Лежать было убийственно холодно, и Ларри запоздало сообразил: он оказался в каком-то месте, богатом Тенью, а это не особенно здорово, когда тебя ищут и наверняка собираются прикончить. В том, что удар волшебной водой по Магусу на глазах у подчиненных с рук ему не сойдет, Ларри не сомневался, но вместо того, чтобы встать, только вяло обнял колени и свернулся клубком. Если не будет соваться в общую Тень, вдруг не засекут? Да еще, видимо, спасало то, что никаких проблем от него не ждали, – предатель трусливо сбежал, а нашествие-то продолжается, и все силы направлены туда. Ларри мысленно содрогнулся от слова «предатель», но уж что есть, то есть. Дрожь постепенно утихла, холод убаюкивал, и он закрыл глаза.

В темноте раздался шорох, и Ларри сначала решил, что ему снится, потом решил, что это крысы, а потом его ударили чем-то холодным по лицу, и он вяло повел головой. Над ухом раздался гневный вопль. Ларри уткнулся в пол, но удар повторился, клекот – тоже, и пришлось кое-как разлепить веки.

– Ч-что такой гр-рустный? – спросил знакомый голос.

От удивления Ларри даже смог сесть. Монструм, который и в темном помещении выглядел как черное пятно, нарезал круги вокруг его головы, молотя по воздуху крыльями, и жизнерадостно пощелкивал.

Увидев, что Ларри пришел в себя, монструм уселся на законное место, и Ларри прерывисто вздохнул от знакомого ощущения когтей, вдавившихся в плечо. За последние трое суток он столько раз мысленно звал монструма обратно, угрожал, требовал, и вот теперь, когда этот упрямый клок перьев даже не нужен, встречайте: тут как тут!

– Поч-чему не нужен? – спросил монструм, постукивая клювом по его голове. – Ещ-ще как!

– Ты где был? – хрипло спросил Ларри.

И подумал, что совсем раскис: он был отчаянно рад видеть бесполезную птицу. Попугай захихикал, будто услышал его.

– Летал. Смотр-рел. С птицами болтал. В этих кр-раях оказалось весело! Не тебе одному понр-р-равилось общаться! – Ты всегда умел читать мои мысли? – слабо спросил Ларри.

– Конеч-чно! – оскорбился попугай. – Ты просто не спр-р-рашивал. Такой грубый. Сер-р-рдитый!

– Потому что ты не такой, как положено! Нельзя бросать хозяина из-за того, что развлечься захотелось! – простонал Ларри и обхватил себя руками за плечи.

Как же тут холодно! Ястребам полагалось любить холод, но сейчас, позволив себе честно об этом задуматься, Ларри понял, что любит его не очень-то сильно. Вот бы сейчас развалиться у огня на чем-нибудь мягком и… Ларри замотал головой, пытаясь сосредоточиться.

– Я точ-чно такой как надо, ты пр-росто не замечал. – Попугай вскинул крыло и почесал клювом под ним, выкусывая что-то невидимое: и правда, набрался птичьих замашек. – Монстр-рум всегда похож на владельца, тот создает его из с-собственной Тени. Я совсем твой, пр-росто ты уж-жасно долго был сам не свой.

Ларри снял его с плеча и взял в руки. Он никогда не трогал монструма, но сейчас хотелось посмотреть ему в глаза. Даже если глаз, собственно, не было, – монструм был просто сгустком тьмы, но он определенно смотрел прямо на Ларри.

– Ты не такой, как ос-стальные, потому и я не такой, – тихонько договорил монструм. – Не стр-рашный.

– Ты тоже знал, что я подвержен заражению? – прошептал Ларри, осторожно держа его перед лицом.

Там, где его ладони касались перьев, монструм чуть-чуть светился серебристым. Это было странно, но Ларри решил не обращать внимание.

– Конеч-чно. Я же не с-слепой! Монстр-рум видит мысли и желания хозяина. Уж пр-рости, с этого р-ракурса ты не тянешь на злобного теневого чар-родея! Ты пр-росто мальчик. А я – такой, каким ты себе не поз-зволяешь быть. – Непослушный, – прошептал Ларри.

– Да! – Попугай взбудораженно раскрыл гребень, смешно перебирая в воздухе бестелесными лапами. – И ты поступил сейчас, как непос-слушный пар-ренек. Взял и вр-резал самому Магусу, хе-хе-е-е! Я ср-разу тебя услышал и пр-римчался. Я не какой-то… безмозглый ком для выполнения дур-рацких пр-риказов!

Он подался ближе и привалился своим холодным тельцем к груди Ларри. Тот нерешительно провел ладонью по гребню, и попугай довольно закряхтел.

– Что мне делать? Ты можешь мне помочь?

Попугай каркающе, хрипло засмеялся.

– Тебя ищут чер-рез теневую сеть, я ч-чувствую. Ты очень много своих запасов потратил на пр-рыжок сюда, поэтому тебя сложнее выследить, но они спр-равятся. Моей помощи будет мало, чтобы все испр-равить.

– Ничего страшного, – прошептал Ларри. – Просто не улетай.

– Ты мне тепер-рь больше нр-равишься. Я буду тебя защищ-щать, – задумчиво проклекотал попугай. – Но мне бы запасы Тени пополнить.

– Ты вроде достаточно черный. – Ларри слегка подбросил его на руках.

– Нуж-жно больше. Золотые дур-рачки одни не спр-равятся. Хочешь их спасти, – а ты хочешь, не хитр-ри, я все вижу! – покор-рми меня.

– Чем? Залезу в общее хранилище, меня тут же выследят.

– В общее – не надо! Отдай мне лич-чное. Оно только твое, как и я. Чистая гр-русть! – Ларри сдавленно рассмеялся, но попугай глядел так серьезно, что он замолчал. – И я, и хр-ранилище – копилки на кр-райний случай. Вот он и пр-ришел!

– Или я могу поступить наоборот: развоплотить тебя и пополнить хранилище, а потом черпать оттуда, – разумно ответил Ларри.

– Ну и выбир-рай, что лучше: я или воспоминания о том, как тебя обидели, – буркнул попугай.

Он заглянул Ларри в лицо, вытянув шею, и какое-то время они смотрели друг на друга. Потом Ларри со вздохом погладил его пальцем по холодной спине. Кажется, ему очень нужен был друг – еще одно слово, которым новый словарь не рекомендовал пользоваться. Это слово в приюте передавали тайком, как огромный секрет: непонятное и запретное, что-то из старого мира, в котором никто из детей не успел пожить.

– Ты… – У Ларри сжалось горло. Монструм наверняка и так уже все слышал в его мыслях, но он заставил себя сказать вслух: – Ты мой друг?

Монструм хрипло засмеялся и ткнулся клювом ему в щеку.

– Я твой др-руг, – тихо проговорил он, и Ларри слабо, неумело улыбнулся.

– Забирай хранилище. Как мне его разрушить?

– Сам знаешь. Вижу, что знаешь. Просто не р-разрешаешь себе так сделать. А ты р-разреши!

Ларри запоздало понял, что в помещении уже не так темно, как было: там, где его ладони вжимались в попугая, по-прежнему горел серебряный отсвет. Может, попугай чем-то заразился, пока летал? Ларри фыркнул, прижал лоб монструма к своему и позволил себе упасть в хранилище грусти.

С тех пор как он был здесь с Нолой и Славой, ничего, конечно, не изменилось: Ястреб что-то отбирал у ребенка, другие призрачные дети толпились между кроватями. И все равно Ларри на секунду замер. Наверное, изменился он сам, потому что на этот раз чувствовал не боль, а что-то новое, тоже явно из списка запрещенных слов. Ребенок горько рыдал, пытаясь отстоять свое сокровище, и Ларри сделал то, чего никогда не делал здесь: подошел к мальчику вплотную.

В своем золотом хранилище Нола сказала, что может влиять на это место. Вдруг он тоже сможет? Ларри изо всех сил сосредоточился на одном желании: чтобы мальчик его заметил, – и тот наконец обернулся, не разжимая рук на предмете, окутанном дымкой.

Паренек задрал голову. Много лет он был просто запасом, из которого можно бесконечно выкачивать грусть, и сейчас Ларри впервые заметил, какой он несчастный, злой и дикий на вид. Встрепанные черные кудри торчали, примятые с одной стороны, – очевидно, до этого ребенок спал. Видеть свою взрослую версию он был совсем не рад – смотрел перепуганно, будто Ларри даже опаснее, чем суровый воспитатель.

– Эй, – негромко позвал Ларри. – Привет.

Монструм был прав. Он откуда-то знал, что нужно сделать, – и, наверное, знал всегда. Ларри потянул у Ястреба из рук предмет, который тот отбирал. И как только он его коснулся, пелена, окутывающая предмет, растаяла.

От неожиданности он чуть не разжал руку. В ней был мягкий, сшитый из ткани попугай. Давным-давно, еще до Империи, такие штуки под названием «игрушки» держали во всех семьях: набитые тканью фигурки животных и птиц, которые почему-то очень нравятся детям.

Когда Ларри вместе с другими гардианами арестовывали любовнобольных, их дети часто держали в руках такие штуки. Детей высылали в приют, к родителям применяли камелию и отправляли на общественно полезные работы. Игрушки, конечно, при этом забирали, и дети всегда плакали, но Ларри и остальные продолжали делать свою работу: отбирать глупые тканевые поделки, увозить плачущих детей в приюты, а игрушки сжигать. Ларри ни разу не вспомнил, что однажды у него была такая. Ни разу.

И сейчас, стоя в хранилище, Ларри мягко потянул попугая к себе. Мальчик увидел, что его игрушка теперь у Ларри, и зарыдал пуще прежнего: безнадежно, с хрипом, прижав руки к лицу.

Попугай оказался потрепанный, ткань на швах истерлась до дыр. У этого несуразного создания с глазами из блестящих камешков был такой же гребень, как у его будущей теневой копии. Толстенькие крылья смешно торчали в стороны, лапы болтались в воздухе.

Монструм создается в день совершеннолетия: вся личная Тень, какую ты накопил, принимает форму чего-то, имеющего для тебя значение, даже если ты уже и сам не помнишь какое. Похожим образом Слава, очевидно, выбрал себе прозвище Медведь.

Ларри сглотнул. Так вот почему его монструм стал попугаем – это было единственное, что он успел в своей жизни полюбить и потерять, а, как известно, ничто не создает такую густую Тень, как потеря любви.

– Эй, – выдавил Ларри и опустился на одно колено, положив игрушку на пол.

Мальчик сжался, когда Ларри отвел его руки от лица. Он знал, что игрушку сейчас заберут навсегда.

– Я… – начал Ларри и осекся. У него язык не поворачивался говорить такие слова, и все же он себя заставил. – Я твой друг. Слышишь? Я друг.

Мальчик недоверчиво, устало глянул на него. Он уже выучил, что никаких друзей не бывает.

– Вот, держи. – Ларри поднял игрушку и сунул ему в руки. – Ее никто больше не отнимет. Она твоя.

Это выглядело как хитрый прием, чтобы потом отнять еще больше, и мальчик испуганно шагнул назад.

– Ты ни в чем не виноват. – Ларри осторожно потрепал его по встрепанным кудрям. – Ты не сделал ничего плохого. Прости, что я тебя тут оставил. Мы уходим, я тебя забираю, слышишь?

Мальчик, настороженно глядя ему в лицо, сжал игрушку крепче. Она на секунду вспыхнула серебристым, а потом он обхватил ее и замер, уткнувшись в старую ткань.

– Идем отсюда, – шепотом сказал Ларри и обнял его поверх тряпичного попугая.

Игрушки, конечно, были строго запрещены, но мальчик как-то умудрился скрывать свою очень долго, прежде чем воспитатель обнаружил их в кладовке спящими в обнимку. Ларри с внезапной гордостью подумал, что этот ребенок был совсем не дурак. Неудивительно, что из него вырос отличный гардиан.

Ларри крепче прижал к себе мальчика и последний раз глянул, как дети толпятся между кроватей, а Ястреб равнодушно нависает над всеми. А потом закрыл глаза и почувствовал, как все это оплывает, растворяется, словно туман. Еще несколько секунд, когда все остальное уже исчезло, мальчик казался совершенно настоящим, он сонно положил голову Ларри на плечо, все так же отчаянно стискивая игрушку. Потом исчез и он – и Ларри понял, что стоит на одном колене все в том же холодном помещении.

Вот только оно больше не было темным. Монструм завис в воздухе, хлопая крыльями, и тьма, из которой он состоял, стала чернее, – но в ней трепетали серебристые сполохи, похожие на молнии: короткие, острые вспышки света.

– Это… Это что? – пролепетал Ларри.

– Сам не з-знаю, но ощущается потр-рясающе!

Ларри потер рукой грудь. Он чувствовал что-то душераздирающее, ужасное и хорошее разом, похожее на то, что описывали любовнобольные во время арестов. Желание жить, огромную печаль, головокружительную радость, – и если это и есть любовь, то теперь он понял, зачем к больным применяли камелию: такое не забудешь и не вылечишь. Ларри тихо рассмеялся. Кажется, все вокруг ошибались. Золотые волшебники хотели беззаботной любви, теневые ценили только потерю, придающую сил, но, кажется, любовь – это и то и другое разом. Счастье и отчаяние, кажется, совсем не мешают друг другу, а серебристые сполохи – это то, что получается, если золото и Тень не побоятся встретиться в одной точке.

– Не больно? – спросил Ларри, когда монструм спикировал ему на плечо.

– Нет! Хочу так все вр-ремя! – взбудораженно прощелкал попугай. – Сер-ребристая магия – пр-риятно! Хочу ещ-ще!

– Хватит с тебя, – фыркнул Ларри, потрепав его по спине.

Мир оказался сложнее, чем он думал раньше, но это было совсем не страшно, потому что прямо перед тем, как хранилище рухнуло, он вспомнил кое-что еще: откуда взялась драгоценная игрушка.

Получается, растение в горшке не было первым подарком, какой он получил в своей жизни. Какая-то женщина тайком подошла к нему на учебной прогулке, дождавшись, когда рядом никого не будет. Сунула в руки тряпичную птицу, внимательно посмотрела и ушла. Он почти не разглядел ее лица, но помнил, с каким видом она дала ему игрушку: неловко, будто не могла решить, стоит ли.

И теперь у Ларри застучало сердце даже от такой мелочи: блеклого воспоминания о ее лице. Он ведь надеялся, что женщина придет снова, но она никогда больше не пришла. Как он мог все это забыть? А вдруг у него есть мать? А вдруг его все же кто-то любил до того, как отдать в приют? Ларри закрутился на месте, не в силах стоять неподвижно. Может быть, она была любовнобольной, может быть, ее заставили его отдать и она ни в чем не виновата! Она ведь пришла, принесла игрушку и… Попугай успокаивающе похлопал его по голове. Он горел таким серебром, что слепило глаза.

Ларри огляделся. Во все стороны уходили ряды пустых полок, и он внезапно понял, что бывал в этом помещении раньше. Да это же теневой склад, где он расследовал свое последнее дело в роли гардиана! Во время прыжка через Тень он успел подумать только о том, как хочет оказаться в безопасности, и она, уловив его желание, перенесла в пустынное место, наполненное ею самой.

Он сразу понял, отчего тут теперь так пусто: когда склад теневых предметов грабят, предметы сразу отправляют на другой склад. Не всех преступников задержали, и у кого-то остались секреты доступа. Теперь это длинное, пропитанное Тенью за столько лет употребления здание будет стоять заброшенным и медленно терять холод. Пора уходить – кто знает, что случилось в мире золотых волшебников, пока он тут сидел?

Ларри подобрал с земли лапоть и кувшин, на дне которого глухо перекатилась бусина, и бодро вышел со склада: голова высоко поднята, сияющий серебром монструм на плече. Работа гардиана – служить и защищать, и именно этим он собирался заняться.

Снаружи едва-едва занимался рассвет – он ведь переместился с востока на запад, солнце здесь встает позже. Получается, он видел рассвет целых два раза за утро, и это внезапно развеселило его. Сдаваться рано, когда вокруг такая красота дважды в день.

Это пустынное место среди скал Ларри помнил отлично, сам же и осматривал тут следы несколько дней назад. Тогда он заметил и скалы, и чахлые кусты, и море, рокочущее далеко внизу, но почему-то совершенно не заметил, как это красиво. Бесконечное море пахло солью, его неспокойная поверхность сминалась под ветром, поднималась и опускалась, как дышащая грудь. Ларри постоял, жадно хватая ртом воздух, и помчался к другому концу плато – взглянуть, что видно оттуда.

Та часть крутыми уступами шла вниз – спуститься пешком тут было невозможно, да и зачем, когда можешь превратиться и лететь? Внизу тянулась каменистая долина. Природа тут была бедная и скупая, не то что в богатеньких краях золотых волшебников, но сердце у Ларри вдруг заколотилось чаще. Кажется, это чувство называли нежностью, и оно тоже оказалось золотым и теневым одновременно: яркая, непрошеная привязанность к родному, убогому острову.

До того как Магус научил всех использовать Тень, тут, говорят, был край бедных рыбаков – плодородной почвы на острове днем с огнем не сыскать, так что ели в основном водоросли и рыбу, а остальное выменивали на большой земле. И сейчас, с трудом различая внизу домики, которые сливались со скалами, потому что были из того же камня, Ларри подумал, что рыбаки по-прежнему не используют Тень больше необходимого.

Не все стали солдатами, не все захватывали новые земли. Пожалуй, эти работяги даже не обрадуются, если им предложат поселиться в изобильных краях. Они, конечно, не признаются, но те, кто помнит времена, когда можно было любить, наверняка в глубине души все еще любили свой остров. На эту болезнь проверяли всех, но вдруг самую малость можно скрыть? Вдруг есть те, кто годами обманывает систему?

На острове же полно любовнобольных: их постоянно ловят, применяют к ним камелию, и все равно не удается извести их полностью – откуда-то берутся новые. Они прячутся, растят своих детей, они хитрые, как настоящие Ястребы, и все они где-то здесь.

– Я вернусь, – прошептал Ларри и, нагнувшись, сжал в кулаке пригоршню мелких камешков. – Обещаю, что вернусь.

Он снял с плеча монструма и прижал к себе – так же как мальчик обнимал попугая.

– Верни меня к ней, – прошептал Ларри. – Пожалуйста. Ты ведь как-то попал сюда вслед за мной, ты умеешь скользить через Тень незамеченным, из нее и сделан. Прикрой меня, ладно?

В ответ попугай нежно постучал его клювом в грудь.

– Если б ты всегда так вежливо пр-росил, я был бы самой эффективной птицей на свете, – заявил он.

А потом обнял Ларри крыльями, и вокруг потемнело. В последний момент Ларри успел увидеть, как ветер покачивает мелкое деревце, как-то уцелевшее среди скал, – и провалился в Тень.

Собственной Тени в нем оставалось так мало, что перемещение ощущалось как удар камнем в живот. Когда его выбросило на другой стороне, он приложился лбом обо что-то твердое и взвыл. Голова и так за одни сутки много вытерпела, вот это было уже лишнее.

Над ним раздался многоголосый испуганный возглас. Ларри отжался от пола и вскочил, чтобы вовремя ударить в ответ. К счастью, бить не пришлось: Нола, Слава, Нил и Райлан сами отпрянули от него, как от дикого зверя. Даже угрюмый Райлан выглядел так, будто увидел чудовище. Ларри потрогал лицо, нащупал маску и отстегнул.

– Я это, я, – выдохнул он на случай, если они вопили просто от того, что перед ними из ниоткуда рухнул кто-то в ястребиной униформе.

Впрочем, эта новость хорошего настроения им не прибавила, разве что страх слегка притупился. Бросив короткий взгляд по сторонам, Ларри понял: они в доме Нолы, и тут почему-то темно, хотя виделись они не больше часа назад.

Комнату освещал очаг, жаркое пламя облизывало дрова – судя по запаху разогретой смолы, хвойные. На стенах плясали оранжевые блики, и Ларри, который не умел прекращать думать ни на секунду, подумал о том, что огонь развели, чтобы высушить одежду после купания в водопаде: она была разложена на распорке, сколоченной из толстых веток. Распорка была покрыта старыми рисунками – мать Нолы оставила детям богатое цветное наследство.

Все были теперь одеты по-другому – Нола, очевидно, выдала гостям одежку своего отца, а тот был крупным человеком, и его вещи висели на них мешком. Особенно глупо выглядел Нил – штаны ему пришлось завернуть едва ли не вполовину, а в рубашку влезло бы трое таких, как он. Зато Нола теперь выглядела лучше. Она переоделась в свежую белую рубашку и платье на лямках, очевидно, принадлежавшее ее матери: длинное, красное.

Огонь мягко потрескивал, запах костра и смолы упоительно щекотал ноздри. Все молчали.

– Я вам ничего не сделаю. – Ларри стащил с головы капюшон. Он больше совсем не слышал в себе Тень – все запасы были потрачены на два перемещения. Еще неделю назад, лишившись ее защиты, он был бы в ужасе, а сейчас чувствовал почти облегчение. – Просто скажите, что с остальными. Их уже убили? Вы что-нибудь видели?

– Тебе что за дело? – резко спросил Райлан. – Вы своего добились.

– Это спорный вопрос, – так же резко ответил Ларри, потому что чувствовал себя виноватым и понятия не имел, как выражают это чувство.

– Спор-рный, – поддержал монструм, сидя на разукрашенном шкафу.

И начал чистить перья – хотя зачем, он же вообще не пачкается! Серебро уже поблекло, но прожилки все равно вспыхивали, пульсировали внутри. Все посмотрели на птицу, а Ларри украдкой разглядывал их растерянные лица. Ему так хотелось, чтобы Нола посмотрела на него так же, как тогда, когда он очнулся в водопаде, – но она выглядела холодной и злой, как самая лютая зима.

– Чего явился? – огрызнулась она. – Я тебя не приглашала.

– Мы связаны еще на день, – выпалил Ларри. – Я избавился от этой связи, но следы остаются. Ему было легко тебя найти.

Нола покосилась на попугая, который будто нарочно раскрыл гребень, чтобы покрасоваться. Она наверняка раньше не видела такой птицы, и в ее взгляде на секунду скользнуло детское любопытство. Ларри невольно улыбнулся.

Где-то снаружи уже произошло или сейчас происходит что-то ужасное, но ему было так хорошо здесь, в теплом доме, с этими людьми, что он не мог заставить себя сделать ни шагу. Сколько же здесь барахла! Вот если бы все теплые одеяла, которые валяются на нескольких разных сундуках, сложить у огня и завернуться в них, было бы очень хорошо. Ларри позволил себе на секунду зажмуриться от удовольствия, потом сосредоточился.

Он вдруг поймал взгляд Нила – и удивился. Тот смотрел так, будто видел все, что происходит в его голове. В том, что касается чувств, нюх у этого сопляка был, как у хищной птицы. Золотой, чтоб его, стриж не зря носил свой титул – даже лишенный магии, он не растерял какую-то силу, которой Ларри со своим ястребиным словарным запасом не мог подобрать названия.

Слава, который до этого молча жался к стене, шагнул вперед. Игроки привыкли дрыхнуть едва ли не сутками, так что вид у него был смертельно сонный, но вполне решительный, Ларри даже восхитился.

– Нас вода спасла, – важно сказал Слава. – И воздух. Вы нам ничего не сделаете: мы их сейчас позовем, и они вам вломят!

Ха! «Вломят»! Он явно повторял чужие слова – не один Ларри в последние дни пополнял свой словарный запас.

– И куда делось твое желание стать праведным Ястребом? – спросил он, просто чтобы разговор не заканчивался, чтобы эта минутка спокойствия продлилась еще хоть недолго.

Слава насупился, с несчастным видом глядя на Ларри.

– Райлан нам рассказал, что Ястребы хотят всех убить, – прошептал он. – Это плохо.

– А он рассказал, что я плеснул воду, полную золотой магии, в лицо величайшему теневому волшебнику?

– Да, – тихо сказал Слава, на всякий случай передвинувшись поближе к Ноле. – Он сказал, что это ваш хитрый план, как еще больше навредить.

Ларри поднял руку, в которой по-прежнему сжимал кувшин и лапоть. К счастью, от жесткого приземления кувшин не разбился, да и бусина не потерялась – глухо брякнула на дне.

– Какой-то слишком хитрый план, – тихо сказал он и протянул вещи Ноле. Та шагнула назад. – Слушайте, я… Ну… Мои действия привели к последствиям, которых я не планировал. Райлан, ты же слышал, я не знал, что всех тут хотят убить!

– Да, – сухо ответил Райлан. – А еще я видел, как ты хитростью отобрал у нас предметы, как только тебе, козлу, спасли жизнь.

– Задание есть задание. Как будто ты никогда не был на моем месте.

Это вдруг подействовало – Райлан как-то сдулся и притих.

– Я тоже один раз сильно ошибся, – неожиданно сказал Нил. Он подошел ближе, и Ларри хмуро уставился на него. – У тебя все еще есть задание?

– Нет, – буркнул Ларри. Ему было неловко от мягкого, едва ли не веселого взгляда Нила. – Я его отменил.

Нил улыбнулся.

– Вода отнесла нас по той реке через равнину. Мы не знали, куда еще пойти, кроме дома нашего нового друга Нолы, а к нему по воде очень долго плыть.

– И что вы сделали? – спросил Ларри, ошарашенный тем, что чокнутый золотой стриж, похоже, на него даже не злится.

– Однажды воздушная дева перенесла нас прямо по воздуху, – нехотя ответил Райлан. – Я попросил водных сестер вызвать ее, и она отнесла нас сюда.

– Это было очень жутко, – прошептал Слава. – Дышать трудно, уши закладывает, а еще мимо все время Ястребы пролетали. Они такие огромные, когда близко!

– Заметили? – спросил Ларри у Райлана как у самого наблюдательного члена группы.

– Думаю, да. Но ветер летит быстрее, чем птицы. Они не успевали сообразить, что к чему.

Ларри рассеянно кивнул. Он наконец догадался посмотреть в окно – и с облегчением выдохнул:

– Там уже давно так?

– Минут пятнадцать, – выдавил Слава. – Мы просто сидели и ждали, когда все закончится. Нола сказала, что не так уж плохо помереть дома, у очага, с квасом и орешками на столе.

Ларри улыбнулся углом рта.

– Очень в стиле золотых народов – вместо того чтобы бороться, ждать смерти с квасом и орешками.

– А засунь свое мнение, знаешь куда? – ощетинилась Нола.

– Могу предположить, – фыркнул Ларри.

Он подошел к двери и распахнул ее. Сзади раздался протестующий вопль, но Ларри отлично знал, что, когда все начнется, запертая дверь их не спасет.

Над лесом висели черные тучи. В них то и дело вспыхивали молнии, низко рокотал гром, но сразу ясно было: с дождем у них ничего общего. Ларри читал, что тучу нашествия, которую применяют ястребиные отряды для захвата новых земель, очень легко отличить от настоящей. Она выглядит немного фальшивой – слишком много молний, слишком черный цвет, никакого запаха дождевой свежести.

Он обернулся. Все четверо стояли за ним, неподвижно глядя вверх. Ларри и свои-то чувства только учился понимать, что уж говорить о чужих, но в этот момент он кое-что понял совершенно ясно. В детстве его худшим днем был тот, когда он лишился игрушечного попугая, а для всей этой четверки худшим был день, когда пришла вот такая туча. Славу и Нила забрали в Селение, Райлана – на воспитание к Ястребам, а Нола осталась с матерью, сходившей с ума от потери сына.

– Простите, – еле слышно сказал Ларри, глядя на тучу. После того как он извинился перед мальчиком в теневом хранилище, сказать это слово почему-то стало проще. – Мне… Мне жаль, что мой народ так поступал. Я… Я думал, что мы делаем вашу жизнь более эффективной.

Нола невесело хмыкнула.

– Вот уж вряд ли, – проворчала она, глядя на тучу. – Ладно, какая теперь разница? Райлан сказал, они собираются всех убить. Это в любой момент произойдет, а я не хочу потратить свои последние минуты на разговоры с тобой. Извинился – молодец, теперь проваливай.

Она развернулась, чтобы уйти обратно в дом, но Ларри поймал ее за локоть.

– Ничего вы не понимаете! То, что они привели тучу, – это… это великолепно! – Нола дернула локоть к себе, и Ларри выпустил. – Прекрасно! Отлично! Потря…

– Я уяснила мысль, – огрызнулась Нола, беспомощно глядя на него. – Для вас-то, птичек, отлично, а для нас…

– Нет, отлично для вас, – рассмеялся Ларри. – Когда она начнет таять, вот тогда и надо беспокоиться.

Он позволил себе наслаждаться каждым моментом этого разговора. Его ненавидят, но с ним говорят. Он не один. Ларри развернулся к Райлану и торжествующе спросил:

– Зачем Ястребы создают тучи? Вспоминай, чему вас в Академии учили.

– Чтобы собирать материал для Тени с земель, которые захватывают, – буркнул он. – Жители пугаются, и тучи втягивают страх.

– Вот! – Ларри стукнул кулаком о ладонь. – Ты же слышал: Магус сказал, что по его заданию создали оружие, которое может всех тут прикончить. Я думал, он прикажет использовать его сразу же, как только я сбежал!

Он взбудораженно оглядел остальных, но его мысль никто не уловил. А потом лицо Райлана осветилось, и это был первый раз, когда Ларри увидел на его мрачной физиономии что-то, хоть отдаленно похожее на радость.

– Но они для начала послали тучу, – прошептал он.

– Из экономии! Они выжмут из ситуации все! – Ларри задыхался от волнения так, что едва мог говорить. – Представляешь, сколько страха можно собрать с такой огромной земли, прежде чем всех прикончить?

Ларри засмеялся от облегчения. Остальные посмотрели на него, как на сумасшедшего.

– Они сделали нам отличный, как вы это называете, подарок, – выдохнул он. – Время.

– На что? – устало спросил Райлан, тут же помрачнев обратно. – Духа земли мы создать не смогли. У Нила больше нет магии, он всю потратил в прошлый раз. И ни у кого тут ее нет. Она есть в земле, но ее не умеют извлекать, искусство потеряно и…

– И у меня есть идея. Можно рассказать?

– Мы ничего не сможем сделать, – агрессивно повторил Райлан.

Ларри спокойно пожал плечами:

– Значит, плохой из тебя был Ястреб. Но я-то из элитного отдела! Имперская Гарда – это вам не заштатная Академия для выходцев из диких земель. – Раздражать Райлана оказалось весело, и Ларри позволил себе эту маленькую слабость. – Всегда что-нибудь да можно сделать. У меня работа такая – решать проблемы, исходя из любых подручных средств.

– Я думала, вы все работаете просто… Ну… Злобными уродами, – пробормотала Нола.

– Нет, им я работаю только по выходным, – сказал Ларри и сам с удивлением обнаружил, что пошутил.

– Я тебя не простила. Ты нас подставил и снова подставишь, – яростно ответила Нола. – Раз уж тебя совесть замучила, помогай, так уж и быть, а потом убирайся на все четыре стороны. Ты нам не друг, и мне тебя не жалко.

– Даже не напрашиваюсь. Помогу и вернусь на остров, я там кое-кому пригожусь.

– Ох, вы посмотрите, какой он нужный! – отчаянно всплеснула руками Нола. – Почему ты вообще вернулся? Ты же добился своего!

«Потому что я хочу снова почувствовать себя так, как в водопаде, когда все были добры ко мне, особенно ты. Потому что я гардиан, моя работа – защищать людей, а не убивать. Потому что ты мне нравишься, если я верно понимаю значение этого слова» – вот что ему хотелось сказать, но он так и не набрался храбрости.

– Я это сделал, потому что мое задание оказалось плохим, как ты и сказала, – нашелся он. – Если у вас уже есть толпа желающих помочь, ты только скажи, я в очередь встану.

Несколько мгновений было очень тихо. Все смотрели на Ларри, и он видел на всех лицах одну и ту же мысль: отвратительный помощник лучше, чем никакого.

– Хочешь переодеться? – наконец спросила Нола. Взгляд у нее ничуть не смягчился. – Ты весь мокрый.

– Нет, – подумав, ответил Ларри. – Я – Ястреб. Такой уж есть. Не хочу притворяться.

Ему на плечо спустился попугай, и Ларри охнул от неожиданности – с новой магией монструм весил как три старых.

– Пр-р-равильно, др-р-ружок, – хрипло согласился попугай. – Лар-р-ри – молодец.

Райлан внезапно улыбнулся – скупо, коротко, но это определенно была улыбка.

– Я даже не знаю, что это за птица, – пробормотал он. – Но вид у нее такой же глупый, как у тебя.

Ларри с благодарностью кивнул. Три дня общения с золотым народом, и вот он уже сообразил, что на самом деле это значит: «Добро пожаловать в нашу компанию подготовки к концу света, ты принят».