Четверг, 20 сентября 2001 года
— Нет, ни в какой магазин ты не пойдешь. Доктор велел тебе лежать в постели.
— Ты хорошая девочка, Сэм, но не забывай, что я все-таки медсестра, — запротестовала Агата. — Я знаю, что мне можно, а чего нельзя. Я чувствую себя уже намного лучше. И мне надоело валяться.
Маргарет закатила глаза. Она прибежала на шум, как была, в ночной рубашке, и обнаружила, что Питер и Сергей ведут Агату вверх по лестнице, а та вырывается и кричит, что не нуждается ни в чьей помощи.
— В кои-то веки послушайся Саманту, ты, ослиная голова! Никакая ты больше не медсестра. Ты старуха, такая же, как я. Так что сбавь-ка обороты. Не хотелось бы, знаешь ли, чтобы меня ни свет ни заря разбудили шастающие по дому служащие похоронного бюро.
Агата оскорбленно замолчала.
— Я схожу в магазин и куплю все, что тебе нужно, — предложила Саманта.
— Не желаю разговаривать с падшей женщиной, — сквозь зубы процедила Агата.
Теперь глаза закатила Саманта. Голова у нее так и не прошла.
— Я просто переночевала у Питера. Как и его друг.
— А что ты оправдываешься? — взвилась Маргарет. — Тебе тридцать шесть лет, Сэм, детка! Живи, как тебе нравится, и радуйся жизни!
— А ты вообще держала бы свои советы при себе. Скажи спасибо, что я тебя приютила, когда ты без гроша в кармане вернулась из Франции, — не осталась в долгу Агата.
— Да ты рада была до смерти, что я приехала. Тебе ведь и поговорить-то не с кем было. Что-то я не заметила, чтобы у тебя было так уж много подруг…
— Прекратите немедленно! — крикнула Саманта.
Обе старушки испуганно примолкли.
— Бабушка! Давай список покупок. Пожалуйста, — выговорила Саманта и потерла себе виски.
Агата скривилась, но выдавила из себя:
— Возьми у меня в кошельке.
— А кошелек где?
— В продуктовой сумке, если я ничего не путаю.
Саманта знаками выманила тетку за собой в коридор:
— Побудь с ней, пока я хожу. Что-то она мне не нравится.
— Будь спокойна, — ответила Маргарет и, уперев руки в бедра, заняла пост у дверей в спальню.
В стеганом кошельке обнаружился не один, а целых два списка покупок. Первый был заполнен красивым и ровным бабушкиным почерком. Интересно, кто дал ей второй?
— Как она там? — шепотом спросил Питер, дожидавшийся ее в холле.
— Понемногу приходит в себя. Тетя с ней посидит. А мне надо в магазин.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — так же шепотом предложил Сергей.
— Вообще-то мы можем разговаривать нормально, — улыбнулась Саманта.
Она пробежала глазами бабушкин список: фрукты, овощи, чеддер, овсянка и бекон…
— Да нет, мне не так много всего и тащить, — отказалась она.
Второй листок вырвался у нее из рук и спланировал на пол. Сергей наклонился за ним и вдруг замер, наморщив лоб.
— Где-то я уже видел этот почерк… — задумчиво пробормотал он.
Он сел на нижнюю ступеньку лестницы, открыл свой портфель и извлек из него папку с анонимными письмами, переданную ему Питером.
— Нужна лупа, — вполголоса вымолвил он.
Охлопав карманы своего черного пальто, из одного из них он извлек внушительных размеров лупу и принялся поочередно разглядывать через толстое стекло анонимку и список покупок.
— Почерк один и тот же, — объявил он, поднимая голову.
Саманта уже устремилась к лестнице. Маргарет, стоявшая в дверях в той же позе, в какой она ее оставила, удивилась, как быстро ей удалось обернуться.
— Кому бабушка покупает продукты? — спросила ее Саманта.
— Иногда она действительно прихватывает кое-что для миссис Берден. Эта старая кляча до того обленилась, что ей уже и до соседней бакалейной лавки дойти невмоготу.
— Смотри, бабушке ни слова.
— Так ты еще никуда не ходила?
— Уже иду.
— Тогда купи мне пакет сырных крекеров. А то от всех этих треволнений жутко есть хочется.
* * *
Миссис Берден не слишком обеспокоилась, когда, открыв на звонок дверь, обнаружила на пороге Саманту, Питера Пламкетта и незнакомого ей лысого мужчину. Она пережила войну и мужа-алкоголика, и заставить ее чего-то бояться было не так просто. Гости к ней ходили редко. Большинство соседей относились к этой вдове ресторатора с известным высокомерием, считая ее вульгарной. Собственно, общалась с ней только Агата, да и то лишь потому, что у нее вообще не было подруг. Миссис Берден любила простые развлечения — шпионить за соседями, стряпать и смотреть по телевизору детективные сериалы.
То утро выдалось таким же скучным, как и все остальные. Суматоха, вызванная терактами 11 сентября, понемногу улеглась, а сбор подписей под петицией с требованием изгнать из квартала Абдула обернулся провалом. Так что визит молодой соседки пришелся как нельзя кстати.
Саманта извинилась за вторжение — в квартире работал телевизор, стоявший на покрытом салфеткой комоде. Миссис Берден бросила последний взгляд на экран, где вооруженный ножом бандит собирался прикончить почтенную мать семейства, и обернулась к гостям.
— Я по просьбе бабушки иду в магазин, — начала Саманта. — Но не могу разобрать, что вы тут написали. — И она сунула под нос миссис Берден листок бумаги.
Та поправила на носу очки.
— Чипсы с уксусом, — ответила она. — И, раз уж вы все равно туда идете, прихватите еще луковые. Два пакета, хорошо?
Саманта нерешительно покосилась на Питера. Тот шагнул к пожилой даме и тоже сунул ей под нос листок. Это была фотокопия первого анонимного письма.
— Не хотелось бы быть бестактным, но не будете ли вы любезны объяснить, зачем вы это написали?
Миссис Берден слегка побледнела.
— Да от скуки, — избегая смотреть им в глаза, ответила она. — Ну и еще чтобы сделать доброе дело.
* * *
Их разговор неожиданно прервал вой сирены «скорой помощи».
Саманта с Питером бегом бросились к своему дому. Возле крыльца нетерпеливо прохаживалась Маргарет.
— Ну наконец-то! — завидев Саманту, воскликнула она.
И зарыдала, схватив ее за руку.
— Они не пустили меня в «скорую». Сказали, что я занимаю слишком много места. Я хотела тебе позвонить, но не могла вспомнить, куда записала номер твоего мобильного.
— А бабушка где? — сама не своя от тревоги закричала Саманта и тоже схватила Маргарет за руку.
— Отпусти, больно! Я сделала, что могла. Вызвала «скорую». Они быстро приехали, но меня с собой не взяли, — повторяла та как заведенная.
— Я сейчас вызову такси, — вступил Питер.
— Вы же опоздаете на уроки, — возразила Саманта.
— Лишний повод не общаться с дурно воспитанными подростками.
* * *
— В настоящий момент состояние стабильное.
Доктор Дэвид Маршалл — лечащий врач Агаты в отделении интенсивной терапии — не отличался словоохотливостью. Он сказал, что должен был сказать, и уже развернулся уходить, когда Маргарет схватила его за рукав белого халата:
— Скажите, она не умрет? Это моя сестра! У меня, кроме нее, больше никого на свете нет. Мать умерла, а жених пропал без вести на войне. Слава богу, у моего нового дружка со здоровьем все в порядке, разве что холестерин немного повышен…
Молодой врач посмотрел на нее с сомнением, но все же кивнул ей на стоявшую у стены банкетку, обитую зеленым кожзаменителем.
— Сердце изношено. Сейчас мы делаем дополнительные обследования. Как только состояние больной улучшится, медсестра вас вызовет. Подождите в приемной. Это там, в глубине коридора, с левой стороны.
Затем встал и быстро ушел.
Питер и Саманта помогли Маргарет подняться с банкетки.
— Она всегда говорила, что я уйду первой, потому что у меня лишний вес. Я уж как-то с этим свыклась.
— Доктор сказал, что состояние стабильное. Она поправится. Ей просто нужно отдохнуть, — утешала ее Саманта.
— Как ты думаешь, в этой их приемной есть автомат с сэндвичами? Я бы, пока суд да дело, что-нибудь съела…
* * *
Настенные часы показывали 20.30. В урне неподалеку от кресла, в котором заснула Маргарет, валялись пустая коробка из-под печенья, пакеты из-под чипсов и три смятых пластиковых стаканчика из-под чая. Саманта заспорила было, когда Питер уселся на банкетке рядом с ней. Она призывала его идти домой и уверяла, что прекрасно справится сама. Потом она незаметно задремала. И сквозь полусон почувствовала, что он гладит ее по волосам. Когда он, осмелившись, поцеловал ее в затылок, она даже не шелохнулась. Следовало все трезво обдумать.
A. Для него все это — мимолетное увлечение. Он просто пытается забыть свою французскую подружку.
Б. Он добрый человек и хороший сосед. Он сочувствует ее трудностям и помогает ей, как помогал бы кому угодно.
B. Сидеть рядом с ним так хорошо. Зачем ломать себе голову? Поживем — увидим.
Она решила, что последний вариант устраивает ее больше всего, и продолжала сидеть с закрытыми глазами.
* * *
— Саманта! Я приехала, как только смогла освободиться!
Саманта открыла глаза. Вначале она увидела только пару туфель на каблуках, потом затянутые в чулки ноги, потом фисташковый костюм и, наконец, обеспокоенный взгляд склоненной над ней Морин.
— Как ты сюда попала? — удивилась она. — Знаешь, а я потеряла линзу.
— Мне Томас позвонил. Сказал, что ему привезли пожилую леди из Хэмпстеда. Ну, я и сложила два и два. Насчет линзы не беспокойся, я выпишу тебе новый рецепт.
Питер, которого ее появление смутило, отошел к стене и сейчас внимательно изучал инструкцию по противопожарной безопасности.
— Это твой адвокат? — шепотом спросила Морин, присаживаясь на банкетку.
— Алессандро помирился с женой. А это просто мой сосед.
— Симпатичный. Мне даже показалось, что вы с ним… ну, вместе.
Саманта покраснела — вторая стадия, неприятно, но терпимо.
— Да я просто заснула и нечаянно положила голову ему на плечо.
— У тебя потрясающая сексуальная жизнь, — хмыкнула Морин. — Я договорилась с няней, она сегодня задержится. Так что я побуду с тобой. До Томаса сейчас не добраться, он занят с другими пациентами. Зато меня знает весь этаж кардиологии. Мне расскажут больше, чем тебе.
Саманта рассыпалась в благодарностях. Подспудно ей не давал покоя вопрос: с какой стати Морин так обеспокоена здоровьем ее бабушки.
— Понимаю, мы с тобой не такие уж закадычные подруги, — вдруг сказала Морин, словно прочитав ее мысли. — Но ты мне очень нравишься, Сэм. Поэтому воспринимай мое появление здесь просто как знак дружеского расположения.
Она встала и немного смущенно отряхнула воротник своего приталенного пиджака.
— Я бы не прочь познакомиться с твоим соседом. Он уже пять минут читает инструкцию по пожарной безопасности. Как ты думаешь, он учит ее наизусть?
Саманта улыбнулась и пошла за Питером. Зардевшись как мак, тот пробормотал, что очень рад знакомству с Морин. Но тут же бежал под предлогом срочного звонка.
— Прелесть что за парень, — одобрила Морин. — Такой же скромный, как и ты. Спорю, что при встрече на лестничной площадке вы соревнуетесь в конкурсе «Кто быстрее покраснеет».
— В этой игре у меня всегда фора, — хмыкнула Саманта.
— Эрейтофобия — такая же болезнь, как и любая другая. И она поддается лечению. Чаще всего — консервативным путем, но в особо тяжелых случаях и хирургическим.
Саманта недоверчиво смотрела на нее:
— Так, значит, ты тоже…
— А ты думаешь, я стала суперуспешной Морин по мановению волшебной палочки? Мне, знаешь ли, пришлось за это побороться.
Стремительно распрямив свое гибкое тело, она встала и отправилась за чаем.
— Когда я была студенткой, — продолжила она, вернувшись, — денег у меня почти не было. Я снимала крохотную комнатушку. Правда, мне платили стипендию, но все равно приходилось подрабатывать. Перед каждым экзаменом на меня нападала такая трясучка, что я тоннами пожирала чипсы. Можешь себе представить, какая у меня была талия.
Она легонько сжала пальцами стаканчик с чаем.
— Чтобы стать такой, я пахала как каторжная.
Она провела свободной рукой по своим стройным бедрам, размахнулась и точным движением отправила смятый стаканчик в мусорную корзину. Бросок чемпионки.
— Ладно, пойду узнаю новости. Этот сопляк Маршалл — ординатор Томаса. Вернусь, все доложу.
Она наклонилась ниже, и Саманта ощутила свежий аромат ее духов.
— То, что я тебе рассказала о своем прошлом, — тайна. Ее никто не знает. Особенно это тайна для Беверли, которая подбирает себе подруг по родословной.
В дверях она столкнулась с Питером.
— По-моему, Саманте невероятно повезло с соседями, — улыбнувшись, сказала она ему.
* * *
Стрелки часов перевалили за десять вечера. Саманта в третий раз перечитывала брошюру о вреде алкоголя — больше в приемной ничего из печатной продукции не нашлось, — но не понимала ни строчки. От долгого сидения на жесткой банкетке у нее уже ныла спина. Маргарет, оккупировавшая единственное кресло, сладко посапывала. Ее ритмичный храп сливался с монотонным гудением кофемашины.
— Может быть, еще чаю? — предложил Питер.
— Нет, спасибо. Я уже пять стаканчиков выпила.
— Да вы не волнуйтесь. Ваша подруга все нам объяснила. Вас не пускают к бабушке не потому, что ей стало хуже, а потому что у них на обследование большая очередь.
Морин довольно быстро возвратилась с добрыми вестями. Агата чувствует себя хорошо, но, учитывая возраст, ей назначили некоторые дополнительные обследования. Саманта горячо поблагодарила ее и наотрез отвергла предложение подруги остаться еще. Дома Морин ждали дети, да и утром ей на работу. В конце концов она ушла, пообещав, что из дома еще позвонит.
Саманта проводила ее с облегчением. Ей срочно требовалось обдумать события последних часов и тот странный оборот, какой они приняли. Ей все еще не верилось, что Морин хочет с ней подружиться. Тем более она не понимала, с какой стати Питер проявляет столько заботы о ее бабушке. Может, она напоминает ему его собственную, которую он горячо любил, но давно потерял? Или надеется на снижение арендной платы?
* * *
— Что вы собираетесь делать?
— В каком смысле? — не поняла Саманта. Вопрос Питера вырвал ее из задумчивости.
— Извините. Не хотелось бы показаться навязчивым, но у вас что-нибудь прояснилось с работой?
— Не думаю, что сейчас подходящий момент, чтобы это обсуждать.
Питер встал, прошелся до кофемашины, постоял перед ней, затем вернулся и снова уставился на Саманту.
— Вам когда-нибудь случалось смотреть в лицо реальной действительности?
— Я психолог! И я не привыкла, чтобы мне…
— Саманта! Вы только что потеряли работу.
— Я нужна своим читательницам.
— Вашим читательницам глубоко наплевать, кто именно отвечает на их письма. Главное, чтобы кто-то помог им решить свои проблемы.
Он достал из кармана номер «You and I».
— Это сегодняшний. Подозреваю, что из-за всех этих треволнений вы его и не открывали.
— Я не настолько самовлюбленная особа, чтобы перечитывать собственные статьи.
— Кому вы отвечали на этой неделе?
— Женщине, получившей инвалидность, девочке-подростку, страдающей от неразделенной любви, и разведенной матери.
Питер открыл журнал на странице, где печаталась ее рубрика. С фотографии по-прежнему смотрело доброе, в морщинках, лицо мисс Свити. Но ни одного письма из отобранных ею Саманта не нашла. Зато прочитала послание тринадцатилетней девочки, признававшейся в беременности. Саманта заставила себя прочитать ответ.
— Это вообще не совет, а военный приказ, — проворчала она.
Стиль отличался сухостью и скупостью. Саманта узнала руку Эмми Лафайет. Внизу страницы, в рамке, помещался анонс будущего номера — его предполагалось посвятить «эксклюзивному опросу» читательниц, которых приглашали ответить на вопросы об их интересах. Догадаться, откуда у этой публикации растут ноги, для Саманты не составило никакого труда.
— Мне кажется, Беверли меня обманула, — опустив голову, вздохнула Саманта. — Никакое это не временное отстранение от работы.
Питер осторожно забрал у нее из рук журнал, аккуратно опустил его в мусорную корзину и снова сел на банкетку, отодвинувшись подальше.
— Школа, в которой я преподаю, ищет психолога. С детьми работать трудно. Многие учителя просто увольняются. Другие впадают в депрессию.
— Но я никогда не работала с настоящими пациентами. Разве что во время стажировки… — пробормотала Саманта, не отрывая взгляда от кончиков своих туфель.
— Это вообще экспериментальный проект. Психолога приглашают всего на три месяца, да и зарплата очень скромная. Так что у вас есть все шансы. Надо только прислать резюме и пройти собеседование.
— Не хотелось бы мне иметь вас в качестве пациента.
— А я и не собираюсь ходить к вам на консультации. Через несколько месяцев я заканчиваю курс обучения графологии. Если все пойдет хорошо, мы с Сергеем планируем открыть собственный кабинет. Он очень известный в своей области специалист. К нему постоянно обращаются директора по персоналу крупных предприятий. Да и с органами правопорядка он сотрудничает.
Он вытянул вперед свои длинные ноги.
— А я бы не возражал, если бы на перемене случайно столкнулся с вами в школьном коридоре.
Саманта подняла голову, повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза:
— Питер! Почему вы все это делаете для меня?
Вместо ответа он придвинулся к ней. Их лица сблизились. И в этот миг Маргарет открыла глаза и звучно зевнула.
— По-моему, я чуть-чуть задремала, — хриплым со сна голосом объявила она.
Питер вскочил, словно подброшенный пружиной, и снова побрел к кофемашине.
Маргарет потянулась, отчего спинка кресла жалобно застонала, и обвела помещение взглядом:
— Господи, Агата! Она умерла!
Саманта бросилась ее успокаивать, объясняя, что все пока совсем не так плохо.
— Мне кажется, у меня тахикардия. — И она поднесла руку к своей могучей груди. — Сердечные заболевания заразны?
Саманта повернулась к Питеру, который уже распахнул дверь, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, и едва не столкнулся с седовласой медсестрой, направлявшейся в приемную.
— Мисс Фоллоу? Ваша бабушка вас ждет. Ей разрешено принимать посетителей.
Вдруг вскочила Маргарет.
— Я первая! — завопила она и бросилась вперед, едва не сбив с ног Саманту.
Единственное окно в палате Агаты выходило в унылый двор. Тесная комната со светло-зелеными крашеными стенами наводила тоску. Агата лежала в постели, словно прикованная пленница, только вместо цепей от рук тянулись трубки капельниц. Вся грудь ее была опутана проводками, соединенными с монитором прибора, следившего за работой сердца. Больничная койка была узкой, но даже в ней Агата занимала совсем мало места, едва заметная под белой простыней. Завидев в дверях Маргарет, она быстро натянула простыню до самого подбородка, прикрывая линялую рубаху когда-то голубого цвета, в которую ее нарядили.
Маргарет, настроившаяся на достойную киношной мелодрамы встречу, сопровождаемую сочными поцелуями, растерялась — она не ожидала, что найдет старшую сестру такой бледной. Последние пятьдесят лет Агата служила ей верной защитой против превратностей судьбы. Вряд ли утыканная трубками старушка и дальше сможет справляться с этой ролью, поняла она и окончательно растерялась. Если честно, Агата проверяла все ее счета, а сама Маргарет даже номера садовника не знала.
Она так и стояла столбом, неловко переминаясь с ноги на ногу, и по щекам ее потоком струились слезы.
— Подойди ко мне, Маргарет, — неожиданно звучным голосом приказала Агата.
И похлопала по матрасу, приглашая сестру присесть.
Маргарет несмело приблизилась и опустилась на краешек кровати. Ей захотелось взять Агату за руку, но она побоялась — ей казалось, что хрупкие, цвета простыни пальцы больной хрустнут от самого осторожного прикосновения.
Агата сама с силой сжала ее ладонь. Слезы у Маргарет вмиг высохли. Внешность обманчива, еще слегка похлюпывая носом, подумала она: сестра прекрасно себя чувствует. Через пару-тройку часов они вернутся домой, и Агата снова возьмет бразды правления в свои руки.
— Нам надо поговорить, Маргарет, — строгим голосом произнесла Агата. — Я должна сказать тебе что-то важное.
Выразительно посмотрев на медсестру, хлопотавшую возле капельниц, она взглядом попросила ее удалиться.
Глаза у Маргарет снова увлажнились. Властный голос, крепкое пожатие руки… В этом была вся Агата. Она собрала остаток тающих сил, чтобы продиктовать ей свою последнюю волю.
При этой мысли Маргарет снова заревела.
— Я не дам им тебя сжигать, — сквозь рыдания проговорила она. — Ты упокоишься в семейном склепе. Я знаю, ты против, потому что это вредит экологии, но мне это необходимо. У меня должно быть место, посвященное твоей памяти. Я буду каждый день ходить к тебе на могилу. А весной мы с Самантой устроим там пикник…
Агата крепче сдавила ей руку и легонько ее потрясла.
— Не хорони меня раньше времени, — сердито оборвала она младшую сестру. — Врачи сказали, что со мной все в порядке. Пройду курс лечения, сдам анализы и выпишусь.
Маргарет ошеломленно смотрела на нее:
— Значит, ты не умрешь? И будешь и дальше помогать мне со счетами? Ты же знаешь, у меня совершенно нет способностей к математике…
Агата улыбнулась.
— Зато у тебя масса других достоинств, — ласково сказала она.
Вернувшаяся медсестра окатила их ледяным взглядом — посещение явно затянулось.
— Пока ждала очереди на обследование, — продолжила Агата, — я о многом передумала. Особенно о том, как вела себя с тобой. Не всегда красиво, признаю. Я ведь действительно вступила в связь с Натаном, когда он считался твоим женихом. Это из-за меня ты уехала во Францию, что не принесло тебе счастья.
— Зачем вспоминать былое? — всхлипнула Маргарет. — Не надо, это вредно для сердца.
Медсестра решительным шагом приблизилась к изголовью больной. Сопротивление старушки весом пятьдесят килограммов бросало вызов ее профессионализму.
— Посещение окончено, — властно сказала она Маргарет и победительно посмотрела на свою упрямую пациентку.
Агата, в прошлом железной рукой управлявшая целым батальоном медицинских сестер, знала, когда надо сделать вид, что сдаешься без боя.
— Возвращайся домой, — велела она Маргарет. — А завтра сходи в чайный магазин, навести Дугласа. Обещаю, что больше не буду мешать осуществлению твоих планов.
Она притянула к себе сестру и чмокнула ее в щеку:
— Ты заслужила немного счастья. Только, ради всего святого, подкрась заново губы прежде, чем выйдешь из палаты.
Не успела Маргарет удалиться, как в палату вошла Саманта. Седовласая медсестра напряглась, но Агата знаком попросила ее наклониться и прошептала ей на ухо:
— Это моя внучка. Она психолог, а кроме того, лучшая подруга Морин Парсонс. Вы ведь рассчитываете проработать под началом доктора Парсонса до пенсии?
— Ну ладно. Десять минут, — уступила медсестра и отступила к дверям.
Агата кивнула Саманте, приглашая присесть на край постели, туда, где после Маргарет еще оставалась теплая вмятина.
— А мистер Пламкетт где? — поинтересовалась Агата после того, как убедила внучку, что чувствует себя вполне сносно.
— В коридоре. Он побоялся заходить.
— Прекрасный жилец. Как и его русский друг. Прости меня за то, что я вам наговорила. Я просто набитая предрассудками старуха.
Саманта горько пожалела, что в свое время поступила не на медицинский факультет. Могла бы сейчас составить собственное мнение о состоянии Агаты. Показания сложных приборов, со всех сторон окруживших кровать, не говорили ей ровным счетом ничего, зато она отлично изучила бабушкин характер. Та терпеть не могла признаваться в совершенных ошибках. Так что ее раскаяние насторожило и встревожило Саманту.
— Позвать тебе священника? — глухо предложила она.
— Силы небесные, это еще зачем?
— Ну, не знаю, исповедаться там или что еще…
— Приношу тебе свои глубочайшие извинения, но я намерена еще некоторое время надоедать вам с Маргарет — лет этак с десяток. В конце концов, мне всего-то восемьдесят один.
— Вот и хорошо. Но, раз уж тебе лучше, может, объяснишь мне, зачем миссис Берден присылала мне все эти анонимки? У Сергея нет ни тени сомнения — это ее почерк. Он установил это, сличив текст писем со списком покупок, который лежал у тебя в кошельке.
Агата недовольно сморщила свой острый нос:
— Можешь считать это взаимной услугой. Гвен всегда мечтала заполучить рецепт моих кексов.
Саманта вытаращила глаза. Она ушам своим не верила.
— Провернуть дельце оказалось легче легкого. — Агата заметно оживилась. — Мы с Гвен по очереди ездили в центр и опускали письма там. Почтальону я приплатила, чтобы он приходил к нам немного раньше. Поэтому я успела сунуть в ящик розу, карту Лондона и конверт с чаем. Чем я рисковала? Я же знала, в котором часу ты спускаешься за почтой. Должна тебе заметить, Саманта, что ты ужас до чего консервативна в своих привычках!
— И тебе хватило нахальства отправить меня с жалобой в полицейский участок!
— Хм, так я же предварительно изучила обстановку. Я целую неделю ходила туда как на работу. Мне хотелось, чтобы тебя принял инспектор, который мог бы тебе понравиться. Мой выбор пал на Росса Карлтона. Он, конечно, немного грубоват, но, в сущности, чрезвычайно привлекательный молодой человек. График дежурств висит у них в комнате отдыха. Проникнуть туда не составило для меня никакого труда. Кто обращает внимание на старуху, снующую туда-сюда по коридору?
Она бросила на Саманту воинственный взгляд:
— Скажешь, я зря направила тебя к инспектору Карлтону? Я мечтала, чтобы ты наконец избавилась от своих фобий! И вообще чтобы у тебя появилась хоть какая-то личная жизнь, как у всех женщин в твоем возрасте!
— А встреча возле дома номер семь по Нью-Кросс-роуд? — холодно поинтересовалась Саманта.
— Разве это не была блестящая идея? Видишь ли, я рассудила, что мэтр Лукарелли — вполне приемлемый кандидат в женихи. Требовалось только легонько тебя к нему подтолкнуть. Кстати, я рассчитывала, что заодно ты заставишь себя сесть в автобус. — Агата улыбнулась: — Организовать все это оказалось проще простого. Я выдала себя за клиентку мэтра Лукарелли. Секретарша у него — ужасная болтушка. От нее я узнала, что он читает лекции в юридическом институте. Она даже сообщила мне, в какие дни и часы. Надеюсь, ты добиралась до того дома на автобусе?
— Жаль тебя разочаровывать, но нет. Я шла пешком.
— Я так и подумала…
— И поэтому миссис Берден прислала мне две открытки с изображением лондонского Тауэра?
— Надо же мне было убедиться, что ты все-таки сядешь в автобус.
— А чай в конверте для чего? Чтобы я перестала его пить?
Агата задумчиво посмотрела на монитор кардиографа:
— Пожалуй, с чаем я немного промахнулась. Понимаешь, я не хотела ослаблять нажим… С другой стороны, благодаря этому ходу Маргарет познакомилась с Дугласом. А то, что потом я сама с ним поболтала… Я вовсе не собиралась его у нее отбивать. Просто мне надо было убедиться, что он порядочный человек.
— Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что я из-за тебя потеряла работу?
— Никто не мешал тебе писать свои статьи в свободное от чтения анонимок время.
— Ну уж от последнего испытания ты могла бы меня избавить! — возмущенно воскликнула Саманта. — Я же чуть с ума не сошла, когда нашла в конверте прядь собственных волос!
— Тут уж я ни при чем. Это Гвен проявила дурацкую инициативу. Она слишком увлекалась игрой. Я посоветовала ей смотреть по телевизору меньше детективов.
— Ну ладно, с меня хватит! — подвела итог Саманта.
Она поднялась и отступила от бабушкиной постели.
— За кого ты себя принимаешь? За Господа Бога? Ты разрушила то немногое, чем я дорожила в жизни. Беверли и Дебби не желают со мной разговаривать. И я стала безработной.
— Настоящие подруги не бросили бы тебя в беде. И я очень рада, что ты сбросишь с себя шкуру мисс Свити. Потому что ты и в самом деле начала на нее походить.
— Я никогда не прощу тебе того, что ты натворила.
Саманта взяла свое пальто, брошенное на стул возле двери. Агата задрожала всем телом и протянула к внучке утыканную иглами руку.
— Не уходи! Пожалуйста! — чуть слышным от слабости голосом взмолилась она.
Саманта, уже повернувшая ручку двери, заколебалась.
— Как еще я могла помочь тебе избавиться от твоих страхов? — продолжила бабушка. — И ведь у меня получилось! Ты больше не прячешься в метро! Ты ездишь в автобусе, ездишь на машине. Ты даже на мотоцикле катаешься! И меняешь любовников как перчатки… — Она смотрела на внучку с мольбой. — Ну да, я поступила с тобой жестоко, — признала она. — Но ведь ради благой цели! Неужели ты думаешь, что мне легко было смотреть, как ты на глазах увядаешь? День за днем и год за годом? Нет, конечно, я не Господь Бог. Я просто попыталась чуть-чуть вмешаться в твою судьбу…
Она замолчала. Дыхание у нее сбилось. Полосы на экране монитора заметались как сумасшедшие. Она презрительно посмотрела на них и, набрав полную грудь воздуха, произнесла:
— У меня все получилось. И у тебя получилось. Мы обе добились успеха. Как всегда. Не уходи, Саманта.
Вдруг раздался пронзительный свист. Дверь распахнулась, и седовласая медсестра влетела в палату, грубо оттолкнув Саманту в сторону.
— Больная не дышит, — сказала она и включила сигнал тревоги.