мир, – не знаю, откуда взялись силы, но я решительно встала. – Ты со мной?

– Нет, – она покачала головой, с сожалением глядя на меня. – Мой дом теперь здесь, с моим будущим мужем.

– Поздравляю, – пробормотала я, хотя не испытывала ни малейшей радости за нее.

Наверное, слишком сильна еще оставалась неприязнь. Но уже сейчас понимала, что это чувство с каждой секундой слабее. Наверное, и меня Четыремирье научило ценить то, что по-настоящему важно. Семью, близких людей. Здесь я была неизмеримо одинока, и может, это сломало меня окончательно. Отсутствие поддержки сделало уязвимой и довело степень моей одержимости Астером до крайних пределов.

Впервые за долгое время вспомнила о матери. Захотелось увидеть ее, как в детстве прижаться к ее груди и почувствовать прикосновение любящих рук.

– Если когда-нибудь захочешь вернуться, я всегда буду рада видеть тебя, – искренне сказала Алевтина и тоже поднялась. – Мне жаль, что все сложилось между нами именно так… Хотела бы, чтобы мы сумели стать ближе.

Я просто кивнула, чувствуя, как сердце едва заметно откликнулось на ее слова. Но отрешенность, владеющая мной, все еще оставалась слишком сильной.

– Можно, я обниму тебя на прощанье? – вдруг попросила Алевтина и я, удивив саму себя, тут же раскрыла для нее объятия.

Некоторое время мы просто стояли, прижавшись друг к другу, и я правда чувствовала, что этот человек мог бы мне стать очень близок. Если забыть обо всем, что неумолимой стеной стоит между нами. А потом она ушла, и вернулся Мадеин.

Сказать ему о моем решении было нелегко. Я была на самом деле благодарна ему за то, что сделал для меня. Чувствовала неловкость, глядя, как в этих выразительных глазах возникает глухая тоска.

– Наверное, я с самого начала знал, что так будет… Но благодарен тебе за эти дни… Только с тобой я понял, что на самом деле значит быть живым, счастливым... Ольга, тебе стоит лишь позвать меня снова… и…

– Нет, – я накрыла его рот ладонью, прерывая дальнейшие слова. – Я все решила. Так будет лучше для нас обоих. Я не могу оставаться в этом мире. Твое же место здесь. Сам видел, что здесь может начаться без тебя. Да и я хочу начать жизнь с чистого листа. Совершенно по-другому.

– Понимаю, – тихо откликнулся он и вздохнул. Потом осторожно приподнял медальон с моей груди и оцарапал его своей кровью.

Меня охватило голубоватое сияние, и привлекательное лицо Мадеина растворилось в уносящем меня сверкающем потоке…

И я оказалась в своей квартире…

Целых три дня никуда не выходила. Только позвонила матери, чтобы сообщить, что со мной все в порядке. Она тут же примчалась и, рыдая, все обнимала меня, словно боялась, что снова куда-то исчезну. Говорила, что меня все ищут, она подключила всех знакомых. И даже мой бывший любовник Андрей Саливанов в стороне не остался.

Все поиски не дали результатов, и она уже думала о самом худшем.

– Позвонить Саливанову? – неуверенно спросила тогда мать.

– Можешь позвонить, – равнодушно откликнулась я. – Только скажи, что видеть я его не хочу. Вообще никого не хочу видеть. Кроме тебя…

Она не понимала, что со мной происходит. А я не могла ей рассказать правду. Где я на самом деле была и что со мной случилось. Иначе меня вполне могли бы принять за сумасшедшую.

Я часами лежала на постели, уставившись в стену, а она сидела рядом, не отпуская моей руки. А потом, когда меня начало часто тошнить, а от любого сильного запаха выворачивало наизнанку, заставила все же обратиться к врачу.

Миг, когда мне сказали, что я беременна, перевернул мою жизнь навсегда. Сначала я просто не могла поверить в это. А потом… Словно разом обвалилась та глухая стена, какую я выстроила между собой и жизнью. Никогда раньше не считала себя способной на материнские чувства. Даже склонялась к мысли, что и вовсе детей заводить не буду. Теперь же центром моего мира стало это растущее во мне существо.

А еще я резко покончила со всем, что связывало меня с прежней жизнью. Больше не мечтала стать актрисой и появляться на обложках журналов, бросать своим поведением вызов всему миру.

Неожиданно проснулся интерес к отцовскому бизнесу, и я пожелала вникнуть в него. Те, кто знал меня раньше, при встрече даже не сразу узнавали. Избавилась от платинового цвета волос, вернувшись к своему естественному. Носила строгие прически и почти не красилась, изменила гардероб. Теперь в жизни было две вещи, которые стали для меня значимыми: материнство и работа.

Мой сын… Когда мне принесли его в первый раз, я смотрела в сморщенное красное личико и оно казалось мне самым прекрасным на свете. Помню, как он открыл глаза и я замерла. Темно-фиолетовые, выразительные и сияющие. Мама, находящаяся в тот момент рядом, удивлялась такому необычному цвету, я же пребывала в немом оцепенении.

Ребенок Астера… Всю жизнь передо мной будет вечное напоминание о том, кого я бы хотела поскорее забыть.

Но я пережила это…

Да, наверное, я никогда не забуду того человека, который впервые заставил мое сердце так глубоко чувствовать. Но шло время, и от когда-то неистового пожара остались лишь тлеющие угли.

Теперь, три года спустя, я все больше думала о том, что сделала тогда неправильный выбор. И перед глазами все чаще вставало другое лицо – с серыми глазами, смотрящими на меня так, что на душе становилось теплее.

Да, я доказала самой себе, что смогу жить и без покровительства мужчин. Меня уважают коллеги по работе, не делая скидок на то, что я женщина. Я превзошла многих из них и слышала даже, как кто-то из них с досадой и восхищением назвал меня «железной леди». У меня замечательный сын, которому я могла сама дать все самое лучшее.

Но тоскливыми одинокими ночами, когда я лежала в своей роскошной постели, обманывать себя становилось все труднее. Любой женщине, даже самой сильной, нужно чувствовать себя любимой… И с какой же легкостью я отказалась от того, кто умеет любить как никто другой. Все еще помнила его слова о том, что мне достаточно только позвать, но каждый раз что-то останавливало.

Я ведь уже не та, что раньше. Он ведь полюбил роскошную светскую львицу, знающую себе цену, воплощение соблазна. А теперь, когда я смотрела на себя в зеркало, видела вечно усталую, немного поправившуюся серую мышь. Мне некогда следить за собой из-за постоянных авралов на работе, да и, положа руку на сердце, не возникает даже такого желания. Я вообще уже забыла, когда в последний раз какой-то мужчина смотрел на меня с интересом. А если бы и посмотрел, я бы тут же ушла в глухую оборону.

Я плакала от того, что не нахожу в себе сил ничего изменить и не могу справиться с этим страхом. Страхом позвать его и увидеть разочарование в тех глазах, где прежде горело восхищение.

Проворочавшись пару часов и так и не уснув, я поднялась с постели.

В квартире было томительно пусто – мой Егорка сейчас гостит у бабушки. И глядя на эти пустые стены, мне вдруг захотелось просто взвыть. Мотнув головой, я вдруг поддалась неожиданному импульсу, больше свойственному мне прежней. Надела платье понарядней, из тех, в которые все еще могла влезть, нанесла на лицо косметику и покинула квартиру.

Зеркало в лифте отразило тень меня былой – затравленную, с застывшей в глубине глаз тоской от долгого одиночества. Я тут же опустила взгляд, чтобы не видеть этой жалкой картины.

Забрев в первый попавшийся бар, села за стойку и попросила коктейль, произнеся первое попавшееся название. Мне было все равно, что пить. Просто хотелось хоть немного заполнить гнетущую пустоту внутри. Побыть среди людей, пусть даже никому из них не было до меня дела.

Закрыв глаза и наслаждаясь растекающимся по телу теплом от выпитого, я старалась отрешиться от всех проблем и ни о чем не думать. Болтовня сидящих рядом со мной двух вульгарно одетых девиц немного раздражала, но от нечего делать я к ней прислушивалась. В какой-то момент даже заинтересовалась, когда одна из них – блондинка в красном – произнесла:

– Ты посмотри на того красавчика. Сюда смотрит.

Ее рыжеволосая подруга оценила объект внимания и едва ли не присвистнула:

– И правда красавчик… Спорим, что меня первую выпивкой угостит?

– На что спорим?

– Давай на коктейль, – усмехнулась рыжая.

– О, сюда идет… Ну, держись, подруга!

Не удержавшись, я повернулась, чтобы посмотреть на предмет их спора и тут же почувствовала, как проваливаюсь в бездну. Высокий мужчина с короткими каштановыми волосами медленно приближался ко мне. А я смотрела в его серые глаза, и все прочее будто терялось в туманной дымке.

В какой-то момент зрение вновь обрело четкость, и я едва подавила возглас разочарования.

Показалось… Всего лишь показалось…

Да, мужчина и правда привлекательный. Прическа и глаза похожи. Но в нем не было и сотой доли того чарующего тепла, энергии, исходящей от Мадеина.

Мужчина подошел к стойке и заинтересованно окинул взглядом девиц, которые тут же стали изо всех сил с ним флиртовать. Я же, чувствуя себя так, словно меня обухом по голове ударили, бросила на столешницу плату за выпивку, слезла со стула и побрела прочь из бара.

Выйдя на улицу, долго втягивала ртом прохладный ночной воздух и чувствовала себя еще более одинокой, чем обычно. Если, конечно, такое вообще можно себе представить… Сожаление о том, что потеряла, жгло каленым железом. И на этот раз его не могло заглушить ни одно из обычных моих самоутешений. Ни то, что я состоялась в бизнесе, ни то, что у меня есть замечательный сын. Жалкая и потерянная, я поплелась по ночному городу, по которому бродили влюбленные парочки, отовсюду слышался веселый смех и чувствовалось радостное оживление.

Остановившись на середине моста, оперлась о балюстраду и уставилась на мерцающую при свете звезд и фонарей темную водную гладь. С глухой тоской пробормотала имя человека, который единственный мог бы наполнить мою жизнь новым смыслом:

– Мадеин…

В какой-то момент показалось, что по телу пробежала теплая волна, проникающая до глубин души. Сладкий самообман… На глаза поневоле навернулись слезы, а мерцающая водная гладь стала расплываться перед глазами. А потом мои плечи накрыли горячие нежные руки. И я издала глухой сдавленный стон. Резко развернулась и тут же оказалась в крепких объятиях. Сквозь пелену слез видела чуть мерцающие серые глаза, горящие все тем же глубоким чувством, что и прежде.

– Я так ждал, что ты все-таки позовешь…

Меня охватила такая дикая, всепоглощающая радость, какой не испытывала уже давно. А может, и никогда вовсе… Проклиная себя за глупость, за то, что так долго из-за нелепых страхов мучила себя и его, я потянулась к его губам. От соприкосновения с ними тело словно ожило, наполняясь томительной, давно забытой негой. Он целовал меня мягко, нежно, томительно медленно. Я же изо всех сил цеплялась за него, чувствуя, как от наплыва чувств подкашиваются ноги, а я едва могу даже дышать.

На несколько секунд оторвавшись от моих губ, он нежно, но решительно заявил:

– Я больше никогда тебя не отпущу…

– А я и не хочу, чтобы ты меня отпускал, – хрипло выдохнула я и снова прильнула к его губам, чувствуя себя самой счастливой на свете.

А мир вокруг больше не казался пустым и холодным. Теперь, когда я, наконец, обрела то, что так долго искала и что едва не утратила. Только теперь до конца поняла слова, сказанные сестрой.

Мой дом там, где он!