— Я не понимаю, зачем это нужно тебе, князь Мокану?

Лючиан откинулся в кресле, поглаживая набалдашник трости и попивая из золотого кубка коньк. Демон любил вычурность и излишества во всем, как в одежде, так и в окружающей обстановке. На вид и не скажешь, что этот холенный, даже изнеженный молодой мужчина дьявольское исчадие ада. Светлые кудрявые волосы падали на бледное лицо с гладкой персиковой кожей и легким как у девушки румянцем. Капризный рот, ровный аккуратный нос и большие светло-голубые глазаю В ухе демона сверкает сережка с брильянтом. На нем надет светло-серый костюм, удивительно сочетающийся с сереневой рубашкой. На манжетах крупные запонки, пальцы унизаны кольцами, тонкие, словно женские с нежной кожей. Рядом с Николасом Лючиан казался совсем юным. Но Ник знал, что в его мире внешность обманчива втройне и чем прекрасней оболочка, тем более прогнившее нутро. Лючиан — младший брат Аонэса и Берита, еще более подлый и жестокий, большой почитатель мужской красоты. В отличии от своих старших братьев окружен свитой субтильных демонов любовников. С ним нужно быть очень осторожным. Обчные угрозы, напористость и грубость не те приемы, которыми можно взять Лючиана, тут нужна хитрость и ледяное спокойствие. Николас сел напротив демона в красивое кресло, больше похожее на королевский трон. Зала для приема гостей в этом доме напоминала декорации из фильмов эпохи барокко.

— У меня есть сугубо личные причины, — ответил Николас и посмотрел на демона.

— Хм… какие причины у темного князя мстить своему сподвижнику и партнеру по бизнесу? Здесь есть подвох, Николас, не думай, что меня так легко провести.

— Берит похитил мою женщину, — ответил Ник и его брови сошлись на переносице, — а хамелеон помогала ему в этом. Так что поверь причины более чем серьезные. Лючиан ухмыльнулся?

— С каких пор женщины представляют для тебя ценность, Мокану? Сегодня одна, завтра другая. Рисковать ради очередной…

— Не просто женщина, Лючиан, моя жена. Демон удивился, его тонкие подведенные темным брови приподнялись, Лючиан потянулся за сигаретой и уже спустя секунду пускал в сторону Николаса тоненькие колечки дыма.

— Хорошо, — он словно растягивал слова, наслаждаясь звуком собственного голоса, — допустим это правда. Последнее время Берит душит меня, как может, а твой брат помогает ему в этом. Они потеснили меня в Каспийском море, они искусственно понизили мои цены на акции и подтасовали голоса на предварительных выборах. Ник улыбнулся и с раздражением увидел, как демон плотоядно облизал губы.

— Мой брат? Тебе ли не знать какие отношения бывают внутри семьи? Мой брат чем-то похож на твоего. Он отобрал у меня трон, он всегда был любимчиком моего отца и я буду рад досадить и ему тоже. К сожалению, по нашим законам, не могу убить его, но ты ведь сам понимаешь, не так ли? Казалось, этот ответ вполне удовлетворил Лючиана.

— Значит, тебе нужна Лилия? Любимая любовница Берита подаренная ему Аонэсом в знак примирения? Забавно и что ты с ней сделаешь, когда получишь?

— Оторву ей голову и подарю Бериту, — ответил Ник и увидел как блеснули глаза Лючиана. Разговоры о жестокости его заводили. Теперь он рассматривал князя с интересом.

— Ты знаешь, что такое каратель, ведь так? Скорей всего после этой войны ты не вернешься обратно и не сможешь насолить своему братцу. Ты уверен, что тебе это нужно?

— Мне некуда возвращаться. А жизнь бессмертного тосклива, так что будем считать, что у меня тяга к авантюрам. Не тяни, Лючиан, тебе нужен такой воин как я, твоя армия в плохом боевом духе и плохо подготовлена, среди них должен быть лидер. Тем более я уверен, если они увидят, что на твоей стороне сам князь, многие пойдут за тобой гораздо охотней. Лючиан поднялся с кресла и ленивой походкой подошел к секретеру. Николас чувствовал как в нем закипает гнев. Лючиан его раздражал, выводил из себя одним только видом. Демон достал бумагу и ручку, что-то размашисто подписал и подошел к Николасу.

— Вот твой контракт. Можешь подписывать. Хамелеона получишь, как только попадем к Бериту. Ник взял бумагу и не читая подписал, протянул обратно Лючиану.

— У вас есть план или пока только готовитесь? Лючиан довольно улыбнулся:

— Конечно, есть план. Нападение на улице в неожиданный момент, окружить и уничтожить всех включая охрану. Николас засмеялся и Лючиан с раздражением на него посмотрел:

— Я сказал что-то смешное?

— Очень смешное. Напасть на улице? Ничего глупее я еще не слышал. Лючиан нахмурился:

— Мокану, не слишком ли много на себя берешь?

— Не слишком. Лучше атаковать на его же территории. При этом атаковать вначале его офис, пусть отправит туда основную силу, а потом напасть на его дом, да еще так чтобы двери нашим воинам изнутри открыли. Лючиан задумался, идея ему явно пришлась по вкусу.

— Отличная мысль. Вот ты этим и займешься. Узнаешь как можно открыть ворота изнутри. Каратели работают в одиночку. Каждый сам за себя. У каждого есть задание. Так вот ты свое уже получил.

Ник вернулся в квартиру в обшарпанном районе Рима. В гостинице светится нельзя. Чем меньше бессмертных его заметят, тем лучше. Он прошел по темной, узкой комнатушке и остановился возле окна, внимательно осматривая пустую улицу. Внезапно резко обернулся, услышал шорох за спиной.

— Какого черта? В тот же миг перед ним появилась Кристина, она нагло улыбалась и вертела в руках ключ от его квартиры:

— Хозяин был очень сговорчивым после сеанса гипноза. Ник выхватил у нее ключ и яростно сжал кулаки:

— Ты что творишь, а? Какого черта ты здесь делаешь одна? Кристина пожала плечами.

— Поехала за тобой. Одному тебе не справиться с ними со всеми. Николас схватил ее за руку и потащил к двери.

— Сейчас же отвезу тебя в аэропорт. Совсем с ума сошла. Тебя мне еще здесь не хватало. Кристина яростно упиралась и пыталась что-то сказать, но Ник закрыл ей рот рукой и потащил по коридору. Девушка изловчилась и укусила его за ладонь.

— Сегодня у меня свидание с Беритом. Между прочим уже второе. Он сейчас гостит в Риме. Ник остановился и силой прижал Кристину к стене. Глаза обоих светились в темноте одинаковым красным блеском.

— Ты что затеяла? Он тебя на одну ладонь положит, другой размажет, совсем голову потеряла, а ну-ка брысь домой и чтоб я тебя не видел.

— А ты мною не командуй. Я за Марианну отомщу с тобой или без тебя. Хотя поначалу думала прибить дорогого дядю, а потом к Бериту отправится. Так что отпусти. Я к Бериту ближе вас всех в считанные секунды добралась. Николас разжал пальцы и внимательно посмотрел на девушку.

— Вот куда ты лезешь, а? Я больше не намерен терять кого-то из нашей семьи!

— Я тоже, — с вызовом бросила племянница и упрямо посмотрела на Ника. Как же она сейчас похожа на Лину, когда та решила отомстить Антуану, только эта еще поупрямей будет да позанозчивей.

— Сегодня я встречаюсь с демоном и поверь мозги я ему запудрю мало не покажется. Он от меня в полном восторге. Тебе ведь нужна моя помощь, я знаю о чем ты говорил с Лючианом.

— Тихо безмозглая, — Ник закрыл ей рот ладонью, но у же с опаской. Потащил ее обратно в квартиру.

Все эти дни обернулись для меня в вереницу проверок и анализов, в Фэй вселился сам дьявол, она нарыла кучу всякой литературы, подвергла меня самым разным проверкам и ждала некоего профессора из Киева. Если я правильно поняла тоже вампира. Она все еще не догадывалась какие мысли одолевают именно меня. А мое настроение становилось все мрачнее и мрачнее. Новость, которая привела Фэй в восторг, меня просто убила. Я не хотела этого ребенка. Мне была отвратительна сама мысль, что во мне дало ростки семя мужа именно в ту ночь, когда он хотел меня убить. Ребенок не должен быть зачат в такой ненависти и боли. Я не хочу иметь живое напоминание об его отце каждый день и каждую секунду. Особенно сейчас, когда я решила начать жизнь сначала, без него. Попытаться снова стать самой собой. Но нет, он всегда рядом, не отпускает, заклеймил меня, поработил и я принадлежу ему не смотря на то что мы не вместе. Оставил мне вечное напоминание о себе. Фэй даже не думала о том, что я тоже жду приезда этого профессора чтобы узнать как избавиться от того чудовища, что сидит внутри меня.

Жажда крови с каждым днем становилась невыносимой и в центре я уже не появлялась несколько дней. Я проклинала ту ночь, я проклинала себя. Мне нужно было вырваться на свободу, а этот ребенок намертво приковал меня к прошлому. Наверное, это была своеобразная реакция на мое состояние, если я не могла ненавидеть отца, то я начала ненавидеть ребенка. Я морила себя голодом, я не поддавалась на жадную потребность в крови, я вообще превратилась в жалкое подобие себя самой. Теперь я походила на скелет обтянутый кожей, волосы от постоянного голода утратили свой блеск, я перестала за собой следить и даже не понимаю, как Фэй этого не замечала. Наконец-то приехал профессор, и я кое-как приоделась, чтобы выглядеть хотя бы прилично. Мы с Фэй отправились в центр. Я нервничала. Очень нервничала, сегодня с самого утра ребенок вел себя внутри очень беспокойно, с каждым днем я чувствовала его толчки все отчетливей. Это уже не были нежные прикосновения бабочек, это уже были ощутимые касания. Как я предполагала, профессор был молод, красив, как и все чертовы вампиры. Но мне было наплевать, я знала, что сегодня потребую избавить меня от этих мучений. Я шла туда с твердой уверенностью. Что обратно вернусь «пустая». Теперь я снова лежала на кровати и по моему животу размазали липкий гель. Фэй и профессор увлеченно обсуждали мое состояние, охали и ахали по поводу невероятного чуда, а я чуть ли не скрипела зубами от злости. В конце концов, к моему животу приложили датчик:

— А малыш очень быстро растет. Когда ты делала УЗИ в последний раз, Фэй?

— Неделю назад. Тогда он соответствовал двадцатинедельному зародышу. Он растет с точностью в два раза быстрее, чем человеческое дитя.

— Ребенок совершенно нормальный. Не отличить от зародыша смертных. Он довольно пропорционален, у него здоровые органы и даже есть сердце. Вот смотри. Фэй…У нас будет рожденный вампир. Ты представляешь, что это начало новой эры. Возможно, от него будут рождаться дети. То есть у нас пропадет необходимость кого-либо обращать, это будет другая раса.

— Посмотри, это мальчик или девочка?

— Вертлявый малыш. Дайка я тебя немножечко придавлю, чтобы ты повернулся. В тот момент, когда профессор надавил датчиком мне на живот, мой мозг пронзил детский плач. Я вздрогнула, обернулась в поисках источника звука, но так и не поняла, откуда он доносится.

— Вот так. Это мальчик. Фэй это мальчик, черт возьми! Я не верю, что это происходит на самом деле…Так давай-ка посчитаем когда он может родиться. В этот момент я отбросила руку профессора и показала жестом, чтобы мне дали бумагу и ручку. Жирно, размашисто я написала:

— УМОЛЯЮ, ИЗБАВЬТЕ МЕНЯ ОТ НЕГО! Я НЕ БУДУ РОЖАТЬ! СДЕЛАЙТЕ АБОРТ! Фэй выронила мою записку и побледнела, а доктор впервые посмотрел мне в лицо.

В этой гробовой тишине, даже часы, наверное, встали. Я видела, как профессор посмотрел на Фэй, потом медленно встал со стула.

— Я думаю, вам стоит пообщаться наедине. Фэй, надеюсь, ты объяснишь своей племяннице, насколько уникален этот ребенок? Впрочем, решать вам, но я считаю, что король должен об этом знать. Без ведома Влада — я делать аборт не стану. Простите. Он даже не удостоил меня взглядом и вышел из кабинета. Фэй подошла ко мне, хотела обнять, но я сбросила ее руки и отвернулась. Всем видом, показывая насколько меня, не волнует их мнение.

— Марианна, милая, прости меня. Я должна была тебя выслушать, должна была понять. Но я так… так была рада этому ребеночку. Марианна, не отворачивайся. Посмотри мне в глаза. Неужели ты желаешь смерти своему малышу? Я не хотела ее слушать, внимать ее уговорам, не хотела, чтобы на меня действовали ее убеждения. Я даже закрыла уши руками и отрицательно качала головой.

— Марианна, этот ребенок, он спасение для братства, как ты не понимаешь?! Он открытие, он новая эра. В нем будущее клана. Рожденный вампир. Никто и никогда не слыхивал о таком. Единственным рожденным вампиром был тот, от кого появились мы все. Но он мертв. От этого вампира появятся другие. Это невероятно. Больше не будет людских жертв, «новорожденных» вампиров, созданных другими. В братстве появятся новые законы. Кто знает, какие способности у твоего малыша? Он будет достойным продолжателем династии королей. Я не хотела ее слышать. Не о чуде, не о чудовище, которого она называла ребенком. Я схватила ручку и написала ей все, что я об этом думаю:

— Вы меня спросили? Я что, по-твоему, пчелиная матка? Я никто? У меня нет права выбора? Для меня это не ребенок. Это монстр, порождение кошмара. Я не хочу, чтобы меня хоть что-то связывало с его отцом! Ты понимаешь, что теперь я никогда не стану свободной? ОН не оставит меня! Когда узнает о ребенке, он заставит меня вернуться, и я снова буду жить в рабстве! ОН придет за мной! Фэй! Я не могу так! Фей если вы не вытащите это чудовище из меня, я вытащу его сама. Я покончу с собой. Так что выбирайте — или я или он. Наверное, я сейчас не была похожа сама на себя. Даже Фэй от меня отпрянула.

— Марианна, дети не виноваты в грехах родителей. Этот малыш, он ни в чем не виноват. Как ты можешь приговаривать его к смерти. Ты вправе отказаться от него, когда он родится, я могу воспитывать и двоих. Но убить?! Марианна это не ты сейчас говоришь, это твой гнев и обида говорят за тебя. Твоя ярость. Желание отомстить отцу малыша. И еще, не волнуйся, Ник за тобой не придет. Вряд ли ты когда-нибудь снова его увидишь. Я пропустила ее слова мимо ушей. Я слышала только то, что хотела слышать.

— Фэй, я не хочу его рожать, я не хочу быть для него инкубатором, лабораторией. Я имею право выбора. Фэй отрицательно качнула головой:

— Нет. Это будет решать твой отец. Меня охватила паника, чувство страшной безысходности.

— Вы запрете меня и заставите родить? Снова посадите меня под замок? Снова приговорите? Это так просто — я одна, а вас много, почему бы не сломать меня еще раз! Только знай, Фэй! Если ты не на моей стороне я сама избавлюсь от ребенка, и никто из вас не сможет мне помешать. Я ПРОСТО ВЫРЕЖУ ЕГО ИЗ СВОЕГО ТЕЛА!

Фэй попятилась назад, а я вдруг снова услышала детский плач, он стоял у меня в голове, нарастая издалека, плач боли и обиды. Я осмотрелась по сторонам. В соседнем кабинете никого нет. Сейчас слишком поздно — все дети из центра уже спят. Тогда откуда, черт побери, этот душераздирающий плач?

Я приложила руки к животу и плач начал стихать. Видно мои глаза расширились от удивления. Фэй хотела что-то сказать, но я сделала ей жест молчать. Теперь плач уже не был таким громким, словно ребенок вот-вот утешиться, но все еще всхлипывает от обиды. Я провела рукой по животу, снова тихий всхлип. Тогда я откинулась на подушку и прислушалась, погружаясь в себя, в свои ощущения. И я почувствовала это — боль, она была сильнее, чем моя собственная, боль и отчаянное одиночество, а еще страх, панический ужас. Это существо, внутри меня, оно передавало мне свои эмоции и сейчас оно очень боялось. Что-то в моей душе всколыхнулось, невидимое еле ощутимое. В этот момент Фэй подошла к аппарату УЗИ и снова взяла датчик и, пользуясь моментом, приложила его к моему животу. Она включила звук на полную громкость и я замерла. Тук…Тук…Тук… Что это?

Словно бьется чье-то сердце. Я посмотрела на Фэй, она с трудом сдерживала слезы:

— Это сердечко твоего малыша, он напуган, пульс участился. Он чувствует, как сильно ты его ненавидишь. Марианна, не надо…Этот малыш, он наверняка все понимает. Нельзя так. Он же совсем крошечный. Ты для него весь мир. Ты для него центр этой вселенной. От отчаянья у меня перехватило дыхание, рыдания рвались наружу. Я не хочу. Не хочу этого ребенка. Это не может быть его сердце. У монстров нет сердца. Нет. Там кусок льда. Но сердце продолжало биться. То чаще, то быстрее. И вдруг я ощутила волну, внутри меня, в моем сознании безграничную волну любви нежности. Не моей любви, потому что тогда я еще не любила ребенка, а его любви. Оно меня жалело, оно показывало мне, как сильно любит. Я снова слышала тихий плач.

Наверное, я полностью погрузилась в свои ощущения. Теперь я прислушивалась. Меня охватило странное чувство, что я знаю, чего хочет ребенок, словно он просил меня. И я поддалась — погладила живот, нежно, едва касаясь. Плач стих. У меня в голове снова стало тихо, только теперь эта тишина успокаивала. Ребенок меня успокаивал. Я чувствовала его невероятную энергию. Он передавал мне импульсы, по моему телу растекалось тепло. В кабинете по-прежнему раздавался стук маленького сердца и постепенно звук перестал быть резким и отрывистым, перешел в другой диапазон. Я не замечала, как продолжаю гладить живот, мною овладело странное оцепенение, я коснулась чего-то сугубо личного, интимного, которое принадлежало мне и ребенку. Он разговаривал со мной, он показал мне, что любит меня. Любит, так как еще никто и никогда на этом свете не любил, и не будет любить.

— Ты его слышишь, да? Он дает тебе почувствовать себя? Марианна? Скажи мне — ты его чувствуешь? Я кивнула и в растерянности посмотрела на Фэй.

— Вернуть профессора? Пусть продолжит осмотр? Я снова кивнула, и устало закрыла глаза. Ребенок перестал быть чем-то чужеродным и страшным. Я больше его не боялась. Наоборот это он очень боялся меня. Во мне еще не было любви, но желание уничтожить пропало. Нельзя ненавидеть того кто тебя так боготворит и боится. Теперь я не знала, что будет дальше. Я должна, наверное, смириться, позволить ему развиваться дальше. Может быть, когда-нибудь я тоже смогу ему ответить взаимностью. Единственное я знала, точно — мне понравилось наше странное общение. Когда я «услышала» ребенка я перестала испытывать острое чувство одиночества и горечи, теперь я уже не одна. Нас двое. Может быть Фэй права, я рожу его и оставлю ей. Думаю, это будет правильно.