Следующие две недели иначе как пыткой нельзя было назвать. И дело не в том, что теперь для всех я была девушкой Лорана, и что он при любом удобном случае тискал меня на виду у других адептов и даже преподавателей. Нет, с этим еще можно было смириться — грани черноглазый все же не переходил. Ограничивался объятиями и поцелуями. Ему, похоже, нравилось меня бесить, и чем больше я сопротивлялась, тем чаще он это проделывал. Но если вела себя смирно и подыгрывала ему, вел себя безукоризненно вежливо.

В пытку мою жизнь превратили собственные чувства к Ирмерию Старленду. Теперь, стоило нам случайно пересечься в столовой или в коридорах Академии, он неизменно делал вид, словно плевать на меня хотел. Холодный презрительный взгляд лишь на пару секунд касался и тут же скользил мимо. А я… О, Тараш, неужели я искренне полагала, что на самом деле смогу выбросить из головы этого мужчину?! Да сны о нем преследовали каждую ночь!

Так же, как наяву это делали воспоминания о нашей близости.

Теперь, когда первоначальный стыд значительно унялся, я могла более трезво посмотреть на все, что случилось. На то, как он вел себя со мной в ту ночь. Вовсе не как с жалкой шлюхой, чьей слабостью можно было воспользоваться. О, нет, Ирмерий касался меня с таким трепетом и страстью, словно видел во мне самую желанную женщину в мире.

Несмотря на все свое возбуждение, был готов в любой момент остановиться, если я того пожелаю. Да и, что греха таить, он и согласился на все это только потому, что я буквально умоляла, и отказать мне в той ситуации значило унизить, растоптать мои чувства. Еще вспоминались слова мамы о том, что этот мужчина ко мне неравнодушен, и становилось совсем плохо. Это я повела себя, как последняя сволочь. По сути, использовала его и тут же нашла себе нового ухажера. Вот, как это могло выглядеть со стороны Ирмерия. И, несомненно, выглядело.

Хуже всего, что я прекрасно сознавала — пути назад нет. Я упустила свой шанс. Вряд ли ректор теперь даже глянет в мою сторону с интересом. Если что-то и питал ко мне, все эти чувства сменились лишь отвращением. Я часто пыталась поймать его взгляд, сидя в столовой. Украдкой любовалась безукоризненной осанкой и отточенными движениями, тем, как мягко струятся его светлые волосы по плечам и спине. Вспоминала, какие мягкие и шелковистые они на ощупь, и от самой мысли о том, чтобы снова зарыться в них пальцами, вдохнуть чарующий запах, по телу пробегала дрожь возбуждения. Смотрела, как шевелятся в разговоре с принцессой Лаурной четко-очерченные губы, и вновь переживала наши поцелуи.

Иногда, когда Ирмерий, будто чувствуя мой взгляд, поворачивался, наши глаза на несколько мгновений встречались. Каждый раз он отворачивался первым, и я не замечала ничего светлого и теплого в сине-зеленой глубине.

В остальном же жизнь в Темной Академии текла своим чередом. Нагрузки по физической подготовке постепенно увеличивались, как и возможности адептов. Если вспомнить, какой я пришла сюда месяц назад, то результаты поражали. Пусть мое тело все еще было гораздо слабее, чем у остальных одногруппников, но мышцы значительно окрепли, даже мускулы появились. Я уже легче выдерживала физические нагрузки, освоила основные приемы рукопашной и владения мечом. Но, конечно, до впечатляющих результатов было еще далеко.

Чтобы не оставаться наедине с Лораном, который в такие моменты становился совершенно невыносимым и донимал брюзжанием и издевками, я заполняла свои дни без остатка чем-нибудь полезным. Даже когда приходила с работы, шла в общежитие только для того, чтобы переодеться в спортивную форму. Потом брала с собой, помимо моего неизменного спутника Лорана, кого-нибудь из ребят и отправлялась на тренировочную площадку. Занималась там, пока окончательно не выдыхалась. Когда же ходила в Арклан и обратно, неизменно просила Вейна составлять компанию мне и Лорану. Он относился с пониманием. Наверняка чувствовал, что между мной и моим так называемым «парнем» не все так просто.

Только с мамой я могла поделиться тем, что творилось на душе, но такие моменты выпадали все реже. Вокруг постоянно крутился кто-то из посторонних, а при них я, разумеется, не хотела откровенничать. Однажды мама воспользовалась случаем, когда Лоран с Вейном завели оживленную беседу с господином Дамьеном за столом на кухне, и подозвала меня к себе. Мы стояли у плиты и, пока она помешивала мясную похлебку, а я протирала тарелки, получили возможность поговорить. Но мамины слова огорошили:

— Мне нравится твой кавалер.

— Ты кого имеешь в виду? — справившись с потрясением, спросила я.

Она покосилась в сторону Лорана и улыбнулась.

— Пусть он и аристократ, но я вижу, что к тебе относится на самом деле серьезно.

— Это с чего ты такой вывод сделала? — прошипела я, стараясь говорить потише, чтобы черноглазый не услышал. Иначе потом новой порцией издевок просто доконает!

— Трудно не заметить, Адалейт, — мама подмигнула, вызвав у меня новую волну возмущения.

— С его стороны это просто игра. Он специально меня бесит, — выпалила я, вытирая очередную тарелку с таким остервенением, что еще немного — и дыры не избежать.

— Не думаю. Хотя раньше, когда я в первый раз его увидела, мне он не слишком понравился. Но чем больше узнаю твоего Лорана, тем больше понимаю — за всей видимой грубостью и заносчивостью скрывается чувствительная душа.

— Уж не знаю, как ты умудрилась разглядеть то, чего нет, но я этого не замечаю, — буркнула я, хоть и немного покривила душой. До всей этой затеи с мнимыми отношениями мне и самой нечто подобное приходило в голову. — А как же твои слова насчет того, что лучше держаться подальше от благородных?

— Возможно, иногда можно сделать исключение. Особенно если кто-то относится к тебе так серьезно.

Меня охватила непонятная злость на маму. Именно ее слова о том, что я должна держаться подальше от аристократов, в какой-то мере заставили так вести себя с Ирмерием Старлендом. Я сознавала, что между нами ничего не может быть по определению. А теперь мама заявляет, что передумала! Да как же Лоран сумел настолько ее очаровать?! Уму непостижимо! Но теперь я, наконец, заметила то, что раньше как-то ускользало. То, как неизменно почтительно Лоран ведет себя с моей мамой, ни словом, ни взглядом не давая понять разницы в положении. С ней он вел себя безукоризненно, в отличие от его отношения ко мне. Да и она смотрела на него с материнской мягкостью и подкладывала лучшие куски. Ну нет! Если они так друг другу нравятся, это их проблемы — решила с непоколебимой уверенностью. Я даже мысли не могу допустить о том, что у меня на самом деле выйдет что-то серьезное с Лораном.

Хватает уже того, что Лин теперь меня на дух не переносит, а Дора из солидарности с ней тоже игнорирует. Шейрис не раз пыталась нас помирить, но где там! Лоран, сволочь такая, только подливал масла в огонь, обнимая и целуя меня на глазах у девчонок. Помню, спросила его, как он сказал Лин, что между ними все кончено. Так этот засранец заявил, что и не собирался ей что-либо объяснять. Если не дура, сама поймет. Ну и вот как это выглядело со стороны девушки?! Наверняка думала, что я самым наглым образом увела у нее парня. Интересно, если бы поединки не запретили, ожидала бы меня новая схватка или нет?

Все эти невеселые мысли роились в голове, пока я сидела в аудитории, уперев подбородок на согнутую в локте руку, и ждала, пока появится преподаватель. Сегодня нам впервые поставили «Целительство» и вести его должен был магистр Дондер. Многие из наших недоумевали, зачем им изучать эту дисциплину. Считали этот курс пустой тратой времени и вели себя соответственно. Некоторые даже блокноты не взяли с собой и лениво переговаривались, демонстративно зевая. Лоран, переговаривающийся с сидящим слева от него Эльмером Лунтом, удерживал мою свободную руку в своей и слегка поглаживал. После нескольких десятков попыток высвободиться я с этим смирилась и лишь иногда неодобрительно косилась на него. С другой стороны от меня сидела Шейрис и что-то оживленно обсуждала с Эдвином. Прислушавшись, я поняла, что они сговариваются пойти сразу после занятий в оружейный зал. Полуорк дополнительно обучал подругу тому, что мы еще не проходили на занятиях мастера Лорна.

Когда за дверью послышались шаги, все умолкли и выпрямились, принимая подобающую позу. Как бы ни относились адепты к тому или иному предмету, но дисциплина в Академии была железной. За срыв занятия грозило взыскание. А за несколько таких — отчисление. В отличие от многих, мне было интересно послушать о том, что включает в себя целительство, поэтому я с воодушевлением обратила взгляд на дверь. Но стоило мне увидеть того, кто переступил порог аудитории, как в голове зашумело, а перед глазами поплыли цветные круги.

Вместо магистра Дондера занятие у нас, по всей видимости, будет вести ректор. Судя по вытянувшимся физиономиям других адептов, их это удивило не меньше моего. И вот как выдержать эти полтора часа?! Видеть его, слушать мелодичный голос, от которого по всему телу мурашки табунами бегают, сознавать, как много я потеряла, не успев даже обрести толком. Похоже, моя пытка достигнет апогея…

Ректор прошел к кафедре и окинул взглядом аудиторию. Когда этот взгляд задержался на мне на пару лишних секунд, чем требовалось, сердце пропустило удар. Но ни малейшего тепла, как и раньше, я в нем не увидела.

— Не пугайтесь, постоянно я вести у вас этот курс не буду, — чуть изогнув губы в улыбке, произнес Ирмерий Старленд. И почему-то показалось, что обращается он лично ко мне, хотя при этом даже не смотрел в мою сторону. — Так получилось, что у магистра Дондера появились срочные дела в Сайдере.

Не знаю, что почувствовала при этой информации: облегчение или разочарование. При всей неоднозначности моих чувств к этому мужчине хотелось видеть его как можно чаще.

Пусть это и причиняет мучительную боль.

— Многие из вас полагают, что для воина основы целительства будут излишними. Ведь в каждом боевом отряде есть тот, на кого возложены эти функции, — проговорил он, сразу заворожив аудиторию так, что никто не мог отвести от него глаз. Думаю, что бы ни говорил этот мужчина, результат был бы тот же. Едва появившись в поле зрения, а тем более взяв слово, он полностью завладевал вниманием окружающих. Я жадно впитывала каждое слово, чувствуя, как растекается по телу приятная истома, и старалась не думать сейчас ни о чем плохом, просто наслаждаться возможностью побыть рядом с ним. — Но, поверьте, знать о скрытых резервах организма и его возможностях иногда гораздо важнее, чем идеально владеть оружием.

— Думаю, в бою я бы с этим поспорил, — пробормотал Лоран едва слышно, но Ирмерий тут же посмотрел в его сторону, давая понять, что от него реплика не укрылась.

— Правда, адепт Вильмос? Тогда представим на секунду, что ваш противник превосходит вас вдвое в навыках владения мечом. При любых условиях. Как сильно вам поможет тогда хорошая физическая подготовка?

— А как мне может помочь целительство? — решился возразить черноглазый, правда, с подчеркнутой почтительностью. — Залечить потом раны самому себе я вряд ли смогу. Разве что оказать себе первую помощь традиционными средствами. Снадобьями какими-то, бинтами и прочим.

— Я говорю несколько об ином, — спокойно откликнулся ректор. — Знаете ли вы, что в нашем теле существует сто восемь точек, при воздействии на которых можно как стимулировать исцеление, так и причинить вред. Зная, где они находятся, можно направить разные виды энергии в это место. Результат будет различен в зависимости от того, какую силу вы примените. Даже обычный удар в нужное место — быстрый и точный — позволит вам одержать победу над сильнейшим противником. А если в вас есть телекинетический дар, вы можете его направить в нужное место мысленно. Конечно, при достаточном уровне концентрации.

Глаза Лорана зажглись интересом.

— А мы будем изучать все это?

— Все, что мы будем изучать на целительстве — то, как оказать помощь. Но когда вы знаете в совершенстве, как это сделать, вы при желании можете направить свои способности и на другое. Разумеется, стоит ли говорить, что в мирное время это под строжайшим запретом.

Хоть обращался Ирмерий к Лорану, многие закивали при этих словах. Я видела на лицах волнение. Похоже, перспективы, которые открыл перед нами преподаватель, заворожили адептов. А ведь и правда: тот, кто в идеале знает возможности живого организма, может как излечить, так и убить. Я невольно содрогнулась при этой мысли. Сама я даже представить себе не могла, что придется кому-то причинить вред. Если, конечно, это не иллюзия, как было на зачетном поединке. Но убить живое существо… При одной мысли накатывала дурнота. В который раз подумала о том, что же я делаю на военном факультете.

— Целителей обучают не только магическому воздействию, — продолжал, между тем, преподаватель. — Он должен уметь оказывать помощь и обычными методами. Иногда это даже имеет ключевое значение. Магический резерв не бесконечен. Как правило, магическое воздействие такого рода требует много сил. Особенно если раны достаточно серьезны. А целителю на поле боя, да и в обычной деятельности, приходится оказывать помощь многим.

Как вы думаете, долго бы он продержался, если бы щедро расточал свою магическую силу каждому? Вряд ли. Так что традиционное целительство порой имеет первостепенное значение. И также не следует недооценивать различного рода снадобья, иной раз оказывающие просто волшебный эффект.

Адепты закивали. Многие, как и я, успели оценить живительную мазь, какой снабдили нас девчонки-второкурсницы.

— Разумеется, на одном занятии я не смогу ознакомить вас со всем, что входит в необходимый минимум знаний целителя. Это сделает мой коллега магистр Дондер. Я же хочу немного познакомить вас с тем, по какому принципу действует магическое целительское воздействие. Вы сможете на практике почувствовать, насколько сами способны управлять подобной энергией. Даже те, в ком нет магического резерва, порой могут излучать небольшие волны, способные оказать слабый эффект.

Эта информация меня порадовала. Оказывается, я не полностью безнадежна. Хотя, без сомнения, в моем случае нужно особое внимание уделить не магическому целительству, а традиционному.

— Помните ту демонстрацию трех сил, какую мы устроили вам в день отбора в зале для выступлений? — спросил Ирмерий, и все усиленно закивали.

Передо мной снова предстали три цветные змейки, плывущие по воздуху и переплетающиеся в причудливые сочетания.

— Вы должны были чувствовать различные эмоции, стоило остановить внимание на каждой из них. Скажите, что ощущали, когда наблюдали за зеленой энергией?

Взметнулся лес рук. Я, по понятным причинам, в этот лес свою конечность не стала включать. Если Ирмерий посмотрит на меня, трудно будет думать о чем-то, кроме того, как сильно он привлекает.

— Адепт Гилмс, — остановил ректор выбор на Кристоре, и тот радостно затараторил:

— Меня словно переполняло тепло, свет, доброта. Какая-то душевность.

Преподаватель улыбнулся и кивнул.

— Чтобы пробудить в себе целительскую силу, вам нужно научиться вызывать в себе это ощущение. Выплескивать его на того, кому оказываете помощь. Иногда сосредоточиться на подобном бывает трудно. Но чем больше станете тренироваться, тем легче это будет получаться. Сейчас я попрошу вас на три минуты погрузиться в медитацию. Обычно с этого начинается каждое занятие адептов-целителей. Это поможет настроиться на нужную волну.

Пробудить то хорошее, что в вас есть, желание делиться своим теплом с окружающими.

Я поразилась, заметив, что даже самые зловредные адепты типа Эльмера и Агрина охотно закрыли глаза, когда Ирмерий велел это сделать. Казалось, ректору удалось совершить невозможное — заразить своим восприятием мира всех нас. Пусть даже на время лекции. Представляю, как замечательно учиться под его началом. Пожалуй, сегодня впервые ощутила, что и правда хотела бы стать целителем. Помогать людям, дарить миру хорошее.

Теперь вполне понимала Вейна, который, в подражание ректору, тоже стремился ко всему этому. И ему это прекрасно удавалось.

Когда я закрыла глаза, а чарующий голос ректора повел меня за собой словно в другой мир, накрыли просто нереальные ощущения. Не знаю, что чувствовали другие, но я словно парила в невесомости, окутанная морем любви и добра. Представляла себя парящей в окружении зеленой энергии, проникающей сквозь меня и наполняющей нужным настроем.

И казалось, что голос Ирмерия звучит для меня одной. Такой близкий, такой интимный.

Внизу живота крутило от нахлынувших новой волной томительных ощущений. Все мое естество переполняла любовь к нему, смешанная с любовью ко всему живому. Удивительное чувство!

Когда ректор велел открыть глаза, я посмотрела на него как зачарованная. Ловила на лицах окружающих схожие эмоции. Не думаю, конечно, что в их случае тоже примешивалось сексуальное возбуждение, но настроение у всех было явно приподнятым.

— Я попрошу вас разделиться на пары, — мягко сказал ректор, улыбаясь нам такой улыбкой, что я едва сдержала стон. — По очереди попробуйте передать своему партнеру то ощущение, какое недавно вас переполняло. И при этом ставьте себе установку, что хотите уменьшить возможную боль, наполнить тело здоровьем. Даже если у того, на кого вы оказываете воздействие, ничего не болит, он ощутит теплые волны и приятное тепло. Будет хорошо, если вы обменяетесь впечатлениями о том, что почувствуете.

Прежде чем Лоран успел схватить меня за руку и навязать роль своего партнера, я обернулась к Шейрис.

— Давай с тобой попробуем!

Подруга, разумеется, не возражала. Лорану пришлось с недовольной улыбкой повернуться к Эльмеру Лунту.

— Я первая хочу! — воскликнула подруга, чему я даже не удивилась.

— Ладно, давай, — не стала спорить я. Все равно не думала, что у меня хоть что-то получится. А у Шейрис все же магический резерв есть, пусть и небольшой.

Ректор посоветовал взяться за руки — при соприкосновении эффект от воздействия усиливается. И вскоре я уже держалась за горячие ладошки подруги и ощущала ее нетерпение. Ирмерий засек пять минут, в течение которых мы должны были делать попытки, и мы с Шейрис одновременно закрыли глаза, чтобы лучше сосредоточиться на ощущениях.

Подруга то и дело сжимала мою руку посильнее, вся напряженная, исполненная решимости хорошо выполнить задание. Но я совершенно ничего не ощущала. Ни малейшего проблеска тепла, о котором говорил ректор. Когда пять минут прошли и мы открыли глаза, Шейрис с надеждой уставилась на меня.

— Ну что, ты почувствовала?

— Нет, — я виновато развела руками, словно это сама была виновата в том, что подруге не удалось выполнить все, как надо.

Перекрывая шум голосов переговаривающихся о результатах адептов, Ирмерий проговорил:

— Поднимите руки те, кто почувствовал воздействие напарника.

Я удивилась, заметив, что взметнулось лишь четыре руки. Среди них партнер Кристора — Эдвин. При виде разочарования на лицах адептов ректор покачал головой.

— Вы правда думали, что все так просто? И что с первого раза вам удастся то, на что даже через неделю усиленных тренировок не каждый способен? Но я хочу поздравить тех, кому удалось добиться результата уже сейчас. Несомненно, в вас есть предрасположенность к целительству.

Я заметила, как просияло лицо рыжего. Вспомнила, что он изначально хотел попасть именно на целительский факультет. Мне стало жаль, что его мечта так и не осуществилась.

Хотя, может, сложись все иначе — Кристор никогда бы не открыл в себе потенциал выдающегося боевого мага.

Ректор вкратце рассказал о возможных ошибках, которые помешали добиться хоть какого-либо результата, а затем объявил:

— Ну, а теперь очередь ваших партнеров показать, на что они способны.

Шейрис без особого энтузиазма взяла мои руки. Думаю, ее сильно расстроило то, что она не показала хоть каких-то результатов. Я тоже не строила особых иллюзий на свой счет. Но решила, что сделаю, что смогу. Ирмерий подал сигнал, и я тут же ухватилась за ускользающую зеленую волну, заставляя себя вновь погрузиться в те ощущения и передать их Шейрис. Не знаю, получалось или нет, но в какой-то момент мои пальцы в том месте, где касались руки девушки, слегка закололи. Но ощущения при этом были странными. Вдруг схлынули тепло и добро, а зеленая змейка поманила в воздухе искрящимся хвостом и исчезла, оставив взамен липкую черноту. Странную, будто светящуюся саму по себе. Черный свет. Мертвый свет. Жуткий и пугающий. Я барахталась в нем, пыталась ухватиться за прежние ощущения, а тело пробирал холод. Я с трудом сдерживала дрожь, пронизывающую все внутри.

В черной глубине мелькнул знакомый образ девочки с каштановыми волосами, в ее взгляде читалось мрачное предупреждение. Губы, неестественно синие, сжались в тонкую полоску. В какой-то момент я ощутила, как содрогнулась Шейрис и попыталась выдернуть свои руки из моих. Но я продолжала цепляться за нее, боясь полностью увязнуть в этой черноте. Черноте, где меня ждала жуткая девочка с подернутыми белой пеленой глазами. Я словно впала в транс, потеряв полностью связь с реальностью.

Не знаю, сколько длилось это ощущение, но в какой-то момент ощутила резкую боль, когда меня кто-то схватил за плечи и стал оттаскивать от Шейрис. Но только в ту секунду, как наши руки перестали соприкасаться, смогла вынырнуть из вязкой черноты. Открыла глаза и с изумлением увидела, что трепыхаюсь в объятиях встревоженного Лорана, вокруг меня столпились другие адепты. Ректор же склонился над Шейрис, с беспокойством вглядываясь в ее лицо и пытаясь привести в чувство.

— Что случилось? — слабым голосом спросила я, высвобождаясь из рук Лорана.

— А ты не помнишь? — вместо него захлебнулся криком рыжий. — Пять минут прошли.

Вам велели остановиться, а ты продолжала держать ее. И Шейрис начала хрипеть, задыхаться, вся дрожать. У нее даже лицо посинело.

— Что ты с ней сделала? — глухо спросил Лоран, глядя с тем самым настороженным выражением, как и тогда, когда рассказывал о моих странностях в лесу.

— Я?! — пораженно застыла, не в силах ничего понять. — Ничего не делала.

Бросилась к Шейрис, желая убедиться, что с ней все в порядке, но ректор с такой силой оттолкнул, что упала бы, не удержи меня Лоран. С обидой и горечью посмотрела в полные гнева глаза Ирмерия, на несколько секунд устремившиеся на меня. Но он уже вновь обратил их на Шейрис. Я вгляделась в ее лицо и вскрикнула от ужаса. Синюшное, почти неживое.

Глаза были закрыты, и я даже понять не могла — жива она или уже… Нет, о последнем даже думать страшно. Я зарыдала, бессильно опустившись обратно на скамью.

— Пожалуйста, скажите, что с ней все будет в порядке, — шептала неизвестно кому.

Когда лицо Шейрис начало светлеть, едва не задохнулась от радости. Еще несколько минут — и она открыла глаза. На мгновение показалось, что в них мелькнуло что-то белое, но я подумала, что это просто почудилось. Шейрис глубоко втянула воздух и с помощью ректора села, с недоумением оглядываясь вокруг.

— Что со мной было? Почему вы все тут стоите?

— Что ты помнишь? — ответил вопросом на вопрос Ирмерий, пытливо вглядываясь в ее лицо.

Она нахмурила лоб, словно пытаясь вспомнить.

— Не знаю… Вдруг будто холодом пробрало. А потом…

— Что? — настаивал ректор.

— Нет, это бред какой-то, — она помотала головой. — Разве бывает черный свет?

Судя по задумчивому взгляду, Ирмерий тоже не понял, о чем она говорит.

— Он будто проникал в меня, а я сама уходила куда-то. Не могу объяснить лучше.

Шейрис вздохнула и потерла лоб.

— Может, ей просто стало плохо? От излишних нагрузок, — предположил кто-то из адептов.

— А что чувствовали вы, адептка Тиррен? — холодный взгляд ректора пронзил насквозь. — Расскажите о том, что вы пытались передать своему партнеру?

— То, что вы и говорили, — выдавила я, с ужасом понимая, что если скажу, что тоже видела черный свет, на меня и ректор посмотрит, как на фрика. — Энергию теплоты и добра.

Но, видно, у меня вообще нет дара целительства. Я не смогла даже немного передать эту силу Шейрис.

— Что ж, может, и правда всего лишь совпадение, — пробормотал ректор. — Останетесь после занятия. Нужно кое-что проверить.

Даже сознавая, что в его просьбе нет ничего личного, я ощутила, как бешено заколотилось сердце. Тут же устыдилась, что могу думать о таких вещах сейчас, когда подруга едва не умерла. Поспешила приблизиться к Шейрис и неуверенно коснулась ее руки.

Ничего не случилось — она не стала тут же биться в конвульсиях, и я немного успокоилась.

Может, и правда, я не имею к этому никакого отношения. Просто совпадение. Шейрис и правда изнуряет свое тело постоянными тренировками. Вот организм и не выдержал. Ей стало плохо. Поймала взгляд Лорана и невольно сглотнула. Вот как раз он наверняка не поверил самому разумному объяснению. Предпочитает считать, что я что-то скрываю.