Утром пришло время отправляться в путь. Вся нежить вышла провожать меня, но держалась поодаль, опасаясь встревожить моего коня. Бер настоял, чтобы я снова попыталась для начала войти в контакт с небольшой группой людей там, где он с бойцами будет неподалеку. На сей раз попытка вышла удачной, и встреченная мной на дороге компания лесорубов не бросилась врассыпную, разрывая утреннюю тишину криками дикого ужаса. И даже более того, никто не попытался тут же, превентивно, отхватить мне голову топором. Я поздоровалась, доверительно сообщила, что мне не посчастливилось заблудиться в этой жуткой чаще, рассказала, как все было страшно и плохо, пока не попались на встречу эти замечательные добрые люди, которые наверняка подскажут, как выбраться из леса.

- Зря, ты поехал сюда в одиночку, мальчик, скверные это места, ой скверные… Езжай туда, откуда мы идем, если поторопишься – за полчаса будешь в нашей деревне, а там дороги и расходятся, хочешь в столицу, а то, может, на юг или к границе, куда тебе надо – туда и поедешь. А отсюда уезжай быстрее, не место тебе тут!

Я поблагодарила их и немного отъехала в сторону деревни, пока они не скрылись из виду. Потом свернула в лес, спешилась, привязала коня и стала прощаться со своими друзьями. Было много объятий, теплых искренних слов, ободрений, пожеланий удачи. Бер стоял чуть вдалеке ото всех, опустив голову, не в силах смотреть на мой отъезд. Я не осмелилась подойти, и мы так и не сказали друг другу ни слова на прощанье.

С тяжелым сердцем я тронулась в путь.

Вскоре подъехала к деревеньке, про которую говорили лесорубы, и поехала вдоль по главной улице. Любопытные крестьянские дети, раскрыв рты, беззастенчиво разглядывали незнакомого всадника. Навстречу то и дело попадались взрослые, кидающие на меня и моего коня не менее заинтересованные взгляды. Оставалось только надеться, что мои хладнокровные друзья раздобыли благородное животное в местах, достаточно отдаленных от этого села. Да и вообще было непривычно и неуютно видеть вокруг столько незнакомых живых людей. Я старалась не показывать насколько мне не по себе и прилагала просто дьявольские усилия, чтобы не озираться по сторонам настороженным зверем. Когда уже почти подъезжала к выезду из деревни, меня вдруг окликнул какой-то немолодой мужчина, одетый чуть богаче остальных сельчан. Он подозрительно быстро подскочил мне наперерез и, пользуясь мгновением моего замешательства, решительно перехватил поводья вороного.

- А что это ты, малец, один едешь, да еще, похоже, что прямиком из Брошенных Земель? Что тебе там надо было? Кто такой будешь?

- Я Альфред, сын Дитфрида, сбился с дороги еще вчера вечером и заблудился в тумане. Сам того не понял, как попал в Брошенные Земли, всю ночь плутал, утром нашел дорогу и встретил на ней около часа назад дровосеков из этой деревни, они подсказали мне куда идти. Отпустите мне надо ехать!

- Всю ночь провел один в Брошенных Землях и сам выбрался к утру? Ты нас за дураков тут держишь?! Не слышал я ничего ни про Дитфрида никакого, ни про Альфреда. И чего это ты такой бледный, а малец?

Честно говоря, я растерялась. Проколоться вот так сразу в первой же деревне было особенно обидно. Стала прикидывать, как бы половчее обезвредить бдительного сельчанина, приложив рукоятью меча, и идти на прорыв. Но тут в разговор вмешалась миловидная женщина средних лет, которая все это время стояла неподалеку и с интересом прислушивалась к нашему разговору.

- Ну что ты пристал к парнишке? Бледный он, потому что страху натерпелся. Попробовал бы сам переночевать в наших гиблых лесах, посмотрела бы я на тебя утром! А отца его я знаю, Дитфрид – видный такой дворянин – как-то останавливался в моем трактире по дороге в свое поместье, давно, правда, это было, еще лет десять назад или около того, но я его запомнила, да и парень его похож на отца, ростом только поменьше. Пойдем со мной, мальчик, перекусишь, отдохнешь с ночи, расскажешь как у отца твоего дела, пойдем, вот как раз мой трактир.

Ее приятное лицо согревала доброжелательная улыбка, не переставая болтать, она мягко, но настойчиво забрала у мужчины поводья вороного и повела меня к своему трактиру. Я была в еще более полном замешательстве, теперь окончательно растерявшись и не зная, что делать. Если она заманивает меня в ловушку, то выбраться из ее трактира будет гораздо трудней, чем вырвать свои поводья и ускакать прямо сейчас. Она, конечно, не знала и знать не могла никакого Дитфрида, поскольку он был придуман вчера вечером Бером лично, так что же тогда могло заставить ее столь неожиданно вмешаться и помочь мне? Что разумней в этой ситуации – проявить осторожность, но выдать себя, или довериться незнакомке, в надежде обрести союзника? В конце концов, исходя из целей, стоящих передо мной, предпочтительней все же рискнуть.

Я спешилась, отвела коня в стойло и зашла в трактир. В такое раннее время там никого не было, кроме хозяйки. Она улыбнулась мне.

- Садись, успокойся, выпей пива, я пока соображу, чем тебе можно подкрепиться.

- Как зовут тебя, добрая женщина?

- Магдалена. Для тебя, пожалуй, тетушка Магда. А тебя, девонька, как зовут?

Я поперхнулась пивом.

- Что ты говоришь, тетушка Магда, какая я тебе девонька?

- Ну, передо мной-то можешь комедию не ломать. Мужчине твой маскарад глаза еще может отвести, но женщины на этот счет более наблюдательны, - она рассмеялась, - так что я не могла не вмешаться, видя, как тебя пытает наш староста, будь он неладен. Ты можешь мне все рассказать, старая Магда умеет хранить секреты.

- Спасибо тебе, Магда, ты и сама того не знаешь насколько помогла мне. Я расскажу тебе все, что только смогу, только скажи мне вначале, как ты относишься к князю Эрику?

Веселая улыбка растаяла, она внезапно помрачнела.

- А ты действительно, похоже, издалека раз не знаешь. Из-за князя я потеряла единственного сына. Никто здесь не рад, что на троне воцарилась эта тварь, разве что кроме падали какой, вроде нашего старосты. Таким как он, хорошо живется при новом князе, кто-то же должен наблюдать за людьми, докладывать о тех, кто возмущается и чинит беспокойства. А князь жалует своих псов. Простых же людей душат поборами и налогами, кругом голод, беспросветная нищета, но принято говорить, что все мы живем богато и хорошо, и с каждым днем становится все лучше. За один этот наш разговор, если станет о нем известно, не сносить мне головы. Но, я вдова, и после смерти сына уже ни чего не боюсь. Его год назад забрали в услужение князю, а полгода назад я узнала, что моего сына запороли до смерти. Кажется, за разбитое княжеское блюдо. Вот и думай сама теперь, как я отношусь к нашему князю.

- А у нас оказывается много общего, тетушка Магда. Я тоже потеряла из-за князя единственного родного человека - отца. Его звали Воган.

- Ты хочешь сказать, что ты – Лильда?! Но ведь говорили, что тебя убили люди Эрика, сразу же после казни Вогана.

- Да, собирались, но руки оказались коротки. В этих лесах нашлись силы, которые мне помогли. Только теперь они сами нуждаются в помощи. Ну а я собираюсь расквитаться с князем.

- Ты пугаешь меня, девонька! Мне не по себе от одной только мысли, на какие силы ты намекаешь, ведь в наших лесах гнездится настоящий ужас!

- Нет, настоящий ужас – это мой добрый дядя. Да, пожалуй, еще то, от чего лесная нежить уже сотни лет спасает человечество, но говорить об этом подробно я не имею права, тебе придется поверить мне на слово.

- Прямо как обухом по голове. Мало того, что ты – сгинувшая княжна, так еще и с нежитью, говоришь, подружилась? А сама-то хоть живой человек? – она нерешительно потрогала меня, потом отколола булавку от шали и слегка уколола, я вскрикнула, больше от неожиданности, чем от боли, и отдернула руку, - да вроде живая. И как же теперь в это поверить? Хотя, если поразмыслить, твоя история настолько дикая, что может оказаться правдой.

- Магда, пожалуйста, поверь! Мне нужна твоя помощь, я собираюсь найти других людей, недовольных князем Эриком, и организовать восстание. Но мне нужно как-то поддерживать связь с теми, кто помог мне и остался сторожить эти леса, а ты живешь рядом с ними, только руку протяни, к тому же ты хозяйка трактира, и если у тебя вдруг остановится какой-нибудь незнакомец с весточкой от меня, это не вызовет ни у кого подозрений.

- Нет уж, уволь меня, девонька, уж с кем я никогда дел не имела, и иметь не собираюсь, так это с нежитью! Хорошо ты придумала, я тут рядом, только руку к ним протяни! Ничего я к ним протягивать не буду, и вообще я в лес не хожу, да и никто без крайней нужды не ходит, и правильно это, раз, оказывается, не врут те страшные истории, и места эти действительно нечистые. Идти по своей воле в лапы к нежити, это ж надо придумать!

- Жаль, а мне показалось на миг, что ты отважная женщина! Ведь ты рассказывала про то, что сделал князь с твоим сыном и вообще правду обо всем, что творится кругом, совершенно незнакомому тебе человеку.

- Ой, ну просто дура я старая, вот и рассказала тебе все, как на духу, да твоя-то тайна страшней оказалась. Но в леса я не ходок, ты, девонька, и не уговаривай!

- Не обижайся, но и вправду ты – дура, тетушка Магда, ну говорят же тебе, прожила я у них не один год и ничего, кроме добра, не видала, к тому же, детей и женщин, заплутавших в лесу, они только пугают. А когда скажешь, что ты от меня, от Живочки, так вообще тебе обрадуются, как родной. Договоришься с ними о тайнике где-нибудь в лесу, туда и будешь складывать от меня весточки. Неужели не хочешь князю за сына отомстить, выходит, страх твой сильнее? – она помолчала немного, задумавшись.

- От Живочки, говоришь? Это ты что ли Живочка?

- Да, они меня так называют, думаю, прозвище вполне сойдет для пароля, по которому можно узнать моего посланника.

- Лучше бы, конечно, чтобы узнали, - она криво усмехнулась, - не хватало еще, чтобы твои друзья меня прибили, не разобравшись.

- Узнают, обязательно узнают!

- Ладно, Живочка, можешь слать ко мне гонцов, если конечно у тебя они когда-нибудь будут. Сейчас, так понимаю, кроме меня и друзей в лесу, у тебя и нет никого? Как ты вообще собираешься такое большое дело одолеть, да еще на глазах княжеских шпионов, вроде нашего старосты, а их-то полным полно кругом?

- Я еще и сама толком не знаю. А ты не слышала про каких-нибудь недовольных или заговорщиков?

- Недовольны князем практически все, только, к сожалению, мне не доводилось еще слышать об организованных заговорщиках. Так что извини, но направить тебя некуда.

- Что ж поделать, поеду искать дальше. Главное, что благодаря тебе у меня появилась ниточка к друзьям, да и от старосты ты меня спасла, спасибо тебе, Магда!

- Погоди, поешь сначала и отдохни хоть немного. И давай еще от греха подальше я в твои штаны набитый ветошью мешочек аккуратно вошью, и грудь тебе забинтуем. Все-таки шансов у тебя тогда за парня сойти чуть прибавится, да еще говорить старайся пониже. И падали этой, нашему старосте, ты должна была нагрубить и оплеуху дать за то, что он благородного дворянина смеет задерживать, а не отчитываться перед ним, как напроказивший мальчишка. И вообще старайся держаться самоуверенней и понаглей.

- Понятно, спасибо тебе и за это, постараюсь учесть ошибки.

Вскоре я, отдохнув и перекусив, покинула трактир и выехала из деревни. На душе значительно повеселело, все-таки мне здорово повезло! Как говорится, на ловца и зверь бежит. Не успела еще толком отъехать от крепости, а ряды сторонников нежити против князя Эрика уже удвоились, и теперь они насчитывают не одну самонадеянную дуру, а целых две! Впрочем, если удастся наладить какую-никакую организацию, или хотя бы войти в контакт с уже существующей, помощь Магды для установления связи с крепостью нежити будет просто бесценна.

Размышляя об этом, я подъехала к перекрестку дорог и повернула на юг. В столице мне пока не стоило появляться, впрочем, как и пересекать границу владений Алии, а вот в южном направлении можно было попытаться разыскать одного старинного отцова друга. Его звали Бальдер, и, к сожалению, я ни разу не была в его поместье и лишь приблизительно знала, где оно находится. Зато он несколько раз подолгу гостил со всей семьей у моего отца. Помню, когда они появились в первый раз, мне было около восьми, и единственный сын Бальдера взялся опекать меня. Его звали Эрвин. Мы целыми днями пропадали, гоняясь друг за другом по отцовскому саду, а когда они уехали, я очень скучала и даже заболела от расстройства. Но зато, сколько было радости, когда они приехали снова! Все детство я была окружена только няньками и слугами, а настоящие друзья, такие как Эрвин, были редкой удачей. Если повезет, я вскоре снова его увижу, интересно каким он стал?

Весь день я ехала, подставляя лицо солнышку, чтоб придать своей коже чуть более здоровый оттенок. Людей на дороге попадалось немного, и никто не проявлял к моей персоне повышенного интереса. Когда солнце начало клониться к горизонту, я задумалась о ночлеге. Честно говоря, душа искренне противилась розыскам постоялого двора, там ведь снова придется общаться с незнакомыми людьми и притворяться мальчишкой, ежеминутно опасаясь разоблачения. Очень хотелось просто закутаться в плащ и заночевать в чистом поле. Однако ночевка на голой земле могла не лучшим образом отразиться на моей одежде, а в дорожных условиях я бы не смогла привести ее в должный вид. Подобный способ коротать ночь вступал в полнейшее противоречие с образом мальчика из благородной семьи. Из всех возможных вариантов оставался только постоялый двор.

Уже начало смеркаться, когда мне встретилось что-то похожее на придорожный трактир. В смутных сомнениях пару минут разглядывала непрезентабельное покосившееся строение, но выбирать было не из чего. Я спешилась и зашла внутрь. Кроме старого трактирщика и немолодой служанки с усталым лицом там находилась только компания из четырех темных личностей, довольно неприятного вида, которые тут же уставились на меня с нездоровым интересом. Я с ходу пожалела, что не прислушалась к голосу интуиции и не заночевала под открытым небом, но отступать было поздно, и я, как смогла, взяла себя в руки. Стараясь придать себе спокойный, уверенный вид, я попросила у хозяина комнату и ужин.

- У меня как раз есть свободная комната для молодого господина. А позволят ли мне спросить, почему такой юный господин путешествует в одиночку в столь поздний час?

- Твое дело, трактирщик ужин и постель, а не дерзкие расспросы! Впрочем, знай, что я еду к своему отцу, и он выслал мне навстречу слуг, они уже скоро будут здесь, поскольку должны спрашивать обо мне во всех постоялых дворах, что встретятся им на пути.

Судя по глумливой ухмылке трактирщика, не очень-то он повелся на ложь, сочиняемую мной в целях безопасности прямо на ходу.

- Ну что ж, тем лучше, молодой господин, тем лучше! Теперь я за вас спокоен. Только в наших краях принято уплачивать вперед, вы уж не гневайтесь на старика.

 - Что же ты, хам, намекаешь, что я собираюсь надуть тебя на несколько монет?

- Нет, ну что вы, господин, не сердитесь, просто такой обычай, так уж у нас тут в глуши повелось.

Когда я расплачивалась, и трактирщик, и странная компания не сводили с меня глаз. Эх, не надо было, дуре, класть все деньги в один кошелек! Теперь уже точно неприятности не обойдут меня стороной.

- Ну, вот и хорошо, Грета сейчас приготовит вам ужин. Рупрехт! – он обратился к самому молодому из подозрительной компании, - сделай милость, отведи господина, покажи ему, где у нас свободная комната.

Да, похоже, не спать мне спокойно этой ночью. К приготовленному ужину я решила не притрагиваться, опасаясь, что еду отравили или сдобрили дурманом, немного пожевала сушеного мяса из своих запасов и запила водой из фляги. А спустя пару часов, как я и ожидала, пожаловала делегация честных граждан, всерьез озабоченных содержимым моего кошелька. Говоря по правде, где-то в глубине души я робко надеялась, что мои подозрения окажутся беспочвенными и все обойдется. Но не обошлось.

Видимо, они действительно рассчитывали на действие отравы, поскольку не особо таились, а, может, сочли меня достаточно беззащитной жертвой, не требующей особых предосторожностей. Я услышала какое-то шуршание под окном, отсекшее мне этот путь отступления, а вскоре открылась входная дверь и в комнату потихоньку зашли Рупрехт с еще одним бандитом, сопровождаемые трактирщиком, освещающим им путь.

Первым делом я швырнула табуретку в трактирщика, я хотела чтобы он выронил лампу, и грабители оказались в темноте, но результат превзошел мои ожидания: трактирщик облился маслом и нечаянно поджег себя, принялся дико вопить, метаться и внес сумятицу в ряды нападавших. Воспользовавшись этим, я насадила на меч второго бандита, но тут на меня бросился с ножом, пришедший в себя от неожиданности Рупрехт. Я оставила меч, было просто некогда его выдергивать, и проскользнула вдоль руки с ножом, подхватив и направляя ее, а вслед за ней и нападавшего, мимо себя, в пол, а когда он потерял равновесие, от души приложила коленом в пах. Таким образом, Рупрехт прилег в задумчивости, а вот трактирщик кинулся ко мне, раскрыв свои пламенные объятия. Я опрокинула на него раненого в живот бандита, одновременно возвращая себе меч. Выход из комнаты на несколько секунд освободился, чем я и воспользовалась, подхватив свою сумку. В темном коридоре я увернулась от служанки, пытавшейся опустить мне на голову что-то тяжелое, кажется сковороду, и столкнула ее с лестницы. Сбежав по ступеням, я перепрыгнула через ее замершее тело и, не помня себя, выскочила из трактира.

На мое счастье два оставшихся бандита соображали довольно туго и замешкались под моим окном на заднем дворе, давая мне шанс отвязать коня. Я вскочила в седло и ускакала из-под самого их носа, по самому резвому даже пришлось на скаку рубануть мечом.

Как сумасшедшая неслась по дороге, пытаясь максимально увеличить расстояние между собой и столь гостеприимными хозяевами. Но погони пока не было видно, зато позади отчетливо алело зарево полыхающего трактира. Что ж, тем лучше, бандитам теперь есть чем заняться и без меня. Я постепенно перешла на рысь, щадя коня.

Меня затрясло, с опозданием накатила реакция. Ничего себе – спокойно заночевала на постоялом дворе! Мало того, что мне приходится скрываться от Эрика и его шпионов, разыскивать недовольных, организовывать восстание, постоянно рискуя, что меня раскроют и выдадут на жестокую расправу, так еще, оказывается, всегда найдутся желающие прирезать ни в чем неповинного незнакомого человека всего за несколько монет! Нет, я, конечно, всегда знала, что есть бандиты и разбойники, что, случается, путников грабят и убивают на дороге, но совсем другое дело испытать все эти удовольствия на собственной шкуре, да еще только-только выехав из места, где провела не один год среди бесконечно доброжелательных и абсолютно порядочных существ...

И это вот за таких скотов они бьются столетия днем и ночью, чтобы не вошел в наш мир кошмар иномирья, чтобы люди могли и дальше жить себе спокойно и резать втихаря горло ближнему своему, если это сулит хоть какую-то выгоду, или даже просто так, от души. Может, лучше выпустить в этот мир адских пришельцев, чтобы людям было чем заняться, кроме как убивать друг друга? Чтобы поняли, что к чему, и почем фунт лиха! Впрочем, о чем это я, ведь есть же где-то и настоящие люди, остающиеся такими, несмотря ни на что, взять ту же Магду, например. За что им такое, пришельцы ведь разбирать не станут? И так уже из-за них исчез из числа живых самый добрый, отважный и честный народ, какой только был в этом мире.

А ведь, как бы там ни было, я убила сегодня живого человека, а, возможно, что и не одного. Стала убийцей, счет открыт. Некстати вспомнился звук, с каким меч входил в живот, и меня замутило. До чего же это оказалось гадко и страшно! Я даже и не думала, каково это окажется на самом деле, когда мечтала стать хорошим бойцом. С трудом подавив тошноту, попыталась отвлечься, взглянуть на все произошедшее под иным углом. Подумала о том, что, не смотря ни на что, сумела неплохо справиться, хотя даже и не ждала от себя таких четких и уверенных действий в критической ситуации. Видимо, сыграли свою роль отработанные до автоматизма навыки. Вот и пригодились тренировки с оружием и без, которые проводил со мной Бер. Этой ночью вложенные им умения спасли мне жизнь. Волной отчаяния накатило понимание того, как безумно мне его не хватает, я и сама не отдавала себе отчета, насколько крепко успела привязаться к своему вечному защитнику, как привыкла, что он всегда где-то рядом, спасет и выручит из любой беды. Но теперь я могла рассчитывать только на себя.

Я ехала без остановки всю ночь и весь следующий день, опасаясь возможной погони. Выжившим грабителям было невдомек, что я не обращусь к властям с жалобой на их притон, поэтому скорей всего они будут преследовать меня, стремясь уничтожить опасного свидетеля, а может и просто, желая поквитаться за пострадавших от моих рук товарищей.

Когда подъезжала к городку, в окрестностях которого были владения Бальдера, на западе уже яростно полыхал закат. После дорожных приключений и ночи без сна я чувствовала себя абсолютно разбитой, поэтому для начала решила спокойно переночевать и набраться сил, а к розыскам и расспросам приступать утром на свежую голову. Исходя из печального опыта, постоялый двор постаралась выбрать наиболее дорогой и презентабельный, по крайней мере с виду, и благополучно провела там вполне спокойную ночь.

Утром я стала очень аккуратно и ненавязчиво, по крайней мере, мне так казалось, наводить у трактирщика справки об Бальдере и Эрвине, а заодно об еще одном друге отца – Дагейде, который тоже жил где-то в этих местах. Оказалось, что оба товарища моего отца жестоко поплатились за эту дружбу. Несмотря на то, что их участие в заговоре против Эрика не было доказано, князь не обошел их своим вниманием, лишив всех земель, родовых поместий и привилегий. Больное сердце престарелого Бальдера не выдержало таких потрясений, и его вскоре не стало. Что стало с Дагейдом и Эрвином, трактирщик не знал.

Я постаралась скрыть охватившее меня отчаяние и поблагодарила трактирщика за предоставленные сведения. Почти все мои ниточки оборвались, было не к кому больше обратиться, я понятия не имела, где теперь искать людей, которые смогли бы помочь. Кроме Дагейда и Бальдера из друзей отца, живших в провинции, оставался только Эгмунд, но он жил в противоположном конце княжества и был очень стар. По видимому, теперь мне придется пересечь все княжество, чтобы узнать под конец путешествия, что его постигла судьба Бальдера. Было от чего впасть в уныние. Теперь остается только одно: вербовать сторонников, проводя задушевные беседы в трактирах, и, если я сразу же не нарвусь на княжеских осведомителей, то это будет небывалым, совершенно фантастическим чудом. Да и незнакомые люди вряд ли поверят мне, скорей решат, что я провокатор. Не исключено, что вскоре меня прибьют где-нибудь в темном переулке. Такие вот радужные открывались перспективы. Уж проще выйти на главную площадь города и заорать погромче: «Я – княжна Лильда! За мной – все кто любит меня!!!»

Захотелось пройтись по улице, чтобы хоть как-то привести в порядок разбегающиеся мысли, и я вышла из трактира. Когда повернула на перекрестке за угол, услышала за собой торопливые шаги и обернулась. Меня догонял мальчик, прислуживающий в трактире. Он подбежал и зашептал, оглядываясь по сторонам.

- Я не знаю, кто ты, но слышал твой разговор с трактирщиком. Очень глупо было так открыто расспрашивать о людях, находящихся в опале. Мой хозяин сейчас же пошел доносить, и люди князя наверняка тобой заинтересуются. У тебя осталось несколько минут, чтобы забрать свои вещи и убраться подобру-поздорову. Лучше бы тебе вообще уехать из нашего города, но если хочешь найти Эрвина, попробуй поискать его в харчевне «Золотой барсук», иногда он туда заходит.

- Большое спасибо тебе, братишка! Даже не представляешь, из какой беды ты сейчас меня выручил!

- А ты не скажешь мне кто ты и зачем тебе опальные?

- Нет, к сожалению, не могу, прости.

- Ну, нет, так нет, в любом случае тебе стоит поторопиться!

Я расспросила его, как проехать к «Золотому барсуку», и поспешила убраться из трактира подальше, расплатившись со служанкой за ночлег. После этого, чуть покружив по городу, отыскала нужную харчевню. Несмотря на претенциозное название, это оказалось довольно грязное и злачное место, однако оно находилось поблизости от городских ворот, а в моей ситуации это было несомненным достоинством. Я зашла внутрь, села в темный угол с видом на входную дверь, взяла себе выпивки и скромной закуски. Провела несколько часов, цедя потихоньку вполне пристойное пиво, не забывая поглядывать на вход.

 Мое ожидание было вознаграждено, когда я увидела знакомое лицо входящего в харчевню человека. Вот только это был не Эрвин, а Рупрехт, который тут же перехватил мой взгляд и радостно осклабился. Его сопровождал еще один бандит из придорожного трактира, тот, что стоял позапрошлой ночью в засаде под моим окном и замешкался, догоняя меня. Однако, похоже, я успела неплохо выкосить их ряды. Интересно, хватит ли у этих суровых мстителей духа напасть на меня всего лишь вдвоем? Рупрехт толкнул локтем спутника и оживленно сказал ему несколько фраз, показывая на меня. Я их не расслышала, но смутно догадывалась, что ничего хорошего для меня они не предвещали. Как же обидно было встретить этих двух подонков именно здесь и сейчас, когда я уже почти напала на след Эрвина! Теперь придется выкручиваться из неприятностей и начинать поиски сначала. А ведь я уже сидела и представляла, что снова увижу своего старого друга, думала, о чем мы будем говорить, да и вообще успокоилась и расслабилась, и, как оказалось, зря. Судя по всему, встреча так и не состоится.

Оба проходимца дружески поприветствовали хозяина заведения и еще нескольких посетителей разбойничьей наружности. Меня все сильнее захватывало ощущение, что скоро мне тут будут не рады, и я начала торопливые сборы, подготавливая к бою оружие.

- Ребята, держите его! Это тот самый ублюдок, который ограбил нас, зарезал брата, спалил трактир, и сжег в нем отца живьем. Не дайте ему уйти! Да вы сами посмотрите, какой толстый у него кошелек!

А у них, оказывается, вся семья была при деле, как трогательно! Впрочем, довод про кошелек нашел самый живой отклик в сердцах поборников справедливости. Ко мне со всех сторон кинулись защитники обиженных мною сирот, отрезая пути к отступлению. Это было уже не смешно. Я швырнула свою пивную кружку в чью-то голову и в свою очередь увернулась от подобного же снаряда, разлетевшегося вдребезги об стену напротив того места, где только что была моя голова, затем пинком опрокинула стол, который сбил с ног ближайшего из нападавших. После стала крутиться и прыгать, как свихнувшийся заяц, пытаясь по возможности достать мечом окруживших меня злодеев, но, главное, уворачиваясь от врагов, не давая им приблизиться к себе, пытаясь по возможности отдалить неизбежный момент, когда они все навалятся скопом и сомнут меня. О том, чтобы прорваться к выходу, уже не было и речи, я просто старалась выиграть время, хотя по большому счету рассчитывать было не на что.

Краем глаза я заметила, как дверь на улицу распахнулась, и на пороге появился тот самый мальчик, который и направил меня утром в эту харчевню. Его сопровождало несколько вооруженных мужчин. Мальчик указал на меня. Первый из вошедших с ним, высокий, светловолосый и смутно мне знакомый, внезапно изменился в лице и дико вскрикнул: - «Лильда!» После чего выхватил меч и как берсерк стал пробиваться ко мне сквозь толпу нападавших, бешено рубя их направо и налево. Его спутники, промедлив не более доли мгновения, присоединись к нему. Растерявшиеся от неожиданной атаки с тыла бандиты невольно сбавили напор и расступились, образовав коридор, через который Эрвин, а это конечно был он, буквально выдернул меня и тут же спрятал за свою спину, прикрывая отход. Пятясь, мы вышли из этого притона. Спутники Эрвина закрыли дверь и подперли ее дрючком, валявшимся неподалеку, а сам он крепко обнял меня, потрясенно шепча: -«Лильда, Лильдочка, ну надо же, живая! Ты все-таки жива! Столько лет…» Я судорожно прижималась к нему и плакала от радости, нежданно нахлынувшей после всех пережитых потрясений.

Однако вскоре сладкий момент полнейшего счастья был прерван все тем же мальчиком. Он предпринял несколько весьма настойчивых попыток привлечь наше внимание к какому-то организованному движению вооруженных лиц в глубине улицы. Похоже на подходе была новая партия граждан, жаждущих общения. Судя по тому, что возглавлял их хозяин трактира, в котором я ночевала, это были люди князя. Было бы конечно интересно понаблюдать, успеют ли они добежать до нас первыми или все-таки раньше вырвутся запертые в харчевне бандиты, но мы не стали заключать пари, а резво вскочили на лошадей и галопом проскочили городские ворота, пока страже не пришла в голову светлая мысль их перекрыть.