Мои опасения подтвердились. Лоран брюзжал всю дорогу до Арклана, где мы с ним должны были сесть на проезжавший мимо дилижанс. Говорил о том, что в такую рань (а выйти нам пришлось в пять утра), в собственный выходной он мог еще спать. А вместо этого приходится тащиться в город, а потом несколько часов трястись в экипаже. Возникало ощущение, словно это я его уговаривала со мной поехать. Я едва сдерживала рвущиеся наружу ругательства, но не хотела усугублять ситуацию. Понятно, что он все равно не отстанет, но если я еще сильнее разозлю его, станет совершенно невыносим. А так, глядишь, и выдохнется, не видя реакции. Но когда он в сотый раз заявил, что мне просто делать нечего — ехать в Даран, и я могла написать матери, чтобы приехала сама, — я не выдержала.

— Лоран, обойдусь как-нибудь и без твоей помощи! Можешь возвращаться.

— Ага, а потом вся пятерка будет страдать, когда из-за тебя мы не сможем сдать нормативы. Вдруг ногу себе сломаешь или еще что-то приключится.

— Тогда заткнись! — попросила я и ускорила шаг, не желая и дальше идти рядом с ним.

Слышала, как дроу за спиной продолжает бурчать что-то, и старалась не обращать внимания. Ну и характерец же у него! И Шейрис всерьез считает, что Лоран такое уж счастье?! Его будущей жене я точно не завидую!

Когда мы, наконец-то, сели в самоходный экипаж, я вздохнула с облегчением. При посторонних Лоран не желал поднимать набившую оскомину тему. К тому же компания, собравшаяся в дилижансе, вызывала у него явное отвращение. Обычные ремесленники и парочка крестьян. Ни одного аристократа, к которому он мог бы обратиться, не поколебав короны на голове. Так что Лоран, скривив губы, созерцал пейзажи и иногда косился на меня.

Я же радовалась возможности погрузиться в собственные мысли. О том, как замечательно устроится судьба мамы в Арклане, как она обязательно произведет благоприятное впечатление на господина Дамьена. В общем, настраивала себя на хорошее. Был еще один объект, о котором хотелось подумать и помечтать, но мысли о нем упорно отгоняла.

Ректор. После того поцелуя я уже не могла смотреть на него так, как раньше. Вновь и вновь представляла, как мягкие губы касаются моих, каковы они на вкус. Ощущала запах тонкого парфюма, исходящий от этого мужчины. Казалось, если закрою глаза, то смогу снова вернуться в тот сказочный момент. Стыдно признаться, но с того дня мне по ночам снились эротические сны с участием Ирмерия Старленда. Такие реальные, почти осязаемые, что когда я просыпалась, все тело сладостно ныло. Похоже, наваждение лишь усиливается, и я понятия не имела, как избавиться от него. Этот мужчина перевернул всю мою душу.

Так, не думать о ректоре! Не думать о нем. Лучше послушаю, о чем говорят спутники, которые от нечего делать завели неспешную беседу. Понемногу даже заинтересовалась.

Один из ремесленников рассказывал совершенно невероятную историю:

— Так вот, сам я из Дарана. В Сайдер по делам ездил. Живу в пригороде. Там у нас всегда было спокойно. Злодеи если и объявлялись, то в основном ворье какое-нибудь. А тут, пару дней назад такое случилось, что пришлось стражей из города звать.

— Что ж у вас случилось такое? — полюбопытствовал другой, который, насколько я поняла, наоборот, жил в Сайдере, а в Даран по делам ехал.

— Жила у нас на отшибе вдовушка одна. Наполовину человечка, а они, как известно, слабы на одно место, — он усмехнулся и бросил многозначительный взгляд на меня.

Я поджала губы от возмущения, а Лоран хмыкнул. Вот ведь сволочь — делает вид, что ему все безразлично, а сам втихомолку прислушивается!

— Так вот, — продолжал теперь вызывающий у меня неприязнь ремесленник, — красавица она была, прямо загляденье! Хоть и под сороковник уже. Но на лице ни морщинки, волосы светлые. А глаза голубые-голубые! Вот как у этой рыжей почти, — он опять кивнул в мою сторону, и все немедленно вперились в меня взглядами. Я демонстративно закрыла глаза назло рассказчику. — К вдовушке часто захаживали сами знаете, по какому делу. Потому никто не удивился, когда у нее в ту ночь до утра свет горел. Подумали, что ночь удалась, вот и все. А днем она из дому не вышла. Решили, что отсыпается, опять никто ничего не заподозрил. Только вечерком наш кузнец решил навестить красотку. Взял винца, угощения, все как полагается. Мы еще с мужиками ему веселой ночки пожелали. Собрались тогда у гончара, а его дом как раз напротив вдовушкиного. Так вот, смотрим, выбегает кузнец совсем белый. Руки трясутся, глаза едва из орбит не вылезают. Поронял и вино, и угощение, и даже не заметил. Ясное дело, все тут же к нему. Расспрашивать стали: что к чему. А он ничего сказать не может, только пальцем трясет на дом тот.

Даранец сделал многозначительную паузу, и его тут же поторопили:

— И что ж было там?!

— Заходим в дом. А на полу… Я такого в жизни не видел, Тараш мне свидетель!

Даже Лоран соизволил повернуться, заинтригованный рассказом. Мужик же потемнел весь, заново возвращаясь к тому, что видел.

— Лежит вдовушка, в красном платье, в каком ее часто видели. Только вот вид у нее…

Куда подевалось лицо без единой морщинки и волосы, какими она всегда кичилась? — театрально возгласил ремесленник. — Старуха дряхлая, словно ей уже лет девяносто по человечьим меркам. Лицо сморщенное, словно высохшее яблоко, волосы седые. Только глаза… Голубые-голубые, молодые по-прежнему. Застыли и словно на нас смотрят. Вот по глазам ее только и признать можно было.

— Жуть какая! — я передернула плечами. — Что-то не верится мне в эту историю, — мстительно добавила.

— Верь — не верь, а только правда это. А на следующую ночь в соседней деревушке то же самое приключилось. Только с мужиком уже. Тоже вдовцом. Только там, говорят, кто-то видел, как из его дома тень темная кралась.

— Неужто пограничная нечисть какая? — почесал затылок сайдерец. — Слышал, они иногда защитные ограждения прорывают.

— Дык откель там нечисть? Ближайший пограничный лес в Арклане. Даже если и так, то почему убийства с наших земель начались?

— А мне это напоминает одну легенду, — вмешался в разговор до этого молчавший рослый мужик. — Лет шесть назад слышал. Я тогда в войске служил. Во время последнего похода на оборотней ребята рассказывали. Мол, у местных легенда ходит про Черную Тень. Так они ту тварь называют. Рыщет она по поселениям, выискивает себе поживу. И после нее такие вот трупы остаются. Высасывает молодость у них.

— Это типа вампира, что ль? — почесал затылок даранец.

— Ага, только вампир кровь хлещет, а эта тварь годы. Даже не знаю, что лучше, — глубокомысленно изрек бывший воин. — Так местные ее боятся и считают, что это мы на них наслали. После Черной Тени, говорят, целые деревни вымирают. Я сам, правда, не видел это.

И спасибо Тараш, я считаю.

— А почему оборотни считали, что это наши наслали? — удивился сайдерец.

— Дык она наших не трогала. Только оборотней.

Все помолчали, обдумывая услышанное, потом сайдерец замотал головой.

— Нет, значит, это не та тварь в твоем селении орудовала. Она же наших убила.

— Может, из-за того, что войны давно не было, — выдвинул версию воин. — Размягчился наш Гармин что-то. Слыханное ли дело, пять лет в мире!

— Слышал, у него истощение началось, — понизив голос до шепота, сказал сайдерец.

Я тоже об этом слышала, причем в тех кругах, где об этом могли знать не понаслышке, но промолчала. Невольно подумала о принцессе Лаурне. Что ей принесет смерть отца? Как она повлияет на судьбу девушки? Когда у дроу начиналось истощение жизненной энергии, это означало, что дни его сочтены. В считанные месяцы казавшееся вечно молодым лицо и тело иссыхалось, все чаще накатывала слабость. А потом приходила смерть. Конечно, у дроу никогда не проявлялись такие признаки старения, как у людей: глубокие морщины, дряхлость, седина и прочее. Но все же внешние изменения были налицо. Никто никогда не мог предугадать, сколько великая богиня отмерила тому или иному темному эльфу жизненной энергии. Поэтому процесс всегда оказывался неожиданным. Наш великий верховный король и так прожил на свете тысячу двести лет. Так что ничего удивительного, что и его коснулось неизбежное. Правда, истощение могло длиться несколько лет. Этого предугадать никто не мог. У Гармина началось год назад, насколько я слышала. Кто знает, сколько он протянет, и кого вместо него Совет назначит новым властелином темных миров.

От политики я всегда была далека, поэтому не особенно об этом задумывалась. Для меня не имело значения, кто окажется у власти. Вряд ли моя жизнь от этого сильно изменится.

Но история о Черной Тени почему-то задела за живое. Словно служила предвестником чего-то плохого. Многие говорили о близости новой войны. Дроу привыкли к войнам, для них было дикостью, что так долго длился мир. А тем временем на диких территориях разрастались и крепли поселения оборотней, орков, гоблинов, троллей и людей. Скоро они могут составить грозную силу и снова попытаться свергнуть диктат темных эльфов.

Конечно, давние переселенцы, живущие на цивилизованных территориях, поддержат официальную власть, но сколько и среди них тех, кто мечтает освободиться от гнета.

Помню, как слуги в доме Медлентов вполголоса рассуждали о политике, собравшись вечером у очага. Говорили о том, насколько унизительным дроу сделали положение других рас. Пусть даже по закону все граждане считались равными, но только чистокровные эльфы имели на самом деле все права. Дикие племена регулярно свергали наместников тех территорий, за этим следовали карательные экспедиции, обычно заканчивающиеся войнами.

Тем более странно, что уже пять лет царил мир. Дикие племена стали меньше притеснять, и многие трактовали это как слабость короля. Я же думала иначе. Что плохого в мире? И что хорошего в войне? Даже то, что я теперь училась на военном факультете, не поколебало моих убеждений.

Мужчины затронули свою излюбленную тему: войну, и дальнейший разговор быстро меня утомил. Так что я вскоре задремала и проспала до самого Дарана. Лорану пришлось растолкать меня, причем довольно бесцеремонно, чтобы я, наконец, открыла глаза.

— Уже приехали? — задала глупый вопрос, на который он не счел нужным ответить.

Просто вылез из дилижанса и молча ждал, пока я сделаю то же самое. Даже руки не подал — тоже мне лорд! Хотя на человечек эльфийские хорошие манеры, похоже, не распространяются.

— Куда дальше? — бросил он с видом короля, которого заставляют прислуживать дикому вождю.

— Пошли, — буркнула я и двинулась по знакомым улочкам, что довольно скоро подняло мне настроение.

Все же есть что-то волшебное в том, чтобы вернуться в родной город! Все кажется одновременно знакомым и новым. Замечаешь много такого, на что раньше даже внимания не обращала! Я шла по мостовой и на лицо наползала задумчивая улыбка. Даран я считала своим домом, но теперь мне придется привыкать к тому, что вряд ли сюда больше вернусь.

Наверное, сегодня попрощаюсь с этим городом навсегда.

Мы уже находились в десяти минутах ходьбы от дома Медлентов, когда мимо проехал открытый экипаж с компанией богато одетых молодых людей. Слышался звонкий смех и веселые реплики. Я вздрогнула, узнав голос одной из женщин. Поспешила прижаться к стене, чтобы меня не заметили. И оттуда с тоской посмотрела на милое личико Парнисы.

Она как раз что-то говорила, когда наши взгляды встретились. В карих глазах отразилось потрясение, и девушка умолкла. Экипаж пронесся мимо, и я вздохнула с облегчением.

Сердце бешено колотилось. Что мне принесет эта случайная встреча? Надеюсь, ничего.

Парнисе сейчас не до меня, она развлекается в компании людей своего круга. Мне же стоит побыстрее добраться до дома Медлентов и увезти оттуда мать.

Не знаю, что увидел Лоран на моем лице, но снизошел до вопроса:

— Что ты там увидела?

— Ничего, — быстро ответила и двинулась дальше, иногда срываясь на бег.

— Вижу, что ничего! — Он легко догнал и теперь бросал на меня насмешливые взгляды. — Ты словно Черную Тень увидела, — напомнил дроу об услышанной по дороге истории.

Меня невольно передернуло. Как-то такое сравнение не добавляло оптимизма.

Открывший дверь дворецкий сразу и не признал меня в скромной одежде. Думаю, если бы надела мантию, это бы дела не изменило. Пришлось немного сдвинуть шляпку, сильнее открывая рыжие волосы, и засыпать его градом приветственных реплик:

— Господин Томден, это же я — Адалейт. Не узнали?! Как ваши дела? Лорд Тиар дома? А мама моя на кухне?

Наконец, почтенный дроу узнал меня, и его суровое лицо осветилось улыбкой.

— Леди Адалейт, рад вас видеть. Мы все беспокоились о вас. Ваша матушка недавно получила письмо, и из него мы узнали, что у вас все хорошо. Жаль, что не сообщили о приезде.

Когда он покосился на Лорана, я с соблюдением подобающих церемоний представила его. Судя по вытянувшейся физиономии черноглазого, его несколько обескуражило происходящее. Пока нас провожали в гостиную, он с недоумением шепнул:

— Леди Адалейт?

— Да, так меня зовут, — без объяснений подтвердила я и, пресекая дальнейшие расспросы, обратилась к дворецкому: — Господин Томден, не стоит сообщать о моем визите лорду Тиару. Я здесь для того чтобы увидеть маму.

— А леди Парнисе? Может, послать в дом лорда-наместника слугу? Думаю, молодая госпожа будет рада узнать о вашем приезде.

— Нет, пожалуйста, не нужно никого посылать…

Дворецкий выглядел озадаченным, но спорить не стал. Я попросила его позаботиться о Лоране, а сама побежала на кухню. Там тотчас вся работа остановилась. Меня обнимали, расспрашивали, засыпали поздравлениями по поводу поступления в Академию. Мама утирала слезы и с такой любовью и гордостью смотрела, что у меня самой защипало глаза.

Когда всеобщее возбуждение улеглось, я потащила мать в ее скромную комнатку и там сходу выпалила свой план. Некоторое время бедная родительница молчала, ошеломленно глядя на меня. Потом проговорила:

— В письме ты говорила только о том, что хочешь, чтобы я переехала в Арклан. Я не ожидала, что ты уже сейчас захочешь меня забрать. Да еще и работу нашла!

— Мамочка, ты против? — расстроилась я.

— Вовсе нет, — вдруг сказала она тихо и смахнула выбежавшую из уголка глаза слезинку. — Знаешь, а ты стала совсем взрослая. И когда только успела?

Я растроганно улыбнулась и обняла ее. Лихорадочно затараторила:

— Тебе там будет хорошо, мама. Господин Дамьен, конечно, мужчина непростой. Но в глубине души очень добрый. Он тебя не обидит. А жить будешь с моими друзьями Дейном и Гинни. Они замечательные гномы. И у них малыш недавно родился. Первенец. Думаю, Гинни твои советы очень пригодятся. Мамочка, у нас все будет хорошо! Он больше никак не сможет вмешаться в нашу жизнь.

Она прекрасно поняла, о ком я говорю, и невольно вздрогнула.

— Надеюсь, ты права, дорогая.

— Конечно. Я не позволю ему тебя обидеть. — Сама не ожидала от себя таких слов, но они сорвались так естественно, словно в них не было ничего удивительного. Наверное, я и правда стала сильнее. — Но сейчас нам нужно поспешить. Сколько тебе понадобится времени, чтобы собраться?

— Вещей у меня немного, думаю, за полчаса управлюсь, — сообщила мама, невольно заражаясь моим энтузиазмом. — Только надо бы еще лорду Тиару сказать о том, что оставляю службу.

— Хватит с него и того, что передашь через дворецкого, — поморщилась я, вспомнив о том, как недостойно повел себя хозяин дома. Мама проработала на него пятнадцать лет, а он готов был, не задумываясь, вышвырнуть ее на улицу. — Я подожду тебя в гостиной, хорошо?

Дождавшись ее кивка, бросилась к Лорану, боясь, что тот окончательно рассвирепеет изза того, что оставила его одного. К счастью, господин Томден окружил гостя заботой и вниманием, и мои опасения не подтвердились. Однако выглядел Лоран задумчивым и, когда я появилась, бросил на меня пытливый взгляд. Когда дворецкий удалился, оставляя нас одних, сказал:

— Я тут немного расспросил слугу. Ты у нас, оказывается, не такая уж простая человечка.

Воспитывалась, как благородная эльфийка, пользовалась таким же почетом в доме. Чем же тебя не устраивала такая жизнь?

— Я бы не хотела об этом говорить. Тем более с тобой, — с раздражением откликнулась я.

Его губы сердито поджались. Он явно собирался сказать что-то обидное, но тут дверь в гостиную распахнулась, впуская очаровательное создание в белом легком платье.

— Адалейт! Как же я рада тебя видеть!

Парниса бросилась мне на шею, расцеловала в обе щеки, а потом прижала к себе так крепко, что дыхание перехватило. Я почувствовала, как глаза наполняются слезами. С не меньшей радостью обняла ее в ответ, уткнулась лицом в шею, источающую аромат сладковатых изысканных духов, и на некоторое время застыла так. Парниса. Мой самый близкий после мамы человечек. Почти сестра.

— Как ты могла не сообщить мне о своем приезде? — выпалила она, отстраняясь, наконец, и утирая тонким батистовым платочком слезы. — Если бы я не увидела тебя на улице, ты бы просто уехала?! Почему, Адалейт?

— Вот и я очень бы хотел знать, — послышался вкрадчивый голос от двери, и только сейчас я осознала, что в гостиной находится еще одно действующее лицо. Мужчина, сам вид которого заставлял меня содрогаться от ужаса.

— Лорд-наместник, — глухо проговорила я, смахивая слезы и с вызовом глядя на него.

Лоран, услышав титул, почтительно склонил голову. Но лорд Дарбирн смотрел только на меня. Зеленые глаза сверкали болезненным блеском, под глазами залегли глубокие тени. Он казался еще более худым, чем при нашей последней встрече. Неужели причина во мне? Так страдал, что ли? Да нет, вряд ли. Этого мерзавца заботит только он сам. Наверняка только упрямство заставляет его продолжать меня преследовать. Не замечая напряженности между нами, Парниса снова подала голос:

— Адалейт, что на тебе за одежда?! Какой позор! Хорошо, что наши знакомые тебя в таком виде не узнали. А там, между прочим, один из твоих поклонников был. Как раз сегодня в очередной раз о тебе спрашивал. Я сама едва тебя узнала!

При упоминании о моем поклоннике лицо лорда-наместника слегка дернулось. Он прервал словоизлияния жены раздраженным возгласом:

— Какая разница, что подумают глупые юнцы? Адалейт, милая, надеюсь, ваш приезд означает, что вы, наконец, взялись за ум и решили вернуться? Нам с Парнисой не хватает вас больше, чем вы можете себе представить.

Тут его взгляд словно невзначай коснулся Лорана, с интересом наблюдающего за этой сценой.

— Не представите нас своему спутнику?

— Лорд Лоран Вильмос, — церемонно проговорила я, затем поочередно представила одногруппнику лорда-наместника и Парнису.

— А могу я спросить, что привело вас, лорд Вильмос, в наш скромный Даран? — с недоброй улыбочкой спросил зеленоглазый.

— Я посчитал своим долгом сопровождать леди Адалейт в путешествии. Юной девушке опасно ездить в одиночестве, — переняв светский тон, сдержанно пояснил Лоран.

— Вот как? Посчитали своим долгом? Разве у вас есть причины оказывать ей свое покровительство?

Да наместник почти в бешенстве! Я видела, каким злым блеском светятся его глаза и как раздуваются ноздри. Прежде чем отдать себе отчет в своих действиях, поддалась порыву позлить его еще сильнее:

— Ну, говорить о причинах, побудивших лорда Вильмоса сопровождать меня, не совсем удобно. Но раз уж вы спросили… Что плохого во взаимной симпатии, если она, конечно, не переходит границы приличий?

Издевки он не уловил, принял все за чистую монету. О, Тараш, его сейчас удар хватит!

Побагровел так, что страшно стало. Рванул ворот рубашки, будто ему стало тяжело дышать.

Лоран же, изумленный моими словами, переводил взгляд с меня на лорда-наместника. Даже Парниса заподозрила неладное — на милом личике отразилось удивление. И по иронии судьбы именно она бросила последний камень:

— Так вы вместе?! О, Адалейт, как это замечательно!

Лорд-наместник издал сдавленный хрип и пулей вылетел из комнаты, на ходу выкрикнув, что у него есть неотложное дело к лорду Тиару.

— Что это с ним? — Парниса пожала плечиками, но тут же кинулась расспрашивать подробности о наших с Лораном отношениях.

Бедный дроу что-то мямлил, бросая на меня недобрые взгляды. Я же беспечно плела подруге с три короба, хоть и понимала, что зря вообще это затеяла. Но утешали две злорадные мыслишки. Одна — иногда приятно помучить того, кто мучил неоднократно тебя.

Вторая — Лоран, наконец, поймет, как некоторые могут трактовать его назойливую опеку, и, скорее всего, отстанет.

Мы уже десять минут мирно беседовали за чаем, принесенным дворецким, когда вернулся лорд Дарбирн. Выглядел он вполне адекватно, но в глубине глаз затаилась ярость, только и ожидающая, чтобы выпрыгнуть, как дикий зверь. Он присоединился к нам и легко включился в беседу. Стал расспрашивать Лорана о его семье и положении в обществе. Вот тут я ощутила неприятный холодок. Вспомнила угрозы лорда-наместника в адрес ректора.

Что если он может затаить злобу и на Лорана? Каким-то образом навредить ему или его семье? И все из-за моего дурацкого порыва позлить его. Кусая губы, я раздумывала о том, как исправить положение. Потом решительно вскинула голову и с самой любезной улыбкой обратилась к Парнисе:

— Я рассказывала Лорану о великолепной коллекции оружия твоего деда. Он был бы рад на нее посмотреть.

— О, я с удовольствием покажу вам ее, лорд Вильмос! — охотно отозвалась Парниса. — Хотя сама я не понимаю, что такого мужчины находят в оружии.

Она чуть сморщила маленький носик.

— Следуйте за мной, лорд Вильмос, прошу вас. Кайлен, дорогой, надеюсь, ты пока развлечешь здесь Адалейт?

Лорд-наместник откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы в замок на груди и растянул губы в улыбке.

— Разумеется, радость моя. Не беспокойся об этом.

Лоран в который раз одарил меня недоуменным взглядом, но из чувства приличия не стал выставлять идиоткой. Вышел вслед за Парнисой, не говоря ни слова. Не успела за ними захлопнуться дверь, как лорд Дарбирн подался ко мне и схватил за руку.

— Адалейт, что это за игры?

Я холодно посмотрела на него и рванула руку, высвобождаясь. К моему удивлению, он отпустил без сопротивления, но поднялся и заходил по комнате, выдавая нервное возбуждение.

— Ты специально устроила так, чтобы остаться со мной наедине. Я не могу понять тебя.

То делаешь все, чтобы оттолкнуть, то вдруг даешь надежду…

Он резко остановился рядом с моим креслом, опустился на одно колено и снова взял мою руку. На этот раз осторожно и бережно.

— Вы не так меня поняли, лорд Дарбирн, — сухо проговорила я, испытывая гадливость от его прикосновения, но не решаясь высвободиться снова. Чувствовала, что достаточно малейшего жеста, чтобы он сорвался. — Я действительно хотела остаться с вами наедине, но вовсе не из-за тех причин, о которых вы подумали. Ваше общество мне по-прежнему неприятно.

Лорд-наместник отпустил меня, поднялся и снова устроился в кресле напротив. Теперь его лицо казалось каменным, лишь глаза выдавали обуревавшие эмоции.

— Я лишь хотела сказать, что соврала про наши отношения с лордом Вильмосом.

Поверьте, он был удивлен не меньше вашего, — я усмехнулась. — Но из чувства приличия не стал выдавать моей лжи.

— Зачем? — коротко спросил он. — Нравится меня мучить?

— А вам меня? — парировала я. — Зачем вы угрожали моей матери?

— Я не угрожал, — спокойно откликнулся мужчина. — Всего лишь предложил ей свой кров.

Разве это можно трактовать, как угрозу?

— Зная вас, вполне. Хотели воздействовать на меня через мою мать?

— А ты изменилась, Адалейт, — заворожено прошептал он. — Сильная, почти жестокая.

— Жестокой меня делаете вы, — я прищурилась. — Может, хватит, лорд Дарбирн? Просто забудьте обо мне. Понимаю, почему вы так настойчивы. Такому мужчине, как вы, трудно смириться с отказом. Вы кузен короля Ринадия, наместник одного из богатейших файоратов, мужчина, о расположении которого мечтают многие женщины…

— Слышать комплименты из твоих уст вдвойне приятно, Адалейт, — криво улыбнулся он, не сводя с меня горящего взгляда.

— Вы не дали мне закончить. Я хотела сказать, что именно это вас злит. Что обычная человечка вас отвергла. Потому вы преследуете меня с такой одержимостью, правда? Хотите доказать самому себе, что я, как и прочие, паду к вашим ногам, стоит лишь захотеть. Но этого не будет, лорд Дарбирн.

— Хотел бы, чтобы твои рассуждения были правильными, — он устало потер переносицу. — Да если бы я руководствовался лишь этим… Адалейт, — он произнес мое имя с невыносимой мукой. — Причем тут уязвленное самолюбие, о котором ты говоришь? О каком самолюбии может идти речь, если рядом с тобой я напрочь его теряю? Я с ума схожу вдали от тебя!

Почему ты не хочешь поверить в то, что мои чувства настоящие? Может, именно это тебя отталкивает?

Он смотрел с затаенной надеждой и болью.

— Мне жаль, если вы и правда так любите меня, — я вздохнула, чувствуя себя до крайности неловко. — Но я вас не люблю. Вы это понимаете? И даже если бы любила… Вы муж Парнисы! Я никогда не причиню ей зло.

— А ты не понимаешь, что я женился на ней из-за тебя? — бросил он с горечью. — Хотел через нее до тебя добраться. Моя мать была в ярости из-за этой женитьбы.

Он снова вскочил и подошел к окну. Его руки сжимались в кулаки и разжимались.

— Я даже не посоветовался с ней, а у нее, оказывается, были планы на мой счет, — его голос сейчас казался далеким и почти лишенным эмоций. — Король Гармин угасает, это становится очевидным с каждым днем. Скоро начнется борьба за верховную власть. Ты знаешь, кого моя мать, одна из самых влиятельных советников темных королевств, хочет видеть на троне? — он обернулся, его губы кривились в злобной усмешке.

У меня перехватило дыхание.

— Но я разрушил все ее планы, Адалейт.

— Почему? — ничего не понимая, спросила я. — Чем вам помешает получить трон женитьба на Парнисе? Она из благородного древнего рода.

— Да потому что старый Гармин сделает все, чтобы на трон после него взошел муж его единственной дочери, — процедил лорд Дарбирн. — А теперь я не смогу этого сделать. Не смогу жениться на принцессе Лаурне.

Мое сердце пропустило удар. Муж принцессы Лаурны станет новым верховным королем?

Стало трудно дышать и я, как недавно до этого лорд-наместник, рванула ворот строгого дорожного платья. Мой прекрасный Ирмерий отдалялся от меня, как порыв ураганного ветра. Никто не откажется от возможности обрести такое высокое положение. Тем более изза какой-то человечки. Осознав, что не женись лорд Дарбирн на Парнисе, он, скорее всего, стал бы мужем Лаурны, я едва не взвыла. И то, что он сам признался, что сделал это ради меня, убивало еще сильнее.

— Мне жаль, — глухо выдавила я, пытаясь скрыть отчаяние.

— А мне нет. Вернее, я мог бы с этим смириться, если бы знал, что все оказалось не зря, — он тряхнул головой. — Я готов умолять тебя, но знаю, что это бесполезно. Почему ты так безжалостна ко мне?

— Я не безжалостна, — слабо запротестовала я. — Но не требуйте от меня того, что не могу вам дать. Я не желаю вам зла, лорд Дарбирн. Хочу, чтобы вы обрели свое счастье.

— Мое счастье? — его лицо исказилось. — Мое счастье сидит сейчас здесь и говорит мне эти холодные пустые слова.

Я молчала, не зная, что еще сказать. Он долго просто смотрел на меня, ничего не говоря.

Потом хрипло проговорил:

— Как же мучительно видеть тебя и знать, что ты мне не принадлежишь. Эта одержимость пугает меня самого, поверь, Адалейт. Но все в тебе доводит до исступления.

Твои голубые глаза, отражающие все, что происходит в тебе. То, как ты едва заметно делаешь гримаску, когда тебе что-то не нравится. Твоя скромность, парадоксально сочетающаяся с дерзостью. Твои жесты, сохраняющие грациозность и благородство даже в этой нелепой одежде. Твои волосы… До сих пор помню их запах, и он сводит с ума. Твои губы… Слаще них я ничего не пробовал в своей жизни. Если бы ты только позволила… Я боготворил бы тебя, слышишь? — его глаза затуманились, говорил он прерывисто и с трудом, словно каждое слово стоило неимоверных усилий.

Я застыла, не в состоянии даже шевельнуться. Как же сильно пугал напор его чувств!

Сейчас было даже жаль этого мужчину. Любовь ко мне превратилась для него в болезнь, от которой он не знал средства.

Не знаю, что произошло бы дальше, не вернись Парниса с Лораном. Лорд Дарбирн тут же отвернулся к окну, чтобы скрыть выражение лица. Лоран задумчиво посмотрел на меня и вновь устроился в кресле. Остальное я воспринимала, как в тумане. Обсуждение увиденной коллекции, скупые фразы вернувшего самообладание лорда-наместника.

Приход мамы, сообщившей, что готова к отъезду, разорвал сковавшее меня оцепенение. Я с радостью вскочила на ноги.

— Позвольте, я сам отвезу вас в Арклан, — услышала почти умоляющий голос лорда Дарбирна.

— В этом нет необходимости, — решительно откликнулась я. — Прошу вас, не утруждайте себя.

— Меня это не затруднит.

— Мы уже купили билеты, — соврала я и поспешила обратиться с какой-то репликой к Парнисе, чтобы избежать дальнейших неловких уговоров.

Спиной ощущала сверлящий взгляд лорда-наместника, когда мы уходили. Только когда дом Медлентов скрылся из виду, вздохнула с облегчением.

Лорану хватило любезности взять у мамы чемодан, за что я ему была благодарна. Мы шли молча, каждый думая о своем. Только когда мы дошли до станции дилижансов и Лоран ушел за билетами, мама нарушила молчание:

— Мы правильно сделали, что уехали. От его взгляда, когда он на тебя смотрит, становится страшно.

— Мне тоже, — передернув плечами, сказала я. — Не хочу больше его видеть. Никогда.

— На все воля Тараш, — задумчиво сказала мама и больше не затрагивала эту тему. — А этот парень, Лоран, у тебя с ним серьезно?

— У меня с ним вообще ничего нет! — поспешила я развеять сомнения мамы.

— Ну и хорошо, — неожиданно заключила она. — Нечего связываться с благородными. Это не для таких, как мы, Адалейт.

А я подумала о ректоре и ощутила кольнувшую в груди боль. Да, мама права, но глупое сердце никак не желает с этим мириться.