Вася и Глоба вышли на улицу и не спеша побрели к набережной. Темнота южной ночи охватила их. Ночь была свежая, прозрачная, и это напоминало о приближении осени. Звезды висели в темноте большие, холодные, они уже тоже стали по-осеннему яркими. Темнота была наполнена множеством звуков, которые неизвестно откуда появлялись и исчезали, ничего не оставляя в памяти.
Вася шел рядом с Глобой. Сотни мыслей роились в его голове. Этот вечер был удивительным. Вася готовился к суровому наказанию, а вместо этого идет гулять с Глобой на набережную.
Мальчик не мог понять ни быстрой перемены в настроении Варвары Павловны, ни причины странного поведения Глобы. Такая прогулка была для него совсем необычной. Но она спасала его от беды, и Вася был благодарен Глобе.
Они медленно шли вдоль улицы по тротуару, выложенному из больших серых каменных плит, и тихо беседовали. Разговор прерывался недолгими паузами. Собственно, говорил один Глоба, а Вася отвечал на его незначительные, даже равнодушные вопросы.
Так они дошли до гранитного парапета и некоторое время смотрели на море. В порт входил большой пароход: он двигался по воде бесшумно и быстро. Огни на его мачтах и палубе издалека казались звездами.
Это был вечер перед выходным днем, один из прекрасных последних летних вечеров. Люди гуляли по набережной, они то заходили в городской парк, то снова появлялись у моря.
Вася и Глоба посидели на скамье, рассматривая толпу. Вдруг Васе показалось, будто он видит Витю Огринчука. Это удивило его. Шел уже десятый час, и то, что Витя бегал по набережной, было странно.
Вася несколько минут всматривался в темноту, потом решил, что ошибся.
Волны набегали на набережную, с шумом откатывались назад, одна волна, звонко хлюпая, старалась догнать другую и возвратиться в море. Вася понимал голос и разговор волн, когда море не играет, а только дышит. Волны говорили ему, что несколько дней про-держится хорошая погода. Это же обещали ясное, безоблачное зарево на западе и прозрачные капли росы па траве. Завтра Васе придется много работать, чтобы отдать долг Варваре Павловне. Но ведь завтра - выходной день, всюду будет много гуляющих, и заработать деньги будет легче.
Глоба предложил пойти в кафе, полакомиться мороженым и выпить воды. Васю уже не удивляли никакие неожиданности, и поэтому он спокойно поднялся и пошел по набережной рядом с Глобой. Они не спеша взошли на веранду кафе «Спартак».
Неожиданно в толпе, которая прогуливалась по набережной возле кафе, опять появилось и тотчас исчезло возбужденное лицо Витьки Огринчука. Однако и на этот раз Вася не был уверен, что видел именно его, и поэтому спокойно пошел следом за Глобой, выбирая столик. А впрочем, он ведь не делает ничего плохого, школьные товарищи могут встречать его и по-одиночке и даже целым классом. Беспокоиться ему не о чем.
Кафе «Спартак» помещалось на набережной, у самого синего моря. Широкая веранда, вся увитая густыми лозами дикого винограда, и две небольшие комнаты, где за буфетом хозяйничал высокий, черный грек, - вот и все кафе. На веранде стояли легкие, плетеные кресла и такие же столы, в комнатах мебель была посолидней, но летом туда никто не заходил. Все останавливались около удобных кресел, отгороженных от улицы густой завесой виноградной листвы. В летнюю жару никому и в голову не приходило располагаться в душных комнатах, и папа Мустамяки - так все звали грека - в белоснежном халате одиноко высился в своем буфете. Иногда он выходил оттуда и прогуливался по длинной веранде, критическим взглядом осматривая пол, стулья и белые скатерти на столах.
Но такого случая, чтобы папа Мустамяки заметил какой-нибудь непорядок в государственном кафе «Спартак», никогда не бывало. Папа Мустамяки раньше был боцманом на пароходе дальнего плавания и требовал, чтобы кафе блестело, как самое чистое во всей эскадре военное судно.
Три официантки понимали посетителей кафе с одного взгляда. Сюда было приятно зайти, и не хотелось уходить. Мороженое у папы Мустамяки было вкуснее, чем где-либо, хотя всем было известно, что в «Спартак» и в другие кафе его привозят с одного завода.
Попробовать этого мороженого и решил Глоба. Вместе с Васей они выбрали столик у самых перил веранды. Виноградные листья сплетались в пышный ковер, отдельные листки близко склонялись к чистой скатерти, оттеняя ее белизну.
Высокая девушка в белой пышной наколке и туго накрахмаленном фартучке принесла желтое и красное мороженое. Вода в высокой бутылке, покрытой мелкими росинками, кипела от пузырьков. Глоба налил два стакана, подвинул один Васе, второй поднес ко рту, отпил, потом посмотрел сквозь прозрачную воду на свет и начал говорить.
* * *
Когда Васе показалось, что в толпе он видит Витю Огринчука, он не ошибся. Витя действительно следил за своим товарищем и тем подозрительным незнакомцем, о котором отец сказал, что это «жулик», а может, даже больше чем «жулик».
В первую минуту, увидев их вместе, Витя остолбенел от удивления и испуга. «А что, - подумал он, - если этот жулик задумал сделать что-то нехорошее с пионером нашего отряда?»
Не лучше ли ему, Вите, сейчас же побежать и привести милиционера. Но через минуту он сообразил, что над ним могут посмеяться и не поверить. Тогда Витя решил проследить, как будут разворачиваться события.
Он спрятался в тени за стволом старого платана и стал ждать.
Тут его и нашел Андрюша Кравченко. Андрюша спешил домой, но, увидев товарища в такое необычное время на набережной, не мог пройти мимо. Витя явно прятался за платаном. Это было таинственно и интересно. Андрюша даже заговорил шепотом. Он рассчитывал услышать о какой-нибудь захватывающей игре, в которой участвует Витя, но действительность превзошла все его самые затаенные мечты. От сознания огромной ответственности Андрюша даже задрожал. Волнение сдавило ему горло,
Они смотрели на скамью, где развалился Глоба, с такой настороженностью и ужасом, словно там сидел выпущенный из клетки зверь. Их широко раскрытые глаза не пропускали ни одного движения Глобы. Нечего было и думать о том, чтобы идти домой. Но как же предупредить Васю о страшной опасности?
Глоба и Вася сидели на набережной очень долго. И когда терпение ребят уже истощилось, Глоба вдруг поднялся со скамьи и следом за ним встал Вася. Поднимаясь, он огляделся по сторонам, и ребята за деревом съежились, закаменели, прижались к платану и стали совсем незаметными. Они свободно вздохнули, лишь когда Вася и Глоба медленно пошли вместе с толпой по набережной.
Витю охватил страх: сейчас Глоба и Вася исчезнут в толпе, и тогда их не найдешь. Ребята побежали по тротуару, вьюнами пробираясь в густой толпе, и догнали Глобу. Они проводили Васю и его спутника до самых дверей кафе «Спартак», прячась за веселой компанией молодежи. Но под конец увлекшийся Андрюша сделал, бесспорно, ошибку, высунувшись вперед. В тот же миг Витя грубо схватил его за руку и потащил назад, но Кравченко показалось, что Вася его заметил.
Ребята бросились бежать и остановились, только промчавшись полквартала. Лишь убедившись, что никакой погони за ними нет и Вася, наверное, их не видел, осмелились подойти к обвитой диким виноградом веранде кафе. Глоба и Вася уже сидели за столом, и девушка в белом фартучке несла им, мороженое в хрустальных вазочках.
Затаив дыхание, поминутно останавливая друг друга, ребята залезли в глубину виноградных лоз. Там, между перилами веранды и зеленой стенкой, был узкий проход.
Осторожно двигаясь, стараясь даже не дышать, ребята добрались по этому проходу до того места, где стоял столик Глобы и Васи.
От ребят столик отделяла только тонкая досчатая перегородка, в которой были прорезаны разнообразные, довольно-таки нескладные узоры. Каждое слово Глобы и Васи слышалось здесь совершенно ясно. Мальчики застыли, стараясь не пропустить ни одного звука.
* * *
Глоба посмотрел сквозь прозрачную воду на свет и начал говорить. Он говорил так, словно рассказывал давно известную историю, медленно и лениво, но в то же время его внимательные, настороженные глаза напряженно следили за Васей, за тем, как он слушает. От этого зависело, удастся ли Глобе выполнить намеченный им план.
- В одном городе,-рассказывал Глоба,-жил знаменитый скрипач. Когда он играл, люди умолкали, и ничто не могло их заставить говорить, пока звучала скрипка. Скрипач жил в большом городе, он выступал в концертах, но частенько играл и у себя дома. Тогда у открытых окон собиралась толпа. У него была скрипка, каких не много на свете. Такие скрипки когда-то делали старинные итальянские мастера. Они создавали их так, как художники пишут картины: долго, любовно, точно и аккуратно подгоняя каждую деталь. И каждая скрипка, сделанная старыми мастерами, была настоящим художественным произведением… Знаменитый скрипач был очень богатым человеком. У него были прекрасные парки, замки, автомобили. Прекрасная белая яхта всегда ждала его, когда ему хотелось покататься в море. Она медленно, плавно покачивалась в порту на якоре, напоминая огромную чайку…
Глоба остановился и минуту помолчал, поглядывая на Васю. Он хорошо выбрал тему для рассказа. Ведь это было то, чем жил Вася, к чему стремился: стать настоящим скрипачом, иметь собственную скрипку…
Затаив дыхание, мальчик слушал Глобу.
В кафе играл небольшой оркестр. Скрипка, пианино, виолончель и барабан производили оглушающий шум. Даже за соседними столиками не было слышно ни слова из того, что говорил Глоба. Вася слушал, как фальшиво и путанно выводила скрипка ритмичную мелодию фокстрота, и с легким презрением усмехался. Воспитанный на суровой и высокой классической музыке, он считал фокстроты недостойной музыкой.
- Слава скрипача, - помолчав, продолжал Глоба, - разносилась широко по всей стране и по всему миру. И вот, когда произошла революция, скрипач не захотел играть на своей чудесной скрипке под аккомпанемент выстрелов. Когда выстрелы приблизились к городу, он взошел на свою яхту и приказал капитану выйти в море…
- Попросту сбежал за границу! Читал я о таких!- грубовато перебил Вася романтический рассказ, но Глоба не обратил на его слова никакого внимания.
- …И они вышли в море. Был ужасный шторм, полны катились через палубу яхты. Скрипач боялся за свою скрипку. Она могла намокнуть, и тогда старинная скрипка погибла бы. Он завязал ее в резиновый мешок и положил на полку в рулевой рубке, куда не могла достать ни одна волна. Яхта неслась по воле волн, шторм был такой сильный, что легкое, хотя и быстроходное суденышко, почти потеряло управление. Капитан старался держать яхту подальше от берега, чтобы полна не выбросила ее на прибрежные скалы.
Вскоре началась гроза, хлынул ливень, и большой прожектор, установленный на яхте, не мог осветить ничего, кроме густой, серой пелены падающей воды. И тогда случилось то, чего боялся капитан: в полной темноте яхта налетела на подводную скалу, и невидимые камни разодрали ее дно своими острыми краями. Яхта затонула недалеко от берега. Верхушку ее мачты ? ясную погоду можно видеть на волнах. Но тогда, в шторм, пи скрипач, ни капитан не смогли добраться до берега и погибли в пучине моря. Теперь лежит на дне морском в затонувшей яхте чудесная скрипка работы старого мастера, лежит и ждет той поры, когда ей снова будет дано очаровывать людей кристально чистыми звуками…
Глоба замолчал и долил воды в стакан. Потом придвинул к себе вазочку с мороженым и начал есть его, тщательно растирая кусочки ложечкой.
Эта история, рассказанная Глобой как бы между прочим, глубоко взволновала маленького скрипача.
Перед глазами Васи встала чудесная скрипка, во много раз лучшая, чем у профессора. Она сияла, отражая солнце, на морском дне, и рыбы задевали ее струны своими плавниками, словно пытались извлечь из них мелодические звуки.
Глоба хитро молчал: пусть мальчишка хорошо обдумает и прочувствует эту историю. У него был четко разработанный план.
После рассказа Глобы за столиком начался обыкновенный, малоинтересный разговор. Глоба расспрашивал Васю, где он учится, интересно ли в школе, есть ли у него товарищи.
Вася отвечал, а чудесная скрипка не выходила из его головы. Что бы он ни начинал говорить, мысли его тотчас возвращались к ней.
И когда Глоба, будто вскользь спросил Васю, кем он мечтает стать, Вася, ни секунды не задумываясь, хотя и смутившись немного, ответил.
- Скрипачом. Вот бы мне ту скрипку со дна моря!
- Скрипачом? - притворно удивился Глоба. - А ты разве умеешь играть на скрипке?
- Умею, - кивнул головой мальчик.
И сейчас же пожалел, что признался Глобе, - тот еще насмехаться станет над ним.
Но Глоба и не думал смеяться. С минуту он помолчал, потом взглянул на Васю и неожиданно встал из-за столика. Вася тоже поднялся, по рука Глобы легла ему на плечо. И он снова сел на свое место.
Глоба подошел к оркестру, поговорил недолго со скрипачом, что-то сунул ему в руку и взял у него скрипку. Неся ее, как палку, он подошел к столику, ткнул скрипку и смычок в руки Васе и приказал:
- Играй!
Вася покраснел, но не мог удержаться от искушения и взял скрипку в руки. Скрипка была плохонькая, она ничуть не напоминала чудесный инструмент профессора, но Васе это было сейчас безразлично.
Он уже прижал скрипку подбородком, но вдруг огляделся и опустил ее на колени. Ото всех столиков к нему тянулись любопытные, насмешливые взгляды. Все посетители кафе, а их было много, сейчас смотрели на парнишку со скрипкой в руках.
- Играй, не обращай на них внимания! - подбодрил Глоба, и в голосе его послышалось нетерпение.
И тогда Вася заиграл. Он не привык к этой скрипке, играл плохо, во много раз хуже, чем там, на уютной веранде профессора, но остановиться уже не мог.
В кафе сразу стало тихо.
Матросы и грузчики задумчиво слушали Васину игру, и даже сам папа Мустамяки вышел из-за буфетной стойки и, словно белый монумент, стал в дверях веранды.
Вася играл все, что приходило ему в голову.
Когда музыка кончилась, в кафе раздались дружные и громкие аплодисменты, а Вася покраснел еще сильнее. Отдав Глобе скрипку, он сел на свое место.
- Прекрасно играешь! - вздохнул Глоба, который ничего не понимал в музыке.
Скрипач из оркестра подошел к Васе, ни слова не говоря, взял скрипку, сердито повернулся, и через минуту отрывистые звуки фокстрота уже наполнили кафе.
Папа Мустамяки поморщился и исчез за дверью.
- Прекрасно играешь! - еще раз повторил Глоба, - прекрасно, а скрипки у тебя нет. Я помог бы тебе достать скрипку того знаменитого скрипача, но только там очень глубоко.
- Так это не сказка? Эта скрипка и в самом деле на дне моря лежит? - встрепенулся Вася, и глаза его впились в лицо Глобы.
- Ну, конечно, не сказка. Недалеко от скалы Дельфин, на утонувшей яхте «Галатея», верхушки мачт которой и сейчас торчат из воды, на верхней полке в рулевой рубке лежит скрипка и ждет, пока ее кто-нибудь достанет.
- Я достану! - вскрикнул Вася.
- Смешно, - спокойно сказал Глоба и улыбнутся.- Как же ты можешь ее достать? Там метров пят., если не шесть глубины. А может, и все семь.
- Да это ничего, - уверял Вася. От волнения лицо у него покрылось красными пятнами, он едва мог усидеть на месте. - Я нырял и глубже. А как вы думаете, она не погибла?
- Погибнуть скрипка не могла, только ты ее не достанешь.
- Петр Андреевич, - умоляюще сказал Вася, - помогите мне хоть немножко, и я вам всю жизнь благодарен буду.
Глоба посмотрел на Васю, улыбнулся:
- Ну, если ты так просишь, то, может быть, мы с тобой что-нибудь и сделаем. Только если ты в самом деле можешь ее достать.
- Я под килем теплохода проплыть могу, а это труднее, чем нырнуть на шесть метров,-выпалил Вася.
Буйная радость закипала в его груди, он не мог больше говорить и только улыбался счастливой улыбкой.
Глоба видел, что его план начинает осуществляться, и тоже повеселел. Вместе они стали тотчас планировать завтрашний день, потому что Вася не соглашался ждать ни одной минуты.
Когда уже все было условлено и оставалось только пойти на пристань заказать на утро лодку, к столику подошел папа Мустамяки и очень вежливо обратился к Васе.
- Простите, - сказал он, - но я имею интерес, чтобы вы каждый вечер приходили сюда и четверть часа играли на скрипке. Я имел огромное удовольствие, и в моем сердце было прекрасно. Конфет и мороженого - сколько хотите!..
- Нечего, нечего, - ответил вместо Васи Глоба,- мой племянник будет скрипачом с мировым именем. Вам я советую запомнить день, когда он играл здесь.
- Возможно, очень возможно, - смутившись, а это с ним случалось очень редко, пробормотал папа Мустамяки и с достоинством возвратился в буфет.