Неделя, в течение которой в замке готовились к отъезду, длилась бесконечно. И мне все труднее становилось находиться в обществе тех, кого высокопарно называли благородными женщинами. Злобные, завистливые, жестокие, они казались крысами, только и ожидающими возможности укусить. Среди них Агрина выделялась еще большей злобностью и коварством.

Я все еще поражалась, насколько может быть обманчива внешность.

Этот ангел во плоти не гнушался издеваться над теми, кого называла подругами. Била в самое больное место, унижала, вымещая на них свою злость из-за того, что мне не имела права высказать недовольство. Я видела, как много раз эти леди не могли сдержать слез после очередной выходки сестры лерта. Что касается отношения к слугам, то там она и вовсе не стеснялась зверствовать. Доходило даже до рукоприкладства. Служанки, приставленные к юной госпоже, неизменно вызывали глубокое сочувствие. Одну она даже приказала прилюдно высечь плетью за то, что случайно прожгла утюгом ее любимое платье. Понимаю, что проступок с точки зрения госпожи серьезный, но уж точно не заслуживал такого вот наказания.

Не менее жестоко относилась Агрина к животным. Свою бедную лошадку – подарок лерта на прошлый день рождения, нещадно избивала во время верховых прогулок. Несчастная животинка шарахалась от хозяйки, за что получала новые порции побоев. Собаки, приблудившиеся в замок, тоже неизменно избегали этой волчицы в человеческом обличье. Как-то она просто приказала их перестрелять, когда одна из собак вздумала залаять на нее.

В общем, если я считала раньше зверем Гайдела, то вынуждена была признать – он по сравнению с сестрой невинный ягненок.

И когда мы в сопровождении большого отряда охраны все-таки выехали из замка, я с трудом удерживала ликование.

Наконец-то! Уже скоро я получу шанс освободиться от ненавистного общества и братца, и сестры.

В пути мне пришлось находиться в карете вместе с Агриной, нашими служанками и двумя ее камеристками. К счастью, никто не донимал меня разговорами. Как и почти всегда, на меня старались вообще не смотреть. И это вполне устраивало.

Я с тоской выглядывала в окно, любуясь проносящимися мимо пейзажами. Осень уже набрала силу, и деревья вокруг казались убранными в золото и багрянец. Даже в карете чувствовался холод, и я поплотнее куталась в роскошный плащ, отороченный чернобурой лисой – подарок Гайдела.

Сам он скакал во главе отряда, но иногда приближался к карете.

И я прекрасно знала, зачем. Для него уже стало непреодолимой потребностью просто видеть меня. Ловя его жаркие взгляды, я понимала, что ночью ожидает очередная порция унизительной страсти. Все еще не могла привыкнуть к тому, что стала игрушкой этого мужчины, которой он никак не может наиграться. Да и не желала привыкать.

На ночь мы остановились на постоялом дворе. Агрина не могла скрыть возмущения, когда ей пришлось ютиться в одной комнате с камеристками, а для нас лерт снял отдельную комнату. Но гневные возражения тут же проглотила, стоило натолкнуться на мрачный взгляд брата. При иных обстоятельствах я бы все же предпочла делить комнату с Агриной и ее приближенными. Но сейчас от души порадовалась, что Гайдел сам делает мой план осуществимым.

Едва мы вошли в комнату, как он запер дверь и набросился на меня. Я чуть не задохнулась от такого напора и, заметив это, он слегка ослабил хватку.

– Прости, – хрипло выдохнул он. – Весь день думал об этом. До безумия хотел тебя.

Превозмогая неприязнь к нему, я заставила себя улыбнуться и ласково провести рукой по его щеке. Он замер от этой неожиданной ласки. Я еще никогда сама не проявляла к нему нежности. Лерт даже отпустил меня, ошарашено вглядываясь в глаза.

Нельзя допустить, чтобы он прочел мои истинные чувства. Я заставила себя подумать о Майлине, о том, что скоро увижу его.

Гайдел издал глубокий вздох.

– Неужели мне не чудится? Ты и правда чувствуешь ко мне это?

– Что? – невинно улыбнулась я.

– Твои глаза стали почти зелеными.

– Перед твоей любовью трудно устоять, – проворковала я и снова провела рукой по его щеке, скользнула пальцами по губам, обводя их контуры.

– Я счастлив, – тихо сказал он.

Будто боясь, что я тут же отпряну, сам не делал попыток снова меня схватить.

– Мне хочется, чтобы наша сегодняшняя ночь была особенной, – произнесла я, а потом прикоснулась к его губам легким поцелуем.

– Я готов сделать все, что ты захочешь, – хрипло откликнулся Гайдел.

– Для начала… Не угостишь меня вином?

Он тут же ринулся за дверь, чтобы отдать распоряжения. Я же, стараясь скрыть коварную улыбку, устроилась на стуле за столом. Оттуда внимательно наблюдала за действиями любовника. Упоительное чувство, когда из жертвы сама превращаешься в хищника. И когда все идет так, как ты и задумала.

Трактирная служанка принесла нам лучшего вина из запасов хозяина и закуску. После чего с довольным видом убежала, зажимая в руке щедрые чаевые. Гайдел, весь светящийся от счастья, откупорил бутылку и разлил по кубкам.

– Еще хочу яблок… – тоном плаксивой девочки сказала я. – Очень хочу…

Он тут же бросился выполнять мою новую прихоть. Я же стремительно поднялась и бросилась к своим вещам. Дрожащими руками извлекла из сумки флакончик со снотворным и накапала нужное количество в кубок лерта. Потом опять устроилась на своем стуле и приготовилась встретить Гайдела чарующей улыбкой.

Не знаю, откуда во мне все это взялось. Коварство и притворство. Наверное, общение с Агриной и ее свитой все же даром не прошло. Научилась от них этим ужимкам и манипуляциям. Вспоминала, как они флиртуют с мужчинами, не выходя за рамки дозволенного. Сводят с ума сладкими речами и особой интонацией в голосе. Сама старалась говорить так же. С придыханием, умильно заглядывая в глаза.

Лерт казался пьяным и покоренным. И не от вина, к которому почти не притрагивался, а от того, как я вела себя с ним. Но меня вовсе не устраивало то, что он не пьет.

Поднявшись со своего места, подошла к нему и устроилась у него на коленях. Потом взяла со стола его кубок и протянула.

– Выпей за меня, мой лерт… Мне будет приятно…

Он залпом осушил содержимое кубка и с хриплым стоном прижался к моим губам. Не мог больше выдерживать эту сладостную пытку. Покрывая поцелуями мое лицо, шею, грудь, он прерывисто шептал:

– Моя сладкая… моя любимая… моя нежная девочка… Не представляешь, каким счастливым ты меня сегодня сделала… Я все для тебя сделаю… Все… Слышишь? Умру за тебя…

С трудом скрывая отвращение, я позволяла ему ласкать себя и делала вид, что мне приятно. С нетерпением ждала, когда же снотворное подействует. Но Гайдел оказался настолько крепок, что его даже хватило на то, чтобы в очередной раз овладеть моим телом.

В этот раз он действовал нежно и не спеша, словно заглаживая свою вину за все те ночи, когда брал жестко и грубо. А потом, когда сон все же сморил его, уснул на моем плече, сминая рукой мою грудь.

Убедившись, что спит он крепко, я осторожно выскользнула из постели и поспешно оделась.

Из вещей не стала брать ничего, кроме плаща. Сумка только задержит меня. Мне ведь придется идти пешком. Любая тяжесть будет чувствоваться. А лошадь взять не могла – конюшню наверняка охраняют. Если только попытаюсь проникнуть туда, могут поднять тревогу. И тогда все пропало. Впредь Гайдел уже не купится на мою хитрость.

Замирая при каждом звуке, я пробралась по коридору к лестнице. Из общего зала на первом этаже доносились смех и голоса постояльцев, которые еще не спали. Если на меня кто-то и обратил внимание, то никак это не проявил. Лерт ведь не давал указаний, чтобы меня не выпускали, поэтому никто не сделал даже попытки остановить.

Мало ли, куда мне захотелось. Может, по нужде приспичило.

И вскоре я уже мчалась по дороге в обратную сторону. Туда, где как я смутно ориентировалась, находились владения Майлина.

Если поначалу бежать было легко, ведь я вся была в эйфории от обретенной свободы, то спустя час пришлось сбавить темп. Все же мои ноги не отличались особой выносливостью. Но я упрямо продолжала идти. Лишь досадовала на холод, который вскоре стал навязчиво давать о себе знать. Не спасал даже теплый плащ. Приходилось то и дело снова срываться на бег, чтобы немного согреться. О том же, чтобы остановиться, и речи быть не могло.

Я сознавала, что едва Гайдел утром проснется и поймет, что я сбежала, пустится в погоню. И пусть он не знает, в какую сторону я двинулась, но вполне может отправить кого-то из своих людей по разным направлениям.

Я шла всю ночь и к тому моменту, как на горизонте прорезались первые солнечные лучи, уже едва волочила ноги. Устала смертельно. Чувствовала, что ступни уже просто режет, и понимала, что скоро и вовсе не смогу сделать ни шага. Позволила себе передышку на несколько минут и чуть ли не рухнула на дорогу. Осторожно сняла с себя сапожки и вскрикнула от ужаса при виде кровавых пятен, замаравших чулки на ступнях. Я стерла ноги в кровь.

Некоторое время в оцепенении смотрела на свои раны, а потом зарыдала. С горечью осознала, что далеко я так не пройду и вся эта затея изначально была обречена на неудачу. Но и просто сидеть и безропотно ждать, пока меня найдет Гайдел или его люди, тоже не могла. С глухим стоном заставила себя снова натянуть сапожки и попыталась подняться. Тут же в голове все помутилось от резкой боли и сознание спасительно отключилось…

Очнулась от того, что кто-то осторожно тряс меня за плечи.

– Эй, с вами все в порядке?

Этот голос… Что-то в нем было такое, отчего по всему моему измученному телу пробежала сладостная волна. Глаза резко распахнулись, и я с трудом сдержала счастливый крик. Майлин.

Забыв о том, что вообще могу говорить, пожирала взглядом его привлекательное мужественное лицо, смотрела в янтарные глаза и чувствовала, что могла бы это делать вечно.

– Наверное, бедняжка в шоке, – послышался новый голос, и я увидела над собой лицо женщины лет пятидесяти. Все еще красивое, но с заметными следами увядания. И я знала это лицо. Видела не раз, наблюдая за жизнью замка Дайгер. Леди Рия, мать моего любимого. И я из последних сил ей улыбнулась. – Думаю, все расспросы можно отложить, – она улыбнулась мне в ответ. – Сын, перенеси бедняжку в нашу карету. Она совсем измучена. Думаю, даже дойти сама не сможет.

Майлин кивнул и легко, словно пушинку, подхватил меня на руки. Я застонала от боли в саднящих мышцах, но тут же все сменило сладостное томление.

Я в его руках… Он прижимает меня к своей сильной груди. И как же приятно от него пахнет! Могла бы вечно вдыхать этот запах, прижиматься щекой к его груди и чувствовать его крепкие руки.

В этот момент поняла, что все, что пережила, не напрасно. Судьба решила сжалиться надо мной и все же подарила эту встречу, которой я так жаждала.

Леди Рия открыла дверцу кареты и велела сидящим внутри двум девушкам потесниться. Судя по всему, служанка и камеристка. Сестер ведь у Майлина не было. Меня устроили на сиденье и женщины тут же заохали, видя мое состояние. Я же видела только Майлина, который с жалостью смотрел на меня. Улыбалась ему с затаенной нежностью и сейчас даже боли не чувствовала.

– Какие у вас красивые глаза, дитя! – послышался восхищенный голос леди Рии. – Совсем как изумруды!

А потом Майлин закрыл дверцу и скрылся из виду, и я тут же почувствовала себя так, словно лишилась чего-то жизненно важного. Вновь услышала потрясенный возглас.

– Синие. Невероятно.

Я просто закрыла глаза, чувствуя, что не могу даже отреагировать на ее слова.

Главное – я нашла Майлина. Все остальное не имеет значения.

И я позволила себе снова погрузиться в беспамятство…