Швейная фабрика Эзекиела стремительно набирала обороты, выдавая модную одежду, изготовленную по французским лекалам, и перед Тони теперь остро встала проблема сбыта. Одного магазина тестя для этого явно не хватало, надо было искать новые точки сбыта.

Каждый день Тони разъезжал по городу, предлагая различным магазинам лучшие образцы своей продукции, но дело у него подвигалось туго. Во-первых, он был неопытен и не умел ещё договариваться с владельцами магазинов, которые всячески старались сбить закупочные цены, чтобы потом продать эту одежду подороже, с выгодой для себя. А во-вторых, Тони занимался этим отнюдь не целый день, проводя большую часть времени в пансионе, где жила Мария.

Эзекиел об этом, разумеется, не знал и объяснял не слишком успешную работу зятя его неопытностью. Но по мере того, как возрастала угроза затоваривания, росло и беспокойство Эзекиела о судьбе своего нового бизнеса.

—  Мы угрохали кучу денег на создание этой фабрики, а отдачи пока не получили, —  делился он своими проблемами с Ципорой. —  Выручка от продаж поступает медленно, запасы тканей иссякают, их всё время нужно пополнять... Прямо голова кругом идёт!

—  Ничего, я знаю твою голову, она покружится, покружится, и обязательно что-нибудь придумает! —  подбадривала его Ципора.

—  Да, придётся мне самому заняться сбытом, на зятя тут полагаться не стоит, —  пришёл к выводу Эзекиел.

И уже на следующий день он сумел заключить выгодную сделку с Жонатаном, который согласился скупать у него готовую одежду оптом, по достаточно высокой цене, да ещё и с предоплатой!

Тони, с одной стороны, порадовался этому, а с другой —  огорчился, потому что теперь ему опять стало труднее отлучаться с работы для того, чтобы увидеться с Марией.

А тут ещё и Камилия постоянно рвалась в гости в Дженаро, утверждая, что очень по нему соскучилась. Тони под разными предлогами отказывался вести её к отцу, и это вызывало у неё дополнительные подозрения.

—  Ты объясни, что между вами произошло, —  требовала Камилия. —  Вы опять поссорились? Ты и сам с ним не видишься? Давай я схожу к нему и вас помирю!

Тони чувствовал, что добром это не кончится, и поэтому стал уговаривать Дженаро, чтобы тот пришёл в дом Эзекиела и развеял подозрения Камилии. Но Дженаро упёрся:

—  Я плохой конспиратор, могу нечаянно проговориться, как, например, сегодня играл с внуком и что он мне сказал.

—  А ты постарайся быть внимательным, тем более, что Камилия не будет расспрашивать тебя о внуке и о Марии, поскольку не знает, что они живут здесь, рядом с тобой.

—  Нет, —  упрямо мотал головой Дженаро, —  не упрашивай. Женщины —  народ хитрый, коварный. Если твоя Камилия что-то заподозрила, то она не станет задавать прямые вопросы, а выведает всё необходимое с помощью наводящих. Например, спросит, давно ли мы с тобой виделись, и я скажу, допустим, позавчера. А она вспомнит, что как раз в этот день было воскресенье, и ты никуда из дома не отлучался.

—  Ничего страшного, Камилия спишет это на твой старческий склероз, —  продолжал настаивать Тони, но отец так и не захотел прийти ему на выручку.

Огорчённый этим обстоятельством, Тони решил хоть в чём-то потрафить Камилии, поэтому, однажды взял её с собой на фабрику, где ей всё очень понравилось.

Вернувшись домой, она долго рассказывала Ципоре, какие там стоят швейные машины, какие работают портнихи.

—  Их всего пятеро, они шьют женскую одежду, а на брюках специализируются мужчины, —  докладывала она. —  Правда, среди тех пятерых я увидела Эулалию —  ту испанку, что когда-то была влюблена в Тони.

—  Господи! За что же мне такое наказание? —  воздела руки к небу Ципора. —  Вразуми мою несчастную дочь, которая везде находит повод для ревности!

—  Нет, мама, я вовсе не ревную, —  стала оправдываться Камилия. —  Наоборот, я поняла, что была несправедлива к Тони. Это же всё надо было организовать, закупить и наладить! Я видела, как он там работает —  у него нет свободной минуты!

—  Ну, слава богу! —  облегчённо вздохнула Ципора. —  Может, хоть теперь ты не станешь увязываться за ним на фабрику. Или всё же будешь бегать туда из-за этой испанки?

—  Нет, испанка меня не беспокоит, она там под надёжным присмотром! —  улыбнулась Камилия. —  Вместе с ней работают её мать и отец, а они, похоже, люди строгие и не допустят никакого флирта между ней и Тони.

Ципора изумлённо покачала головой:

—  И всё-то ты успела рассмотреть!

—  Мама, я же люблю Тони, поэтому меня интересует всё, что может иметь к нему отношение! Я и на фабрике хотела бы работать вовсе не из ревности, а потому, что этим занимается Тони, Но скорее всего, работать мне там не придётся...

—  Почему? Тони же говорил, что ты бы могла заняться бухгалтерией, —  напомнила дочери Ципора.

Камилия, загадочно улыбнувшись, погладила свой аккуратный животик и смущённо произнесла:

—  Это ещё не точно, я пока не уверена...

—  Ты опять беременна?! —  радостно воскликнула Ципора.

—  Да, кажется, беременна, —  подтвердила Камилия.

—  И ты скрывала это от матери? —  укорила её обиженная Ципора.

—  Я боялась спугнуть... Хотела сама убедиться... —  сказала в своё оправдание Камилия.

—  А Тони уже знает об этом?

—  Нет, я ему тоже ничего пока не говорила. И ты, пожалуйста, не говори, ладно? —  попросила Камилия.

Ципора не поняла, к чему такая скрытность:

—  Если бы я забеременела, то сразу бы сказала моему Эзекиелу. А ты какая-то странная, не спешишь порадовать своего мужа.

—  Я хочу подождать ещё несколько дней, чтобы окончательно в этом убедиться, —  пояснила Камилия. —  И тогда уже его порадую. Непременно порадую, можешь не сомневаться.

—  А отцу твоему я хотя бы могу сказать по секрету? —  спросила Ципора. —  Мне будет очень трудно скрывать от него такую счастливую новость.

—  Ну ладно, папе скажи, —  великодушно разрешила Камилия.

—  Представляю, как он будет счастлив! —  расплылась в улыбке Ципора.

—  А уж как будет счастлив Тони!.. —  подхватила Камилия. —  Он сегодня утром сказал, что любит меня. И будет любить ещё больше, когда у нас родится ребёнок, я в этом уверена!

А между тем Тони, не догадывавшийся, какой сюрприз готовит ему жена, ухитрялся всё же выкраивать время для свиданий с Марией и сыном, к которому он пока ещё так и не привязался.

Марию это уже начинало всерьёз беспокоить. Она даже подумала, что препятствием на пути сближения Тони с сыном может быть имя мальчика. Это для неё он —  единственный на свете, горячо любимый сыночек Мартинью, а для Тони, вполне вероятно, —  всего лишь носитель имени её бывшего мужа-фашиста. Когда-то Мария и сама горько плакала оттого, что её ребёнок будет всю жизнь носить ненавистное имя Мартино, однако изменить ничего не могла, потому, что такова была воля Мартино-старшего. Это условие он поставил отцу Марии, соглашаясь взять её в жёны с чужим ребёнком, и, конечно же, она в такой ситуации не имела права голоса.

А потом, со временем, она привыкла к имени Мартинью и перестала ассоциировать его с именем нелюбимого мужа. «Может, и с Тони произойдёт то же самое, —  утешала она себя. —  Мало ли на свете других, хороших, людей, которых зовут, как моего сына —  Мартино!»

Марии было невдомёк, что все её беспокойство по этому поводу абсолютно беспочвенно. Тони вовсе не задумывался о том, как зовут его сына. Мартинью, и Мартинью —  не всё ли равно? Главное, что этот ребёнок существует и с ним надо считаться, поскольку он создаёт дополнительные проблемы. Если бы Мария была одна, без ребёнка, с ней было бы проще встречаться. Тони и так с трудом урывает время для этих встреч, а его ещё приходится тратить и на общение с малышом!..

Тони приходил в пансион ненадолго, и на общение с отцом ему тоже не хватало времени, однако Дженаро всё же успевал задавать сыну один и тот же вопрос:

—  Ну что, ты ещё ничего не решил?

—  Это не так просто, папа, —  неизменно отвечал Тони.

Однажды Дженаро это сильно рассердило, и он принялся гневно отчитывать Тони:

—  Ты ходишь сюда только из-за Марии, сын тебя не интересует, я же вижу! Это обыкновенное распутство! Прибежал, получил удовольствие, и больше тебе ничего не нужно. Опять можно идти к жене, с которой ты венчался аж два раза, а значит, и грех на тебе лежит двойной.

—  Я с ней не венчался, —  сказал Тони. —  Католическая свадьба была всего лишь мистификацией, роль священника исполнил знакомый актёр сеньора Агостино, а свадьба по иудейскому обряду не предполагает никакого венчания. Так что фактически я женился на Камилии всего лишь один раз, да при этом ещё и ухитрился не принять иудейской веры!

—  Ну, ты и прохвост! —  изумлённо покачал головой Дженаро. —  Я не предполагал, что ты на такое способен. Ведь ты же родную мать обманывал, когда писал ей в письме про свадьбу!

—  Я тогда и сам не знал, как всё было на самом деле. Сеньор Агостино сказал мне об этом лишь перед своим отъездом из Бразилии.

—  А Камилии это известно?

—  Нет. Зачем её огорчать? Пусть она остается в неведении.

Этот разговор случайно подслушала Изабела и, конечно же, передала его содержание Марии.

—  Ты понимаешь, что в этом случае твои шансы на воссоединение с Тони резко возрастают? —  радовалась она. —  Ему даже не надо разводиться! В церкви он с ней не венчался, а иудейства не принял! Так что его брак с этой еврейкой вообще можно считать недействительным!

Изабела надеялась порадовать Марию, а та, наоборот, расстроилась до слёз:

—  Значит, он её на самом деле любит, а брак, семья —  это всего лишь отговорка! —  плакала несчастная Мария.

—  Он любит тебя, это же очевидно всем! —  возражала Изабела.

—  Нет, её он любит гораздо сильнее, чем меня, —  стояла на своём Мария, и переубедить её было невозможно. —  Что же в ней такого притягательного? Чем она его околдовала? Я хочу на неё посмотреть!

С той поры Марией овладела маниакальная идея, во что бы то ни стало, повидать Камилию.

Она даже отважилась попросить Мариузу, чтобы та выведала у Дженаро адрес Тони.

—  Зачем тебе это нужно? Что ты задумала? —  испугалась Мариуза.

—  Я пойду туда под каким-нибудь благовидным предлогом и просто посмотрю на неё. Она не узнает, кто я такая, обещаю вам!

—  Не надо мне твоих обещаний. Ты задумала дурное и опасное дело. Я не стану ничего выпытывать у сеньора Дженаро! —  наотрез отказалась Мариуза.

Но Марию это не остановило. Когда Маркус представил её Жозе Мануэлу, и они разговорились, Мария спросила у него о Камилии:

—  Какая она? Просто красивая, или в ней есть ещё что-то особенное, чем она удерживает возле себя Тони?

Жозе Мануэлу было трудно ответить на тот вопрос. Он сказал, что Камилия красивая, добрая и —  самое главное —  она очень любит Тони.

Марию это озадачило:

—  Неужели она любит его сильнее, чем мы вдвоём с сыном? —  задала она риторический вопрос. —  Вы знаете, Мартинью сразу признал в Тони отца и полюбил его!

—  Он и похож на Тони, —  заметил Жозе Мануэл. —  Очень симпатичный мальчик!

—  А вы бывали у Тони дома? —  вновь свернула на интересующую её тему Мария. —  Мне хотелось бы увидеть, как он там живёт.

—  Нет, не бывал, я даже толком не знаю, где он живёт, —  ответил Жозе Мануэл. —  Он туда переехал не так давно.

—  И вы с ним с тех пор не встречались?

—  Виделись один раз у него на работе. Нам обоим сейчас некогда ходить в гости друг к другу. Я готовлюсь к защите диплома, а он занят своей фабрикой...

Мария поняла, что выведать адрес Камилии ей ни у кого не удастся, и однажды прямо заговорила об этом с Тони:

—  Я очень хочу увидеть твою жену, хотя бы издали. Устрой мне такую встречу!

Тони её просьба одновременно испугала и возмутила.

—  Ты с ума сошла! Только этого мне не хватало! —  восклицал он, негодуя.

Мария принялась его успокаивать:

—  Я только посмотрю на неё, и всё. Ничего ей не скажу. А она и не поймёт, что я была рядом, она же меня не знает.

—  Знает! —  сказал Тони.

—  Откуда? —  изумилась Мария.

—  Она узнает тебя по статуэтке, которую когда-то разбила.

—  Ничего не понимаю. Объясни толком, какая статуэтка и как она связана со мной!

Тони пришлось подробно рассказать ей ту печальную историю, и на Марию она произвела ужасное впечатление.

—  Даже если бы та статуэтка разбилась случайно —  это считалось бы дурным предзнаменованием. А твоя жена разбила её осознанно, желая мне зла! Как же она меня ненавидит!.. И после этого ты продолжаешь с ней жить?!

Мария испытующе уставилась на Тони, и он, потупив взор, пробормотал:

—  Камилия с тех пор очень изменилась...

—  Нет, я не хочу её видеть! —  внезапно сказала Мария. —  Мне и так всё ясно: ты не уходишь от неё потому, что любишь её!

—  Нет, я люблю только тебя! —  в отчаянии простонал Тони. —  А Камилию, я просто жалею.

—  Тогда пожалей и меня, и своего сына! Мы тоже нуждаемся в твоей жалости!

Тони был не готов достойно ответить на вызов Марии —  он принялся оправдываться, говорить, что пока не может оставить Камилию, но когда-нибудь у него достанет сил на такой решительный шаг...

Мария, впервые услышав о том, что он всё-таки намеревается со временем уйти от Камилии, воспрянула духом и сказала:

—  Я готова ждать тебя сколько угодно! Только ты не оставляй меня надолго, приходи каждый день! Я не могу жить без тебя!

—  Я тоже не могу жить без тебя, —  ответил ей Тони. —  Мы обязательно будем вместе! Ты —  моя единственная любовь!

Поверив обещаниям Тони, Мария в последующие дни порхала как на крыльях, будущее представлялось ей в исключительно радужных тонах.

А между тем над ней уже сгущались тучи. Следователь Омеру, получив пули от пастухов, исключил их из числа подозреваемых, и лишь невиновность Зекинью пока ещё ставил под сомнение. Сведения, предоставленные ему Зангоном и Форро, лишь утвердили Омеру в его главной версии: убийца действовал по заданию вдовы, и он не был дилетантом, как эти двое простаков, которых оказалось так легко расколоть.

«Значит, надо искать сообщников вдовы среди её друзей и знакомых», —  решил Омеру и отправился на фазенду Винченцо.

Разумеется, там его больше всех интересовал Фарина, который сначала направил Омеру по ложному следу, а потом спокойненько поехал вместе с Марией в Сан-Паулу и проявил завидную активность, помогая ей получить в бан¬ке деньги покойного мужа.

Но прежде чем сказать всё это Фарине, Омеру попросил его и Винченцо предъявить имевшееся в их доме оружие.

Винченцо безропотно принёс три охотничьих ружья, Омеру примерил к стволам пули, собранные Форро, убедился в том, что они совсем иного калибра, и лишь после этого рассказал, почему он возобновил расследование убийства Мартино.

Услышав, что Омеру подозревает Марию в убийстве мужа, Винченцо и Фарина хором воскликнули:

—  Это чушь! Мария невиновна!

Омеру язвительно усмехнулся:

—  Я и не сомневался, что вы станете её защищать. Ведь это именно вы, сеньор Фарина, подбросили мне версию о мифических итальянских антифашистах! Не так ли?

—  Я вам ничего не подбрасывал, —  строго сказал Фарина. —  Это было лишь моё предположение, которое вы сочли вполне правомерным.

—  Ну, допустим, —  вынужденно согласился Омеру. —  А почему вы не сказали мне, что Мартино был миллионером?

—  Потому что я и сам этого не знал.

—  Верится с трудом, —  вновь усмехнулся Омеру. —  Вы прекрасно знали, сколько денег у него на счету. Не зря же вы отправились вместе с вдовой в Сан-Паулу и приложили немало усилий для того, чтобы она получила их в наследство.

—  Да, я помогал Марии, поскольку она ничего не понимала в банковских делах, ну и что? —  уставился на него Фарина.

—  А то, что ваше поведение мне кажется, мягко говоря, странным.

—  Видимо, у нас разные представления о добродетели, —  поддел его Фарина. —  Я, например, всегда считал своим долгом помочь любой женщине, которая в этом нуждалась.

—  А у меня есть подозрение, что вы помогли ей и в организации убийства. Если она была затворницей и никого в округе не знала, то убийцу наняли вы! А потом поехали с ней за деньгами, которыми она, вероятно, щедро с вами расплатилась.

—  И вы можете хоть чем-то подтвердить ваши подозрения? —  спросил Фарина, глядя на него в упор.

Омеру выдержал его взгляд и затем ответил:

—  Нет, пока это только версия.

—  Необоснованная версия, вы хотели сказать, —  уточнил за него Фарина.

—  Я буду её проверять, —  жёстко сказал Омеру. —  И для этого мне придётся допросить сеньору Марию. Возможно, она сама скажет мне, сколько денег заплатила вам за услугу!

—  Вы только доставите ей ненужные неприятности и зря потеряете время, —  с досадой произнёс Фарина. —  Я не обязан доказывать свою невиновность, но мне жалко Марию, и поэтому я подскажу вам более простой способ для удовлетворения вашего любопытства.

—  Что вы имеете в виду? —  спросил Омеру, не понимая, к чему клонит Фарина, и тот ответил:

—  Если вы хотите узнать, как Мария распорядилась теми деньгами, что достались ей в наследство от мужа, а точнее —  не сняла ли она со счёта крупную сумму, чтобы расплатиться с убийцей, то не обязательно её допрашивать. Для этого достаточно сделать официальный запрос в банке. Во всяком случае, вы сможете убедиться, что до моего отъезда из Сан-Паулу Мария крупной суммы со счёта не снимала.

—  Спасибо за ценные сведения, я обязательно их проверю, —  сказал Омеру и на том закончил этот допрос с пристрастием.

—  Бедная Мария! —  сказал после его ухода Фарина. —  Только этого ей не хватало!

Винченцо выразился круче и точнее:

—  Он всех нас окунул в дерьмо! Теперь, попробуй, отмойся!..