Если вы любите истории со счастливым концом, вам лучше взять другую книгу. А у этой не только нет хорошего конца, но и начало плохое, и в середине мало чего хорошего. И все потому, что в жизни троих бодлеровских детей случалось не слишком много счастливых событий. Вайолет, Клаус и Солнышко Бодлер были дети смышленые, обаятельные, находчивые, приятной внешности, но на редкость невезучие. Их просто преследовали неудачи, невзгоды и огорчения. Мне неприятно вам об этом говорить, но что есть, то есть.

Несчастья начались в тот день, когда они играли на Брайни-Бич. Дети жили со своими родителями Бодлерами в огромном доме в центре грязного шумного города, но изредка родители разрешали им сесть на рахитичный троллейбус («рахитичный» здесь означает «шаткий, ненадежный») и самостоятельно поехать на пляж, где они и проводили своего рода каникулы весь день до позднего обеда. То утро выдалось пасмурное, облачное, но бодлеровских детей это нисколько не огорчило. В жаркие солнечные дни на берегу набиралось полным-полно туристов, так что одеяло положить было некуда. А в пасмурные облачные дни пляж оставался в их личном распоряжении и они могли делать что захочется.

Старшей из них, Вайолет Бодлер, нравилось бросать камешки по воде, иначе говоря, «печь блины». В свои четырнадцать лет она уже вышла из того возраста, когда чаще пользуются левой рукой, и была настоящей правшой, и когда бросала камешки правой рукой, они скакали по темной воде дальше, чем когда бросала левой. Одновременно она вглядывалась в горизонт и обдумывала новое изобретение. Всякий, кто хорошо знал Вайолет, сразу мог догадаться, что она погружена в мысли, если ее длинные волосы перевязаны лентой, чтобь не лезли в глаза. Вайолет действительно умела изобретать и мастерить всякие необычные механизмы, в голове у нее вечно толпились воображаемые шестерни, блоки и рычаги, и поэтому она не желала, чтоб ее отвлекали такие пустяки, как волосы. В то утро она размышляла над тем, как соорудить устройство, которое бы возвращало назад пущенный по воде камешек. Клаус Бодлер, средний ребенок и единственный мальчик в семье, любил разглядывать живых существ, остававшихся на берегу после отлива. Клаусу не так давно исполнилось двенадцать. Очки на носу придавали ему очень умный вид. Но он и вправду был умный мальчик. У родителей была обширная домашняя библиотека – целая комната, тысячи книг на всевозможные темы. В свои двенадцать лет Клаус, разумеется, прочел еще не все эти книги, но успел прочитать довольно много, и в памяти у него накопилась уйма полезных сведений. Он знал, как отличить аллигатора от крокодила. Знал, кто убил Юлия Цезаря. И очень хорошо разбирался в крошечных скользких тварях, которые водились на пляже Брайни-Бич и которых он сейчас рассматривал.

Солнышко Бодлер, младшая, любила кусать все подряд. Она едва вышла из младенчества, но даже и для своего возраста была очень мала ростом – чуть побольше башмака. Зато в возмещение малого роста ее четыре зуба были большие и острые. Она пребывала в том возрасте, когда издают в основном нечленораздельные звуки. Если только она не употребляла те несколько настоящих слов, которые имелись в ее словаре (к примеру, «мам», «пить» и «кус»), окружающие обычно не понимали, что она хочет сказать. Сейчас она, например, без устали выкрикивала «гак!», что, возможно, означало: «Смотрите, какая странная фигура показалась из тумана!»

И в самом деле, по берегу в их сторону шагал кто-то высокий. Солнышко заметила его уже давно и долго кричала, чтобы привлечь их внимание, прежде чем Клаус наконец оторвался от рассматривания колючего краба и тоже увидел фигуру, вышедшую из тумана. Он тронул Вайолет за руку, чтобы вывести ее из изобретательской задумчивости.

– Смотри! – Клаус показал ей приближавшееся существо, и теперь дети уже могли разглядеть кое-какие детали. Ростом оно было со взрослого человека, но голова казалась вытянутой и какой-то прямоугольной.

– Что это такое, как ты думаешь? – спросила Вайолет.

– Не знаю, – Клаус прищурился, – по-моему, оно направляется к нам.

– А к кому же еще, – несколько нервно ответила Вайолет, – на пляже мы одни.

Она сжала крепче гладкий плоский камешек, который держала в левой руке, и как раз собиралась закинуть его как можно дальше. Ей вдруг захотелось бросить его в приближавшуюся фигуру – уж очень она была пугающая.

– Оно только кажется жутким из-за тумана. – Клаус будто прочитал мысли сестры.

И он был прав: как только непонятное существо подошло близко, дети с облегчением увидели, что это вовсе не кто-то страшный, а знакомый им мистер По. Мистер По, приятель их родителей, которого дети часто видели на праздничных обедах. Что особенно нравилось детям Бодлеров в родителях, так это то, что они не отсылали их наверх, когда приходили гости, а, наоборот, разрешали сидеть со взрослыми за столом и участвовать в разговорах, пока не наступало время убирать со стола. Детям так хорошо запомнился мистер По, потому что он всегда бывал простужен и то и дело с извинениями вставал из-за стола, чтобы прокашляться в соседней комнате.

Мистер По снял шляпу с высокой тульей, из-за которой голова его и показалась в тумане детям длинной и прямоугольной, и постоял немного, кашляя в платок. Вайолет и Клаус шагнули ему навстречу и пожали руку.

– Как поживаете? – сказала Вайолет.

– Как поживаете? – повторил Клаус.

– Ка-а по-о-ва-а! – крикнула Солнышко.

– Отлично, благодарю вас, – ответил мистер По с грустным видом.

Несколько секунд все молчали, а дети гадали, что делает мистер По на пляже, когда он должен находиться в банке на работе. И одет он был совсем не по-пляжному.

– Приятный денек, – сказала наконец Вайолет, чтобы завязать разговор.

Солнышко пискнула, как рассерженная птица, и Клаус взял ее на руки.

– Да, приятный, – рассеянно ответил мистер По, глядя на пустынный берег. – Боюсь, у меня для вас очень плохие новости.

Вся троица уставилась на него во все глаза. Вайолет с некоторым смущением сжала камешек в левой руке, радуясь, что не успела бросить им в мистера По.

– Ваши родители, – произнес мистер По, – погибли в страшном пожаре.

Дети не проронили ни слова.

– Пожар уничтожил весь дом. Мне ужасно, ужасно тяжело сообщать вам об этом, милые мои.

Вайолет отвела взгляд от мистера По и опять устремила его на океан. Никогда раньше мистер По не обращался к ним «милые мои». Она поняла, что он им сказал, но подумала, что это шутка, что он так жестоко шутит с ними.

– «Погибли» означает «умерли»,– пояснил мистер По.

– Мы знаем, что значит слово «погибли», – сердито отозвался Клаус. Слово он знал, но пока не мог уяснить смысл сказанного. Ему показалось, что мистер По просто не так выразился.

– Пожарные, разумеется, приехали, – продолжал мистер По, – но они опоздали. Весь дом был охвачен огнем. И он сгорел дотла.

Клаус представил себе, как горят книги в их библиотеке. Теперь ему уже не прочитать их все.

Мистер По откашлялся и продолжал:

– Меня попросили разыскать вас здесь и увезти к себе. Какое-то время вы поживете у меня в доме, а тем временем мы сообразим, как быть дальше. Я являюсь душеприказчиком ваших родителей. Это значит, что я обязан распоряжаться их громадным состоянием и должен придумать, где вы будете жить. Когда Вайолет достигнет совершеннолетия, состояние перейдет к вам, но все равно, пока вы неповзрослеете, деньгами будет заведовать банк.

Хотя мистер По назвал себя душеприказчиком, в ушах Вайолет это слово прозвучало как «душегуб»: откуда ни возьмись появился на пляже и навсегда перевернул их жизнь.

– Пойдемте со мной. – И мистер По протянул руку. Пришлось Вайолет разжать руку с камешком. Клаус взялся за ее другую руку, Солнышко – за свободную руку Клауса, итак, троих бодлеровских детей – вернее, бодлеровских сирот – увели с пляжа и из их прежней жизни.