Лешка увидел Аксинью и радостно осклабился:

– Нашел-таки! Слава Богу…

Подошел к ней и вдруг опустился перед ней на колени:

– Прости нас, тетя Аксинья…

Она подхватила его под руки, поднимая:

– Ты чего это удумал, Лешка?! А ну перестань сей же час!

А Лешка все бормотал, уткнувшись лицом ей в плечо:

– Не уберегли, никого не уберегли… а сами выжили… не могу так…

– Ну что ты, дурачок… – Аксинья говорила ласково, приглаживая непокорные вихры парня. – Живой, и слава Богу.

Матвей шагнул в темноту, туда, где у коновязи стоял его Орлик.

Тот его узнал, заржал призывно, потянулся к нему, прихватил губами за рукав и уже не отпускал. Потом уткнулся лбом в плечо и тихо пофыркивал, слушая ласковый шепот друга. Матвей вдруг понял, как сильно ему не хватает верного Орлика, его легкой уверенной поступи, его напора, его скорости.

Петро молча вытащил из телеги мешок с припасами и принялся обустраивать ночлег для Аксиньи. Сами они и у костра поспят. Лешка кинулся помогать, а Аксинья взялась за ужин. Когда Матвей вернулся к костру, Лешка уже сидел у огня и расспрашивал Аксинью о том, как Матвей ее нашел, что с девчатами… да обо всем. Она обстоятельно ему отвечала, не забывая помешивать густую похлебку. Петро сидел с другой стороны костра и в разговоре не участвовал. Увидев Матвея, подвинулся чуть, давая ему место у огня.

– Так где Колька? – Матвей смотрел на Лешку и как-то ему не верилось, что тот и правда сидит напротив.

– К своей родне в Бийск подался – зло ответил Лешка – Бросил меня в тайге и ушел.

– Что значит – бросил? – щека Матвея предательски дернулась.

– А то и значит. Как ты ушел, я еще седмицу примерно лежал, пока нога не заросла. Потом потихоньку вставать начал, двигаться. Колька все это время помогал, ничего не скажу, но видно было, что в тягость ему. А на третий день как я встал он вечером сказал, что уходит…

… – Лешка, ты уже встаешь, нога зажила у тебя – Колька помялся, не зная как продолжить – В общем, пора мне. Когда я еще до Бийска доберусь, обустраиваться надо как-то.

Лешка смотрел на друга неверяще: неужто он и вправду все это сейчас говорит? А Колька продолжал:

– Коня опять же Матвей тебе оставил, все подмога. А я пешком по тайге, долго получится – Колька говорил лихорадочно, словно сам себя убеждая. – Ты в город же все равно не собирался, а мне как-то устроиться.

Он еще что-то говорил, все повторяя про свое обустройство, а Лешка думал о том, что ему бы тоже как-то устроиться. Как? Где? Волна глухой злобы на Кольку и на всю эту жизнь поднималась внутри, заставляя кровь стучать в висках.

– И еще, Леш… Конь твой, тут вопросов нет, но винтовку я заберу тогда, все честно.

Лешка с трудом расцепил зубы:

– А как я тут буду, ты не подумал? Без винтовки я чем питаться буду?

– Тайга прокормит, сам же знаешь.

– Тайга никого просто так не кормит! – голос Лешки срывался от сдерживаемой злости – Да и тебя она тогда прокормит без винтовки. Зачем тебе винтовка?

– Как это зачем? – Колькиному удивлению не было предела – Мне в городе начинать с чего-то надо? Винтовку продам, и нормально будет.

Лешка с трудом сдерживал себя, такой подлости от Кольки он никак не ожидал. А Колька, выговорившись, улегся спиной к костру и сделал вид, что спит…

– Просыпаюсь утром, а Кольки уже и нет. Ушел специально пока я спал. Вот так, Матвей.

Матвей только головой покачал, вспомнив мамины слова про разных людей. Кто бы мог подумать, что Колька ради спасения своей шкуры бросит товарища без оружия, раненого в тайге.

– И как ты дальше?

– Просто. Сел на Орлика и поехал к ближайшей деревне. Ох и норовистый он. Вроде и подпустил меня, да только не принял. Чуть что не по нему, сразу взбрыкивает и цапнуть норовит. Четыре дня ехали. Ел ягоду прошлогоднюю да падалицу лущил. Думал, до деревни доберусь, там разживусь едой и дальше пойду – Лешка помолчал немного – Да только нет больше той деревни. Точнее, деревня есть, а людей в ней нет. Как и мы ушли все. А куда и почему – не спрашивай, не знаю. Повезло мне, нашел в паре амбаров немного зерна да полмешка гороха, тем и прожил. За те четыре дня ногу разбередил, болела хоть волком вой. В общем, застрял я там на седмицу. А потом дальше двинулся. Шел через тайгу напрямую и заплутал. Ходил долго, уже и дням счет потерял, когда на меня дед вышел. Знатный дед, я тебе скажу, здоровенный как медведь. Вышел к костру вечером, а наутро на дорогу меня вывел. Не вывел, точнее, указал куда идти. Я и пошел. Так и иду с той поры.

Матвей уже догадывался, про какого деда речь, и сказал полуутвердительно:

– А деда того Савелием звали.

– Точно! Встречался с ним?

Матвей почесал спину и кивнул:

– Встречался.

И принялся за свой рассказ. Говорил он долго. Они уже и поесть успели, а он все рассказывал Лешке о своих злоключениях. Лешка временами удивленно или сочувствующе качал головой, а Петро просто слушал, уставясь на Матвея во все глаза. И когда тот закончил свой рассказ, Петро сказал:

– Это, Матвей… ты пойдешь ведь со мной, не передумал?

– Куда? – Лешка вопросительно посмотрел на друга.

– Ухов этот с двумя своими головорезами в его деревне. Надо бы с ними переведаться.

Лешка вздрогнул:

– Как переведаться? Ты их…?

– Нет. Они должны дожить до суда. И доживут. Ухов точно. Нам бы только до деревни добраться и подмогу взять… Ты с нами? – Матвей прямо посмотрел Лешке в глаза. Тот взгляда не отвел:

– Конечно.

Матвей улыбнулся обрадовано:

– Вот и славно. Давайте спать, завтра долгий переход.

Несмотря на усталость, уснул Матвей не сразу. Он лежал, глядя в бездонное ночное небо с мириадами крупных ярких звезд, и думал. О том, что очень рад Лешке, что теперь станет чуть проще. Завтра он отправит его в деревню поднимать народ, и Лешка точно справится, приведет подмогу.

– Бабушка говорила, что звезды – это души хороших людей – неожиданно заговорил Лешка – Где-то там все наши… Как думаешь, Матвей, у Игнашки большая звезда?

– Ты думаешь, чем шире душа, тем больше звезда?

– Не знаю. Но мне хочется так думать.

– Тогда там – он кивнул на небо – должно быть много больших звезд.

Смолистые сучья в костре прогорали и осыпались рдеющими углями, выбрасывая в ночное небо снопы искр. Искры, кружась, поднимались к звездам и то ли растворялись в темноте, то ли смешивались с ними. Матвей следил за их игрой и не заметил, как уснул…

Утром зарядил дождь, мелкий и затяжной. Капли барабанили по растянутому над телегой полотнищу, которым до того спасались от дорожной пыли. Костерок никак не хотел разгораться и только дымил, Петро все не мог справиться. Матвей быстро наломал мелкого сушняка, сложил шалашиком, подсунул бересту… и через пару минут костерок уже весело полыхал, с шипением высушивая подкладываемые ветки. Они сидели у костра, попивая чай, и решали, что делать дальше. Уже сегодня к вечеру они доберутся до места, от которого до Теснины всего один дневной переход. Можно пробовать прорваться самостоятельно или ждать обоз, отправив вперед Лешку. Если Лешка успешно доберется до деревни, он сможет быстро привести подмогу. Если они будут ждать все вместе, то неизвестно, сколько времени потеряют. Если попробуют прорваться, то мало ли что может случиться. Вот об этом они и спорили уже битый час.

– Да нельзя здесь сидеть, как вы не понимаете? – Петро сорвался на крик.

Лешка вскинулся, засопел недовольно:

– Да никто и не хочет тут сидеть. Но как идти-то? А если там опять бандиты засели? Как ты с ними справляться думаешь?

– Ну если вы такие трусы, я сам пойду! – Петро вскочил, глаза сверкают гневно.

Матвей наблюдал за спорщиками— оба так горячились, доказывая друг другу одно и то же. При этом Петро еще вчера опасался идти в деревню один, а сегодня гляди-ка.

– Петро, не горячись – Матвей подбросил в костер пару сушин, и огонь жадно накинулся на сухое дерево – Нет здесь трусов. Но и головой думать надо. Если в Теснине снова засели бандиты, сами мы не пройдем, нечего и думать. Я там был, я знаю.

– Но Матвей, пока мы тут, там в деревне мои… – возмутился Петро.

– А здесь – мои – отрезал Матвей – И рисковать ими я не буду, хочешь ты этого или нет. Сделаем так – он обвел всех тяжелым взглядом – Завтра к ночи доберемся до стоянки, где и затаборимся. Мы с Петро в ночь уйдем к Теснине, разведать, что там и как. Лешка, ты останешься с мамой. Как все разведаем, отправлю к вам Петро. Если все свободно – выдвигаетесь как можно скорее. Если же там бандиты, тогда будем ждать обоз.

Петро улыбнулся, ему любое движение вперед было сейчас в радость. Лешка окончательно насупился и уставился в огонь: ему очень не хотелось оставаться позади, пока парни пойдут вперед. Но ему Матвей доверять мог, а вот Петро он не знает, так что и спорить не о чем.

До самого вечера ничего интересного не случилось. Дождь все так же монотонно стучал по полотнищу, Матвей ехал верхом на Орлике, Лешка правил Пчелкой, Петро с мамой дремали в телеге. Перед выездом Лешка подошел к Матвею:

– Знаешь, Матвей, я хочу вернуть тебе Орлика – и, заметив, что Матвей готовится спорить, продолжил – Он – твой. Твой друг. Я для него совсем чужой, он меня терпит. А вот мне его терпеть очень сложно. Каждую минуту я не знаю чего от него ждать. Так что я лучше себе другого коня найду.

Матвей улыбнулся радостно, хлопнул друга по плечу и пошел седлать коня.

Орлик мерно рысил по каменистой дороге, выбивая копытами брызги из неглубоких лужиц, отражавших в себе серое небо. Жеребец то и дело порывался сорваться в галоп, но Матвей придерживал его, не желая удаляться от телеги, на душе отчего-то было неспокойно. Жизнерадостная болтовня Лешки, который разглагольствовал о том, как они справятся с Остальцом, его непоколебимая уверенность в том, что уж Матвей-то точно сумеет все правильно организовать и мрачное молчание Петро заставляли Матвея снова и снова возвращаться к их утреннему разговору. Он-то как раз не был уверен в том, что у них все получится. Насчет Теснины он не переживал – доедут до места и решат, как поступить. Его волновало другое: пойдут ли с ними мужики из деревни. Зачем им рисковать? Осталец со своими бандитами – грозные противники, стреляют не задумываясь, и чужая беда, как ни крути, чужая. Поэтому придумывать все надо так, словно никаких помощников у них нет, а есть только они трое и двое друзей Петро. Матвей поравнялся с телегой и окликнул Петро:

– Петро, расскажи про вашу деревню.

– Что рассказать? – Петро спросонья потер кулаками глаза.

– Что вокруг есть, как дома стоят, в каком доме Осталец, что за люди живут.

Петро задумался ненадолго, собираясь с мыслями, потом заговорил:

– Деревенька маленькая совсем, десяток домов. Стоит в распадке между двумя горушками, через деревню ручей бежит. Со всех сторон тайга, дорога одна, в деревне и заканчивается, дальше некуда ехать. Подойти незаметно можно с любой стороны, если ты об этом спросил. Дома стоят вдоль ручья, есть большой овин в стороне. Чуть поодаль пасека и большая кошара, там вся деревня баранов держит. Раньше жило десятка четыре народу, сейчас мужики на заработки подались, остались только бабы с детьми и старики. Ну и мы с парнями втроем, больше никого нет.

Матвей внимательно слушал, что-то прикидывая в уме.

– А есть там рядом место, откуда видно всю деревню?

– Есть – Петро улыбнулся, что-то вспомнив. – Я туда маленьким любил убегать по вечерам и провожать день. Оттуда вид и на весь распадок и еще дальше, до самого горизонта. Вечером – голос его сделался мечтательным – горы становятся такими… словно складки, светлые и темные. На закате солнце заливает их теплым светом, и складки становятся такими четкими, и кажется, что ты летишь…

Петро тряхнул головой, отгоняя воспоминания:

– Сестренку вот водил туда недавно… – он помрачнел.

Матвей толкнул пятками бока Орлика, посылая того вперед. Дождь наконец прекратился и выглянуло солнце. Мир вокруг заискрился, заиграл красками, засиял умытой тайгой и каплями воды на траве! Орлик мчал по дороге во весь опор, и Матвей ловил тугой поток встречного ветра, полный запахами трав и тайги, дышал и не мог надышаться. Его вдруг охватило счастье и уверенность в том, что все будет хорошо. И он не стал сдерживать Орлика, бросил поводья, привстал в стременах… Серко мчался рядом, силясь не отстать, его могучие лапы посылали тело вперед в стелющихся прыжках… За спиной раздался азартный свист, Лешка встал во весь рост и настегивал Пчелку, а та летела вперед закусив удила и вывернув голову набок. Ульи в телеге колотились друг о друга, Петро одной рукой держал их, другой придерживал Аксинью, которая вцепилась руками в борт, боясь вылететь. Но дорога была ровной, без ям и больших камней, так что обошлось.

Дорога повернула, и их глазам открылась большая поляна, заросшая цветами и залитая солнцем. И в самом центре этой поляны бродил большой медведь. Он как корова обкусывал шелковистую траву, время от времени поднимая голову и прислушиваясь. И когда из-за поворота вылетел Матвей на Орлике, а следом за ним на поляну ворвалась громыхающая колесами и ульями телега, медведь уже успел отбежать к подножию горы и теперь стоял там, задрав нос кверху и настороженно вглядываясь в остановившихся людей. Серко сходу рванул к медведю, но Матвей свистом отозвал его назад, и сейчас с интересом наблюдал за зверем. Тот, видя, что нападать никто не собирается, развернулся и спокойно продолжил ощипывать траву.

– А чего он не убегает? – громким свистящим шепотом спросил Петро.

– Медведи никого не боятся – таким же шепотом авторитетно заявил Лешка. Матвей, услышав их разговор, улыбнулся и громко, во всю грудь, крикнул:

– Эге-ге-ге-гей!

Орлик под ним прижал уши и заплясал, медведь же даже не повернул головы в их сторону и так же неспешно шел вдоль подножия горы.

– Вот наглец – с каким-то даже восхищением проговорил Матвей и послал Орлика шагом вперед. Тот явно не хотел приближаться к медведю, но и ослушаться не мог. Впервые Матвей видел буквально на цыпочках идущего коня, Серко так же медленно шел рядом. Когда до медведя осталось пара десятков метров, тот резко развернулся в их сторону и уставился на Матвея злыми немигающими глазами. Серко заворчал и сделал шаг вперед, вставая между другом и зверем. Медведь склонил голову к земле и низко зарычал, широко открыв пасть. Серко зарычал в ответ, низко и страшно. Матвей сбросил с плеча винтовку и выстрелил в воздух. Он не хотел увидеть, как преданность доведет Серко до беды.

Медведь рявкнул зло и ринулся в тайгу, оглядываясь через плечо на сорвавшегося за ним с места Серко. Петро засвистел громко, Лешка заулюлюкал, Аксинья с улыбкой покачала головой, глядя на веселящихся парней. Они рано повзрослели, но остались все теми же мальчишками…

Жаркий костер пылал в ночи, разбрасывая искры и освещая большой участок стоянки. Под вечер снова пошел дождь, и они промокли и продрогли, и сейчас наслаждались идущим от пламени теплом. Перед тем как уходить на разведку в Теснину, нужно было обсохнуть, поужинать и приготовить припас с собой, поэтому Аксинья кашеварила, а парни развешали вокруг костра свои рубахи и сейчас сидели, вытянув ноги к огню.

Петро тихонько напевал что-то. Голос у него оказался сильным и глубоким, и парни примолкли, вслушиваясь в его пение. Матвей вдруг вспомнил, как вечерами на стане пела Любава. И они вот так же молчали, глядя в огонь и думая о своем.

– С Любавой бы они спелись – Лешка словно услышал мысли Матвея.

– Наверное – Матвей поднялся, проверил рубаху и натянул ее на себя, блаженно щурясь – Но Любава далеко, и на песни нет времени.

Петро оборвал пение, принимая от Аксиньи глубокую чашку с похлебкой… Вскоре все они дружно работали ложками, уплетая сытное варево. Матвей со своей порцией справился быстро, он хотел выйти пораньше, чтобы дойти до Теснины в темноте, не дав возможности бандитам их заметить. Вскоре мешок с припасом был упакован, запас патронов собран… пора выходить.

– Мам, нас не будет два дня. Придем либо вместе, либо, если путь свободен, пришлю Петро. И вы тогда сразу трогаетесь с места и как можно скорее идете к Теснине – Матвей еще раз рассказал всем план действий – Лешка, ты на утро второго дня запрягаешь телегу, седлаешь Пчелку, в общем, все должно быть готово к немедленному выходу. Не подведи.

Лешка кивнул, Аксинья поцеловала Матвея в лоб и перекрестила их вслед…

Шли ходко. Ночной воздух холодил тело, забираясь под рубаху и заставляя зябко ежиться. Петро, казалось, был неутомим. После дневного перехода он все так же размеренно шагал, неся на плече увесистый мешок с припасом. Они чутко вслушивались в темноту: луна скрылась за тучами, и не видно было почти ничего, только дорога светлой полосой выделялась в ночи. Матвей шел и думал о том, что отец в темноте видел прекрасно. Интересно, это всегда так было или он этому научился? И можно ли и ему научиться? Сейчас такое умение очень бы пригодилось. Серко остался на стоянке. Кто-то должен был охранять маму, они с Лешкой ведь без оружия остались, нож и топор не в счет.

Теснина показалась впереди, когда восток заалел рассветом и над долиной протянулись полоски стылого тумана. Они углубились в растущий у подножия левой скалы лес, найти место для дневки. Им нужно хотя бы немного поспать, иначе никакого прока от них не будет. Забравшись в глухой подлесок, выбрали место посуше и рухнули на землю, моментально погрузившись в сон.

Солнечный луч, пробившийся сквозь плотный шатер листвы над их стоянкой, заставил Матвея проснуться. Он сел и прислушался: вокруг царила тишина, только листва тихонько шелестела под легким ветерком и сопел Петро, который спал, подложив под голову костистый кулак. Судя по положению солнца день совсем недавно перевалил за половину. Матвей бесшумно поднялся и спустился в низинку, где должен был течь ручей, умыться и набрать воды для чая. Когда вернулся, Петро уже проснулся и собирал сушняк для костра. Оба старались не шуметь, на всякий случай, мало ли. Матвей осмотрел набранный Петро сушняк, и часть сразу отложил в сторону.

– Что не так? – Петро заинтересованно следил за Матвеем.

– Смотри – Матвей взял в руки отложенную в сторону ветку – Вот она вроде и сухая, но не иссушенная, будет дымить, а нам это сейчас не надо. А вот эта – он вертел в руках серую от времени ветку – лежит не первый год и за это время потеряла всю влагу, дыма не даст, только жар.

Петро хмыкнул и отправился искать подходящие ветки. Матвей тем временем быстро развел бездымный костерок. Тонкий почти незаметный синий дымок поднимался вверх и почти сразу растворялся в жарком полуденном воздухе.

– Слушай, мы когда в прошлый раз шли через Теснину, бандиты сверху сбрасывали на нас здоровенные валуны. Смекаешь, к чему я?

– К тому, что они хитрые?

– Не только. Еще и к тому, что есть какая-то тропа, по которой они наверх забираются. И нам эту тропу надо найти.

Они пробирались сквозь густой подрост, обходя подножие скалы в поисках тропы наверх. Шли уже больше часа, обливаясь потом и отмахиваясь от мелкой мошкары, густым облаком висевшей в тени. Теснина протянулась почти на версту, скала и того больше. С этой стороны она до середины была покрыта редким лесом, а выше протянулся пояс можжевельника. Вершина скалы была каменистой и покрыта жесткой низкорослой травкой. В разных местах лежали валуны размером с баню, и за одним из них они обнаружили, наконец, тропу.

Матвей, шедший впереди, вдруг поднял руку – стой. Петро замер, пытаясь из-за его плеча разглядеть, что там впереди.

– Тропа – одними губами прошептал Матвей.

Они постояли некоторое время, прислушиваясь.

– Давай сначала вниз по тропе пройдем, посмотрим, куда она ведет, а потом уже и наверх.

Тропа тянулась по подлеску, пересекала ручей и терялась в тайге, покрывавшей уходившие вдаль холмы. Матвей знал такие тропы, они распадались на десятки отдельных тропинок, ведущих в разные стороны. Вот и здесь они дошли до первой развилки. Левая тропа уходила в тайге, а правая тянулась воль подножия и исчезала все в том же подлеске.

– Пора возвращаться.

– А эта тропа? – Петро кивнул на правую тропку. – Куда она ведет? А если тоже наверх?

– Скорее всего. Но сначала разведаем что там. Да и поверху всегда сможем до нее дойти, заодно вершину осмотрим.

Петро пожал плечами и сделал шаг назад…

– Б-бах! – где-то выше них по склону треснул винтовочный выстрел.

Они задрали головы вверх, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь листву, но тщетно. Матвей сорвался с места, устремившись назад по тропе, забиравшей все круче вверх.

– Куда? – Петро легко нагнал его.

– Поближе посмотреть, кто стрелял.

– А если бандиты? Под пулю и выскочим…

Матвей замедлил шаг – Петро был прав. Но не похоже, что бандиты, больше похоже на охоту. Так обычно зверя бьют. Но лучше осторожнее, конечно.

По тропе поднимались с оглядкой, останавливаясь и прислушиваясь, но пока ничего не слышали, и Матвей ломал голову над тем, кто же стрелял и, главное, в кого. Долго гадать не пришлось. Сначала они услышали, как шуршат осыпающиеся мелкие камешки, затем тихое всхрапывание лошади. Прижались к большому валуну, который огибала тропа, замерли. Шуршание камешков прекратилось, и сверху донесся странный гортанный окрик:

– Эй, кто там есть? Выходи давай, знаю, что ты там, эй!

Парни переглянулись – такого говора они еще не слышали. А тот сверху продолжал:

– Эй, не выйдешь – стрелять стану тебя. Я хорошо стреляю, метко. Марала застрелил и тебя застрелю.

Матвей решился:

– Не стреляй, я выхожу – и, повернувшись к Петро, протянул зашептал – Я пока с ним говорю, ты стороной обойди и на прицел его возьми. И если что, стреляй коню под ноги.

С этими словами Матвей вышагнул из-за валуна и уставился на говорившего. В паре десятков шагов выше него по склону верхом на невысоком коньке сидел… ну, наверное, парень. Широкоскулое лицо с раскосыми темными глазами, прямые черные как смоль волосы увязаны в хвост, грубая темная рубаха, подпоясанная широким поясом, кожаные штаны и мягкие сапоги. По лицу парня очень сложно было определить возраст. В руках всадник держал такую же, как у Матвея берданку, из сапога торчала костяная рукоять ножа. Алтаец. Отец ему рассказывал про этот народ. Говорил, что лучших охотников и стрелков он не видел.

Увидев Матвея, парень настороженно осмотрелся по сторонам:

– А где второй, а? – спросил с вызовом, и Матвей снова подивился странному говору.

Матвей не стал юлить:

– Стороной пошел, на всякий случай. Ты стрелял?

– Марала убил – парень пожал плечами – А зачем стороной? Почему со мной не говорит?

От такого прямого вопроса Матвей опешил. А правда, зачем? Точнее, он знает зачем, но как это сказать? Мол, я тебе не доверяю и на всякий случай… Или как?

– Тут плохие люди бывают, и мы…

– Я не плохой человек, хороший – парень улыбнулся белозубо и легко соскочил с коня, скрипнув подошвами сапог на мелких камешках, шагнул к Матвею. – Плохих тут нет. Никого нет, мы только.

Матвей тоже шагнул парню навстречу:

– Я – Матвей.

– Ма-та-вей – парень с трудом выговорил его имя и снова улыбнулся – Что значит?

– Что значит? – Матвей удивился – Да ничего не значит. Просто имя.

Алтаец расхохотался, да так задорно, что Матвей невольно улыбнулся. Отсмеявшись, парень сказал:

– Странный ты. Как так – просто имя, ничего не значит? Все что-то значит.

– А тебя как зовут?

– Аржан.

– И что значит?

– Родник.

Матвей задумался. Прав Аржан, все что-то значит.

– Как по-вашему будет «здравствуй»?

– Эзен – улыбка Аржана стала еще шире.

– Эзен, Аржан – Матвей протянул парню руку.

– Эзен, Матавей – Аржан руку жать не стал, положил крепкую ладонь на плечо Матвею.

Матвей повернулся в ту сторону, куда ушел Петро, крикнул:

– Петро, давай к нам!

– Петро? – Аржан смешно наморщил лоб – Тоже… не значит?

– Тоже – Матвей рассмеялся.

– Урусы? – Аржан ткнул пальцем в Матвея.

– Русские, да. А ты?

– Мен алтай кижи – Аржан прижал ладонь к груди – Алтайский человек.

Петро, шумно отдуваясь, скатился сверху по склону, держа в руках винтовку и с любопытством глядя на алтайца.

– Там ниже марал битый лежит. Я поглядел – хорошо попал, за ухо.

Аржан довольно улыбнулся:

– Я же говорил, что хорошо стреляю. Эзен, Петро – и хлопнул парня по плечу. Тот вопросительно посмотрел на Матвея, и он поспешил объяснить:

– Это по-алтайски «здравствуй». Его зовут Аржан.

Петро кивнул и присел на тропу, быстрый подъем и такой же спуск нелегко ему дались.

Аржан подошел к своему коньку, все это время спокойно стоявшему на месте, легко запрыгнул на него и толкнул пятками в бока, посылая вниз по тропе:

– Я марала заберу и приду. Будем мясо варить – объехал парней и отправился вниз по тропе.

Матвей пожал плечами, забрал у Петро винтовку и зашагал вверх по тропе. Им еще костер разводить.

Устроились в удобном месте на вершине под большим валуном, который прикрывал огонь от гулявшего на вершине свежего ветра. Все вокруг было покрыто невысокими кустиками чабреца, и в знойном воздухе витал его чудный запах. Неподалеку из-под такого же почти камня бил ключ, тонким ручейком стекавший вниз по склону. Дров на вершине не было совсем. Да и откуда им тут взяться, если вся пригодная для костра растительность заканчивалась гораздо ниже по склону? Матвей вздохнул и пошел вниз…

К моменту, когда Аржан появился на тропе, костер уже вовсю пылал, и рядом был сложен хороший запас дров.

Аржан спешился, позвал Матвея:

– Матавей, помогай – он потянул со спины конька тяжеленные арчимаки, полные мяса.

Совсем скоро над огнем булькал полный котел мяса, распространяя вокруг головокружительный запах.

– Аржан, ты как здесь оказался? Ваши земли ведь дальше.

Аржан остро глянул на Матвея, поворошил в костре и ответил, обведя рукой все вокруг:

– Здесь везде наши земли. Алтай.

Петро лежал на спине, глядя в небо и как будто не прислушивался к разговору.

– А отсюда далеко до твоего дома? – Матвею было очень интересно узнать побольше об алтайцах.

– Тут везде мой дом – Аржан улыбнулся – Каждая гора – моя гора, вода в каждой речке моя. Только Кадын-Бажи не моя, она вообще ничья.

Матвей встрепенулся, услышав знакомое название:

– Кадын-Бажи? Белуха, да? Катунь с нее начинается, да?

Аржан удивленно посмотрел на Матвея:

– Откуда знаешь про Кадын и Кадын-Бажи? Был?

Матвей погрустнел:

– Нет, не бывал… отец рассказывал. Он бывал…

– Хороший человек значит. Кадын-Бажи плохих не пускает.

Петро перевернулся на бок:

– Аржан, а чужих не видел здесь?

– Вы чужие – парень пожал плечами и ткнул ножом в кусок мяса, проверяя готовность. Удовлетворившись результатом, потянул из котла большую кость с добрым куском мяса и принялся с аппетитом уплетать, срезая ножом тонкие пластики. Парни себя упрашивать не заставили и тоже принялись за еду. Сказать, что кусок маральего мяса, сваренный даже без соли, был вкусным – ничего не сказать. Голод ли тому причиной или еще что, но Матвей давно не ел такого вкусного мяса. Петро потянулся было к фляге, но Аржан придержал его руку, покачал головой:

– Ты что, нельзя так. Живот болеть будет, нельзя после дикого мяса воду пить. Бульон пей, вкусно.

После сытного обеда, выпив еще и горячего чая, они расположились в тени от камня. Легкий ветерок приятно обдувал разгоряченное едой тело, жужжали шмели над цветами, высоко над головой выписывал круги коршун, и его тоскливый клич далеко разносился над горами.

– Аржан, а теперь ты куда?

– С вами побуду – алтаец лежал на животе, положив подбородок на скрещенные руки, и с хитрецой наблюдал за Матвеем.

– С нами? А ты не торопишься домой?

– Зачем торопиться? Торопиться опасно, голову можно свернуть.

– А как же марал? Его ведь домой надо отвезти.

Аржан усмехнулся:

– У нас тут стоянка недалеко. Жара кончится – пойду. А вы куда идете?

Матвей рассказал Аржану про маму с Лешкой, ждущих их возвращения, про Петро и его деревню, про бандитов… Аржан слушал и удивленно качал головой. Когда Матвей закончил рассказ, сказал:

– Петро, иди сейчас. К ночи дойдешь, а к завтрашнему вечеру тут будете все. А мы с Матавеем походим, поглядим. Может, и встретим кого.

– А мясо как же? Пропадет ведь.

– Матавей пока отдыхает, я уже вернусь. Помогай давай – Аржан выудил из арчимака добрый кусок мяса, бросил на траву в тени, остальное принялся торочить к седлу.

Петро ушел, Аржан тоже, Матвей остался один. Поднялся, подошел к самому краю, сел, свесив ноги вниз. Вид отсюда на Теснину открывался замечательный. Видно было все как на ладони, и Матвей подумал, что лучшего места для нападения на обозы и придумать сложно. Как они тогда прорвались, он теперь и представить не мог. Будь бандиты чуть толковее, и обоз бы разбили. Но им повезло, и они сумели пройти…

Петро пойдет быстро и к ночи будет на стоянке. Завтра рано утром они тронутся в путь и ближе к вечеру будут здесь. А ему теперь остается только ждать.