Двое странствующих пастухов, ехавших верхом на лошадях в поисках какой-нибудь работы, оживились, завидев на горизонте хозяйственные постройки и кофейные амбары.

—  Ну вот, ещё одна фазенда! —  радостно воскликнул младший из них, Зекинью.

Старший, которого звали Зангоном, не разделил оптимизма своего младшего приятеля.

—  Ещё одна фазенда, где нас не ждут, —  сказал он, однако и его настроение заметно улучшилось.

Зекинью тем временем расчехлил гитару, висевшую у него на плече, лихо ударил по струнам и громко, во весь голос запел озорную песню про замужнюю сеньору, изменявшую мужу с молодым красавцем, приезжавшим к ней издалека верхом на лошади. Зангон улыбнулся, расправил свои пышные усы и тоже запел, вторя заливавшемуся соловьём Зекинью.

Так, весело распевая, они и подъехали к тому амбару, возле которого был убит Мартино.

Увидев труп, лежащий в луже крови, пастухи разом смолкли и пришпорили лошадей.

—  Да, повезло нам с этой фазендой, чёрт бы её побрал! —  выругался Зангон. —  Я уже размечтался о горячем ужине и ночлеге под крышей, а тут, оказывается, такой подарочек! Надо поскорее уносить ноги, чтобы на нас не повесили это убийство.

Зекинью тоже это понимал, но ему не хотелось вновь отправляться в дорогу, тем более на ночь глядя.

—  А покойничек-то прилично одет! —  заметил он. —  Возможно, это хозяин фазенды и дома его уже заждались? Что, если мы доставим беднягу домой и взамен попросим вознаграждение —  хотя бы в виде ужина и ночлега? А может, тут и работа для нас найдётся?

Зангон тоже устал скакать по степи и тоже был человеком рисковым, поэтому легко изменил своё первоначальное мнение и согласился с предложением Зекинью.

Они завернули труп Мартино в попону и, погрузив его на лошадь, поехали к особняку Франсиски.

Всё семейство высыпало на террасу при виде незнакомых всадников, а когда выяснилось, с чем они приехали, то всех охватил ужас, включая и Маурисиу.

—  Мы нашли его тут неподалеку, возле амбаров, —  пояснил им Зангон. —  Судя по богатой одежде, решили, что это хозяин фазенды, вот и привезли...

—  Нет, это не хозяин фазенды, —  сказала Франсиска, опомнившись первой. —  Но это друг нашей семьи.

—  Да-да, этот человек жил на соседней фазенде, отвезите его туда! —  засуетился вдруг Маурисиу. —  Давайте я помогу вам снова погрузить его на лошадь.

—  Но мы нашли его на вашей фазенде, —  сказал Зангон. —  Честно говоря, мы надеялись на понимание и благодарность. Хотели переночевать у вас, а может, и на работу здесь устроиться. Скажите, вам нужны опытные пастухи?

—  Вы отвезите сначала этого сеньора на его фазенду, она тут близко, по соседству, —  продолжал настаивать Маурисиу, —  а потом возвращайтесь сюда. Ужин и ночлег я вам гарантирую, о работе же поговорим завтра.

Франсиска всё это время стояла как окаменевшая и не проронила ни слова. На её лице отпечатался смертельный ужас.

Пастухи снова взвалили тело Мартино на круп лошади и отправились на соседнюю фазенду. А Катэрина и Беатриса вдвоём напали на Маурисиу: зачем он пригласил на ночлег этих незнакомцев, которые, вполне вероятно, сами же и убили Мартино.

—  Именно поэтому и пригласил, —  спокойно объяснил им Маурисиу. —  Если Мартино убит на нашей фазенде, то завтра здесь появится полиция, и будет лучше, если она допросит этих бродяг.

—  А я думаю, они тут ни при чём, —  сказала Жулия. —  Если бы они были убийцами, то сразу бы и скрылись, пока их никто не видел.

—  Но кто же его мог убить здесь, на нашей фазенде? —  высказала недоумение Беатриса и вдруг похолодела от ужаса, вспомнив недавний разговор с братом о деде, застрелившем любовника матери.

И, словно вторя мыслям Беатрисы, Франсиска, всё ещё пребывавшая в шоке, внезапно вымолвила:

—  Только не мой отец...

—  Мама, о чём ты говоришь? —  испуганно воскликнула Беатриса.

—  Ни о чём, —  глухо ответила Франсиска и медленно, тяжело ступая, пошла в дом.

Зангон и Зекинью положили труп у дома Винченцо и ускакали, не сказав хозяевам, где нашли покойного и почему привезли сюда. Они спешили к ужину, который им пообещали на соседней фазенде.

А на Винченцо и Фарину свалилось не горе, но очень большая неприятность, чреватая непредсказуемыми последствиями.

—  Полиция станет искать убийцу, прежде всего, среди нас, хмуро произнёс Фарина. —  Он был нашим компаньоном, тело его оказалось у нас во дворе. Этого достаточно, чтобы мы попали под подозрением.

—  Но, я надеюсь, его убил не ты? —  спросил Винченцо вполне серьёзно.

—  Не я, —  так же серьёзно ответил Фарина. —  Зачем мне осложнять свою жизнь?

—  Хотел бы я знать, кто же так ненавидел Мартино, что не побоялся осложнить свою жизнь! —  сказал Винченцо. —  Мария отпадает —  она целый день была дома вместе с Констанцией. Да и мы с тобой вроде никуда не отлучались, и Марселло.

—  Значит, у всех нас есть алиби, —  подвёл итог Фарина. —  Это самое главное, что мы должны иметь в виду, когда нас будут допрашивать следователи. Меня беспокоит только одно: сможет ли подтвердить своё алиби Франсиска. Мартино сегодня был у неё, это всем известно, и многие могли видеть их вместе.

—  Не беспокойся! Даже тупой следователь поймёт, что женщина не станет убивать своего любовника, когда их роман в самом разгаре, —  мудро рассудил Винченцо, но Фарину это не успокоило.

—  Я сегодня сам слышал от Катэрины, —  сказал он, —  что Маурисиу люто ненавидел Мартино. Как ты думаешь, это подходящая версия для тупого следователя?

—  Я думаю, что Катэрине надо прикусить свой язык! —  ответил на это Винченцо.

—  Надо бы её предупредить...

—  Сама догадается, не дура! —  уверенно заявил Винченцо и, припомнив свои недавние беседы с Констанцией, добавил: —  А вот Марии, наоборот, надо открыть полиции некоторые секреты. У Мартино были враги в Италии, они его там подстрелили, и он только чудом выжил. А потом поквитался с ними —  убил аж троих человек! Всё это Мария рассказывала Констанции, пусть то же самое повторит и следователю.

Фарина сразу же ухватился за эту версию и развил её дальше:

—  Ну, конечно! Как мы могли забыть, что Мартино был фашистом?! Это же самое главное! На это надо сделать основной упор, когда будем говорить с полицейскими. Мартино фашист, убийца. Бежал из Италии, чтобы замести следы преступления, но возмездие настигло его и тут. Кто-то приехал вслед за ним из Италии, подкараулил его, а потом демонстративно бросил труп у нашего порога. Дескать, трепещите и думайте, стоит ли вам в следующий раз брать себе в компаньоны фашиста! По-моему, убедительная версия. Даже я сам в неё почти поверил. А ты?

—  Главное, чтобы следователь в неё поверил. А мое мнение ничего не решает, —  ответил Винченцо.

—  Значит, нам всем надо придерживаться этой версии, —  заключил Фарина. —  Я сам пойду в полицию и постараюсь убедить комиссара в том, что Мартино могли убить только заезжие итальянцы-антифашисты. Больше некому!

Этот план Фарине удалось осуществить довольно легко. Местный комиссар полиции оказался ярым антифашистом и не стал рассматривать иных версий, кроме той, что предложил ему Фарина.

—  Думаю, наши предположения верны, —  сказал он Фарине. —  На теле убитого обнаружены рубцы от давних пулевых ранений, что косвенно подтверждает ваши показания. Кто-то отомстил фашисту, и это не преступление, а подвиг! Так, во всяком случае, считаю я. Будем надеяться, что этот человек теперь уже далеко отсюда, может, даже сел на пароход и отправился обратно в Италию.

Получив заключение о смерти, Фарина поспешил домой, чтобы успокоить Марию и семейство Винченцо, а потом заняться похоронами Мартино.

Однако по возвращении домой он узнал дополнительные подробности гибели Мартино —  их сообщила Катэрина. Фарина встревожился: если комиссар узнает, что Мартино был убит на фазенде Франсиски, то станет допрашивать и её, и всех членов семьи, и прислугу —  хотя бы из чистой формальности, и тогда могут всплыть какие-нибудь нежелательные детали...

—  Нам всем нужно забыть о том, что мы сейчас услышали от Катэрины, —  сказал он. —  А я поеду к Франсиске и подскажу ей, как следует себя вести, если в её дом нагрянет полиция.

—  Спасибо вам, —  поблагодарила его растроганная Катэрина. —  Я уверена, что и дона Франсиска охотно примет вашу помощь. Она тоже боится, что у нас будут неприятности с полицией. Один Маурисиу ничего не боится! Говорит, если полиция не нашла убийцу его отца, а потом и деда, то и теперь не найдет. Я его просто не узнаю! Он стал каким-то странным, не понимает, что сейчас совсем другие времена.

—  Действительно странно, —  ещё больше встревожился Фарина. —  Дай бог, чтобы наш комиссар поскорее закрыл дело. А мы похороним Мартино и постараемся забыть всё это как страшный сон.

Похороны Мартино прошли тихо, без горьких слёз и долгих поминок.

Мария собралась ехать в Сан-Паулу, к своему единственному родственнику —  сеньору Дженаро, но её беспокоило отсутствие денег. В чемодане покойного мужа она отыскала лишь небольшую сумму, которой хватило бы на билет до Сан-Паулу. А как жить там, на какие средства? Мария не была уверена, что сможет снять деньги со счёта Мартино.

—  Когда умер мой отец, я не сразу получила право на наследство. Наверняка и тут существует какой-то срок. —  растерянно говорила она. —  Вряд ли мне выдадут деньги в банке...

—  Но должны же они учесть, что ты и твой ребёнок были на иждивении Мартино и сейчас остались без средств к существованию, —  возразил Фарина. —  Хоть какую-то сумму они просто обязаны тебе выдать!

—  Я не знаю здешних законов и не умею говорить с банкирами. А нанять адвоката мне не на что, —  продолжала сокрушаться Мария. —  И сеньор Дженаро зарабатывает немного, его денег хватает только на то, чтобы оплатить проживание в пансионе.

В конце концов Фарина сжалился над ней и сказал, что сам отвезёт её в Сан-Паулу и поможет уладить все банковские дела.

—  Надо только подождать, пока комиссар окончательно не закроет дело об убийстве, —  проявил он осмотрительность. —  А то неизвестно, что тут может всплыть. Нам ещё рано расслабляться.

—  И правда, поживи у нас, —  любезно предложила Марии Констанция. —  Хоть погуляешь спокойно по фазенде, отдохнёшь от всего, что тебе пришлось пережить.

У Марии не было выбора, и она осталась на фазенде Винченцо, хотя её сердце рвалось в Сан-Паулу. Ей всё время казалось, что Дженаро уже нашёл Тони, а она застряла тут на неопределённый срок. Единственное, что могла сделать Мария, —  это сообщить Дженаро свой адрес. В письме она также сообщала о гибели Мартино и о своём скором возвращении в Сан-Паулу.

Письмо до Сан-Паулу, однако, шло больше недели, и за это время в жизни Тони произошло важное событие, существенно повлиявшее на его дальнейшую судьбу.

Всё началось с визита Дженаро к родителям Камилии.

Встретили его там как дорогого гостя. Накормили вкусным обедом, упросили сыграть что-нибудь на фортепьяно и Дженаро блеснул своим исполнительским мастерством. А потом Эзекиел взял в руки гитару, и вдвоём с Дженаро они составили довольно слаженный дуэт. После этого они почувствовали особую симпатию друг к другу и стали говорить уже совсем как близкие родственники. Речь, конечно же, шла о детях, поскольку эта тема волновала обоих прежде всего.

Дженаро посетовал на то, что его сын, работая грузчиком, окончательно загубил свои руки и, вероятно, уже никогда не сможет играть на фортепьяно. А Эзекиела, разумеется, заботила судьба его дочери, которая вынуждена прозябать в трущобах, хотя могла бы прекрасно жить вместе с мужем в родительском доме. И он попросил Дженаро повлиять на Тони.

—  Я понимаю, мой зять очень гордый, —  говорил Эзекиел, —  он не хочет впадать в финансовую зависимость от тестя. Но я ж ему не чужой человек! У меня одна дочь, она вышла замуж за Тони, вот я и стараюсь ради их блага. А иначе —  для кого ж мне стараться и копить эти проклятые деньги? Объясните это вашему сыну, сеньор Дженаро!

—  Я бы и сам хотел им помочь, —  сказал Дженаро, —  но не имею такой возможности.

—  Ну вот, вы меня понимаете, —  подхватил Эзекиел. —  А я, слава богу, имею возможность не только обеспечить их нормальным жильём, но и могу предложить Тони хорошую работу.

—  Какую? —  заинтересовался Дженаро, и Эзекиел подробно рассказал ему о своих коммерческих планах, в реализации которых предполагалось участие Тони и Камилии.

Идея этого проекта созрела у Эзекиела давно, ещё когда он стал догадываться о двурушничестве Маноло и соображать, на кого из конкурентов тот работает. Выяснить это оказалось несложно: пройдясь по магазинам, Эзекиел вскоре обнаружил знакомые брюки в продаже у Жонатана. Потом он припёр к стенке Маноло, и тот прямо сказал, что его заставило работать на два фронта:

—  Жонатан мне платит вдвое больше!

Эзекиел призадумался. Терять таких квалифицированных работников, как Соледад и Маноло, ему не хотелось, и он решил увеличить им расценки. Но тут к нему неожиданно пожаловал сам Жонатан —  с деловым предложением.

—  Маноло рассказал мне о своих неприятностях, —  начал он, —  и я подумал, что мы с тобой могли бы уладить это дело миром. Почему бы нам не объединить наши усилия?

—  Каким образом? —  спросил Эзекиел, ещё не понимая, к чему тот клонит.

—  У тебя давние связи с поставщиками, они продают тебе ткани по низким ценам, —  пустился в объяснение Жонатан. —  А у меня бойко идёт торговля и есть свободные деньги, на которые я мог бы купить швейные машинки и нанять с десяток хороших портных. А разместили бы мы всё это в бывшей мастерской Агостино. Она же всё равно пустует и не приносит тебе дохода!

—  Значит, ты предлагаешь мне совместный бизнес?

—  Да, именно так, —  подтвердил Жонатан.

—  Понятно, —  усмехнулся Эзекиел. —  Я отдам своё помещение под швейную мастерскую и буду обеспечивать её дешёвыми, но хорошими тканями, ты купишь несколько швейных машинок, а как мы будем делить доходы? Поровну?

—  Ну конечно, как и подобает честным компаньонам!

—  Нет, —  сказал Эзекиел, —  я ещё не выжил из ума, чтобы сотрудничать с кем-либо на таких условиях.

—  Я могу тоже вкладывать деньги в покупку тканей, —  начал торг Жонатан, но Эзекиел ответил ему твёрдым отказом.

—  Ну, тогда продай мне то пустующее помещение, —  зашёл с другой стороны Жонатан, поняв, что ему не удалось обмануть Эзекиела.

—  То помещение принадлежит моему зятю, а он не собирается его продавать, —  отрезан Эзекиел.

Жонатан ушёл ни с чем, а Эзекиел мысленно поблагодарил его за хорошую идею.

—  Ведь я и сам могу купить несколько машинок и устроить швейный цех в бывшей мастерской Агостино, —  поделился он своими соображениями с Ципорой. —  А в компаньоны возьму не прохвоста Жонатана, а честных тружеников Соледад и Маноло! Предложу им хорошие деньги, и они, уверен, согласятся. Соледад будет командовать швеями, я буду заниматься торговлей, а управляющим назначу Тони.

—  Ты думаешь, он справится? —  усомнилась Ципора.

—  Справится, если ему будет помогать Камилия, —  хитровато усмехнулся Эзекиел. —  У неё хорошая хватка, она одна могла бы управлять всем производством, но мне надо как-то пристроить зятя, ты ж понимаешь!

—  А он согласится? —  вновь высказала опасения Ципора.

—  Ну не вечно же ему работать грузчиком! В конце концов, мастерская оформлена на его имя, вот пусть он и позаботится, чтобы она стала приносить доход. А я попробую подослать к нему сеньора Дженаро. Камилия говорила, что он вполне разумный человек. Наверняка он поймёт, в чём выгода для его сына.

В своих предположениях Эзекиел не ошибся: ему не пришлось долго уговаривать Соледад и Маноло, но главное —  он обрёл верного союзника в лице Дженаро.

Последнему, правда, не сразу удалось повлиять на сына, однако тут ему очень помогла Камилия. Вдвоём они сумели внушить Тони, что принять предложение Эзекиела —  вовсе не означает сесть на шею тестю и даром есть его хлеб.

—  Мы же будем работать и получать деньги за свой труд, —  убеждала мужа Камилия. —  При этом ты не будешь так уставать, а получать будешь несравненно больше, чем тебе сейчас платят на рынке.

Под натиском отца и жены Тони в конечном итоге согласился не только поменять работу, но и переехать обратно в дом тестя.

Когда это случилось, Камилия не смогла скрыть ликования.

—  Поздравь меня, мама! —  сказала она Ципоре. —  Я боролась за своё счастье и победила! Теперь у нас всё будет замечательно! Я никому не отдам моего Тони!

Разделяя радость дочери, Ципора всплакнула.

—  Дай-то бог! —  сказала она, вытирая набежавшую слезу. —  Мы с отцом будем всё делать для того, чтобы твой муж не чувствовал себя ущемлённым.

—  Я знаю, мама, —  обняла её Камилия. —  Мы с Тони будем счастливы, я в этом не сомневаюсь. У меня теперь только одна мечта: забеременеть и родить ребёнка!

—  За этим дело не станет, —  поддержала её Ципора. —  Если вы снова сошлись и спите вместе, то у вас будет ещё много детей!