В тот вечер, пока Бодлеры сидели с Тетей Жозефиной и обедали, их не покидало опущение холода в желудке. Причиной такого ощущения наполовину был холодный суп из лимонов, приготовленный Тетей Жозефиной, а наполовину, если не больше, от сознания, что Граф Олаф снова вторгся в их жизнь.

– Этот Капитан Шэм очень обаятельный человек, – проговорила Тетя Жозефина, кладя в рот корочку лимона. – Ему, наверное, очень одиноко в чужом городе, где он к тому же потерял ногу! Может быть, мы пригласим его как-нибудь пообедать.

– Мы же все время пытаемся вам объяснить, Тетя Жозефина, – сказала Вайолет, отгребая к краям тарелки гущу, чтобы казалось, будто она съела больше, чем это было на самом деле. – Никакой он не Капитан Шэм, он – Граф Олаф.

– Я не желаю больше слушать эту чепуху, – сказала Тетя Жозефина. – Мистер По известил меня о татуировке на левой щиколотке и об одной брови над глазами. Но у Капитана Шэма нет левой щиколотки и только один глаз. Просто не понимаю, как у вас хватает духу уличать человека, у которого не в порядке глаза.

– У меня не в порядке глаза, – сказал Клаус, показывая на очки, – но вы же уличаете меня.

– Попрошу без дерзостей. – В данном случае это означало: «Не указывай мне на то, что я не права, мне это не нравится». – Вы создаете нервную обстановку. Вам придется примириться раз и навсегда с тем, что Капитан Шэм – не Граф Олаф. – Она достала визитную карточку. – Глядите сами. Разве тут написано «Граф Олаф»? Нет. Тут стоит – «Капитан Шэм». Правда, сделана грубейшая грамматическая ошибка, но все равно карточка служит доказательством того, что Капитан Шэм тот, за кого себя выдает.

Тетя Жозефина положила визитную карточку на стол, и Бодлеры вздохнули, глядя на нее. Визитные карточки сами по себе еще ничего не доказывают. Любой может зайти в типографию и заказать визитные карточки, где напечатано, что он продает мячи для гольфа. Ваш зубной врач может заказать карточки, где напечатано, что она ваша бабушка. Чтобы сбежать из замка одного моего недруга, я как-то раз заказал карточки, где говорилось, что я адмирал французского флота. Только из-за того, что что-то напечатано – будь то на визитной карточке или в газете или в книге, – оно не становится правдой. Трое детей отлично сознавали этот простой факт, но не могли найти слов, чтобы убедить Тетю Жозефину. Поэтому они просто вздыхали и молча притворялись, будто едят похлебку.

В столовой стояла такая тишина, что все вздрогнули – Вайолет, Клаус, Солнышко и даже Тетя Жозефина, – когда вдруг зазвонил телефон.

– Боже мой! – воскликнула Тетя Жозефина. – Что нам делать?

– Минка! – крикнула Солнышко, что означало скорее всего что-то вроде: «Снять трубку, разумеется!»

Тетя Жозефина встала из-за стола, но не двинулась с места, даже когда телефон прозвонил второй раз.

– Может быть, что-то важное, – проговорила она, – но ведь неизвестно – насколько важное, стоит ли ради этого подвергаться опасности короткого замыкания.

– Если вам так будет спокойнее, я подойду к телефону. – Вайолет вытерла рот салфеткой, встала и подошла к телефону, как раз когда он зазвонил в третий раз. – Алло, – сказала она.

– Это миссис Энуистл? – послышался скрипучий голос.

– Нет, – ответила Вайолет, – это Вайолет Бодлер. Чем могу помочь?

– Давай сюда старуху, сирота, – сказал голос, и Вайолет похолодела, узнав Капитана Шэма. Она бросила взгляд на Тетю Жозефину, которая, явно нервничая, наблюдала за Вайолет.

– Простите, – сказала Вайолет в трубку, – вы должно быть, ошиблись номером.

– Не шути со мной, гнусная девчонка… – начал было Капитан Шэм, но Вайолет быстро положила трубку.

– Спрашивали танцевальную школу «Попрыгунья», – солгала она. – Я сказала, что они не туда попали.

– Какая ты храбрая девочка, – пробормотала Тетя Жозефина. – Прямо взяла и сняла трубку.

– Тут нет ничего опасного, – заметила Вайолет.

– А вы разве никогда не подходите к телефону, Тетя Жозефина? – удивился Клаус.

– Раньше всегда подходил Айк, – ответила она, – а для безопасности он надевал специальную перчатку. Но сейчас я посмотрела, как ты подошла к телефону и, пожалуй, в следующий раз попробую взять трубку сама.

Опять зазвонил телефон, и Тетя Жозефина опять вздрогнула.

– Господи, – сказала, – я не думала, что он зазвонит так скоро. Какой насыщенный вечер.

Вайолет посмотрела на телефон, она знала, что это снова Капитан Шэм.

– Мне подойти? – спросила она.

– Нет, нет. – Тетя Жозефина направилась к звонившему маленькому телефону с таким видом, будто перед ней был огромный лающий пес.

– Я говорила, что попробую сама, и я попробую.

Она перевела дух, вытянула дрожащую руку и сняла трубку.

– Алло! – сказала она. – Да, это я. Ах, здравствуйте, Капитан Шэм. Как приятно слышать ваш голос. – Тетя Жозефина прислушалась, и щеки ее опять запылали. – Это очень мило с вашей стороны так говорить, Капитан Шэм, но… Что? Ну хорошо, хорошо. Очень мило, Джулио. Что? Что? О, чудесная мысль. Подождите, пожалуйста, минутку. – Она прикрыла трубку ладонью и обернулась к детям. – Вайолет, Клаус и Солнышко, пойдите к себе в комнату. Капитан Шэм… Я хочу сказать Джулио, он попросил называть его по имени… готовит вам сюрприз и хочет обсудить его только со мной.

– Не надо нам сюрпризов, – пробурчал Клаус.

– Как это не надо – надо. Ну же, быстренько бегите, чтобы вы не подслушивали, пока мы обсуждаем сюрприз.

– Мы не собираемся подслушивать, – запротестовала Вайолет. – Но по-моему, нам лучше остаться тут.

– Может быть, вам непонятно значение слова «подслушивать»? – предположила Тетя Жозефина. – Оно значит «слышать чужой разговор». Если вы останетесь здесь, вы поневоле будете подслушивать. Пожалуйста, идите в свою комнату.

– Мы знаем, что значит «подслушивать», – пробормотал Клаус, но все же поплелся за сестрами по коридору в комнату. Там они в расстройстве молча поглядели друг на друга. Вайолет сняла с постели детали игрушечного тормозного вагона, которые хотела исследовать вечером, все трое улеглись на кровать и хмуро уставились в потолок.

– А я-то думала, мы здесь будем в безопасности, – мрачно произнесла Вайолет. – Думала, тот, кто боится агентов по продаже недвижимости, не подружится с Графом Олафом, как бы он ни маскировался.

– Думаешь, он и вправду дал пиявкам отъесть себе ногу? – спросил с содроганием Клаус. – Ради того, чтобы избавиться от татуировки?

– Чойн! – крикнула Солнышко, что, возможно, означало: «Пожалуй, это было бы чересчур даже для Графа Олафа».

– Я согласна с Солнышком, – сказала Вайолет, – я думаю, он выдумал историю про пиявок, чтобы разжалобить Тетю Жозефину.

– И ему это удалось. – Клаус вздохнул. – Она проглотила его слезливую историю с наживкой, крючком и грузилом.

– Она хотя бы не такая доверчивая, как Дядя Монти, – заметила Вайолет. – Он поселил Графа Олафа прямо у себя в доме.

– Зато тогда Олаф был у нас на глазах, – возразил Клаус.

– Обер! – возразила Солнышко, возможно, желая сказать нечто вроде: «Но это не помогло нам спасти Дядю Монти!»

– Как вы думаете, что он задумал на этот раз? – задала вопрос Вайолет. – Может, собирается вывезти нас на озеро в парусной лодке и утопить?

– А может, думает столкнуть с горы целиком весь дом? – высказал предположение Клаус. – И свалить это на ураган Герман?

– Хафту! – мрачно крикнула Солнышко, возможно, желая сказать что-то вроде: «А может, он хочет подложить озерных пиявок нам в постель?»

– Может быть и то, и другое, и третье, – подытожила Вайолет. – Повторяй не повторяй «может быть» сколько угодно раз – нам это ничего не дает.

– А что если позвонить мистеру По и рассказать, что объявился Граф Олаф. Может быть, он бы приехал и увез нас отсюда?

– А вот это самое сомнительное «может быть», – сказала Вайолет. – Мистера По не удается никогда ни в чем убедить, а Тетя Жозефина не верит нам, хотя и видела Графа Олафа своими глазами.

– Она даже не подозревает, что видела Графа Олафа, – печально проговорил Клаус. – Она считает, что видела Капитана Шэма.

Солнышко вяло покусала голову Красотки Пенни и пробормотала «Поч!», возможно, желая сказать: «Джулио!»

– В таком случае уж и не знаю, что делать, – сказал Клаус. – Остается только держать глаза и уши открытыми.

– Дум, – согласилась Солнышко.

– Вы оба правы, – сказала Вайолет. – Нам остается быть все время начеку.

Остальные двое Бодлеров кивнули с серьезным видом, но холодный комок в желудке не исчезал. Все сознавали, что быть начеку – недостаточное средство самозащиты против такого, как Капитан Шэм, и по мере того, как близилась ночь, им становилось все больше и больше не по себе. Вайолет подвязала волосы лентой, чтобы они не лезли в глаза, и явно пыталась придумать какой-нибудь план, но шел час за часом, а ей ничего не приходило в голову. Клаус сосредоточенно уставился в потолок, как будто там было написано что-то очень интересное, но часы шли, а никакой пользы из созерцания потолка он не извлек. Солнышко же кусала и кусала голову Красотки Пенни, но сколько бы она ни кусала, это не помогло ей придумать ничего такого, что бы сняло с Бодлеров груз тревог.

У меня есть приятельница по имени Джина-Сью, она социалистка, так вот у нее есть любимая поговорка: «Поздно запирать конюшню, когда лошади уже украдены». То есть попросту говоря, лучшие из планов порой рождаются, когда уже поздно. Так, к сожалению, произошло и с бодлеровскими сиротами и их намерением быть начеку. После нескольких долгих часов тревожного ожидания вдруг послышался страшный треск разбитого стекла, и они сразу поняли, что план их был далеко не лучшим.

– Что это за шум? – Вайолет вскочила с кровати.

– Как будто бы разбилось стекло, – обеспокоенно проговорил Клаус, направляясь к двери.

– Весту! – крикнула Солнышко, но брату и сестре некогда было разгадывать, что она имела в виду, – все трое уже бежали по коридору.

– Тетя Жозефина! Тетя Жозефина! – позвала Вайолет, но никто не откликнулся. Она вгляделась в одну, в другую сторону коридора – все было тихо. – Тетя Жозефина! – позвала Вайолет еще раз.

Она первой вбежала в столовую, остальные за ней, но и там они не увидели своей опекунши. На столе по-прежнему горели свечи, бросая колеблющийся свет на визитную карточку и тарелки с холодной лимонной похлебкой.

– Тетя Жозефина! – еще раз крикнула Вайолет, и дети кинулись назад, в коридор, к двери в библиотеку. На бегу Вайолет поневоле вспомнила, как они выкликали имя Дяди Монти ранним утром, перед тем как обнаружили случившуюся трагедию.

– Тетя Жозефина, – звала она, – Тетя Жозефина! – Вайолет вспомнила, как не раз звала родителей, просыпаясь по ночам от сна, который снился ей так часто: тот страшный пожар, который унес жизни родителей. – Тетя Жозефина! – окликнула она свою опекуншу, подходя к библиотечной двери. Вайолет вдруг испугалась, что тетя Жозефина, возможно, уже не в состоянии слышать ее крики.

– Смотрите! – Клаус показал на дверь. К двери кнопкой был приколот сложенный пополам листок бумаги. Клаус отцепил его и развернул.

– Что там такое? – спросила Вайолет, а Солнышко вытянула шейку, чтобы лучше видеть.

– Записка, – ответил Клаус и прочел ее вслух: – «Вайолет, Клаус и Солнышко, когда вы будете читать эту записку, моя жизнь уже придет к ее концу. Моя душа оледенела, как оледенел Айг, жизнь стала нивыносимой, и я безроботно плинимаю сваю учясть. Вам, детям, не понять, чтоп отчаенная судьба сделала вдовицу такой нещасной, что превела ее к такой крайности. Но только знайте: мне так лучше. Вырражая мою последнюю волю и решение, оставляю вас троих на папечение Капитана Шэма, доброго и благородного человека. Пожалуйста, думайте обо мне хорошо несмотря на мой ужасный поступок.

Ваша Тетя Жозефина».

– Ох нет, – выдохнул Клаус, кончив читать записку. Он вертел ее и так и этак, как будто думал, что прочитал неправильно, как будто в ней говорилось что-то совсем другое. – Ох нет, – повторил он уже совсем еле слышно, словно не отдавая себе отчета в том, что говорит вслух.

Не сказав ни слова, Вайолет открыла дверь в библиотеку. Бодлеры сделали шаг внутрь – и их пронизала дрожь. В комнате стоял ледяной холод, и они с одного взгляда поняли почему. Огромное окно было разбито вдребезги. Если не считать нескольких осколков, застрявших в оконной раме, громадное стекло исчезло, и вместо него зияла пустая дыра, за которой притаилась тихая чернота.

Холодный ночной воздух врывался в дыру, но, невзирая на холод, они осторожно приблизились к пустоте, зияющей на месте окна, и заглянули вниз. Там было так черно, что казалось, будто за окном нет абсолютно ничего. Вайолет, Клаус и Солнышко постояли немного и вспомнили страх, который испытали несколько дней назад на этом самом месте. Теперь они знали, что тот страх был рациональным. И пока они стояли так, прижавшись друг к другу, и всматривались в темноту, к ним пришла догадка, что они опоздали со своим планом быть начеку: они заперли конюшню, когда бедной Тети Жозефины там уже не было.