Иван Макарович и Загорский пробирались вперед, осторожно ступая, и все же натыкались на стены, на какие-то неожиданные каменные выступы, колонны, статуи. Правой рукой Николай поддерживал Ивана Макаровича под локоть, чтобы не потерять направление. На ремне через плечо висел киноаппарат.
- Если бы хоть палка была, - сокрушенно произнес он, - и то легче было бы нащупывать дорогу.
- Последние селениты, очевидно, имели представление о древесине только по раскопкам. Так, как мы об ихтиозаврах.
Некоторое время они шли молча, но это было еще тяжелее. В голове всплывали безотрадные мысли, печаль сжимала сердце. Иван Макарович подумал о египетском лабиринте, ему почему-то мерещились пылающие факелы - вот бы поднять их над головой.
А Николай думал о кислороде. Сколько его еще осталось в баллонах? Может, совсем немного? Шкалу не разглядишь, а он может окончиться в любую минуту. Тогда… Как все-таки глупо лежать мертвым, хотя бы и в недрах Луны!
- Сколько времени мы уже идем? - спросил Николай.
- Мне кажется, не долго. А впрочем, кто его знает…
И в самом деле, ощущение времени исчезло. Порой казалось, что они не идут, а только топчутся на месте, не в силах преодолеть темноту.
Николай выпустил руку Ивана Макаровича.
- Что вы делаете? - спросил профессор.
- Хочу снять с плеча киноаппарат,
- Зачем?
- Брошу.
- Бросите?
- А что же… все равно не нужен…
Голос Николая, звучавший в наушниках Ивана Макаровича, казался каким-то чужим. В нем слышалось отчаяние, разочарование, обреченность.
- Вы что… потеряли надежду, Николай? - Эти слова профессор произнес ласково, с болью. Он боялся услышать утвердительный ответ.
- Знаете, Иван Макарович… Если бы у нас было еще хоть по одному баллону кислорода! А так - что же… Ну, пройдем еще с километр, и окончится.
- Вы думаете?
- А как же иначе! Километр - часа четыре. От силы - три. Вот считайте.
Пока не упоминали о кислороде, словно и дышалось легче. А как только зашла о нем речь, - оба почувствовали, что его уже не хватает. Некоторое время двигались молча.
- И все же, юноша, надежду терять не надо, - заговорил профессор. - Как там у Леси Украинки: «Без надежды я все же надеюсь!» Пока горит огонек надежды - не все потеряно. А вспомните Ленина! И тюрьмы, и ссылки, и покушения на жизнь ничто не могло его сломить. Вера в победу горела пламенем у него в груди! Нет, нет и еще раз нет! Мы выйдем отсюда, слышишь, Николай! Должны выйти!
- Вы уверены в этом, Иван Макарович? - спросил Николай, и сквозь тревогу в его голосе пробился лучик надежды. - Неужели это возможно?
- Если бы я сомневался, то не сделал бы и шагу! Не стал бы натыкаться на эти селенитские стены.
Загорский тяжело вздохнул - будто ветер дунул в уши профессора. «Все-таки аппарата не бросил», - подумал Иван Макарович, чувствуя, как крепкая рука Николая держит его за локоть.
Шли молча. Только тогда, когда ощупью обнаруживали перекресток, - перебрасывались несколькими фразами, советуясь о направлении. Припоминали, откуда они шли сюда, старались даже нащупать свои следы в пыли, но приходилось рассчитывать только на память. Она подсказывала им путь. А на одной развилке они поспорили: Николай утверждал, что надо идти влево, а профессор настаивал - вправо.
- Мне кажется, Иван Макарович, - говорил Загорский, - что когда мы проходили здесь, то сворачивали вправо, значит, сейчас нам - влево.
- Давайте еще раз ощупаем угол. Вот статуя селенитки с шаром в руках… Так?
- Верно.
- Значит, нам вправо. Я еще тогда обратил внимание на статую.
- А мне кажется…
- Пусть вам не кажется, товарищ Загорский. Это место я хорошо помню. Вы же знаете, что я любитель скульптуры. Пойдемте сюда!
Иван Макарович повернул вправо, Николай пошел нехотя. Профессор был встревожен тем, что память Николая начинала ослабевать. А Николай молчал, словно немой. Наушники доносили к профессору его тяжелое дыхание и сокрушенные вздохи. Вдруг пальцы Загорского до боли сжали локоть профессора.
- Иван Макарович! - послышался его взволнованный шепот. - Видите? Видите?
- Что?
- Там селениты! Вот они перебежали туннель и остановились под стенами… Один, два, три… Их много… Остановитесь, Иван Макарович!
- Успокойся, Коля, у тебя галлюцинация… - Профессор взял его под руку.
- Галлюцинация… Вы и тогда говорили то же самое, когда я нашел в канаве вход в туннель… Селенитов прикрывает тьма, но я их отлично вижу. Очень высокие… А глаза, замечаете блеск их глаз? Если они… Что же нам делать?
Профессор встревожился. Боялся, что Николай под впечатлением выкинет какую-нибудь непоправимую глупость - убежит и окончательно заблудится, да еще упадет в колодец… Что же делать?
И он быстро сориентировался. Чтобы успокоить юношу, не стал говорить ему о галлюцинации, не стал разуверять его; это было бы напрасно, конечно…
- Вот видишь, Николай, - сказал он тихо. - Они уже ушли.
- И правда! - обрадовался юноша, - ушли!
- Теперь мы пройдем спокойно.
Иногда Загорский вздрагивал, но все же шел твердо. Плугарь старался развлечь его разговорами. Напомнил, как диспетчер ракетодрома выписывал маршрутный листок, как водители земных ракет потешались над ним, но он все-таки оформил путевку - точно такую же, как и тем, что летят во Владивосток, в Пекин или Ханой. В графе «Наименование транспорта» поставил: «Космическая ракета», «маршрут» - «Земля-Роза-Луна-Роза-Земля». «Да кто ж там спросит? - шутили механики. - Может, не выдадут горючего?» Но диспетчер был непоколебим: «Ракета без путевки - это все равно, что человек без паспорта. На космических трассах тоже нужен порядок!» Ну, ребята ему и гово…
Иван Макарович запнулся на полуслове.
- Николай, ты видишь… светлеет! - воскликнул он, а сам подумал: «Может, и у меня галлюцинация?»
- И мне кажется - светлеет, Иван Макарович! Я уже вижу следы, мы правильно идем!
Бесконечный туннель заливало светом. Свет излучали шары, установленные здесь на каждом повороте - их держали в вытянутых руках каменные статуи. Вот падают тени, вот четко виднеются следы. Нет, это не мираж… Это действительность!
Николай вопросительно взглянул на профессора, но тот и сам ничего не понимал. Видел, что стало еще светлее, - ну, точно, как наверху, - а отчего - не знал.
Подземный город словно ожил. Теперь, при ярком освещении, он казался совсем другим. Сколько вокруг чудесного, необычайного! Но, может быть, этот свет так же неожиданно погаснет, как и появился?
- Как у вас с кислородом? - спросил Иван Макарович.
Николай поглядел сначала на его прибор, затем на свой:
- У вас на полчаса, а у меня на десять минут.
- Идите скорее, зарядитесь на машине.
- Я вас не оставлю, - сказал Николай.
- Товарищ Загорский! Приказываю - идите скорее, немедленно, без разговоров!
Это было сказано таким тоном, что Загорский не посмел перечить. Рванувшись с места, он не пошел, а побежал саженными прыжками. А профессор шел изумленный, сам себе не веря. Он видел: ожила осветительная сеть города, лучи передаются от шара к шару. Но где источник света? Какая сила заставила его действовать? Хотелось вернуться, пойти в глубину, чтобы разгадать тайну, но теперь Иван Макарович не давал воли своим желаниям. Кислород кончается, надо торопиться.
Он пошел быстро, не обращая внимания на орнаменты, покрывавшие стены, на множество всяких предметов, валявшихся на улицах и в помещениях. Мертвые, истлевшие селениты, попадавшиеся ему на пути, словно провожали его задумчивыми взглядами.
Ему показалось, что он слышит голос Ольги: «Это я, дочь Земли, нашла и открыла эту шахту…» Неужели и у него начинаются галлюцинации? Ускорил шаги.
Кончился город, Плугарь вошел в храм. Здесь господствовала тьма, лишь внизу - в глубине «чаши» тлело холодное, никогда не угасающее пламя.
Не останавливаясь, Иван Макарович прошел мимо массивной колоннады и свернул в туннель, ведущий к выходу. Туннель был освещен, и старому профессору удобнее было преодолевать его огромные ступени.
- Наконец - выход!
Иван Макарович вздохнул с облегчением, когда ступил в русло реки. Тут, по крайней мере, не страшна темнота - сияет лунный день: пылает обрамленное короной Солнце, сверкают далекие звезды.
Загорский уже стоял на краю ущелья, держа в руках канат.
- Не мешкайте, Иван Макарович, - крикнул он, - размахивая руками. - Беритесь - помогу!
Хотя и не очень ловко, но с помощью Николая Плугарь легко выбрался наверх. Когда они подошли к вездеходу, у профессора оставалось кислорода на две-три минуты, Николай быстро заменил ему баллон и только тогда рассказал, что он сам вскарабкался наверх и бежал к машине уже совсем не дыша; кислород окончился еще на дне русла.
- Ну, хорошо, - перебил его профессор. - Едем к «Комете». Надо немедленно передать на Землю о нашем открытии, да и отдых необходим.
Николай подумал, что профессор намекает на него.
- Знаете ли, Иван Макарович, я и сам не понимаю, почему все это со мной произошло… Ну, вот - померещилось…
- Ничего страшного, Николай. - Плугарь положил ему руку на плечо. - В таких условиях с каждым может случиться. Ну, поехали!
Когда заработал мотор, - а это можно было заметить лишь по приборам и дрожанию машины, - они решили не ехать по старому следу,
- Берите вон… туда! - указал профессор на другое межгорье. - Попробуем найти новый проход к нашему плато.
Загорский положил руки на рычаги, и вездеход тронулся…