Целый час вокруг не было ничего, кроме темных деревьев, но шагала Нола четко и быстро, Ларри даже восхитился бы, если бы тревога не вгрызалась в него всеми зубами.

Во-первых, в небе стали чаще летать Ястребы, и он не понимал, связано это с его визитом в Селение или в этих лесах происходит что-то еще. Он провожал взглядом бесшумные тени и почти хотел, чтобы одна из них упала на землю, превратилась и объяснила ему, что происходит, – но их маленького похода через чащу никто не замечал.

Во-вторых, и это неприятным образом противоречило первому, он теперь непривычно остро ощущал ледяное присутствие Тени. Сейчас в этом присутствии чудилось что-то угрожающее, напряженное: то ли тебя ищут, то ли нашли и следят, ты не один: вязкое ощущение без названия, и оно прямо в глубине тебя самого, как в мутном тяжелом сне.

Лапоть беспокойно заерзал под рубашкой, и Ларри выпустил его: пусть идет сам, если уж так хочет. Тот потоптался около его ноги, выгнувшись так, будто пытался заглянуть в лицо. Ларри присел и нерешительно похлопал его по соломе. Кажется, движение было верное – лапоть успокоился и поскакал рядом.

На исходе второго часа Нола доказала, что она все-таки не ястребиный воин: начала спотыкаться, притормаживать, затем и вовсе остановилась, прижавшись спиной к дереву.

– Все, не могу больше, – выдохнула она. – Ноги отваливаются.

– Насколько я вижу, пока не отвалились, – негромко сказал Ларри. – Нужно идти.

Он обернулся к Славе, бредущему следом, чтобы тот поддержал его, и тут заметил, что славный братец выглядит хуже некуда. Глаза ввалились, рубашка промокла от пота, ноги заплетались – он выглядел как человек, который смертельно хочет спать и держится только на силе воли. Неудивительно: игроки в Селении тратят столько сил на бой, что спят потом едва ли не сутки напролет. Нола ахнула и бросилась к нему, но Слава гордо отвел ее руки.

– Не трогай, – важно сказал он, ни на секунду не отводя глаз от Ларри. – Я дойду, я сильный.

Ларри хмуро оглядел их – он и сам устал, а ночь и до половины еще не доползла.

– Я… Я кое-что попробую сделать, – в приступе вдохновения начал он. – Не знаю, правда, сработает ли с вами. – Чую продолжение в духе «порезать себе руку», вроде как ты в той черной камере, – проворчала Нола. – Нет, спасибо.

– Вам и не поможет, – оскорбился Ларри. – Это только для истинных Ястребов. Но у меня есть…

Он вдруг смутился. Идея была плохая, но так, наверное, и вступаешь на путь ошибок: когда ошибся раз-другой, третий уже не пугает.

– Если ты хотел ястребиных приемчиков, вот один из них, – буркнул он, глядя на Славу. – Твое теневое хранилище – это воспоминание, которое причиняет боль. Создать собственное у вас так быстро не выйдет, но я приглашаю в мое. Там достаточно моей собственной Тени, чтобы напитать всех нас и придать сил идти дальше.

– Ух ты-ы-ы, – восхищенно простонал Слава.

Нола подняла брови.

– Звучит как худшее приглашение в истории приглашений, – сказала она, и Ларри это почему-то задело.

– Не хочешь – веди нас дальше и не жалуйся.

– Хочу, хочу, – фыркнула Нола, внимательно глядя на него. – Куда идти?

– Никуда, – проворчал Ларри. – Сядьте на землю.

Нола и Слава с готовностью опустились на траву. Ларри сел так, чтобы они втроем образовали круг, и неуверенно протянул им руки.

– Я никогда так не делал, – тихо проговорил он. – Только читал, что это возможно. С такими, как вы, никто и не пробовал, но, думаю, принципы те же.

Нола вздохнула и взяла за руки обоих. Ларри закрыл глаза и попытался усилием воли скользнуть в хранилище, утянув за собой остальных. Эту технику применяли, чтобы поделиться силами, если в бою или в походе кто-то слабел – например от раны. Правда, хилых дикарей помещение, сотканное из чистой Тени, могло и прикончить, но Ларри верил, что Слава достаточно тренированный, а Нола… Ему просто хотелось показать ей свое тайное убежище, и он решил позволить себе эту маленькую необъяснимую слабость.

Перед глазами все заволокло черным, горячие руки Нолы и Славы испуганно сжали его ладони. Когда туман рассеялся, Ларри шумно выдохнул от облегчения. Как же он скучал по этой слабо освещенной приютской комнате!

Он стоял у призрачного, размытого окна, при этом ощущая свое тело сидящим на траве. Восприятие двоилось, и Нола со Славой, которые застыли рядом, с непривычки пошатывались. Ларри с интересом рассмотрел их – они выглядели как тени, полупрозрачные и темные. Выражение лиц здесь трудно было разобрать, и все же он понял: Нола почему-то не впечатлена.

Сцена, где у младшей версии его самого вырывали что-то из рук, повторялась снова и снова, – так же как и всегда. Нола подошла ближе и попыталась коснуться плеча ребенка, но рука прошла насквозь.

– Его ведь можно как-то утешить? – спросила она.

– Зачем? – не понял Ларри.

– Он маленький. И плачет.

– В этом вся суть, – терпеливо пояснил Ларри. – Не отвлекайся. Тут полно ценной печали, а это лучший материал для анимуса, силы духа. Постарайся вобрать ее в себя.

Слава тут же сосредоточенно замер, а Нола продолжала задавать неуместные вопросы.

– Что это за размытое пятно у него… ну, у тебя… в руках? Подушка?

– Не знаю. Не могу вспомнить.

Нола прошлась по комнате, разглядывая мебель и детей, которые толпились в проходах между кроватями, чтобы увидеть, как неудачника накажут.

– Отвратительное местечко, – подытожила она. – Холодно, у всех все одинаковое, и дети какие-то злые.

– Это краткое описание любого приюта на свете, – фыркнул Ларри, стараясь не показывать обиду.

Он ей такую честь оказал, а она…

– Зачем ты сюда приходишь? Это как бесконечно расчесывать одну и ту же царапину, пока не загниет.

Ларри мрачно промолчал.

– Ого, и правда работает, – благоговейно выдохнул Слава. – Себе такое же сделаю! Я, когда выхожу на арену, вечно вспоминаю, как из меня чуть дух там однажды не вышибли. А теперь это будет пользу приносить!

Нола закрыла лицо руками.

– Слава, заткнись, – глухо проговорила она.

– У меня больше нет имени, – важно сказал Слава. – Только номер и прозвище.

Нола безнадежно уронила руки. А потом лицо у нее осветилось – Ларри заметил это даже в размытом теневом мире. Она подскочила к нему и, да что ж такое, снова взяла за запястье. Тут он был не в материальной форме, поэтому прикосновение не чувствовалось, но Ларри, увы, отлично помнил ощущение и застыл как каменный.

– Слушай, – зашептала она. – Я тут подумала: что, если можно создать такое же место, но счастливое? У каждого есть хорошие воспоминания! Вы придумали эту штуку с хранилищем, а мы воспользуемся!

– Это называется «магия с обратным значением», и обычно так делали мы. Для человека, который не владеет магией, ты неплохо понимаешь, как все работает, – задумчиво протянул Ларри, стараясь отвлечься от руки на своей руке. – Женщины у нас часто служат в отделе разработки новых заклинаний. У вас такого не было?

– У нас не было даже слова «отдел». – Нола широко улыбнулась. – Но будет! Слушай, давай попробуем, а? Ну пожалуйста! – Она невесомо провела второй ладонью по его волосам, и Ларри пожалел, что не знает, как такое ощущалось бы в реальности. – Пойдем отсюда. Будет весело, честное слово! Уж точно веселее, чем здесь. Хочешь уйти?

Он знал, какой правильный ответ. И, зная это, с мучительным удовольствием дал неправильный.

– Да, – через силу сказал он, потому что, когда ошибся четыре раза, поздно исправляться на пятый. – Хочу.

Болезнь проникла слишком глубоко. Запретное слово далось проще простого, а диковатая улыбка Нолы едва не заставила его сделать нечто возмутительное: улыбнуться в ответ.

Хранилище начало таять. Слава протестующе вскрикнул, но было поздно: они снова сидели под деревом, и вокруг была глухая ночь.

– Главное – воображение и радость, – прошептала Нола, ероша траву обеими руками. – Так мама и заставляла оживать рисунки – надо как следует представить их живыми, а потом вложить в них радость. Я выбрала воспоминание, теперь нужно его оживить. Так, чтобы мне… Вот!

Она сорвала какой-то мелкий цветок и сунула его Ларри под нос.

– Это фиалка. Вкусно пахнет, да? И красивая. Смотри и нюхай! Слава, а ты слушай птиц. Мы ведь счастливы, да? Хоть немного? – частила Нола, прижав обе руки к земле. – Лично я спасла брата, ну и пусть он странноватый, но в целом тот же! – Она ткнула в Славу, прежде чем тот успел возразить. – Теперь ты! Что сегодня было хорошего? Это сложный вопрос, подумай как следует!

Даже Ларри понял, что она шутит, но Слава глубоко задумался.

– Я наконец понял, как эффективнее всего размахнуться теневым дротиком, – выдал он, смущенно глядя на Ларри. – Вот когда вы дрались.

– А я победил в неравном бою, – сказал Ларри, который начал сильно сомневаться, что эта затея сработает. – Это было… мм… Приятно. – Никакие кары небесные не обрушились на него за это слово, поэтому он продолжил: – И цветок довольно неплохо пахнет.

– Хм. Ну, будем работать с тем, что есть, – пробормотала Нола. – Давайте сюда руки.

Они снова сцепились пальцами, и Нола зажмурилась изо всех сил. Ларри как раз собирался сказать: «Ничего не получится», когда из ее ладони в его руку вдруг перетекло тепло: Ларри даже не знал, какие холодные были у него пальцы, пока они не согрелись. Он прикрыл глаза, вздрогнув от ощущения: тепло окутало его полностью, под веками заплясали золотые искры.

Ларри распахнул глаза и удивленно охнул. Краски были сияющие и яркие, и, прямо как в его хранилище, все казалось слегка неплотным. Они стояли перед домом Нолы – таким, каким он был когда-то давно. Рисунки на стенах были свежими, вытоптанное пространство перед домом занимали цветы и грядки, а пышный куст у забора был усыпан белыми цветами точно как вчера, когда Ларри видел его последний раз. В загончике толкались куры, их кормила женщина с рыжими волосами, забранными в сложную переплетенную прическу. Между грядками носился маленький мальчик, в котором Ларри без труда опознал Славу, а на крыльце сидел мощный бородатый мужчина и учил рыжую девочку постарше вязать какие-то узлы на веревках.

Все здесь было наполнено каким-то удивительным чувством: очевидно, именно так и ощущается счастье. Ускользающая жаркая эмоция, которая заставляет мышцы лица складываться в нелепую улыбку, а сердце словно бы разбухать в груди.

– Это мой отец, – прошептала Нола где-то рядом.

Ларри обернулся и увидел, что она стоит рядом: ненастоящая, золотистая и чуть прозрачная. Слава завороженно шел к рыжей женщине, болтавшей с курами.

– Он тоже был охотником, – тихо сказала Нола. – Учил не убивать без нужды и использовать все части туши, чтобы ничего не пропадало. Думал, Слава его дело продолжит, но я… Я очень его любила, потому и….

– Где он теперь? – спросил Ларри.

Как ни странно, чувствовал он себя сносно: еще недавно он пришел бы в ужас от перспективы оказаться в месте, сотканном из радости и любви, но, видимо, даже к такому можно привыкнуть.

– Его задрал медведь. Как раз через пару недель после этого. – Нола вяло обвела рукой свой двор. – За год до того, как вы явились. Вот это было последнее счастливое лето.

Углы ее губ опустились вниз, и сценка начала таять, но Нола кое-как улыбнулась, и изображение выровнялось.

– Все нормально, – бодро сказала она. – Это счастливое воспоминание, тут все хорошо, да? Как мне… Ну… Подпитаться?

– Если ваша магия работает, как наша, то просто вобрать в себя ощущения того момента. Полагаю, это он и делает.

Ларри указал на Славу, который, потеряв надежду привлечь внимание женщины, бродил между грядками вслед за своим близнецом из прошлого, будто пытался вспомнить, как ощущалась такая прогулка. Нола подошла ближе к бородатому мужчине и заглянула ему в лицо. Тот ее даже не заметил, и Ларри вдруг подумал, что это еще грустнее, чем его безобидное хранилище давно изученной печали.

– Ты говорил, потеря не имеет срока давности, – пробормотала Нола, и Ларри искренне удивился, что она, оказывается, запоминала его слова. – Но любовь тоже не имеет. То, что было хорошим, остается хорошим навсегда. У нас стараются просто забывать, когда счастье идет не так, как хотелось, но я не хочу забывать. Не хочу.

По ее бестелесной щеке скатилась капля, и от удара о землю вспыхнула серебристым. Нола вытерла подбородок и несмело улыбнулась – так, будто ей стало легче. Девочка на крыльце продолжала увлеченно смотреть, как ее отец вяжет узлы. Ее лицо было безмятежным, а волосы – идеально ровными и длинными.

А потом она вдруг подняла глаза, взглянула прямо на Нолу и улыбнулась ей в ответ. Нола дернулась так, что едва не упала с крыльца.

– Я захотела, чтобы она на меня глянула, и она… Ты видел?! Значит, я могу влиять на это место! Погоди, у меня идея!

Нола взбудораженно закрутилась на месте, потом бросилась в дом, чем-то загромыхала и крикнула из окна:

– Хочу тебе подарить кое-что!

Это было очень неожиданно. Ларри вспомнил, что подарками золотые волшебники называли собственное имущество, безвозмездно переданное другому лицу. Цель этого действия от него ускользала, поэтому он вытаращил глаза, когда Нола спрыгнула с крыльца, держа в руках пустой глиняный горшок. На ходу она пристально глянула на Славу – и женщина, кормившая кур, повернулась к нему. Слава завопил и бросился к матери.

– Вот. – Нола, довольно сияя, сунула горшок Ларри в руки.

Тот зашипел – горшок был теплым, сотканным из чистой магии, как и все это место. А вот лапоть внезапно оживился – заворочался за пазухой, выпрыгнул из-под воротника и приземлился в горшке. Нола засмеялась и, бережно выловив лапоть, отдала его Ларри.

– Прости, дружок, это не для тебя место. – Нола погладила лапоть по соломе.

– А для чего? – насторожился Ларри.

– Для растения в горшке! – торжественным шепотом объявила Нола. – Вот, смотри!

Она села на землю, деловито набила горшок землей с грядки, отломила ветку от цветущего куста и сунула в середину.

– Хочу, чтобы ты выросла! Прямо сейчас! – важно сказала она.

Ларри не успел даже открыть рот, чтобы сказать, как сильно это противоречит законам роста деревьев, когда земля в горшке зашевелилась, словно ветка пустила корни. Коротенькие отростки потянулись во все стороны, разветвились и рванули вверх. Появились почки, потом листья, цветы, красные ягоды, листья пожухли и отвалились, потом опять выросли, а куст все рос и рос. Нола крякнула от тяжести и поставила горшок на землю.

– Не расти больше, перестань! – взмолилась она, и куст послушно замер в том виде, в каком был: с редкими белыми цветами и по-летнему пышными разлапистыми листьями. Нола серьезно посмотрела на Ларри с земли. – Вот. Не уверена, что ты сможешь оторвать его от земли, да и вынести отсюда, думаю, ничего нельзя, но это тебе.

Ларри сел. Все здесь было ненастоящим, он даже землю под собой как следует не чувствовал, но куст выглядел поразительно живым: неуклюжий, буйный, торчащий во все стороны из старого закопченного горшка. Ларри осторожно провел рукой по растрепанным веткам. Листья нежно коснулись его ладони в ответ, и Ларри почувствовал что-то похожее на счастье, только на этот раз не снаружи, а внутри.

– Зачем он мне? – с трудом изображая равнодушие, спросил он.

– Просто так. Каждому нужно немного радости, что бы вы там ни говорили. – Нола неловко улыбнулась. – Ты… немного хороший, не сочти за оскорбление. Если бы только не был… Ну, вот этим вот!

– Что бы тогда было? – спросил Ларри, разом охрипнув.

– Тут ведь не считается, это место ненастоящее, да? – пробормотала Нола. Получилось тоже как-то сдавленно. – Можно делать все, что захочется. Я просто… Не знаю, что там дальше будет, но вот.

Она подалась ближе и коснулась губами его щеки. Ощущение было сильным, как от удара, только с обратным значением.

– Извини, что поцеловала тебя тогда, – шепотом сказала Нола, не отрываясь. – То было для дела, но это – по-настоящему. Не грусти больше, ладно?

– А что это вы тут делаете? – спросил Слава, нависнув над ними.

Ларри приоткрыл пересохший рот и не издал ни звука. Он был не уверен, что знает ответ.

– Тут хорошо, но, кажется, надо идти дальше, – весело сказала Нола, обводя взглядом двор. – Слава, не реви. Мы всегда сможем сюда вернуться, это место никуда не денется. Верно?

Она посмотрела прямо на Ларри, и тот едва наскреб в себе силы кивнуть. У него горела щека там, где Нола ее касалась, хотя такого ведь не могло быть, это место даже не было настоящим!

– А можно мы тут еще побудем? – тихо спросил Слава, вытирая нос.

– Вряд ли, – мягко сказала Нола. – Я чувствую, как мое тело где-то снаружи сидит на холодной земле и у него затекли колени.

Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Двор вокруг них начал растворяться, а Ларри так и сидел на земле, обхватив горшок обеими руками. Тот постепенно терял плотность, но в эти несколько секунд Ларри понял, каково получить то, что тебе нравится.

Это было восхитительно.

Снаружи была все та же ночь, но теперь она почему-то казалась красивой, будто с нее сорвали покрывало, не дававшее заметить, как поют ночные птицы и стрекочут насекомые, как пахнут цветы и как причудливо сплетаются ветки деревьев. Усталость как рукой сняло – поднявшись на ноги, Ларри чувствовал себя так, словно его опоили волшебным зельем, только оно больше не было ядом. Может, в этом и было назначение счастья в мире золотых магов: чтобы после него жизнь ощущалась ярче и громче?

Нола и Слава тоже как-то изменились: на их нынешние лица, усталые и взрослые, в воображении Ларри теперь накладывались лица тех детей, и отчего-то это знание царапало его прямо в сердце. Они молча пошли дальше, но шагали теперь не друг за другом, а рядом, иногда смущенно переглядываясь и не зная, что сказать.

Равнина сменилась холмами, вместо лиственных деревьев чаще стали попадаться хвойные. Идти теперь приходилось не по плоскости, а по бесчисленным дугам: вверх, вниз, еще выше, хватаясь за кусты, а теперь по осыпающейся тропке вниз. Глядя вниз со склонов, иногда можно было разглядеть темные скопления: то ли деревушки, то ли нагромождения камней.

– Мы уже близко, – шепотом сказала Нола. – Я помню это место: тут водятся куницы.

Услышав это, Ларри окончательно поверил, что они доберутся до места без происшествий, и тут до него донесся первый намек на звук. Сначала он пропустил его мимо ушей – может, олень, – но звук приближался: торопливые и явно человеческие шаги, хруст мелких камешков, шорох веток.

Ларри настороженно замер. Такое пустынное сонное место, кого могло сюда принести? Он потянул Нолу и Славу за какие-то заросли и стал ждать. Слава припал к земле рядом с ним, зорко приглядываясь к темноте, – дождался случая попробовать себя в роли настоящего Ястреба. Шаги стали громче, ветки хрустели под двумя парами ног, и Ларри прищурился.

Ну конечно. Кто же еще это мог быть.

Вдалеке показались две фигуры: одна покрепче, вторая щуплая. И правда, какие отличные тут охотничьи угодья: Ларри планировал выслеживать их дольше, но вот, смотрите, кто спешит туда же, куда и он сам.

Стриж и Ястреб-предатель выглядели потрепанными, серыми от усталости, но стриж при этом казался все таким же безмятежным, что и прежде. Нужно дать им подобраться ближе и тогда броситься. Теперь в его распоряжении Тень, им не уйти. Нола вопросительно глянула на Ларри, и тот важно кивнул: да, это те самые парни.

В следующую секунду Нола выскочила из укрытия. Ларри выбросил руку в сторону, чтобы поймать ее, но не успел: она уже встала во весь рост. Предатель мгновенно переместился так, чтобы отгородить стрижа, Ларри зашипел от злости, Нола вскинула руки вверх, показывая, что не нападает, а Слава шумно выбрался и потянул ее обратно, как будто это имело теперь какой-то смысл. Ларри уныло подумал, что эта сцена могла бы стать примером того, как не надо проводить засады.

Одно было удачно: его самого пока не заметили. Поэтому он влез в Тень – боялся, что из-за золотой магии она снова отодвинется дальше, но нет, все на месте, – вытащил почти невидимый в ночи теневой аркан, мягко размахнулся, приподнявшись на локте, и набросил петлю на стрижа. Этим броском могли бы гордиться его учителя: метко, стремительно, внезапно.

Ларри дернул на себя веревку, петля затянулась туже, и стриж рухнул. Предатель бросился на помощь, да поздно: Ларри уже вылез и поставил ногу стрижу на плечо.

– Где же ваша лодка? – спросил Ларри и угрожающе оскалил зубы. Раз уж маски нет, нужно этим пользоваться. – Потеряли?

Вторую руку он держал на весу, показывая: если нужно, он и ее в Тень запустит. Предатель понял и нехотя шагнул назад.

– Бросили. Я изучил карту и пришел к выводу, что пешком быстрее, – пробормотал он и переглянулся со стрижом, покорно лежавшим на земле.

Как ни странно, большое впечатление на них обоих произвел Слава: Ларри видел, что они так и косятся на него. Точно, они же играли и работали в том же Селении!

– Ни с места, вы! – рыкнул Слава. – А то я вам ноги выдеру, понятно?

– Медведь?! – охнул стриж, кое-как приподняв голову от земли. – Что ты тут делаешь?

– Откуда знаешь мое прозвище? – вытаращил глаза Слава. – Я тебя первый раз вижу, слабак! Но знайте, вы оба: я теперь играю в команде этого господина, и раз вы его враги, то и мои тоже!

Ларри криво усмехнулся. Ну конечно: всем в Селении изгладили память о стриже, а когда бывший сотрудник не вернулся, очевидно, для верности стерли и его тоже.

– Меня зовут Нил. – Стриж с улыбкой приложил руку к груди, глядя на Славу. – А это Райлан.

Предатель, у которого неожиданно появилось имя, бросил на Нила тяжелый взгляд и снова сосредоточился на Ларри.

– Мы пришли в Белую Рощу, но местные существа рассказали, что с вопросом о спрятанном сокровище к ним уже приходили. А ты прыткий, – негромко сказал Райлан. Хладнокровия он не терял, и Ларри даже облегчение почувствовал: приятно иметь дело с тем, кто умеет держать лицо.

– У меня много дел, так что давайте так, – отрывисто проговорил Ларри. – Ты отдаешь мне бусину, я освобождаю этого парня.

– Идешь к Ручью-Сверху-Вниз? – поинтересовался Райлан. Паниковать он не спешил. – Какое совпадение, мы туда же.

– Очень жаль. Значит, придется вас убить.

– Он просто пугает, – встряла Нола. – Никого он не убьет, он не такой.

Ларри яростно глянул на нее, но та жадно, пристально смотрела на Нила, пытаясь в темноте разглядеть лицо, придавленное щекой к земле.

– Бусину, – повторил Ларри. – Сейчас же.

– Слушайте, зачем нам ссориться? – перебила Нола. – Мы же…

Договорить она не успела: Райлан, стоявший рядом, дернул ее к себе, пережав горло сгибом локтя. Нил возмущенно вскрикнул, но Райлан даже ухом не повел. Ларри, увы, стоял в трех шагах от них. Он старался выскочить поближе к Стрижу и не предусмотрел такой вариант развития событий.

– Действительно, зачем, – прохладно сказал Райлан и с силой надавил ей на горло. Нола захрипела. – Ты мне Стрижа, я тебе подружку.

– Если я попробую ему навалять, вы засчитаете это за дополнительные десять очков? – громким шепотом спросил Слава, боком подобравшись к Ларри.

– Засчитаю, давай, – кивнул тот, не сводя лютого взгляда с Райлана.

– Не советую, игрок номер Пять Один Пять Ноль.

– Ого, вы и это знаете! – впечатлился Слава. – Вы провидцы?!

– Вроде того, – согласился Райлан, железной хваткой прижимая к себе Нолу. – И сейчас я провижу, что вы проиграете. Эта земля хочет, чтобы Стриж выиграл. Ты лишний, посланник Магуса.

– И откуда ж тебе знать, чего эта земля хочет? – огрызнулся Ларри. – Может, ваша судьба – снова быть захваченными?

Райлан коротко, неприятно рассмеялся. То, что он Ястреб, было написано на его бесстрастном лице, даже нелепый местный наряд не спасал. Ларри понадеялся, что он сам притворялся гораздо лучше.

– Мы знаем судьбу этой земли. Она будет жить очень долго и не будет захвачена.

Он сказал это с такой необъяснимой уверенностью, что Ларри даже засмеяться не смог – у него дрожь по спине прошла. Райлан смотрел прямо на него своим холодным взглядом и действительно не сомневался в том, что говорил, – а он явно не был легковерным дурачком.

– Ты поэтому предал Империю? Поверил, что бежишь на сторону победителя? Разумно.

– Не поэтому, – качнул головой Райлан. – Но ты не поймешь.

– Конечно, куда уж мне.

– Вы долго еще будете так стоять? – прохрипела Нола. – Мне вообще-то больно!

Ларри уже открыл рот, чтобы сказать, что, раз уж водопад близко, Нола свою функцию выполнила и больше не нужна, так что можно от нее избавиться, – и закрыл его обратно. Она подарила ему горшок с растением, и в его системе ценностей этот поступок отчего-то занял удивительно важное место. Слава тоже беспокоился: кружил вокруг Нолы и Райлана, выбирая, откуда бы напасть, и везде напарывался на тяжелый, внимательный взгляд Райлана.

– Мы все действительно идем в одно и то же место, – наконец сказал Ларри. – Давайте просто дойдем, а на месте честно выясним, кто сильнее.

Он знал, что водная дева будет подыгрывать Стрижу, но этот маневр покупал ему самое драгоценное: время.

Нил, придавленный ногой Ларри, тяжело дышал и ежился от прикосновения теневой веревки. Райлан посмотрел на него и сухо сказал:

– Ладно. Отпускаем. Раз, два, три.

Даже бывшие Ястребы, видимо, сохраняют понятия о чести: на счет три Райлан оттолкнул от себя Нолу, пока Ларри стаскивал со Стрижа веревку – сделка есть сделка.

Нола потерла горло, но, как ни странно, испуганной не выглядела. Она мягко улыбнулась Ларри, и тот нервно почесал шею, весь покрывшись мурашками от ее взгляда. Это был первый раз в жизни, когда кто-то смотрел на него так, будто пытался сказать: «Не волнуйся, все хорошо».

– Пока идем, никто ни на кого не бросается, – приказала Нола.

Она зашагала по тропке вдоль склона первой, остальные потянулись следом. Ларри и Райлан побрели рядом, чтобы удобнее было испепелять друг друга взглядами, Нил улыбнулся было Славе, но тот зарычал, отпугивая его, и Нил догнал Нолу.

– Отдай мне все, что украл: монструма, сумку и подвеску, – холодно сказал Ларри.

– Имеешь в виду ракушку для связи с центром? Я ее выбросил в реку, – пожал плечами Райлан. Он даже сейчас, когда их никто не слушал, говорил на местном, а не на ястребином языке. – В сумке не было ничего ценного, поэтому ее я выкинул тоже. Про монструма не знаю: он покружил над тобой, когда тебя выбросило на берег, и скрылся. Похоже, даже ему ты не особо нравишься.

Ларри скрипнул зубами. Пернатый придурок, своевольный, упрямый, и всегда таким был! Он снова попытался призвать монструма – уже пробовал во время боя, но, может, надо получше сосредоточиться?

Ничего не вышло, и Райлан вдруг коротко, скупо улыбнулся углом рта.

– У тебя тоже строптивый?

Ларри было любопытно, почему «тоже», но он гордо решил не спрашивать.

– Как вы поняли, куда идти? В самом начале? – Ларри указал подбородком на спину Нила, тихо болтавшего с лой. – Ему какой-нибудь волшебный голос подсказал?

– Нет, я. Посмотрел на своей карте, какие места считались в этих краях волшебными. Решил проверить ближайшее – тот цветущий сад, – и это было успешно. Тогда я понял, что другие предметы тоже будут соответствовать стихиям, где были найдены.

В его спокойном голосе прорезалось какое-то хвастливое удовольствие, и до Ларри дошло: Райлану приятно излагать свои выводы тому, кто способен оценить их логическую стройность.

– Я сразу все это понял, – бросил Ларри. – Тут большого ума не надо. Хотя, думаю, эти лопухи не догадались бы никогда.

– Это возможно, – согласился Райлан.

Впереди раздался смех, и оба подскочили. Нил с Нолой смеялись и разговаривали так, будто сто лет знакомы. Ну конечно, они же оба из золотых народов! Ларри скривился. Отношения с людьми представлялись ему таинственными и сложными, а Нилу даже стараться не пришлось, и вот Нола уже хохочет, глядит ему в рот и что-то оживленно рассказывает. Отчего-то это было крайне неприятно.

Лапоть успокаивающе похлопал его по животу, и Ларри сердито прижал его к себе через рубашку. Хватит думать о глупостях, пора сосредоточиться на важных вопросах.

Итак, у него есть лапоть, у этих придурков – бусина, вода хранит что-то третье. Значит, там все и решится – около Ручья-Сверху-Вниз. Как только все три предмета окажутся у него, дух земли, видимо, возникнет сам собой.

Ларри кивнул сам себе. Он придумал, как быть, и, если все получится, он добьется своего еще до рассвета.

Склоны становились все круче, деревья – ниже, ночь – светлее. Ястребы то и дело пролетали высоко в небе, и Ларри злобно думал, что, если Нил с Нолой продолжат так веселиться, их услышат даже с воздуха. Как же все раздражают: и Нил с его вечно хорошим настроением, и хмурый умник Райлан, и карикатурно-воинственный Слава, изображающий из себя Ястреба, и, конечно, тупая Нола, которая сначала провалила засаду, а теперь якшается с врагом. Злость, которая его захлестнула, была совсем не ястребиной – жаркая, болезненная и необъяснимая.

Когда впереди раздался глухой шум воды, все оживились. Из-за деревьев и поросших кривыми деревцами склонов ничего было не разглядеть, но звук постепенно нарастал, дорога была верной, – и наконец за поворотом тропки открылось плато, при виде которого Ларри обомлел. Как и все остальные: даже невозмутимый Райлан слегка приоткрыл рот.

– Это самое красивое, что я только видела, – простонала Нола. – А я видела кур, нарисованных моей мамой!

Ларри, не выдержав, фыркнул, и она повернулась к нему. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом она улыбнулась – и он вдруг разом ее простил.

– Тебе нравится? – тихо спросила Нола.

– Ага, – ответил Ларри, глядя на нее.