— Миссис Ферроу? — спросила Элис, разглядывая женщину, открывшую ей дверь.

Невысокая, худощавая, с плотно сжатыми губами и прищуренными серыми глазами. Элис ее совершенно не помнила.

— Да. Что вам угодно?

— Я — Элис, Элис Браун.

На лице миссис Ферроу отразилось недоверие, сменившееся удивлением. Глаза еще больше прищурились и впились в Элис буравчиками. Ощупали ее с головы до ног.

— Приехала, значит, — произнесла миссис Ферроу. — Ну что ж, проходи.

Миссис Ферроу отступила в сторону, пропуская Элис в дом.

Элис переступила порог и остановилась.

— Ну что же ты, проходи в гостиную, — запирая дверь, сказала миссис Ферроу. — Неужели не помнишь, куда идти?

Элис помотала головой. Она ничего не помнила. Память сама избавилась от ненужных воспоминаний. Элис словно впервые попала в этот дом.

— Ну как же так? — удивилась миссис Ферроу. — Ведь не один раз тут бывала. Да и времени прошло не так уж много. А еще говорят, что это у пожилых людей память слабая. Этак я подумаю, что ты и меня не помнишь.

— Ну что вы, миссис Ферроу, — пролепетала Элис. — Конечно, помню.

— Ладно, не ври, — беззлобно сказала миссис Ферроу. — Вижу, что забыла. С глаз долой, из сердца вон. А я вот тебя сразу признала. Хотя и изменилась ты. Красавицей стала. Впрочем, я всегда знала, что ты такой и будешь. Красавицей.

Миссис Ферроу провела Элис в комнату. Элис была благодарна этой женщине, своей болтовней та сгладила неловкость первой встречи.

Гостиная была небольшой, аккуратной и чистенькой. Старая мебель, на полу потертый ковер, на стенах множество фотографий.

— Присаживайся. — Миссис Ферроу кивнула на плюшевый, цвета кофе с молоком, диванчик. — А я чай заварю. С дороги, поди, хочется чаю. Да и замерзла, наверное. В этом году зима у нас что надо. Немудрено замерзнуть.

— Да, спасибо.

Миссис Ферроу была права. Элис замерзла. В отличие от жаркой Флориды Мичиган встретил ее морозом, снегом и сильным ветром. Выйдя из здания аэропорта, Элис испугалась, что из-за снегопада не доберется до Спрингса. Но ее опасения не оправдались, автобусы ходили исправно.

Пока миссис Ферроу возилась на кухне, Элис рассматривала фотографии, развешанные на стенах. Некоторые запечатленные на них люди казались ей смутно знакомыми, но кто они, Элис вспомнить не могла. Так, отблески далекого прошлого, нечеткие фигуры из сгинувшего утром сна.

Элис подошла к окну, отодвинула занавеску и тут же отпрянула. Из окна гостиной был виден дом, к встрече с которым Элис еще была не готова. Она поэтому и к дому миссис Ферроу специально подходила окружным путем.

— А вот и чай готов.

Миссис Ферроу внесла в комнату поднос.

— Давайте я вам помогу. — Элис бросилась ей навстречу.

— Конечно, милая. — Миссис Ферроу передала Элис поднос. — Я заварила отличный чай. Мне его на Рождество подарил сын Кристофер. Ты помнишь Кристофера? Нет? Он сейчас работает в Детройте, он адвокат. Так занят весь год, что появляется у меня только на Рождество. И, знаешь, всегда привозит просто замечательные подарки. Как будто я жду его только ради них.

Миссис Ферроу тяжело вздохнула. Наверное, она очень скучала по сыну, живущему вдали от нее. Элис пожалела женщину. Видеть любимого ребенка только раз в году — это, наверное, так тяжело.

— Жаль, что ты не приехала в Спрингс на Рождество. В этом году у нас был отличный праздник. В городе была замечательная ярмарка, даже цирк приезжал. — Болтая без умолку, миссис Ферроу расставляла на столе чайник, чашки и вазочку с печеньем. — Хотя о чем это я? Рождество принято встречать рядом с близкими людьми, а тебя тут уже никто не ждал. Ты ведь весело встретила этот праздник?

Элис кивнула. Рассказывать, каким оказалось для нее последнее Рождество, она не собиралась.

— А вот в прошлом году надо было тебе приехать обязательно. — Миссис Ферроу разлила по чашкам горячий, ароматный чай. — В прошлом году тебя здесь ждали.

Элис вздрогнула и тут же сказала:

— Это вряд ли. Вы сами знаете, что никто меня тут не ждал.

Миссис Ферроу внимательно посмотрела на Элис.

— Ты это зря, — вздохнула она. — Он и вправду ждал тебя.

— Не надо, миссис Ферроу. — Элис подняла руки, словно защищаясь от слов женщины. — Не надо меня обманывать. Я прекрасно знаю, как он ко мне относился.

Миссис Ферроу отпила чай и, поставив чашку на стол, дотронулась до руки Элис.

— Милая моя девочка, — сказала она ласково. — Болезнь, страдания и боль сильно меняют человека. В последний год мистер Браун сильно изменился. Он очень страдал и постоянно вспоминал тебя. Он хотел тебя увидеть, хотел, чтобы ты приехала. Все твердил, что виноват перед тобой.

Элис сидела, не поднимая глаз на сидевшую напротив нее женщину. Все, что говорила сейчас миссис Ферроу, было для нее неожиданно. Элис была в смятении: она и верила, и не верила этой женщине.

С одной стороны, причины для вранья у той не было. Но, с другой, такого просто не могло быть. Насколько же должен был измениться человек, чтобы признать то, что он был неправ всю жизнь. Элис не могла поверить в такие метаморфозы.

— Знаешь, он ведь тебя ждал до последнего дня, — сказала миссис Ферроу. — Все время просил меня позвонить тебе. А я грех на душу брала. Не звонила, а ему говорила, что ты очень занята, но как освободишься, так сразу и приедешь. А он верил. Он письмо тебе оставил.

Миссис Ферроу вышла из комнаты и почти сразу же вернулась. Письмо, скорее всего, лежало где-то поблизости. Неужели и она ждала Элис, знала, что та приедет? Глупости, еще вчера утром Элис и сама не знала об этом.

— Вот. — Миссис Ферроу протянула Элис голубой конверт. — Он просил передать тебе.

Элис быстро спрятала руки под стол.

— Да что уж там, — вздохнула миссис Ферроу, — бери. Нет его уже на свете, и делить вам больше нечего. А я выполню его последнюю волю. Каким бы он там ни был, а все человек. Да и прожили мы с ним рядом полжизни.

У Элис, когда она приняла конверт, дрогнула рука, и миссис Ферроу заметила это.

— Неужели так его ненавидишь? Даже письмо принимаешь, как змею скользкую.

— Вы же сами знаете, — тихо сказала Элис и положила письмо в сумку.

— Знаю, милая, знаю, — покачала головой миссис Ферроу. — Он мне многое рассказал про вас. Но все в прошлом, простить тебе его надо, девочка. Он за свое сполна получил. Так страдал, так страдал… Умирать одному страшно. Такого злейшему врагу не пожелаешь.

Элис молчала, умолкла и миссис Ферроу, лишь изредка поглядывала на Элис, бездумно помешивающую ложкой так и не выпитый чай.

— Он сильно мучился? — выдавила из себя Элис.

— Да, — кивнула миссис Ферроу. — Лекарства ему облегчения не приносили. Доктор сказал, что это из-за чрезмерного употребления алкоголя. Я же каждый день к нему забегала, все видела. Когда впал в кому, так я вздохнула с облегчением, подумала, отмучился бедный. Эх, страшное дело смерть. Зато сейчас ему хорошо, все страдания позади. Вот ты бы его, Элис, простила, и успокоилась бы его душа насовсем.

Миссис Ферроу приложила салфетку к глазам. Элис сама почувствовала, как к ее горлу подкатил комок. Вот уж не думала, что известия о его страданиях так ее взволнуют.

— Надолго ли ты приехала? — спросила миссис Ферроу.

— Я еще не знаю.

— Тебе же еще с домом надо разобраться.

— С каким домом? — не поняла Элис.

— С твоим домом. — Миссис Ферроу мотнула головой в сторону окна. — Мистер Браун его тебе завещал. Поэтому я и звала тебя в Спрингс после его смерти.

Элис энергично замотала головой.

— Нет-нет! Мне не нужен этот дом! Я не могу… Нет!

Миссис Ферроу усмехнулась:

— Ну, по этому вопросу не ко мне, это к нотариусу. У него и документы на дом, и завещание, и ключи.

Сердце Элис бещено колотилось. Нежданное наследство совсем ее не радовало. Наоборот, пугало.

— Но я тебе так скажу. — Миссис Ферроу опять погладила Элис по руке. — Не следует тебе просто отказываться от дома. Он крепкий, хороший. Не хочешь в нем жить, так продай. Покупатели на него найдутся.

— Я подумаю, — кивнула Элис.

В гостиницу Элис вернулась затемно. Она достала из сумочки письмо и положила на стол. Как заводная, несколько раз обошла вокруг стола. Потом резко отодвинула стул, села на него и, подперев ладонью щеку, долго смотрела на письмо.

— Нет, так нельзя, — наконец сказала она себе. — Если я нашла силы приехать сюда, то должна дойти до конца.

Каким он будет, этот конец, Элис и сама не знала. Но отступать, вновь прятать голову в песок, как страус, она не собиралась.

Элис взяла конверт, быстро, чтобы не передумать, вскрыла и вытащила листок бумаги, исписанный неровными буквами.

«Дорогая дочь Элис!

Если ты читаешь это письмо, то, скорее всего, меня уже нет в живых. Только моя смерть могла заставить тебя вскрыть его.

Как же это глупо! Встретиться с тобой только после своей смерти. Но лучше сейчас, чем никогда.

Когда каждый твой день только очередной шаг к смерти, совершенно по-другому начинаешь смотреть на прожитую жизнь, оценивать ее, искать ошибки.

Хотя о чем я? Мне и искать их не нужно. Главная ошибка моей жизни в том, что я не сумел сберечь семью, не смог удержать тебя около себя.

Я был плохим отцом. Сейчас я это понимаю. И не могу простить себя за это. И знаю, что и ты не можешь простить меня. Я слишком много горя принес тебе.

Уходить из жизни непрощенным страшно. Никто не знает, что ждет нас за последней чертой, как нас встретят за ней, что с нас спросят.

Мне осталось недолго ждать, скоро я это узнаю.

Элис, начиная письмо, я многое хотел тебе сказать. А сейчас все слова и уверения кажутся пустыми и лишними. Ведь они не смогут объяснить даже малую часть того, что творится в моей душе.

Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы у тебя в жизни все было по-другому, не так, как у меня. Мечтаю, чтобы ты встретила хорошего человека, который мог бы дать тебе то тепло, которое не дал я.

Поверь мне, Элис, самое главное в жизни — это любовь. Без нее жизнь превращается в ничто, в пустоту, в черную яму. Мы почему-то в минуты счастья не задумываемся, что любовь так хрупка.

Я жил только тогда, когда была жива моя жена. Умерла она — умер я. Умер по своей вине, потому что не поверил, что любовь к тебе могла наполнить мою жизнь смыслом. Я не впустил тебя в нее. За это сейчас и расплачиваюсь.

Я не вправе просить у тебя прощения, я его не заслужил.

Просто прошу, не вспоминай обо мне совсем уж плохо. Я люблю тебя. Пусть неправильно, неуклюже, но люблю. Я просыпаюсь с мыслью о тебе, с нею же и засыпаю. И молю небеса только о том, чтобы твоя жизнь была лучше моей.

Я всегда хотел тебе добра. Но не знал, как его тебе дать. За это и несу наказание. Будь счастлива, Элис!

Твой отец».

Последние слова Элис прочитала с трудом, глаза ее наполнились слезами.

Она аккуратно сложила письмо и спрятала его в конверт.

Твой отец… Впервые за долгие годы Элис подумала об этом человеке не с ненавистью, а с жалостью.

К совершившему зло всегда придет расплата. К кому-то раньше, к кому-то позже. Но для каждого когда-то наступит время, когда ему придется ответить за то, что он совершил.

Такого, что испытал тот, который волей судьбы был ее отцом, не пожелаешь никому. Умирать в муках, в одиночестве — это ли не самое страшное наказание в жизни. И он его получил. Он свой грех отработал сполна.

Он ушел, и Элис обязана отпустить его. Ему хватило страданий и без ее ненависти.

Завтра она сходит на кладбище. Она помнит, где оно находится. Сколько раз бегала на могилу матери, когда жила в Спрингсе, сколько слез выплакала на ее могиле, жалуясь на свою тяжелую жизнь.

Миссис Ферроу сказала, что его похоронили рядом с женой. Наконец-то они соединились навеки, и нашли успокоение рядом друг с другом.

— Ну что, значит, уезжаешь? — Миссис Ферроу расставляла на столе чайные чашки.

— Уезжаю, — вздохнула Элис, усаживаясь за стол. — Отпуск заканчивается, через пару дней на работу. Зашла попрощаться.

— А я так надеялась, что останешься у нас. Дом-то пустой стоит. А это плохо. В доме нужно жить, иначе он гибнет.

— Скоро в нем кто-нибудь поселится, — улыбнулась Элис. — Во всяком случае, я надеюсь.

Из-за дома Элис и задержалась в Спрингсе. Вначале в ее планах было провести в городе своего детства всего лишь пару дней. Навестить миссис Ферроу, сходить на кладбище. Но ее планы были разбиты сообщением миссис Ферроу о наследстве.

Сначала Элис даже не хотела им заниматься, но, подумав, решила завершить все дела в Спрингсе, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. Период ее жизни, связанный с Спрингсом, закончился. Прошлое ушло, впереди ее ждало будущее. Счастливое и удачное. Элис уже знала, каким оно будет.

— И не жалко продавать такой хороший дом? — Миссис Ферроу разлила чай и подвинула чашку к Элис.

— Не жалко, — покачала головой Элис.

Разве могла она жалеть то, что и не принадлежало ей? Даже получив на него права, она не считала этот дом своим. Слишком страшные воспоминания с ним связаны. И этим воспоминаниям нет места в будущей жизни Элис. Пусть все останется в прошлом.

— Ты даже не зашла в него, — печально проговорила миссис Ферроу.

— Я не смогла. — Голос Элис дрогнул.

Миссис Ферроу внимательно посмотрела на нее и ничего не сказала. Она была мудрой женщиной и понимала чувства Элис. Она помнила Элис маленькой девочкой, помнила, что пришлось пережить малышке в этом доме, и радовалась, что серая, забитая мышка, боящаяся поднять взгляд на окружающих и вздрагивающая от малейшего шума, превратилась в красивую, успешную женщину. Может, и правильно поступила Элис, сбежав из Спрингса.

Миссис Ферроу и Элис тепло простились, расцеловались на прощание. Обе знали, что больше никогда не увидятся.