В конце занятия адепты поспешили из аудитории. «Целительство» стояло последней парой, и все спешили поскорее заняться своими делами. Лоран сказал, что подождет у входа в учебный корпус, и тоже вышел, оставляя наедине с ректором. Тот стоял у кафедры, скрестив руки на груди, и молча буравил меня, оставшуюся на своем месте, пронзительным взглядом.

— А теперь правду, адептка Тиррен, — наконец, изрек он, приближаясь ко мне по ступеням. — Что вы скрываете?

— Ничего, — пискнула я, завороженная неотвратимостью его приближения.

— Я вынужден попытаться проверить ваши способности. Возможно, иногда аура может вводить в заблуждение.

— Аура? — я вздрогнула, непонимающе глядя на него.

— Со временем те, кто развивает свои магические способности, могут видеть энергию, окружающую других существ. Наличие магического дара дает особые вкрапления в ауре. Чем они интенсивнее, тем сильнее резерв. В вас нет ни одного вкрапления, — пояснил он спокойно, усаживаясь рядом со мной.

Я тут же ощутила, как участилось дыхание, и поспешно опустила глаза, чтобы не выдать эмоций.

— Есть и другой способ проверить, — послышался вновь его голос, звучащий чуть более хрипло, чем раньше. — Попробуйте открыть свой разум, я попытаюсь изучить вас.

При одной этой мысли я содрогнулась и с возмущением взглянула на него. Ну нет!

Позволить ему копаться в моей голове, зная, что он может там найти… Пока я, по крайней мере, могу делать вид, что та ночь для меня ничего не значит. Но что если он прочтет мои мысли, и тогда…

— Не доверяете мне? — с какой-то горечью спросил он, его губы искривились в невеселой улыбке.

— Дело не в этом, — тихо откликнулась я и почти умоляюще посмотрела в сине-зеленые глаза. — Не хочу, чтобы вы знали, что творится в моей душе.

— Почему? Там все настолько страшно? — пошутил он, его взгляд немного потеплел.

— Слишком запутанно, — призналась я. — Не хочу, чтобы вы прочли мои мысли.

Брови ректора взметнулись. Он рассмеялся.

— Что ж такого страшного в ваших мыслях?

Я покраснела и попыталась отвернуться, но он не позволил. Схватил меня за подбородок, и я замерла, увидев, как близко теперь его губы.

— Открой мне разум, Летти, — еле слышно сказал он. — Обещаю, что твои мысли я не стану считывать. Только попробую понять, есть ли в тебе нечто скрытое, чем можно объяснить то, что сегодня случилось.

— Думаете, это я сделала такое с Шейрис? — не в силах отвести глаз, проговорила я. — Но как бы могла? Я ведь не хотела ей вреда…

— Вот это мы и должны выяснить, — его большой палец слегка провел по моей нижней губе, и я перестала дышать. Как же сильно хотела, чтобы он поцеловал.

— Ладно, я открою свой разум, — еле смогла выдавить и закрыла глаза, чтобы не поддаваться дальше искушению.

Ирмерий обхватил мою голову руками, отчего я снова едва не застонала, но тут же приятные ощущения ушли, сменившись резкой болью. Как и в прошлый раз, когда Дориана Лендр попыталась проникнуть в то, что сокрыто во мне, разум усиленно сопротивлялся.

— Больно, — выдохнула я, дернувшись.

— Чувствую блок, — тут же отозвался ректор. — Думаю, именно в этом дело.

— Да, мастер Лендр мне говорила. Кто-то не хотел, чтобы в моей голове можно было копаться.

— Не совсем так, Летти, — воздействие прекратилось, я перестала чувствовать руки Ирмерия и открыла глаза. — Блок иного рода. Никогда такого раньше не видел. Даже не представляю, какого уровня должна быть сила мага, чтобы сделать такое.

Он в задумчивости смотрел на меня.

— Но его немного расшатали.

— Что? — я вздрогнула. — Думаете, это сделала мастер Лендр?

— Или дух-хранитель, — ректор зачем-то взял мою руку и слегка сжал. — По какой-то причине блок может мешать симбионту открывать то, что в тебе скрыто. И он понемногу расшатывает его изнутри. Из-за того, что воздействие медленное, это не причиняет тебе сильного дискомфорта.

— Но что скрывает этот блок? Зачем он нужен? — я наслаждалась прикосновением его пальцев, сжимающих мою ладонь, и хотела, чтобы это длилось как можно дольше.

— Не знаю. Но точно могу сказать одно. Когда я пытался проникнуть в твой разум, на один краткий миг уловил в тебе силу. Она в тебе есть.

— Магическая сила?! — я была настолько поражена, что оцепенела. — Во мне есть магия?

— Возможно, что ты все же ведьма, — ректор покачал головой. — Не могу сказать точно.

Думаю, со временем это выяснится.

— А может… может, пусть бы оно все оставалось как есть, — возразила я, вспомнив синюшное лицо Шейрис. — Кто знает, что во мне там скрывается?.. — Содрогнулась при одной мысли о том, что могу ненароком причинить кому-то вред. Тем более тем, кого люблю.

— Тебе просто нужно научиться это контролировать, — сказал он, выпуская мою руку и поднимаясь.

— Как я могу контролировать то, чего не понимаю?! — с горечью выпалила я и тоже поднялась.

— Есть еще время разобраться, — приободрил он, затем перешел на официальный тон. — Вы можете идти, адептка Тиррен. Вас уже наверняка заждался ваш молодой человек. — Показалось, или в его голосе проскользнуло нечто большее, чем ирония?

Набрав в рот побольше воздуха, я сказала то, о чем, возможно, пожалею. Но просто не могла больше скрывать от него правду.

— Он не мой молодой человек.

Судя по взгляду, мне нисколько не поверили, лишь взглянули с еще большим холодом.

— Идите, адептка Тиррен.

Но я не могла просто так уйти. Его недавняя мягкость и желание помочь что-то перевернули во мне. Я не хотела больше видеть холод в этих прекрасных глазах. Хотела видеть нечто другое, отчего во мне порхали сотни бабочек, что придавало сил жить дальше.

— Я сказала вам правду, — глухо проговорила я. — Мы с Лораном делаем вид, что вместе, чтобы никто вроде Шейна больше не вздумал ко мне приставать.

Ирмерий молчал, испытующе глядя на меня. Потом осторожно прикоснулся ладонью к моей щеке.

— Ты хоть понимаешь, что заставила меня переживать эти две недели?

Я в ошеломлении уставилась на него, чувствуя, как сладостно сжимается сердце.

— Неужели вы что-то чувствуете ко мне? На самом деле? — смогла лишь пролепетать.

— Я ведь об этом говорил… Но ты предпочитала не слышать или делать какие-то свои безумные выводы, — с нотками раздражения в голосе произнес Ирмерий.

— Но как это может быть? — я все еще не могла поверить в то, чего так жаждала. Упорно отрицала то, что он сам говорил мне. Может, боялась, что если поверю до конца, то пропаду окончательно. Потону в глубине этих сине-зеленых омутов и больше никогда не вынырну обратно.

— Ты снова мне не веришь, — он грустно улыбнулся и с неожиданной силой притянул к себе и впился губами в мои губы. Целовал так долго и страстно, что я едва могла дышать, но прервать поцелуй было выше моих сил. Цеплялась за его плечи, зарывалась пальцами в мягкие светлые волосы и чувствовала, как всю меня переполняет дикий первобытный восторг. Я хотела его безумно! Прямо сейчас, без оглядки, без сожалений. Пусть даже в любой момент кто-то может открыть дверь и увидеть нас.

И судя по тому, как сильно прижимал он меня к себе и с какой исступленностью целовал, для него это тоже не имело никакого значения. Но Ирмерий все же сумел оторваться. Тяжело дыша и глядя на меня помутневшими от страсти глазами, хрипло проговорил:

— Тебе лучше уйти сейчас… Я вряд ли смогу себя контролировать, если ты останешься здесь хотя бы на минуту…

— А если не хочу уходить? — с вызовом бросила я, чувствуя, как накатывает безрассудная решимость.

— Ты можешь снова об этом пожалеть, — напомнил он, чуть сильнее сжимая мою талию.

— Я сожалела лишь о том, что все произошло под воздействием зелья… Но сейчас его нет. Вопрос только в том, хотите ли вы меня?

— Как ты можешь об этом спрашивать? — выдохнул он и снова прильнул к моим губам, почти до боли впившись в них.

Я ощутила, как меня подхватывают под ягодицы и усаживают на столешницу. Жадные руки стремятся поскорее добраться до места, которое все уже буквально горело от желания.

И у нас обоих окончательно сорвало крышу. Больше не хотелось прелюдий и ласк. Только дикий, животный, первобытный секс, желание поскорее почувствовать друг друга так глубоко, как только возможно. Мой стон потонул в его поцелуе, когда я, наконец, ощутила его в себе, почувствовала ритмичные сладостные толчки, заставляющие забывать обо всем на свете. Безумие какое-то! Я не могла им насытиться, мне все казалось мало. Я подавалась навстречу, едва не рыча, как дикая кошка. В какой-то момент с его уст тоже сорвался утробный рык, он еще глубже вонзился в меня, и нас почти одновременно накрыла разрядка.

Несколько секунд мы продолжали прижиматься друг к другу, не желая, чтобы этот сладостный момент заканчивался. Но теперь вернулось осознание реальности. В любой момент кто-то может войти и застать нас. И на этот раз мысль об этом не казалась ничего не значащей. Я дернулась, пытаясь отстраниться, но он лишь теснее прижал к себе, по-прежнему находясь в моем теле. Его губы скользили по моему виску, он шептал что-то ласковое и бессвязное.

— Скажи, почему я привлекла твое внимание? — смирившись, сказала я, еще теснее прижимаясь к нему. — Ты заслуживаешь большего.

— Летти, ты сама не знаешь, насколько ты желанна, — возразил он, вглядываясь в мои глаза. — Едва я увидел тебя во дворе Академии… Тогда еще дух-хранитель не выбрал тебя. Ты просто стояла рядом со своей подругой, и тебя так искренне изумляло все, что происходит вокруг. Я сам не понимал, почему взгляд постоянно обращается к тебе. Думал, что меня заинтересовала твоя необычность. Твои рыжие волосы в сочетании с дивными голубыми глазами, такими чистыми, невинными. Когда дух-хранитель выбрал тебя, я даже испугался.

Это показалось мне знаком судьбы. Я ведь давно уже утратил интерес к жизни. Саму способность что-то чувствовать к другим. Пятьдесят лет, Летти… Это длилось полвека… Да, у меня были женщины, попытки снова вернуть утраченный вкус к существованию. Но каждый раз это заканчивалось разочарованием, а холод опутывал все сильнее. И тут появляешься ты… Слабая, нежная, немного не от мира сего, настолько чистая… Эта чистота в тебе ощущалась так же ясно, как и чувственность, которую, похоже, ты сама не осознавала.

Твое тело — живой соблазн, понимаешь? В каждом твоем движении есть что-то такое, от чего кровь быстрее струится по жилам. Помню, я подумал, что одновременно желаю и не желаю, чтобы ты выбрала мой факультет. Наверное, боялся того, насколько сильно это изменит мою жизнь. Я ведь уже привык ничего не чувствовать. И вернувшийся вкус к жизни напугал меня самого. Я убеждал себя, что не имею права использовать свое положение, чтобы сблизиться с тобой. А ведь так бы ты могла все воспринять. Если бы я стал оказывать тебе знаки внимания. Хуже всего, я видел, как это делают другие. Как жаждали заполучить тебя, не терзаясь какими-то моральными принципами…

Я ощутила, как его естество во мне снова наполняется силой. Застонала от томительно-сладостного чувства и подалась навстречу, снова желая испытать наслаждение, какое давала только его близость. И на несколько минут мы снова забыли обо всем, отдаваясь страстному желанию. Это ощущение приятной наполненности сводило с ума, заставляло забывать обо всем.

Когда все вновь закончилось, он осторожно спустил меня со столешницы и оправил платье.

— Теперь ты видишь, что делает со мной одно твое присутствие, — сказал он, перебирая пальцами мои растрепавшиеся волосы. — Я голову теряю… В ту ночь, когда ты сама меня желала, не представляешь, чего мне стоило немедленно не взять тебя…

Мой разум не сразу смог мыслить здраво, но с каждой секундой возвращалось понимание происходящего. И я вдруг осознала одну простую вещь. В его словах было сказано о страсти, желании, которые я в нем возбуждаю. Но ни одного слова о любви или хотя бы влюбленности. Это я люблю его так, что у меня все в душе переворачивается. Он же просто хочет. Притом сам не понимает, почему, и даже не особо жаждет этого. Пытался бороться с собой, но не смог. Наверняка сам сознает, что я не подхожу ему в качестве возлюбленной, а тем более жены. Пусть к принцессе Лаурне он и не питал такого желания, но ему нравилось общаться с ней. Они наверняка близки по духу и, уж тем более, больше подходят друг другу из-за своего социального положения. А кто я для него? Временная игрушка. Та, что будет согревать постель, пока не надоест. Смогу ли я смириться с этим?

Сейчас меня вдруг охватили такая обида, такое разочарование, что я не могла даже смотреть на него.

— Мне пора… Я должна быть в Арклане, — пряча глаза, произнесла я.

— Летти, что случилось опять? — с мукой в голосе проговорил он, когда я пронеслась мимо него к двери. — Что ты снова надумала себе?

— Ничего, — глухо откликнулась. — Мне и правда пора.

— Ты нужна мне, слышишь?! — воскликнул он с нотками отчаяния в голосе.

— Нет, не нужна, — прошептала в ответ и выбежала за дверь.

Хуже всего, что я не испытывала сожаления из-за того, что снова поддалась слабости и была с ним. Да что же со мной происходит? Почему я нахожу какое-то извращенное удовольствие в том, что терзаю саму себя? Питаю беспочвенными надеждами, хоть и знаю, насколько они иллюзорны.

— Почему так долго? — проворчал Лоран, по-хозяйски взяв меня под руку.

Я дернулась и отстранилась, не желая сейчас, чтобы ко мне прикасался кто-нибудь другой. Сразу после того как… Да и казалось, что находясь так близко, Лоран тут же догадается, чем я только что занималась. Почувствует запах, например. А это навлечет на ректора ненужные подозрения. Этого я желала меньше всего. Никогда не сделаю чего-то, что может нанести ему вред. Никто не должен знать, что он пал так низко, что связался со мной. Мысль обожгла горечью, но и я правда считала, что не заслуживаю его, стою намного ниже. Если Лаурна узнает о случившемся, это может лишить Ирмерия шанса возвыситься так, как он того заслуживает. А я никогда себе этого не прощу. И не смогу пережить, если потом он начнет считать меня виноватой из-за крушения своих надежд. Только из-за того, что я вызывала в нем столь сильное желание… что оно настолько его опьяняло…

— Что-нибудь случилось? — Лоран прищурился, но что-то в моем взгляде удержало его от новой попытки прикоснуться.

— Нет. Просто в мою голову снова пытались проникнуть. Было неприятно, — лишь отчасти соврала я. — Меня до сих пор трясет.

Похоже, дроу удовлетворился этим объяснением.

— Ректор что-нибудь обнаружил?

— Сказал, что, возможно, дело в блоке. Он его тоже увидел.

— А конкретнее?

— Когда я узнаю что-то конкретное, обязательно тебе скажу, — буркнула я. — А пока можешь не донимать меня разговорами? Я смертельно устала, а мне еще в Арклане до вечера торчать. Хочу принять душ и немного взбодриться. Может, станет полегче.

Лоран недовольно засопел, наверное, от моего тона, но не стал отвечать в своей едкой манере. Может, пожалел из-за того, что я сказала, что плохо себя чувствую. Кто его знает?

Иногда его мотивы для меня тайна за семью печатями.

Только оказавшись одна в душевой, подставляя лицо струям теплой воды, я дала волю эмоциям. По щекам потоком заструились слезы. Тело все еще ныло от нашей с Ирмерием близости. Казалось, все еще ощущаю наполненность им, его ритмичные толчки внутри меня.

Как же хотелось иметь полное право наслаждаться единением с ним, не прячась ни от кого, не испытывая сомнений и терзаний. Но я не могу… Между нами все так сложно. Смогу ли я смириться с тем, что счастье придется получать урывками, словно преступница? Может, лучше никогда больше не испытывать его вновь, чтобы потом не было так больно? Пока я не могла понять, на что готова и чего хочу. Слишком большой сумбур царил в голове. Вдобавок сегодняшний случай с Шейрис давал свое. Я чуть не убила подругу. Или не я, а что-то внутри, но это дела не меняет… И пусть все обошлось, но кто поручится, что это не повторится?

Я позволила себе еще пять минут порыдать и пожалеть себя, потом вышла из душа и наскоро оделась. Нельзя больше раскисать. Меня ждут работа и обязанности.

Когда мы с Лораном и Вейном шли по дороге в Арклан, между нами царило молчание.

Дроу и так обычно не утруждал себя разговором с нами — слишком презирал целителя для этого. Беседовали всегда мы с Вейном, но сейчас я была просто не в состоянии трепаться о пустяках. Мысли неизменно возвращались к недавним событиям, повергая в полное смятение. Первым всеобщего игнора не выдержал целитель, но его слова тут же вырвали нас из собственных мыслей:

— А вы слышали, что Шейн упросил декана Байдерна заменить наказание службой в пограничном дозоре?

— Что?! — немедленно отреагировала я.

Радуясь, что ему удалось привлечь наше внимание, Вейн разлился соловьем:

— Он согласился бесплатно выполнять обязанности стража в течение двух оставшихся недель!

— А ты откуда знаешь? — с недоумением спросил Лоран.

— Лаурна слышала, как декан с ректором ссорились из-за этого. Ректор никак не соглашался, но вашему лорду Байдерну всегда было плевать на это. Он заявил, что как декан, имеет право заменить наказание на исправительные работы.

— Значит, Шейн теперь по вечерам будет в Арклане торчать? — хмуро бросил дроу.

— Ну, вообще-то, патрулировать территорию должен. Но стражи обычно все равно находят время позависать у господина Дамьена.

— Пусть только попробует к тебе опять сунуться, — процедил Лоран, бросая на меня мрачный взгляд.

— Думаю, ему этого делать не захочется, — неуверенно возразила я. — Лорд Старленд его предупредил, что еще одна подобная выходка, и его отчислят из Академии.

— Ну, будем надеяться, — заявил дроу.

Я же почему-то ощутила неприятный холодок от известия о том, что Шейн будет рядом за пределами Академии. Возможно, уже тогда чувствовала что-то нехорошее, но не могла толком объяснить, с чем это было связано. Как бы то ни было, выбора нет. Если уж ректор не смог ничего сделать, то что могу сделать я? Для декана Байдерна покушение на честь адептки-человечки вряд ли настолько серьезный проступок, чтобы поддержать наказание ректора. Если, конечно, Ирмерий рассказал ему всю правду. Сильно сомневаюсь в этом. Он не хочет, чтобы о случившемся узнали, а декан Байдерн не тот человек, которому решил бы довериться. Но все же надеюсь, что Шейну хватит ума не испытывать терпение ректора.