Похоронив останки своего отца по всем канонам католической церкви —  с молитвами, с заупокойной мессой, —  Маурисиу так же скрупулезно принялся налаживать собственную жизнь и жизнь близких, претерпевших немало горя за время его безумия.

Прежде всего, он попросил прощения у матери и сестры, потом повинился перед Марселло и Фариной.

После этого ему осталось только объясниться с Катэриной, что для него, разумеется, было самым сложным.

И всё же он нашёл в себе силы и мужество отправиться на фазенду Винченцо и встретиться лицом к лицу с Катэриной.

Едва увидев его, она приготовилась к решительной обороне, однако Маурисиу был настроен миролюбиво, никакой угрозы от него не исходило.

—  Здравствуй, Катэрина, —  заговорил он, глядя на неё с горечью и печалью. —  Я пришёл попросить у тебя прощения за всё, что произошло между нами, и ещё —  сказать, что мне очень больно из—  за смерти сына.

—  Я не хочу это обсуждать, —  попыталась уйти от разговора Катэрина, но Маурисиу продолжил:

—  Прости, меня не было рядом, чтобы поддержать тебя в горе.

—  Это уже не важно, Маурисиу.

—  Понимаю, Катэрина, понимаю, —  покачал он головой. —  Между нами больше нет ничего важного. Но я не держу на тебя обиды и надеюсь, что ты всё—  таки сможешь меня простить. А жить ты имеешь полное право, как хочешь и с кем хочешь. Прощай.

С этими словами он поклонился Катэрине и ушёл, не оглядываясь.

Катэрина вернулась в дом растерянная и печальная.

—  Мама, он сегодня не был похож на того Маурисиу, от которого я сбежала... В глазах —  только боль и никакой злобы...

—  Он сказал, что снова хочет жить с тобой? —  спросила Констанция.

Катэрина, закусив губу, отрицательно помотала головой.

Констанция удивилась:

—  Не сказал? А зачем же он тогда приходил?

—  Попросил у меня прощения и сказал, что я могу жить, как мне заблагорассудится.

—  И что, совсем не ревновал тебя, не упрекал?

—  Нет, мама, —  вздохнула Катэрина. —  Он меня отпустил, понимаешь? Но в его голосе была такая печаль!..

Ещё одна резкая перемена, произошедшая в Маурисиу, изумила Катэрину, но не вызвала в ней ни прежней любви, им сострадания, ни даже простого человеческого интереса к бывшему мужу.

—  Это всё равно не он, не тот, в которого я когда—  то влюбилась,—  сказала она матери. —  Тот Маурисиу, не стал бы просить прощения у Зекинью, а расквасил бы ему физиономию.

—  А Маурисиу просил прощения у Зекинью? —  спросила ошеломлённая Констанция.

—  Да, представь себе!

—  За что?!

—  Не знаю! Он сейчас перед всеми чувствует себя виноватым. Пригласил Зангона к себе на фазенду. Собирается купить табун лошадей —  специально для Форро и Зангона, чтобы они могли заняться своим любимым делом. Зангон теперь не будет жить у нас.

—  А Зекинью?

—  Надеюсь, вы с отцом не станете возражать, если он переселится в мою комнату? Зачем нам прятаться по углам, когда всем и так всё известно?

—  Делай что хочешь, —  обречённо махнула рукой Констанция.

Винченцо тоже был вынужден смириться с выбором Катэрины. За последнее время она пережила столько горестных потрясений, что перечить ей у Винченцо не поворачивался язык. Сумасшествие мужа, внезапная смерть ребёнка —  от такого горя не мудрено и самой сойти с ума. Хорошо хоть Зекинью Бог послал ей в помощь. Пусть пока живут вдвоём, а там видно будет, насколько прочна эта любовь...

—  Ну а ты, Фарина, что будешь делать теперь? Вернёшься к Франсиске? —  спросил Винченцо своего компаньона.

—  Я надеюсь на это, —  с хитроватой усмешкой ответил тот. —  Но сначала, я должен поставить последнюю точку в деле Маурисиу.

—  Ты?!

—  Нет, конечно же, это должен сделать комиссар Омеру, но... с моей помощью, —  засмеялся Фарина.

Он ещё во время похорон договорился с Омеру о дружеской встрече за бокалом доброго вина и специально для этого закупил целую коробку дорогих коллекционных вин, с чем и отправился к комиссару. Фарина уже отправил солидный гонорар Мигелу Айдару и считал, что Омеру тоже вполне заслуживает денежного вознаграждения за неординарный подход к расследованию этого мистического убийства, но предложить ему откровенную взятку не решился, поскольку комиссар в отличие от адвоката находился на государственной должности и выполнял свой служебный долг.

Тактика, избранная Фариной, оказалась верной. Вдвоём с Омеру они распили пару бутылок и договорились, что комиссар вообще аннулирует уголовное дело, заведённое на Маурисиу. Просто уничтожит его, чтобы не осталось никаких следов. А все прочие материалы по убийству Мартино, сдаст, наконец, в архив.

—  Я и сам пришёл к такому же решению, —  сказал Омеру Фарине. —  Иначе любой, кто прочитает материалы этого дела, сочтёт меня сумасшедшим. Как я буду объяснять своему начальству, почему отпустил на свободу Маурисиу? Стану рассказывать о неприкаянной душе его отца? Это же бред!

—  Но вы же сами были свидетелем... —  робко вставил слово Фарина.

—  Да, это так. Если бы я не поехал на ту фазенду вместе с Маурисиу и старухой Ритой, то не поверил бы ей и посчитал бы всю эту историю нелепой выдумкой. Но я видел собственными глазами, как в кромешной тьме из—  под земли появились эти жуткие мерцающие огоньки... Признаюсь вам честно, меня до сих пор оторопь берёт. Я потрясён!

—  Мы все потрясены, —  сказал Фарина со скорбной маской па лице и тут же перешёл к очередному пункту своей программы: —  Кстати, вы вернёте мне ружьё?

Омеру же, ошеломлённый увиденным и до сих пор находящийся в плену мистических представлений, опасливо спросил:

—  Сеньор Фарина, а что, если покойник снова решит им воспользоваться?..

—  Нет, это исключено, —  твёрдо ответил Фарина. – Он упокоился с миром. И мы обрели покой.

—  Ну хорошо, будь по—  вашему, —  вздохнул Омеру и обратился к писарю: —   Лула, принеси винчестер, я должен вернуть его сеньору Фарине.

Лула застыл на месте, в испуге выкатив глаза и раскрыв рот.

—  Ты меня слышишь? Немедленно принеси ружьё! —  повторил Омеру.

—  Мне страшно даже прикоснуться к нему! —  выдавил из себя несчастный Лула.

—  Выполняй приказ! —  рявкнул на него Омеру.

—  Слушаюсь! —  взял под козырёк Лула.

На негнущихся ногах он отправился в другую комнату за ружьём, а Омеру тем временем сказал Фарине:

—  Всё правильно. Будет гораздо лучше, если я избавлюсь от этого проклятого оружия. Мне и самому было бы страшновато к нему прикасаться. А вы —  смелый человек, сеньор Фарина!

—  Нет, смелый человек —  это вы, сеньор Омеру, —  совершенно искренне сказал Фарина. —  Далеко не всякий на вашем месте отважился бы взять на себя такую ответственность и принять такое нестандартное решение в деле Маурисиу. Я хотел бы стать вашим другом, сеньор Омеру.

Польщённый его похвалой комиссар улыбнулся и ответил так же искренне:

—  А я был бы рад стать вашим другом, сеньор Фарина.

О том, что Фарина окончательно уладил с комиссаром дело Маурисиу, Беатриса узнала от Марселло и с радостью сообщила эту новость матери.

Франсиска растрогалась и даже прослезилась.

—  Фарина —  это наш добрый гений, —  сказала она. —  Без него мы бы не сумели спасти Маурисиу.

—  Да, сеньор Фарина —  необыкновенный человек! —  подхватила Беатриса. —  Он не просто делает добрые дела, но всегда доводит их до полного завершения. Я слышала, он хорошо заплатил нашему падре, чтобы тот в течение года поминал покойного Луиджи во всех молитвах и мессах.

—  А меня восхищает в нём отсутствие злопамятности, —  сказала Франсиска, продолжая перечислять достоинства Фарины. —  После всего, что ему пришлось пережить по вине Маурисиу, Фарина не озлобился и не стал мстить ему, а наоборот —  приложил невероятные усилия для того, чтобы вытащить моего сына из беды.

—  Наверное, он тебя очень любит, мама, —  заметила Беатриса.

—  Я тоже его люблю, —  призналась Франсиска.

—  Тогда почему бы тебе не выйти за него замуж?

—  А он не захочет на мне жениться, —  горестно вздохнула Франсиска. —  Однажды он признался, что всегда бежал от венца, как чёрт от ладана.

Беатриса, озорно усмехнувшись, вдруг предложила матери:

—  А ты попробуй проверить, так ли это на самом деле!

Франсиска не поняла её:

—  Как это? Что я должна сделать?

—  Предложи ему вернуться в наш дом, но уже в качестве твоего законного мужа.

—  Ты шутишь? —  замахала на неё руками Франсиска. —  Во—  первых, это неприлично для женщины, а во—  вторых, Маурисиу всегда был против моего брака с Фариной.

—  Это было давно, —  возразила Беатриса. —  А теперь он сам этого хочет.

—  Кто? Маурисиу?!

—  Да, он мне так сказал.

Между тем Маурисиу сказал это не только Беатрисе, но и Фариие, когда просил у него прощения.

—  Я никогда не забуду того добра, которое вы для меня сделали, —  говорил он. —  Я, конечно, был не в себе, но всё равно поступил по отношению к вам подло и жестоко, а вы при этом относились ко мне, как отец к сыну.

—  Ладно, не будем ворошить прошлое....

—  Нет, сеньор Фарина, я не хочу забывать добро и быть неблагодарным. Очень прошу нас: переезжайте к нам и живите с моей матерью.

—  Ты, в самом деле, этого хочешь? —  не поверил ему Фарина.

—  Да, твёрдо ответил Маурисиу. —  Мне кажется, вы и сами этого хотите. Разве не так? Мы можем стать одной семьёй!

—  Но сначала я должен поговорить с твоей матерью... —  растерянно произнёс Фарина. —  Неизвестно, захочет ли она...

—  Мне почему—  то кажется, что захочет, —  добродушно усмехнулся Маурисиу.

Прошло ещё несколько дней, прежде чем Фарина отважился на решающее объяснение с Франсиской. После того, как она фактически изгнала Фарину из своего дома, он там появлялся всего два раза, и то, по необходимости: шло следствие, и нужно было выручать Маурисиу. Потом же, когда всё благополучно закончилось, Фарина видел Франсиску только на похоронах, но поехал оттуда не к ней, а домой, на фазенду Винченцо.

И вот он не без робости переступил порог её дома, надеясь на лучшее и приготовившись к худшему.

Франсиска встретила его приветливой улыбкой и снова стала благодарить за всё, что он сделал для Маурисиу.

—  Я делал это не столько ради твоего сына, сколько ради тебя, —  честно признался Фарина. —  Ты мне очень дорога, Франсиска!.. Скажи, я могу собрать свои вещи и вернуться в твой дом? Ты не выгонишь меня снова?

—  Можешь переезжать сюда хоть сегодня, —  ответила она.

—  Спасибо, я так и сделаю! —  обрадовался Фарина, а Франсиска, следуя совету дочери, продолжила:

—  Только учти, мои дети ставят одно условие.

—  Какое? —  насторожился Фарина.

Франсиска улыбнулась и затем произнесла торжественным тоном:

—  Ты должен на мне жениться!

—  Вот это да! —  изумлённо воскликнул Фарина. —  Ты предлагаешь мне руку и сердце?!

—  Я знаю, это должен делать мужчина, —  с некоторой грустью сказала Франсиска, —  но так уж получилось, что я прошу тебя жениться на мне. Ты имеешь полное право отказать мне в этой просьбе.

—  Ни за что на свете! —  без промедления ответил Фарина. —  Я мечтал об этом ещё с той поры, когда впервые увидел тебя!

В тот же вечер счастливая Франсиска поблагодарила дочь за ценный совет и в порыве откровения призналась ей смущённо:

—  Я подозреваю, что у меня будет от него ребёнок...

Беатриса же, воспользовавшись благоприятной ситуацией, тоже открыла матери свою тайну:

—  Мне кажется, я совершила ту же глупость, что и ты. По—  моему, я беременна от Марселло.

—  Пресвятая Дева! —  невольно вырвалось у Франсиски. —  Только этого нам не хватало!

—  Ты что, огорчена? —  изобразила удивление Беатриса. —  Напрасно! Это будет даже забавно, если мы с тобой родим в один и тот же день. Тогда у нас будет вдвое меньше расходов, поскольку мы устроим общие крестины!

—  Не шути серьёзными вещами! —  одёрнула её Франсиска, но Беатрису уже понесло.

—  Я вовсе не шучу, —  сказала она. —  Я совершенно серьёзно предлагаю устроить две свадьбы в один день —  твою и мою. Это разумное решение, оно само напрашивается в нашем случае.

Франсиска не стала с ней спорить, только криво усмехнулась:

—  Представляю эту свадьбу! Беременные мать и дочь в подвенечных платьях. Стыд то, какой!

—  Если мы поторопимся, никто ничего не заметит, —  приободрила её Беатриса.

—  А поторопиться нам действительно придется, —  сказала Франсиска. —  Значит, и свадьбу, в самом деле, нужно делать одну на двоих.

—  На четверых, —  поправила её Беатриса. —  Ты забыла про наших женихов.

Они действительно на какое—  то время забыли про женихов, поглощённые своими женскими секретами и проблемами. А женихи между тем сидели за столом в доме Винченцо, пили вино и не предполагали, что их невесты уже всё за них решили.

Кроме женихов, то есть Фарины и Марселло, за столом также сидели Винченцо и Констанция. Все они дружно пили за расставание Фарины с вольной холостяцкой жизнью.

—  Не могу поверить! Кобылка сама взнуздала наездника! —  изумилась Констанция.

—  Фарина, до той поры и сам подшучивавший над собой, тут вдруг сказал:

—  Не шутите так, дона Констанция. Я люблю Франсиску. Она вдова и так же свободна, как я. А мне пора обзавестись семьёй.

—  Чтобы кто—  то ухаживал за вами в старости? —  сочувственно произнесла Констанция, сменив шутливый тон на серьёзный.

—  Хотя бы и так, —  сказал Фарина, добавив: —  Но вообще—  то я хочу, чтобы жена родила мне сына, которому я смог бы оставить всё своё состояние.

Винченцо с сомнением покачал головой:

—  Дружище Фарина, неужели ты думаешь, что твоя кобылка ещё способна произвести на свет жеребёнка?

Констанция с укором посмотрела на мужа, помня о том, как её недавно одёрнул Фарина, однако тот на сей раз поддержал шутку друга, ответив задорно:

—  Да, способна —  если рядом с ней будет жеребец, а не мерин!

—  Ну, тогда давай выпьем, а то ты сейчас заржёшь! —  сказал Винченцо, наливая ему в кружку вина.

Марселло сидел за столом, молча, не принимая участия в беседе. Он завидовал Фарине. Ему тоже хотелось жениться, но после нескольких осечек он уже боялся заговаривать об этом с Беатрисой. Хорошо, она сейчас хоть не гонит его от себя, и на том спасибо. Беатриса и прежде отказывалась выйти за него замуж, а теперь, когда у неё перед глазами есть печальный пример Катэрины и Маурисиу, тем более не согласится! Видимо, такая у него судьба: любить девушку, на которой он никогда не сможет жениться...

Наутро Фарина, собрав свои вещи, навсегда распрощался с домом Винченцо и поехал к Франсиске.

По дороге ему встретилась Беатриса, ехавшая на велосипеде к Марселло. Они поприветствовали друг друга взмахом руки и разъехались в разные стороны.

Беатриса с утра пораньше мчалась к Марселло, чтобы сообщить ему сразу две новости: о беременности и о свадьбе. В отличие от матери, сомневавшейся, захочет ли на ней жениться Фарина, Беатриса в своём возлюбленном не сомневалась. Конечно же, Марселло обрадуется! И предстоящей свадьбе, и будущему ребёнку.

Раскрасневшаяся от быстрой езды, она спрыгнула с велосипеда и, подбежав к Марселло, сразу всё выпалила:

—  Я жду от тебя ребёнка, и мы поженимся!

—  Это правда? Я буду отцом? —  спросил он, ещё не веря своему счастью, а потом расцеловал Беатрису и заплясал от радости, крича во весь голос: —  Я буду отцом!..

В дом Винченцо они вошли, держась за руки, и Марселло с ходу доложил:

—  Мы с Беатрисой женимся.

Констанция, помня о том, что они уже не раз собирались жениться, а потом ссорились, проявила осторожность:

—  А твоя мать знает об этом, Беатриса?

—  Знает, она согласна! —  хором ответили Марселло и Беатриса.

Винченцо тоже усмотрел тут некую скоропалительность и спросил:

—  Вы это твёрдо решили? Ещё вчера Марселло сидел за столом, как в воду опущеный и, похоже, не помышлял о свадьбе. А что же изменилось сегодня?

—  Многое изменилось, —  сказал Марселло. —  Сегодня ко мне приехала Беатриса, и мы решили пожениться.

—  Вот так внезапно?

—  Да, мы не можем тянуть со свадьбой, потому что... Потому что, у нас получилось то же, что и у Катэрины с Маурисиу! —  объяснил Марселло.

Констанция схватилась за голову, Винченцо принялся ругать сына:

—  Где были твои мозги, Марселло?! Разве ты не знал, что сначала надо жениться, а потом уже заводить ребёнка?

—  Этого ребёнка нам Бог послал! —  парировал Марселло.

—  Вы делаете глупости, а вину сваливаете на Бога? —  не удержалась от укора Констанция, и Марселло, защищаясь, выдал чужую тайну:

—  Мама, такую же глупость сделали и дона Франсиска с сеньором Фариной!

—  Марселло! —  рассердилась Беатриса.

—  Прости, любовь моя, у меня сорвалось с языка... —  повинился он и тут же был прощён.

Винченцо изумлённо покачал головой:

—  Ну и дела! Выходит, Фарина неспроста перед нами хорохорился.

—  Он мог бы и прямо нам всё сказать, —  обиделась Констанция. —  Разве мы ему не друзья?

—  А он этого и сам не знал, —  вступилась за Фарину Беатриса. —  Мама собирается сказать ему только сегодня.

—  Боюсь, как бы его удар не хватил от такой радости, —  сказал Винченцо. —  Он хоть и доказал, что из него ещё труха не сыплется, но до молодого жеребчика ему очень далеко!

Франсиска не знала, как Фарина отнесётся к её беременности, поэтому долго ходила вокруг да около, прежде чем сообщить ему столь важную новость. Раскладывая по шкафам его вещи, сказала, что дети порадовались за неё и пожелали ей счастья.

—  Они тебя очень уважают и считают, что ты можешь заменить им отца.

—  Я постараюсь, —  вяло ответил Фарина.

—  Тебе придётся взять под свою отцовскую опеку ещё и Марселло, —  продолжила Франсиска. —  У них с Беатрисой любовь, и мы должны, как можно, быстрее сладить их свадьбу.

—  Неужели? —  оживился Фарина. —  Представляю, как Марселло будет прыгать от счастья!

—  Да, он давно об этом мечтал.

—  А почему ты говоришь, что свадьбу надо устроить как можно быстрее?

—  Потому что Беатриса беременна от Марселло.

—  О, Мадонна! —  воскликнул Фарина. —  Ребята торопливые не по годам!

—  Нашу свадьбу тоже надо устроить поскорее, —  отважилась, наконец, сказать Франсиска. —  Если ты, конечно, не передумал жениться.

—  Я не передумал, но зачем надо спешить с нашей свадьбой? —  удивился Фарина.

—  А затем, что и мы с тобой тоже торопливые не по годам, —  смущённо произнесла Франсиска.

Фарина изумлённо уставился на неё:

—  Как это понимать?.. Ты хочешь сказать, что...

—  Что я жду от тебя ребёнка, —  продолжила за него Франсиска. —  Мне не хотелось бы идти под венец с большим животом.

—  Это невероятно! —  воскликнул Фарина и, побледнев, стал жадно хватать ртом воздух.

Франсиска испугалась:

—  Тебе плохо? Скажи же что—  нибудь, не молчи!

Держась рукой за сердце, он с трудом вымолвил:

—  Я счастлив!..

После этих слов у Франсиски тоже отлегло от сердца. А Фарина чуть позже, оправившись от шока, стал целовать её и благодарить:

—  Ты волшебница! Ты способна творить чудеса! Я только мечтал о сыне, но боялся даже заговорить с тобой на эту тему, а ты сама всё устроила!..

Свадьбу они решили сыграть скромную, без лишнего шума. Беатриса и Марселло тоже против этого не возражали. Правда, Беатриса поставила матери одно условие:

—  Пусть падре Роман заодно освятит и брак Жулии с Зангоном! Об этом просит бабушка Рита. Разве ты ей откажешь?

Франсиска не смогла отказать Беатрисе и Рите в их просьбе, только спросила:

—  Я надеюсь, из нас троих, хотя бы, Жулия будет выходить замуж не беременной?

—  Это исключено. Жулия ещё девственница, —  ответила с улыбкой Беатриса.

На том они и порешили: пусть все три свадьбы состоятся в один день, и пусть этот день наступит как можно скорее!