Шагая к бальному залу, Джеффри машинально поправил галстук. Мать, наверное, в ярости из-за его отсутствия, но он провел весь день с Бартлби, вырабатывая стратегию дальнейших действий. Тому предстояло еще кое-что сделать, прежде чем Джеффри займется расследованием лично.

Его поездка к Уизерспуну оказалась весьма полезной, хотя не в том, что он ожидал. У Джеффри не было возможности задать старому камердинеру ни одного вопроса. К тому моменту как он закончил работу в доме и присоединился к Лилиан и старику, сидевшим на заднем дворе, Уизерспун заметно устал. Джеффри даже показалось, что он выглядит вдвое старше, чем час назад… если такое вообще возможно.

Нет, истинным откровением стала Лилиан. Его уважение к ней возрастало с каждым днем… нет, часом. Что заставило девушку, рискуя своей репутацией, отправиться к совершенно незнакомому человеку только потому, что он болен? Сердечная доброта? Ожидание награды? Миссис Уизерспун пыталась заплатить Лилиан, но та отказалась, хотя Джеффри знал, что девушка ограничена в средствах.

Ему очень хотелось проникнуть в тайну, имя которой Лилиан Клэрмонт, понять, что ею движет, а это означало, что он вступил на опасный путь.

Что ж, пусть так, но сегодня вечером он не станет об этом тревожиться. Из зала доносились звуки настраиваемых скрипок и гул голосов. Сегодня ему придется «быть очаровательным», поскольку в дом прибыли новые гости, и их количество в следующие два дня будет только возрастать.

Переступив порог бального зала, Джеффри моментально понял, что попался. Судя по всему, мать решила активизировать свою кампанию по выбору невестки, поскольку поджидала явно его, что было дурным знаком.

– Надеюсь, ты закончил все свои дела?

Один лишь звук ее голоса, казалось, вызывал в нем непреодолимое желание противоречить.

– Насколько это возможно здесь и сейчас.

Джеффри не торопясь одернул манжеты и окинул взглядом зал, сделав вид, что кого-то ищет, чтобы не ввязываться в дискуссию с графиней. Зрительный контакт поощрит ее к продолжению беседы.

Его взгляд натолкнулся на леди Эмили Мортон. Нельзя не признать, что эта блондинка с сияющими серыми глазами, одетая в роскошное платье из белого шелка, являет собой потрясающее зрелище. С белой кожей, такой тонкой, что просвечивали голубые жилки, леди Эмили напоминала лебедушку – сама легкость, грациозность и хрупкость.

До тех пор, пока их взгляды не встретились. Заметив интерес к своей персоне, она уставилась на графа в упор горящими глазами, и ему показалось, что под личиной лебедя скрывается стервятник.

Неожиданно ему показалось, что графиня более безопасна, и он повернулся к ней.

– Девочка Мортонов нагловата, – прокомментировала графиня увиденное. – Я понимаю, почему ты стараешься держаться от нее подальше. Тебе, пожалуй, не нужна столь агрессивная жена. Здесь я просчиталась: думала, что она сумеет соблазнить тебя.

Джеффри едва сдержал острое желание расхохотаться матери в лицо. Уж ей-то доподлинно известно, что он никогда не женится на такой, что будет похожа на нее, хоть в чем-то.

Леди Уэнтуорт взяла сына под руку, и они медленно пошли по залу, улыбаясь гостям.

– Зато я не ошиблась с леди Джейн, – продолжила свой монолог графиня. – Милая, покладистая и такая юная, что ты сможешь вылепить из нее все, что захочешь. Не говоря уже о том, что без поддержки ее отца тебе не удастся провести свой законопроект.

Джеффри мысленно выругался. Проклятый Джосс. А он-то надеялся, что дяде можно доверять. Но теперь ясно, что из Джосса плохой союзник. Похоже, ему придется рассчитывать только на себя. Никому нельзя доверять.

Кроме Лилиан. Неожиданная мысль удивила Джеффри, но показалась стоящей.

– Ну же, Джеффри. Мы оба знаем, что между нами нет любви, но ты не можешь не признать, что я стремлюсь к тому, что лучше для семьи.

Тут Джеффри не выдержал и рассмеялся.

– С каких это пор тебя стало волновать не то, что является благом лично для тебя? – В досаде на себя, что все-таки откликнулся на ее реплику, он постарался придать тону как можно больше официальности. – От моей женитьбы, мама, ты мало что выиграешь.

– Твои слова больно ранят меня, Джеффри, – проговорила графиня с дрожью в голосе.

Он покосился на мать, пытаясь понять, что это было: нехарактерная для нее слабость или очередная уловка, призванная воздействовать на него.

Порывисто вздыхая, графиня медленно шла вперед и, глядя прямо перед собой, продолжала говорить, но очень тихо:

– От нашей семьи остались только мы, ты и я. Есть, конечно, еще Джосс, но от него мало пользы, хотя иногда бывает.

«В качестве твоего шпиона», – подумал Джеффри, но счел за благо придержать язык. Как это характерно для его матери – оценивать полезность человека по тому, что он может сделать лично для нее.

– Я никогда не думала, что переживу твоего брата, – сказала графиня, и на какое-то мгновение Джеффри поверил, что она действительно испытывает боль. Если к кому-то у матери и были нежные чувства, то исключительно к его брату Генри. – Когда твоего брата убили, а тебя тяжело ранили, я поняла, что могу потерять вас обоих. А без тебя я окажусь на милости твоего бесхребетного дядюшки и какой-нибудь глупой девицы, которую он сумеет убедить выйти за него замуж.

Вот оно что. Джеффри слабо улыбнулся. Ничего не изменилось. Рядом с ним мать, такая же, какой была всегда.

– Поверь, я вовсе не глупа. – Она улыбнулась очередному гостю, но не остановилась. – И знаю, что у меня нет такой власти над тобой, как была над твоим братом. Он был слаб. А ты нет. Известно мне и то, что ты честолюбив. В отличие от него. Полагаю, ты скоро поймешь, что я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.

Она остановилась, высвободила руку и повернулась к нему лицом.

– Я очень стараюсь проявлять максимальное внимание ко всем гостям… за исключением одной-двух персон… – Она нахмурилась, но быстро вернула на лицо маску холодной властности. – Здесь много девушек, которые могли бы составить тебе хорошую пару. Во всех отношениях. Я знаю, чего ты хочешь, сын мой. Не дай своей неприязни ко мне скрыть от тебя богатство возможностей.

Джеффри скрипнул зубами. То, что она была отчасти права, не могло не раздражать. Не то чтобы она знала, о чем он думает… хотя даже мысль о том, что графиня знает все, не прибавляла оптимизма. В конце концов, разве не пытался он сам жить так, как жил в браке отец? Его больше устраивало, что всем заправляет мать. Мысль вызвала тошноту. Нет, он, конечно, никогда не смог бы обращаться с супругой так, как мать обращалась с его отцом, но разве пассивность не почти то же самое?

Нет. Не может быть. Он никогда не позволит себе жить так, как его мать. Она ошибается, ужасно ошибается, хотя и проявила дальновидность при составлении списка потенциальных невест. Вероятнее всего, он остановит свой выбор на одной из них: он уже думал об этом, еще в Лондоне, – только теперь, когда они оказались под его крышей, решительно не мог отдать кому-то предпочтение.

Как-то все запуталось. Не исключено, что он действительно позволил своей неприязни к графине руководить его поступками. Наверное, стоит присмотреться повнимательнее к одной-двум дамам…

На лице его матери неожиданно расцвела такая очаровательная улыбка, что Джеффри замер.

– Ах, леди Нортумберленд, – пропела она и протянула руку для приветствия.

Джеффри чуть повернул голову и увидел дородную матрону со своей юной дочерью. Он заметил заговорщицкие взгляды, которыми обменялись дамы, и у него кровь застыла в жилах. Ад и проклятье! Мать привела его прямо в лапы мамаши, жаждущей выдать свою дочурку за титул.

– Джеффри, ты, конечно, знаком с леди Нортумберленд, как и с ее очаровательной дочерью леди Джейн.

– Конечно. – Джеффри любезно поклонился.

– Лорд Стратфорд, – заулыбалась матрона, – позвольте выразить вам глубочайшую признательность за гостеприимство. Мой супруг будет счастлив узнать, сколь замечательно мы проводим время в вашем доме. Кстати, он приезжает в субботу, вместе с моим братом Кристофером Уэйкфилдом. Думаю, вам известно это имя, лорд Стратфорд, – мой брат тоже член палаты общин.

Джеффри постарался удержать на лице любезную улыбку. Мать наверняка заранее проинформировала даму, как завладеть вниманием ее сына: лорд Нортумберленд – один из самых влиятельных членов палаты лордов, а Уэйкфилд – его двойник в палате общин. Брак с леди Джейн принесет Джеффри значительные преимущества, и всем участникам беседы это было хорошо известно.

– Конечно, – чувствуя себя попугаем, повторил Джеффри и, подумав, добавил: – Буду с нетерпением их ждать – наконец-то появится возможность обсудить некоторые насущные вопросы.

Зал наполнился звуками вальса: несомненно, это тоже дело рук его матери, – на него в ожидании уставились три пары женских глаз.

Джеффри почувствовал себя загнанным в угол.

– Леди Джейн, позвольте пригласить вас на вальс?

Миниатюрная блондинка вежливо улыбнулась, протянула ему руку, и Джеффри повел ее на середину зала.

Пока они занимали место среди танцующих, он старался урезонить себя. Леди Джейн для него превосходная партия. Не секрет, что ее отец желает этого брака, поскольку он станет выгодным для всех сторон. А девушка вполне симпатичная. И Джеффри совсем было решил позабыть о своем возмущении махинациями матери и принять леди Джейн за ее собственные качества. Разумеется, если это решение станет окончательным, он предпримет первые шаги не раньше чем через несколько недель после отъезда гостей, дабы не позволить матери праздновать победу.

Джеффри положил руку на талию девушки, другую поднял, чтобы принять ее ладошку. Ничего не скажешь: фигурка у малышки безупречная, талия тонюсенькая. Только вот, мысленно отметив это, он не ощутил никаких эмоций и нахмурился. Все же он надеялся испытывать к будущей супруге какие-то чувства. Хотя, возможно, желание придет, когда узнает ее получше…

Он повел партнершу в вальсе. Девушка послушно следовала за ним, старательно выполняя движения, но не более того. Чего-то в ней не хватало, и Джеффри почувствовал острое разочарование. С другой стороны, умение вдохновенно танцевать не главное качество в жене.

– А скажите мне, леди Джейн, чем вы любите заниматься?

Девушка растерянно улыбнулась, и ее пухлые губки напомнили Джеффри о розовых бутонах.

– Мне нравится помогать маме устраивать приемы для папиных друзей.

Джеффри кивнул. Это хорошо. Нортумберленд часто принимает политическую элиту. И его дочь успела приобрести полезные навыки. И голосок у нее довольно приятный. Может быть, это мелочь, но если планируешь кого-то слышать на протяжении ближайших сорока лет, лучше, чтобы уши не терзал визг или писк.

– Еще я недурно играю на клавесине, – добавила юная мисс.

Ах да. Джеффри припомнил концерт в музыкальном салоне. Она играла Моцарта. Что о ней сказал Эйвлин? Красивая и гармоничная. Кажется, еще любит порядок. Кружа леди Джейн по залу, Джеффри понял, что Эйвлин, весьма вероятно, прав в своих оценках, и, размышляя так, поймал себя на том, что напевает себе под нос хор из «Мессии». Сконфуженно улыбнувшись удивленной леди Джейн, он почувствовал, что краснеет. Этого еще не хватало: ведь с «Мессией» Генделя он мог связать только одно имя.

Лилиан. Достаточно было мимолетного воспоминания о ней, и он ощутил запах яблок и лимонов. Желание, которого он не испытывал, прикасаясь к леди Джейн, моментально пробудилось ото сна и заставило тело напрячься.

– Вы очень хорошо играете, – проговорил Джеффри, с трудом проглотив вставший в горле комок. Дьявол! Надо любым путем заставить себя переключиться с Лилиан на леди Джейн. – Но чем вы увлекаетесь по-настоящему, чтобы считать целью своей жизни?

Он еще не успел договорить, а перед его мысленным взором уже предстала Лилиан в мужской одежде, шагающая по болоту, а потом ее довольная улыбка, когда она отметила улучшение самочувствия мистера Уизерспуна.

Леди Джейн удивленно захлопала ресницами.

– Цель жизни?

– Да. Чего вы хотите достичь, когда покинете дом отца? Какой след мечтаете оставить после себя на земле?

– Я… – Леди Джейн сморщила идеальный лобик, явно не зная, что сказать. – Какой след? Я хочу стать хорошей женой и матерью, помогать мужу в его делах…

Но Джеффри ее уже не слышал, всем существом ощутив присутствие другой женщины, и его взгляд устремился ко входу в бальный зал.

Лилиан.

Чудное видение в голубом.

Она отвлекла его внимание от партнерши так же уверенно, как собирала растения на болоте. Глаза Джеффри скользнули по ее груди. Боже правый! Он еще не видел на ней платья с таким низким вырезом. Эта девушка – совершенство! Одна часть его существа жаждала пожирать ее глазами, а другая стремилась броситься к ней и укрыть от посторонних взглядов.

Лилиан ничем не походила на девушку, которую он кружил в танце. Темные волосы, в которых проблескивали рыжие огоньки, были уложены в свободную прическу, и из нее выбилось несколько непокорных кудряшек. И если поначалу прическа светловолосой леди Джейн казалась идеальной, то теперь, в сравнении, выглядела блеклой. Загорелая кожа Лилиан светилась золотом, а бледная кожа его партнерши по вальсу сливалась с платьем. От Лилиан исходили волны чувственности, ума и спокойствия, а леди Джейн никаких эмоций не вызывала – лишь ощущение высокого социального положения и уверенности.

Лилиан вызывала у Джеффри желание утащить ее подальше от посторонних глаз и претворить в жизнь самые немыслимые фантазии, в то время как с юной мисс Нортумберленд он мечтал лишь об одном – поскорее вернуть ее матери.

Джеффри с трудом оторвал взгляд от Лилиан и опустил глаза на свою партнершу. Вежливость требовала от него внимания к ней до самого конца вальса… хотя бы. Но как же трудно оказалось лицезреть эту совершенную светскую красоту, когда в поле зрения Она.

Он улыбнулся, отметив, что партнерша взирает на него как-то странно, чуть ли не со страхом, и, по правде говоря, едва не рассмеялся, поскольку именно в этот момент понял самое важное.

– Леди Джейн, – со всей доброжелательностью, на какую был способен, проговорил Джеффри, – я уверен, вы станете кому-то замечательной женой.

Но не ему.

Когда звуки бесконечного вальса затихли, он вежливо проводил леди Джейн к ее матери, рядом с которой обнаружил свою. Дамы, очень довольные, оживленно что-то обсуждали – может быть, свадебные наряды. Что ж, их ждет разочарование.

Он поклонился леди Джейн и учтиво произнес:

– Вы не только прекрасно музицируете, но и великолепно танцуете. Благодарю вас за доставленное удовольствие.

После этого Джеффри отвернулся и направился через зал прямо к Лилиан. Ему не надо было оглядываться, чтобы знать, каким взглядом его провожает графиня, да его это больше и не волновало.

И пусть по всем параметрам Лилиан была совершенно неподходящей для него партией, в глубине души он начинал понимать, что она создана для него. Нет, она никогда не станет хозяйкой политического салона, которая, как он думал, ему нужна, зато может быть партнером – настоящим равноправным партнером. Она со своей энергией, страстной увлеченностью заставляла Джеффри чувствовать себя живым. Их жизненные цели вполне совпадали, что не могло не вдохновлять. Вместе они смогут добиться многого. По крайней мере он не сомневался, что может ей доверять. А если между ними возникнет любовь, разве это так уж плохо? Трудно сказать.

Но существовал только один способ это проверить, и Джеффри стал продумывать стратегический план. Настало время расстроить планы матери и начать реализовывать собственные.

Ему придется соблюдать осторожность. Лилиан ясно дала понять, что не собирается выходить замуж, но ведь любой человек может передумать. Хотя, с другой стороны, Лилиан – женщина необычная, и вполне можно предположить, что ей понравится его идея.

Он на это искренне надеялся, потому что намеревался узнать ее лучше, намного лучше, и начать этот процесс немедленно.

– Могу я предложить вам стать моей партнершей в следующем танце? Хочу предупредить: это будет аллеманда, – проговорил Джеффри, остановившись перед ней.

Лилиан глубоко вздохнула и улыбнулась, хотя внутри у нее все трепетало. Граф заметил ее в тот самый момент, когда она вошла в зал. Она ощутила его взгляд как прикосновение, а тепло, которое излучали его кобальтовые глаза, согрело кровь.

– Аллеманда? – Она машинально прикрыла грудь рукой. Если ей не изменяет память, этот танец не слишком энергичный и ей не придется опасаться, что грудь вывалится из этого проклятого модного платья. – Думаю, это вполне безопасно.

Губы Джеффри сложились в чуть насмешливую улыбку, и он повел партнершу по залу с обитыми дамаском стенами и высоким потолком. Арочные окна были открыты и завешены очень тонкой тканью, которую шевелил легкий ветерок. Лилиан мысленно поблагодарила Бога, что вечер выдался прохладным, потому что, когда Джеффри взял ее за руку, у нее явно подскочила температура.

Когда они проходили мимо графини, Лилиан ощутила ледяной холод, но сумела взять себя в руки и вежливо кивнуть. Лицо графини оставалось бесстрастным, но глаза метали молнии и в сторону Лилиан катились такие волны ненависти, что она не смогла сдержать непроизвольную дрожь.

Когда они заняли место в конце длинной вереницы танцующих, Стратфорд сказал:

– Приношу свои извинения за поведение матери. Боюсь, она недовольна, что мой выбор не совпал с ее.

– Она поэтому проявляет ко мне неприязнь? – Лилиан изо всех сил старалась, чтобы в ее голосе не прозвучало заинтересованности. Понятно, что графиня предпочла бы видеть рядом с сыном леди Джейн, а не ее, но ведь ее холодность проявилась с первой минуты их знакомства. Может быть, для этого существует и другая причина?

История, рассказанная Уизерспуном, потрясла Лилиан и заставила глубоко задуматься. Могла ли графиня отравить супруга? А если да, есть ли тут связь с убийством ее отца?

Джеффри сделал к ней шаг. Лилиан встрепенулась, вспомнив, что должна танцевать, и тоже шагнула ему навстречу, коснулась его руки. Они поклонились друг другу. Прикосновение, даже сквозь перчатку, показалось ей удивительно интимным, и она на какое-то время забыла обо всем, кроме Джеффри.

– Вы сегодня потрясающе выглядите! – Слова вырвались раньше, чем она успела сообразить, что именно сказала, и едва не зажала ладонью рот. Сосредоточенно размышляя о чем-то, она могла сказать все, что угодно, забывая следить за языком.

Восхитительная улыбка Джеффри стала ей наградой, так что, похоже, это был и не промах вовсе… При этом он подался к ней, и Лилиан уловила запах мяты.

– Правда? – Его голос звучал мягко и казался бархатистым. Выполняя очередную фигуру танца, он заметил: – Да и вы наверняка знаете, что сегодня на редкость соблазнительны.

Лилиан была рада, что в этот момент ей пришлось отвернуться от партнера – такова была следующая фигура аллеманды – и он не видел, как она вспыхнула. Она никогда не считала себя соблазнительной, но знала, что голубое платье выгодно оттеняет золотистый цвет ее кожи. Вообще-то говоря, когда модистка принесла это платье, Лилиан пришла в ужас. Вырез был очень уж низким, а завышенная талия прямо-таки выпячивала грудь. Она немедленно отказалась от этого позорища, но потом все же, пусть и неохотно, сдалась, повинуясь настойчивым уговорам Пенелопы. И теперь, млея под восторженными взглядами Джеффри, она мысленно снова и снова благодарила кузину.

– Вы мне льстите, Джеффри, – пробормотала Лилиан, почти машинально выполняя следующие фигуры.

– Кажется, вы впервые произнесли мое имя! – Он усмехнулся и, как того требовал танец, взял ее за руку, легонько пожав пальчики. Их взгляды встретились. – Надеюсь, что так будет и впредь.

Далее танцоры поклонились друг другу и едва не столкнулись лбами. Лилиан снова ощутила исходящее от него тепло.

– Вы мне очень нравитесь, Лилиан, – тихо сказал Джеффри. – У нас много общего. И у меня есть для вас предложение.

К сожалению, больше он ничего не успел сказать – танец вновь их развел. Что, интересно, он имел в виду?

Наконец они снова оказались лицом к лицу.

– Предложение? – только и успела переспросить она, но ответа не получила, поскольку, согласно следующей фигуре танца, он был вынужден сделать шаг в сторону и поклониться даме, танцевавшей с ней рядом.

Проклятый танец! Постоянно разводит партнеров! Лилиан машинально выполняла необходимые движения, с нетерпением ожидая возможности вернуться к разговору с Джеффри.

Наконец они снова встретились, и он, протянув ей руку, тихо сказал:

– Видите ли, насколько я понимаю, мы с вами в одинаковом положении.

У Лилиан все внутри сжалось, стало трудно дышать, но очередная фигура аллеманды – на сей раз восьмерка – опять развела партнеров. Джеффри не мог иметь в виду смерть их отцов – не мог, и все тут. Он разговаривал с Уизерспуном наедине, но очень недолго. За это время старик просто не успел бы рассказать ему свою историю. Да и не выглядел Джеффри расстроенным, когда провожал ее в магазинчик перчаток, куда она якобы отправилась.

Лилиан и Джеффри сошлись лицом к лицу и опять отвернулись в разные стороны. Еще одна перемена мест с женщиной по соседству, и они в очередной раз встретились. К этому времени Лилиан решила, что лучше продемонстрировать неведение и узнать больше.

– Я не понимаю.

– Моя мать… – Он ожесточенно потряс головой. – Она поставила меня в крайне неловкое положение.

– Да, – согласилась Лилиан. Узнать, что твоя мать убила твоего же отца? Действительно, положение, мягко говоря, неловкое. Но почему Джеффри сказал, что это роднит его с ней?

Неожиданно ей в голову пришла другая мысль и заставила похолодеть. Неужели он хочет сказать, что графиня виновна и в смерти ее отца?

– Как и ваша тетя – вас, – продолжил между тем Джеффри.

Что? Лилиан сбилась с ритма и наступила на ногу даме, танцевавшей слева, отчего та негодующе вскрикнула.

Лилиан пробормотала извинение и постаралась взять себя в руки. При чем здесь ее тетя?

– Вас привезли сюда для того, чтобы подыскали себе подходящую партию, – пояснил Джеффри, когда подошел достаточно близко и можно было возобновить беседу. – А моя мать пригласила полон дом девиц, чтобы я выбрал себе невесту. Ни вы, ни я не намерены соглашаться на это. Вот я и предлагаю: давайте держаться вместе.

Лилиан, не справившись с эмоциями, издала истерический смешок, чем привлекла к себе ненужное внимание.

Господи, о чем она только думала? Сначала рассказ Уизерспуна, потом неожиданное заявление Джеффри, что они в одинаковом положении…

– Что-то не так? – с искренним участием спросил Джеффри.

– Нет-нет, – заверила его Лилиан. – Просто меня немного смущает собственная неловкость. Никогда и никому не наступала на ноги. Продолжайте, пожалуйста.

– Поэтому я прошу разрешения поухаживать за вами, пока находитесь в этом доме.

– Что, простите? – совсем растерялась Лилиан.

– Я буду за вами ухаживать, – едва не по слогам, как для умственно отсталой, повторил Джеффри. – Это взбесит мою мать и порадует вашу тетю. Быть может, тогда она станет чаще отпускать вас одну на прогулки. Если только… – Он прищурился, и по красивому лицу пробежала тень. – Если только вы не связываете каких-либо надежд с Эйвлином.

– О чем вы? Нет, конечно! – воскликнула Лилиан, удивляясь перемене в Джеффри: тело напряглось, зубы стиснуты. Оказалось, что видеть это чертовски приятно. – Кстати, я получила от него записку с сообщением, что дела требуют его присутствия в Лондоне и некоторое время он проведет там. Не думаю, что мы еще когда-нибудь увидимся.

Странное поведение Эйвлина все еще беспокоило Лилиан, но те тайны, с которыми ей пришлось столкнуться, отодвинули эту проблему на второй план.

Джеффри с явным облегчением улыбнулся.

– Отлично.

– Вы хорошо знаете Эйвлина? – подумав, все же решилась она спросить.

Джеффри безразлично пожал плечами.

– Думаю, что да. Мы много лет живем по соседству. Хотя, конечно, более десяти из них я отсутствовал.

Ответ был слишком неинформативен, и Лилиан продолжила:

– Но вы считаете его своим другом?

Судя по выражению его лица, эти расспросы его раздражали, так как отвлекали от основной темы.

– Насколько я помню, он неплохой человек. Его мать была француженкой. Семья приехала в Англию задолго до начала Террора, поскольку понимала, какие перемены грядут. Стало хуже, когда его несколько лет удерживали во Франции вместе с другими британцами. Тогда многие подвергали сомнению его лояльность. Но все обошлось. – Джеффри снова взял ее за руку и закружил. Это было последнее движение. Бесконечный танец близился к завершению. – Однако мне не хочется говорить об Эйвлине. Я бы предпочел обсудить свое предложение.

Скрипки зазвенели и стихли. Джеффри повернул Лилиан лицом к себе.

– Так что вы думаете?

– Дайте мне несколько секунд.

Лилиан лихорадочно прикидывала варианты. С одной стороны, ей хотелось довольно потереть руки: если она станет больше времени проводить с Джеффри, шансы на раскрытие тайны гибели ее отца многократно возрастут, – но с другой стороны, его повышенное внимание может иметь для нее негативные последствия. За десять лет, что провел на войне, он вполне мог забыть о существующих в обществе правилах и теперь не понимает, что, когда они, в конце концов, расстанутся, именно ее посчитают опозоренной. Почему-то ей не хотелось лишаться уважения Джеффри даже таким образом. В любом случае ее репутация будет погублена, пусть и не фактически.

Стоит ли платить столь высокую цену за возможность узнать правду?

– Я думаю, это отличная идея! – сказала она.

Слова, как всегда, были произнесены раньше, чем обдуманы, но вызвали у Джеффри мальчишескую улыбку.

– Вот и чудесно!

А у Лилиан опять перехватило дыхание, но теперь по другой причине: ей пришла в голову новая мысль.

– Если мы станем проводить больше времени вместе, не хотите ли вы освободиться от моей компании во время утренней прогулки? Мужчине иногда необходимо одиночество.

Ладонь Джеффри, державшая ее пальцы, чуть сжалась, словно он инстинктивно хотел удержать Лилиан рядом.

– Нет, как раз наоборот: у меня обширные планы на завтрашнее утро.

Удовольствие, которое все это время не отпускало Лилиан, разлилось приятнейшим теплом по всему телу, вытеснив все сомнения и мрачные мысли. Она не смогла бы остановить этот процесс, даже если бы захотела, однако объяснила самой себе, что все ее чувства вызваны исключительно тем, что его предложение идеально совпадает с ее планами. Но кого она хочет обмануть? Спустя мгновение Лилиан со вздохом вынуждена была признать, что не сумела солгать даже себе.

– Если, разумеется, вы не передумали кататься со мной в столь ранний час.

Лилиан взглянула на графа и с немалым удивлением осознала, что он ожидает ее ответа с тревогой, а потому одарила очаровательной улыбкой, причем совершенно искренней:

– Ни за что не упущу такую возможность.