Ларри ошалело смотрел на того, кто сидел рядом с ним. Он так удивился, что даже страх отхлынул: это был тот самый человек, который подарил ему игрушечного попугая. Волосы были короткими, но и тогда, и сейчас Ларри сразу понял, что это женщина. Несколько секунд они глядели друг на друга.

– Вы… – дрожащим голосом начал Ларри. – Вы не мужчина.

– Нет. – Без маски голос звучал проще и выше.

– Зачем вы подарили мне игрушку? – подавленно спросил Ларри. – Это была какая-то проверка?

Ее взгляд остался таким же бесстрастным.

– Я в чем-то особенный? Это какой-то план? Вы выбрали меня еще тогда? – выпалил обнаглевший от потрясения Ларри.

– Ты никогда не думал, почему у тебя такой номер? – бесцветно спросила Магус. – Ноль Ноль Один. Самый первый.

– Их же присваивают случайным образом. – Магус подняла брови, и Ларри глубже вжал голову в плечи. Он уже ничего не понимал. – Не случайным?

– В твоем случае – нет.

Ларри медленно поднял руки и сжал виски.

– Вы всегда были Магусом? Или вы… Ну… Кого-то заменяете?

Магус посмотрела на него, как на дурака.

– Это с самого начала была я.

– Вы же еще не старая, – брякнул Ларри. Если бы эта сцена была хоть немного менее абсурдной, он бы уже трясся от ужаса, но страх так до него и не добрался. – Я почти ровесник Империи, и, получается, во время ее создания вам было сколько? Двадцать?

– Восемнадцать. Столько же, сколько тебе сейчас.

Магус продолжала смотреть так, будто до Ларри что-то должно дойти, и Ларри, еле ворочая языком, спросил:

– И что это значит? Мне все это снится? Вы – на самом деле я? Это в моей голове? Никакой Империи не существует?

– Существует, – голосом человека, смертельно утомленного чужой тупостью, сказала Магус.

Они помолчали.

– Вы придумали униформу, которая скрывает фигуру. Заставили всех носить маски и капюшоны. Чтобы… чтобы никто не понял, что вы женщина?

– Да. И еще потому, что у людей довольно противные лица.

– А вы можете… – хрипло начал Ларри. Если это его собственный безумный сон, надо попробовать им управлять. – Можете остановить нашествие?

– Нет, – равнодушно сказала Магус и отвела глаза.

Над дальним берегом по-прежнему кружили Ястребы, некоторые летели издалека, присоединяясь к тем, кто парил над деревнями. Наверное, тех, кто уже покончил со своей частью задания, отправили на подмогу остальным. Ларри прошиб холодный пот. Он должен разобраться, что происходит, а потом найти способ хоть кого-то спасти.

– Зачем вы подарили мне попугая? – упрямо повторил он.

– Это был не совсем подарок. Скорее, проверка.

– На что? На то, есть ли во мне золотая магия?

– Нет. На то, есть ли она во мне. – Магус помолчала. – Людям свойственно любить своих детей. Я хотела проверить, полностью ли свободна от этого чувства.

Ларри застыл.

– В каком смысле – детей?

– В прямом. Я родила тебя.

Ларри крепче обхватил голову. Этот сон становился все хуже.

– Остров Ястребов был очень бедным. Небольшой, постепенно тонет, зарабатывает рыбалкой, известных золотых волшебников нет. – Магус говорила так, будто выступает перед собранием: уравновешенно, без лишней суеты. Таким тоном можно было бы рассказывать об урожае или погоде. – Правитель острова был моим отцом, мне предстояло наследовать трон.

– Как тебя зовут? – дрожащим голосом спросил Ларри.

Вот сейчас, сейчас проснется.

– Миа, – сказала Магус. Ларри думал, она откажется назвать имя, но она произнесла его так же невозмутимо, как и все остальное. – Я всегда была умнее всех, а от меня ждали только одного: «Будь доброй, чтобы тебя полюбили, выходи замуж, роди детей, муж будет править, а ты будешь вдохновлять подданных своей любовью, как положено королеве». – Она чуть наморщила переносицу. – Но я создана, чтобы править. Мой ум для этого подходит.

Ларри сидел без движения. Плеск воды о песок словно отодвинулся – ничего больше не было, кроме ее голоса.

– Что было дальше? – спросил он, еле ворочая языком.

Она коротко глянула на него.

– Отец нашел мне жениха, правителя одного мелкого клочка земли на материке. Все вокруг только и твердили, как это увлекательно – любить. – В ее голосе прорезалось легкое раздражение. – Пока жених не доехал, я решила проверить, каково это, влюбиться и быть с кем-то. Стоит ли такой шумихи. Если будет неинтересно, замуж не выйду. У меня был план. – Она поджала губы. – В меня был влюблен молодой стражник, красивый, веселый, всем нравился. Очень… добрый. – Она произнесла это слово как ругательство. – Он читал мне стихи, дарил мелкие ненужные вещи. Я пошла с ним. Было познавательно, но я решила, что оно того не стоит. А через пару месяцев поняла, что у меня будет ребенок. Я не знала, что все устроено именно так, – мне никто не рассказывал.

Ларри пожалел, что они сидят на камне. Ему хотелось прислониться к чему-нибудь головой, чтобы не упасть.

– Родители узнали и хотели выдать меня замуж все равно, но я сказала, что меня это не интересует. – Голос у нее был очень сухой, как будто она рассказывает о чем-то удивительно скучном и не стоящем внимания. – Я хотела просто отдать ребенка, когда произведу его на свет, вдруг он кому-нибудь пригодится, но мой отец и младший брат очень рассердились. Не из-за стражника, в мире золотых волшебников бурную страсть не осуждали, а из-за того, что я вообще не хочу замуж и не собираюсь любить ребенка. Мне предложили выйти за стражника, но тогда я лишилась бы престола, а я не могла этого допустить. Отец передал право наследовать трон моему младшему брату и отправил меня в поместье на дальнем конце острова. Это оказалось ужасно: и вынашивать ребенка, и рожать, и ухаживать за ним, – обыденно сказала она. – Не представляю, как кто-то соглашается на такое по своей воле. Я сходила с ума взаперти, и все из-за этого орущего комка плоти, а мой брат, добренький болван, занял мое место. Это было несправедливо.

– И что ты сделала? – сам себя едва слыша, спросил Ларри.

Она криво, неприятно улыбнулась.

– Мне нужен был козырь, чтобы заставить их со мной считаться, и я его нашла. На свете есть хорошие места и есть плохие. В хороших земля богата анимой, и там создавали места силы, а в плохих таилось что-то непонятное, и люди просто обходили их стороной. Одно такое было на нашем острове. Древние люди нарисовали там много предупреждений.

– Пещера Тени, – выдавил Ларри.

– Я отправилась туда, когда поняла, что еще один день с ужасным плачущим младенцем – и я сойду с ума. Люди говорили, в той пещере скрывается сила, которую ни в коем случае нельзя выпускать в мир. Но сила мне бы как раз не помешала.

– И ты ее выпустила.

– И не прогадала. Тень оказалась великой силой – я даже не ожидала, что это будет так эффективно. Она научила меня, что без любви вполне можно обойтись. Это не со мной что-то не так, это мир ошибается. Печаль, ярость и одиночество могут порождать магию куда более сильную, чем золотая. Никто такой не видел, она пугала. Престол захватить было очень легко, я подумала: зачем оставаться наследницей, когда можно стать правителем и все изменить?

– А мой отец? – перебил Ларри.

– О, он оказался таким чувствительным. Узнал, что я родила ребенка, и просил отдать тебя ему. Сказал, что, если младенец мне не нужен, он сам будет воспитывать тебя. И если я не хочу его видеть, он скроется, уедет на дальний конец острова и не станет мне докучать. Сказал, что детей обязательно надо любить и если я не могу, он будет. – Она коротко, отрывисто фыркнула. – Столько громких слов ради маленького орущего чудовища.

У Ларри перехватило дыхание.

– Где он теперь? Где мне найти его?

– На дне моря. Я в тот же день велела привязать ему на шею камень и лично сбросила со скалы, чтобы никогда больше о нем не слышать. Родителей отправила туда же – мне всегда казалось, что привязанность к родичам сильно преувеличивают. Я решила построить более справедливый и разумно устроенный мир, нельзя было мелочиться.

Ларри приоткрыл рот, но не издал ни звука.

– Но ты, как видишь, жив, я сдала тебя в приют. Из младенцев можно вырастить что угодно, убивать их – пустая трата ресурсов, – прибавила Магус. – Я почувствовала большое облегчение. Работы было много, я сразу показала людям, какую власть и богатство может дать Тень, которой не умеет пользоваться ни один другой народ. Поначалу было много несогласных, но Тень помогла мне с ними разобраться.

– Зачем ты подарила мне игрушку? – выдавил Ларри.

Магус досадливо скривилась.

– Те, кто был не согласен процветать с помощью Тени, твердили, что дети делают тебя счастливым, что их нельзя отнимать. А мне… Однажды в минуту слабости мне стало немного тоскливо. Я решила проверить: вдруг люди говорят правду и дети лечат хандру? Может быть, хоть таким образом они приносят пользу. Ты уже подрос и, скорее всего, перестал кричать сутки напролет. Я решила проверить. Взяла одну игрушку из конфискованных у тех, кто наотрез отказывался следовать новым правилам, и решила подойти к тебе.

– И? – Ларри затаил дыхание.

– И ничего не почувствовала. Разве что легкое раздражение оттого, что ты сильно похож на своего отца – кудри прямо те же самые. Но это был познавательный визит. Я поняла, что мне нет дела до тебя, и больше не приходила. Люди добивались бы гораздо большего, если бы не тратили столько времени на любовь.

Ларри сгорбился. Она построила мир, похожий на нее саму. Мир, который презирает детей и влюбленных, где все логично и полезно, а лишние чувства никому не мешают. Этот разговор просто обязан был происходить ночью, или в грозу, или в землетрясение, но стоял ясный и теплый день, и почему-то от этого было только хуже.

– Я следила за тобой, – сказала Магус. – Из тебя вырос не слишком удачный Ястреб. Ты похож на своего отца не только лицом – тоже принимаешь все близко к сердцу.

– Меня тоже утопишь? – выдавил Ларри.

– Изначально у меня были другие планы. Я всегда знала, что однажды расскажу тебе все это, чтобы в моей жизни не осталось никакой недосказанности. Я решила дать тебе шанс показать себя. Однажды мне ведь понадобится наследник, и в этом есть логическая красота – взять на эту роль своего сына. Не зря же я тебя родила, а это было довольно мучительно, – резко сказала она. – Я думала, что задание научит тебя ставить дело выше сентиментальности. Покажет, как убога золотая магия. Заодно и проверю, на что ты способен. Надеялась, что ты войдешь во вкус власти. Ты все сделал ровно наоборот. Можно было бы сказать, что ты разочаровал меня, но я не испытываю таких сильных эмоций. Я просто поняла, что ты не подходишь. Нужно искать другого кандидата.

– А что будет со мной? – спросил Ларри, и сердце у него сжалось.

Магус прохладно посмотрела на него.

– Я просто прикоснусь к тебе Тенью. Ты окончательно доказал свою бесполезность.

Ларри вяло кивнул. Хочет убить, пусть убивает. У него не было сил бороться, потому что он окончательно понял: это не сон. Все по-настоящему. Его отец мертв, мать – чудовище, а он сам, когда родился, был настолько ужасен, что, возможно, и сделал ее этим чудовищем.

– А они? – тускло спросил он, но обернуться так и не смог.

Он привел их сюда. Это его вина.

– Они вообще не имеют никакого значения. Местные стихии едва не отбили нашествие, но я приказываю солдатам не отступать. Покровители стихий уже потратили почти все силы, скоро растают. Очень глупо, надеюсь, не ты их надоумил. В любом случае бунт этой земли сразу был обречен на провал. С этой историей пора заканчивать.

Магус развернулась к нему и подняла свою узкую руку. Ларри не пошевелился. У него не было сил даже плакать, но, может, это и к лучшему, а то она начала бы презирать его еще сильнее.

«Ты ошибка, ошибка, никому не нужный выродок, проигравший, ни на что не способный», – стучало в голове, и Ларри не сразу понял: его собственным мыслям вторит тихий, настойчивый голос, шепчет прямо на ухо. Потом внутри стало очень холодно, и Ларри заторможенно понял: в его разбитое сердце Тени скользнуть было легко, как в распахнутую дверь. «Ты привел всех, кто тебе нравится, умирать, ты подвел их, ты подвел всех», – шептала Тень, и этот шепот почему-то его успокоил. Он был не один. Когда у тебя ничего не останется, Тень всегда примет тебя.

«Самую густую Тень порождает потеря любви, и ты послужишь мне еще лучше, чем твоя мать, – жадно шептала Тень. – Она уже отработанный материал, вся выедена, а ты совсем свежий, молодой, сильный, такой уязвимый, такой несчастный. Ты ведь хочешь ей отомстить? Она никогда не любила тебя, она даже не знает, как это, она все у тебя отняла, так докажи ей, на что ты способен». Ларри слабо повел головой. Его затапливал холод: Тень впилась в него, и у него не было сил сопротивляться.

«Просто впусти меня, и я заберу твою боль. Тебя никто не любит, ты ни для кого не особенный, ни для кого не единственный, но я не подведу тебя, ты мое дитя, дитя тьмы, нежеланное и ненужное, и я помогу тебе».

Голос был успокаивающим и нежным. Ларри устало поднял глаза на мать. Он понял, почему она не торопится убивать его и спокойно ждет. Она не слышала, как Тень говорит с ним, но видела на его лице отчаяние, и ей хотелось прочувствовать этот момент как следует. Источник всех ее проблем побежден и вот-вот перестанет существовать.

«Давай же, – шептала Тень. – Я выбираю тебя. И никогда тебя не брошу, только впусти меня. Я буду защищать тебя, ты будешь в безопасности».

Защищать. Ларри прерывисто выдохнул. Он хотел этого больше всего – чтобы кто-то защитил его от женщины, которая выбросила его, как мусор, а теперь собиралась убить. И он всем своим существом потянулся к этой мягкой, успокаивающей тьме, которая не подведет, даже когда все остальное исчезнет.

И когда Тень вошла ему прямо в сердце, он почувствовал облегчение. Любовь больше не имела значения, боль притупилась, и ужасная беспомощность отпустила его, ее смыла волна холода, приятного, как лед, который приложили к ушибу. Он закрыл глаза, а потом открыл их и почувствовал, что видит все: и нашествие, и все принадлежащие Тени земли, и всех Ястребов. Удерживать внимание на таком количестве объектов было тяжело, этому надо учиться, поэтому он на несколько секунд застыл и только потом понял, что мир вокруг, обычный, тот, что видишь глазами, стал серым и размытым. Но даже в этих унылых красках Ларри увидел главное: лицо матери. Он и не думал, что оно еще способно что-то выражать, но сейчас на нем определенно было потрясение. Тень, которой она верно служила столько лет, предала ее – легко и внезапно перешла к новому хозяину, способному произвести куда больше тьмы.

Вода у края озера медленно начала покрываться ледяной коркой. С мертвого дерева разом упали все листья, осыпав Ларри шуршащим сухим дождем. Тело онемело, он теперь почти не чувствовал его, но это уже было и не нужно. Он стал чем-то большим, чем он сам.

Нашествие требовало его внимания, он должен был своей волей поддерживать волю солдат, но Ларри решил, что это сейчас не главное. Магус пыталась залезть в Тень, но все было тщетно – Ларри перекрыл ей доступ. Оказалось, достаточно просто пожелать, а желать он умел.

Он причинит этой женщине такую же боль, какую она причинила ему. Она все отняла у него – и поплатится, и будет платить каждый день. Убивать незачем, лучше он заставит ее страдать. Ларри сжал зубы. Он всегда думал, что гнев – это жаркое чувство, но ярость, которую он чувствовал, была удушающей и ледяной.

Женщина выглядела иссохшей, бесцветной, будто Тень вытянула из нее все соки, а теперь, покинув ее, не оставила ничего, кроме оболочки. Она неподвижно, без выражения смотрела на Ларри. Ему так хотелось увидеть на ее лице страх, но страха не было, она давно выжгла в себе такие сильные чувства. Ну ничего. Он придумает, как заставить ее умирать от страха, потому что имеет на это право, – она лишила его любви, и он лишит ее всего, что у нее осталось.

Ларри с досадой чувствовал, что, потеряв ту силу, которая управляла нападением, Ястребы тут же потеряли волю к победе: они растерянно кружили, потом садились на ветки и ждали приказа. Они предпочитали не делать ничего, чем сделать что-то неугодное и ошибиться. Продолжать нападение или прекратить? Эти запросы поступали отовсюду, Ларри чувствовал их – и сердито отбрасывал: наплевать. Он схватил женщину за воротник. У нее на острове явно есть тайное убежище, и они перенесутся туда, ему теперь легко скользить через Тень. И там никто не помешает им разобраться.

На краю его сознания что-то полыхнуло, и Ларри вянно повернул голову. По льду, сковавшему озеро, ползла полоска огня – горячая огненная кромка слизывала лед, и он таял. Ларри замер, не понимая, что происходит. Как он вызвал это явление? Эта яркая кромка ползла все ближе к нему, и Тень тянула его прочь, но что-то глубоко внутри, что-то оставшееся от него самого, все еще способно было ощущать любопытство. В этом чувстве не было ничего золотого, и Тень смирилась, впустила любопытство, позволила ему пробиться на поверхность.

Полоска доползла до берега и остановилась у его ног, проглотив последний фрагмент льда. А потом вдруг выросла и превратилась в человечка с яркими глазами, в которых плясало пламя.

– Ты сказал: вступать только в крайнем случае, – потрескивающим голосом сказал Покровитель Огня. – Мне кажется, это именно он.

Ларри на секунду замер, пытаясь вспомнить, о чем речь, – и этой секунды оказалось достаточно. В том черном ледяном облаке, которое его окружало, можно было разглядеть что угодно на любом конце теневого мира, но он еще не привык так видеть мир и поэтому просмотрел самое простое: то, что происходило у него под носом.

К нему подошли очень близко. Потом кто-то взял его руку и сжал. Ларри медленно повернул голову. Он был тьмой, он был пугающим, всемогущим ужасом, и все равно зашипел от боли, когда перед глазами вспыхнуло что-то серебристое. Тени оно не нравилось, давило на глаза, нужно было срочно избавиться от этого, как они смеют его касаться, как они…

Кто-то гладил его по плечу, касался локтя. Рук было несколько, и Тень зашипела от ярости. Ларри замотал головой, пытаясь сообразить, где в этом ослепительно-черном мире взять оружие, как натравить Тень на эти мерзкие серебряные вспышки.

– Эй, не надо, ты же не такой, ты хороший, – зашептал надоедливый голос. – Ты мне нравишься, ты мне нужен, вернись.

Губы коснулись его щеки, по коже растекся прохладный серебристый свет, и Ларри в ужасе отпрянул. Тень металась внутри, она боялась этого серебра. Оно было отвратительно сильным, Тень никогда такого не видела и не знала, не знала, не знала, что делать.

– Я тобой восхищаюсь. Ты мой герой, – прогудел рядом другой голос, и вторую его руку кто-то стиснул. Тень внутри застонала. Прикосновение было полно этой странной серебряной магии, и она попыталась поглотить ее, но ничего не могла сделать. – Станешь великим воином, а я тебе буду помогать. Я все продумал.

– Я ведь понимаю твой язык, – хмуро, неловко сказал третий голос, и его локоть с силой сжали. Тень дернулась, когда ее снова обожгло чужой магией: не уступчивой и теплой золотой, а новой, незнакомой. – Я кратко перевел всем, что она говорила. Я тебе сочувствую, но ты нужен мне снаружи. Ты хороший лидер, и ты вообще-то собирался всех спасти. Мы же Ястребы, наша воля сильна. Прогони Тень. Мне некогда тебя уговаривать.

– Я в тебя верю. Ты не такой, как они, – мягко сказал четвертый голос, и рука провела по плечу. От этого ощущения он дернулся так, что едва не упал. – Мне кажется, ты справишься. Это же волшебное озеро. Давай. Раз, два, три.

Его резко дернули вперед – и он упал в воду. Ларри закричал, потому что Тень была в ужасе от прикосновения этой воды, пропитанной ненавистной золотой магией. Он наглотался воды, и она растеклась внутри, наполнила легкие, стекла в желудок, а ему не давали подняться.

Голоса звали его, а потом к ним прибавился еще один, незнакомый, он пробивался словно издалека, но Ларри сразу понял, кому он принадлежит.

– Ты мой малыш, – еле слышно шептал мужской голос. – Прости, что я тебя не защитил. Я бы так хотел, чтобы ты был в безопасности, но не вышло, да? Но ты мой малыш и всегда им будешь.

Ларри вдохнул глубже, и еще больше наглотался воды. Золотая магия, которая не могла дотянуться до него, потому что он сам не впускал ее, передала ему послание от того, кого он даже никогда не видел, – но любовь не имеет срока давности, и то, что было хорошим, остается хорошим навсегда.

Тень завыла. Она обычно наполняла тела отчаявшихся и одиноких, она не привыкла к тому, что тех, кого она захватила, так упорно зовут снаружи. Сияющие руки продолжали держать это тело, которое еще пять минут назад было таким удобным, а вокруг была золотая вода, отвратительная, яркая. Это было так невыносимо, что Тень, туго сжавшись от отвращения, покинула тело и вернулась в то, которое было привычным и удобным и не подводило уже столько лет.

Ларри тщетно попытался вдохнуть – и его рывком вытащили на поверхность. Он схватил ртом воздух и закашлялся, задыхаясь от воды, от слез, от воздуха и от страха. Его обняли со всех сторон, его лоб уперся в чье-то плечо, и Ларри бессильно зарыдал, отплевываясь от воды.

Когда он смог открыть глаза, оказалось, что вокруг очень людно. Нил, Райлан, Нола и Слава сидели вокруг него на мелководье и обнимали со всех сторон, на берегу сидел Огонь и следил за ними своими яркими красными глазами, три водные девы выглядывали из воды, а на берегу лежала Магус, хрипя и мотая головой, – почувствовав, как хорошо без Тени, принять ее обратно трудно даже такой, как она.

Потом она кое-как поднялась на ноги, и в ее глазах снова была равнодушная холодная темнота.

– Мы не отдадим его, – сказал Нил. Ларри едва узнал его голос, так властно он звучал. Магус захрипела. Золотой стриж сиял бледным, почти серебряным золотом, и смотреть на него Тени было невыносимо. – Он нам нужен. Уходи.

– Пошла вон, – сказала Нола, и Ларри запоздало обнаружил, что именно она прижимает его голову к себе. – Вот стерва!

– Мне нужен учитель. Я хочу драться, как Ястребы, но только за что-нибудь хорошее, – прогудел Слава и боднул Ларри в плечо. – Я хочу, чтобы мы были в одной команде. Я двадцатиоч…

– Я слышала! – рявкнула Нола, и Слава со вздохом замолчал.

– Тень отняла у меня все, – холодно сказал Райлан. – Мне кажется, это пора прекратить.

А потом раздался слабый, хриплый, клекочущий голос. – Он мой др-р-руг, – прошелестел монструм. Он лежал у Ларри на коленях, обнимая его крыльями. – Я был сделан из Тени, но я больше не пр-р-ринадлежу ей, у меня свой хозяин.

Монструм вспыхнул серебром, и Ларри, с трудом опустив глаза, понял, что тьмы в этой несуразной птице не осталось: темные участки медленно заливал искристый свет. Магус постояла, по очереди разглядывая всех, кто сидел в воде. Тень злилась, ей хотелось уничтожить их всех, Ларри видел это в ее глазах, но она слишком боялась сияния. А потом Магус шагнула назад и исчезла, уйдя в Тень, и Ларри обессиленно прикрыл глаза. Вокруг сразу потеплело, и Ларри впервые с тех пор, как оказался на этом берегу, вспомнил, что сейчас лето.

А потом Нил издал короткий звук, и Ларри распахнул глаза. Над дальним берегом снова возникли Ястребы. Они поднялись с веток, на которых сидели, и снова приготовились атаковать: управляющая ими рука вернулась, и на этот раз явно собиралась довести дело до конца. Деревья под ветром больше не раскачивались, и Ястребы беспрепятственно упали вниз, на деревни. Их было куда меньше, чем раньше, несколько на каждую деревню, но Ларри не сомневался, что при неумении местных сражаться этого будет достаточно.

– Мы потратили все силы, – прошептала водная дева, и Ларри впервые заметил, какой уставшей выглядит и она, и ее сестры. – Больше ничего нет.

Ларри похолодел. Тень и Магус злятся, они не остановятся, пока все в этих краях не погибнут. Он никому не помог, ничего не получилось. Взбунтовавшаяся земля золотых волшебников погибнет еще до заката.

Остальные, кажется, тоже все поняли: теснее привалились друг к другу, подрагивая в холодной воде, но не сделали даже попытки выбраться, только обреченно смотрели на другой берег.

– Все кончено, да? – тихо спросила Нола, перебирая его волосы.

Ларри кивнул. Разговаривать не было сил.

– Ты не виноват, – твердо сказала она. – Твоя мать – чокнутая, но ты ни при чем.

Она приподняла его голову, крепко запустив пальцы в волосы, и Ларри устало посмотрел на нее. Конечно, он виноват. Виноват во всем.

Ларри думал, Нола сейчас скажет еще что-нибудь в том же роде, а он пропустит это мимо ушей, потому что кто еще виноват, если не он, он ведь обещал всех защитить и не смог. Но она ничего не сказала – кажется, поняла по его глазам, о чем он думает, и вместо этого сделала кое-что непредвиденное. Еще чуть выше подтянула его голову, опустила свою и прикоснулась губами к его рту.

Ларри шумно выдохнул. В прошлый раз это было ужасно, а в этот – почему-то наоборот. На него обрушилось все сразу: солоноватый вкус, твердость зубов, тепло руки, которой Нола перебирала его волосы.

«Ого», – пронеслось в голове, а потом все мысли исчезли.

Несколько секунд он просто наслаждался моментом, а потом в голове у него словно зажегся свет.

Ларри привык к тому, что удачные идеи просто так не приходят, их нужно искать и тщательно обдумывать, но сейчас все произошло по-другому. В голове было пусто, а затем внезапная мысль просто рухнула на него, как кирпич, – прямо посреди этого странного, удивительно приятного обмена слюной.

Ларри выпрямился. У него горели губы. Воздух слегка искрился – видимо, правы были лесные феи, когда говорили, что настоящий поцелуй создает магию.

– Я понял, – прошептал он.

– Что, дубина? Что ты мне нравишься? – хрипло спросила Нола.

– Нет, – рассеянно ответил он. – Понял, как создать духа земли.

Нола уставилась на него так, будто говорить об этом сейчас неуместно, хотя, на взгляд Ларри, более подходящего момента и быть не могло.

«Вложи свое сердце», – сказала ему золотая магия. Он прикрыл глаза. Как же все просто.

– Вот только… ох. – Ларри вцепился себе в волосы. – Предметы. Нола, я их оставил на твоем крыльце, когда мы перемещались. Мне нужны были свободные руки, и я… Я их просто положил. И забыл.

– Ничего, – прошелестела водная дева. – Я сейчас.

Остальные две даже не пошевелились, и Ларри не сомневался: нырнула та, которая неравнодушна к Нилу. Минуту спустя она поднялась на поверхность, держа в руках кувшин, а на берегу, пошатываясь, из ниоткуда появились лесовик с лаптем в руках и Почвенник с бусиной. Вид у них был измученный: у лесовика колтунами свалялась борода, у крота местами вылезла шерсть.

– Уже много людей погибло, – еле слышно проговорил лесовик. – Пожалуйста, если ты можешь что-то сделать, сделай.

Ларри на коленях подполз к берегу и взял предметы. Те выглядели совершенно обычными, никаких вспышек магии, и Ларри безумно улыбнулся. Ничего, сейчас засияют.

– Я читал, духи земель выглядят как люди, только очень… призрачные. Что, если… Если надо в буквальном смысле вложить сердце? – Никто его не понял, и он торжествующе выпалил: – Вы должны меня убить! Удар в сердце, и готово. – Он выдохнул от облегчения. Его учили, что цель важнее жизни, и сейчас цель у него была лучше, чем когда-либо. – Я все понял! Дух-защитник такой ценный и его так непросто создать, потому что человек должен захотеть им стать. Должен отдать жизнь за землю. – Он бодро повернулся к остальным. – У кого есть нож?

Нож, конечно, нашелся у Райлана: отличный острый кинжал. Ларри с благодарностью кивнул.

– Ты здесь лучше всех знаешь, куда бить. – Ларри нервно, взвинченно хохотнул. – Давай, брат. Не тяни. Если я правда смогу превратиться в духа земли, дам нашим бывшим коллегам пинка под зад. Нола, ты слышала? Я сказал слово «зад».

Нола не ответила. Она смотрела на Нила – так внимательно, будто они думали об одном и том же, но не решались сказать вслух.

– Я испытываю что-то неприятное, когда ты так долго смотришь на кого-то еще, пока я тут собираюсь умирать, – брякнул Ларри, который решил, что в последнюю свою минуту может нести все, что придет в голову. – Слушай, давай хотя бы попрощаемся. Только быстро. С каждой минутой в этих землях кто-нибудь умирает.

Нола по-прежнему не отводила глаз от Нила, и Ларри хмуро повернулся к Райлану.

– Давай, – сказал он. – Раз, два…

– Стой. – Нил положил руку на локоть Райлана.

Ларри зашипел от досады – Райлан уже поставил нож в такую идеальную позицию, под отличным углом, а Нилу, видимо, захотелось трогательно попрощаться. Но Нил прощаться не стал.

– Вы оба еще не очень-то хорошо разбираетесь в золотой магии, – тихо сказал он вместо этого.

– А ты-то прямо разбираешься, всю жизнь в Селении просидел, – огрызнулся Райлан. – Теоретически мы знаем про нее больше.

Нил печально рассмеялся.

– Я всегда чувствую, когда я прав. И сейчас мы с Нолой сразу поняли, что надо сделать. Мы оба в детстве играли в «Выбери вещичку», когда родители наполняют один из предметов магией, а ты должен его найти, и он оживет.

– Можно, вы поболтаете, пока я буду выгонять Ястребов? – простонал Ларри.

– Ты не сможешь их выгнать, – спокойно ответил Нил. Сейчас он казался очень, очень взрослым. – Так вот, когда играешь в «Выбери вещичку», никто не способен оживить предмет, кроме того, для кого придумано задание. Так работает наша магия: она очень личная.

– Ну и? – перебил Ларри.

– Это ты соединил предметы, а значит, задание – лично тебе. Наша магия – это магия любви, и когда ты сказал, что надо отдать жизнь, до меня сразу дошло, что вложить сердце – это отдать земле кого-то, кто тебе дорог.

Ларри растерянно уставился на Нила. До него дошло.

– Нет. Не-а. Нет. Так нельзя. У вас же земля добрячков, вы же не…

– Посмотри на предметы, – сказал Нил.

Ларри посмотрел – и у него упало сердце. Предметы слабо сияли золотом. Лапоть ожил, неловко допрыгал до Ларри и потерся о колено. Видимо, так он давал понять, что разгадка правильная.

– Это даже лестно, – пробормотала Нола. – Если сработает, значит, я тебе точно нравилась.

– Нет. Вы ошибаетесь, – выдохнул Ларри. – Я сейчас найду другое объяснение.

– Объяснения нет. Я прав. – Нил светлым, сочувственным взглядом посмотрел на него. – Тот, кто создает духа, должен превратить в него того, кого любит. Я вижу в этом смысл: тогда собиратель стихий и его возлюбленный человек будут защищать землю вместе и друг ради друга будут делать это отлично. Нола, прости.

– Ничего, – прошептала она и обняла Ларри, уткнувшись лицом ему в плечо и обхватив рукой поперек живота. – Я понимаю, почему золотая магия так сделала. Ты всем еще пригодишься, а я умею только кроликов ловить. Всю жизнь была бесполезной. Даже для мамы. – Ларри прижал ее к себе, и она прерывисто вздохнула. – А еще я думаю, что духом должен быть тот, кто тут родился. Это моя земля, я ее знаю.

– Если бы я не… – выдавил Ларри. – Это я виноват. Прости, что я… Что я это чувствую к тебе. Я не планировал.

Нола тихо рассмеялась.

– Любовь – это такая штука, которую не планируют. – Она подняла голову. Глаза у нее сияли. – Но по-моему, куда лучше любить недолго и от этого сдохнуть, чем жить, как твоя мамаша. Я счастлива, что подобрала тебя на дороге. Это было мое лучшее приобретение. – Нола выпрямилась и коснулась губами его щеки. – Давай. Только быстро и не больно, а то передумаю.

Она поглаживала его щеку, не переставая, короткими легкими касаниями, от которых у него вспыхивала кожа. А потом убрала руки, деловито положила себе на колени лапоть и сжала в одном кулаке бусину, а в другом – ручку кувшина. Вокруг было очень тихо, только вода все накатывала и накатывала на берег, с легким плеском растекаясь по песку. – Слава, эй! Расти большим. Хотя ты уже и так здоровенный. И двадцатиочковый. Я так рада, что ты вернулся. – Нола ласково глянула на него и снова перевела глаза на Ларри. – А ты не вздумай потом грустить. Тебя еще обязательно полюбят, но я была первой. Не забудь, ладно?

Ларри заторможенно кивнул. Райлан вложил ему в руку нож, и Ларри стиснул его изо всех сил, но Нил остановил его руку.

– Нет. Это слишком жестоко, – прошептал он. – Наша земля так не поступила бы. Думаю, вы оба должны просто пожелать, и земля заберет ее сама. Желания – основа нашей магии.

Ларри снова кивнул. В этом был смысл.

– Я люблю тебя, – хрипло проговорил он, глядя ей в глаза. От этих слов в животе сжалось, и он повторил громче: – Я тебя люблю.

– Ага, – тихо сказала Нола. Ее нелепо постриженные волосы торчали во все стороны, и Ларри захотелось их пригладить. – Я тебя тоже.

И он сделал именно так, как хотел: провел рукой по ее волосам, прижался губами ко лбу. А потом взял за запястье и прижал ее руку к земле.

– Я отдаю ту, кого я люблю, ради этой земли, – сдавленно проговорил он, не отводя глаз от Нолы. – И я очень надеюсь, что это того стоит.

– Я отдаю свою жизнь ради этой земли и ради того, кого я люблю, – тихо отозвалась Нола.

Она храбро коснулась губами его губ, и воздух на берегу мягко засиял. Рука Нолы, которую Ларри прижимал к земле, вспыхнула золотом. Это сияние прокатилось по ее руке выше, постепенно охватывая все тело и меняя цвет на серебристый. Нола отстранилась и с растерянной улыбкой оглядела себя. Ей явно не было больно, она просто удивилась, – а потом сияние проглотило все ее тело, превращая его в мерцающую неплотную фигуру.

Предметы вспыхнули ярким, нестерпимо острым светом, а потом этот свет впитался в руки Нолы, и предметы упали на песок: вот теперь они были самыми обычными, просто оболочками того, что хранилось в них раньше. Нола охнула.

Она теперь была такой же бестелесной, как рисунки, которые недавно оживила, но в них золотая пыльца едва заметно мерцала, а Нола целиком состояла из серебристого света такой силы, что Ларри зажмурился.

Сияние чуть отодвинулось, и, приоткрыв один глаз, он понял, что Нола встала на ноги.

– Ого, – выдохнула она. Голос у нее совершенно не изменился. – Я вижу все разом. Вас – хуже, чем раньше, а остальное просто отлично. И я, кажется, могу все. Вообще все! Это очень странно. Так, проверка. Хочу длинные волосы! Зря я их так обрезала.

В следующую секунду на плече у нее лежал толстый жгут переплетенных волос. Коса, вспомнил Ларри. Вот как это называется.

– Есть! Так, теперь Ястребы, – сказала Нола, теребя кончик косы, обвязанный лентой.

Она перебросила косу через плечо и нелепо развела руки. Перебрала пальцами, как будто пыталась залезть в Тень.

– Не так просто, как я думала, – растерянно пробормотала она. – Как управлять всем сразу?

Ларри тихо засмеялся, щурясь от ее света. К должности защитника земли инструкции, увы, не прилагались, но он не сомневался, что Нола разберется. Так и получилось: она постояла какое-то время, качая головой, и вдруг сказала:

– Местные дерутся. Очень плохо, уж как могут, но Ястребы так удивились, что эффективность их атаки упала. А сражаются все эти милые люди, потому что ветер, деревья, трава и вода шептали им: «Сражайтесь». – Она фыркнула и открыла глаза, мягко глядя на берег. – Очень изобретательно.

Ларри обернулся и увидел, что к измученным существам, сидевшим под деревом, присоединились остальные. Все они выглядели потрепанными и маленькими: зеленое луговое создание неподвижно лежало на спине, от пышной юбки Ветреницы осталась только уныло обвисшая тряпка, у каменного монстра дрожали камни, из которых он был составлен. Но они улыбались, и у Ларри отлегло от сердца.

– О! – выдохнула Нола. – Поняла! Поняла, как это работает! Сейчас все сделаю.

Она зажмурилась и мягко провела рукой по воздуху, будто гладила кого-то невидимого.

– Ларри, мне без тебя и в голову такое не пришло бы, – прошептала она, не открывая глаз. – Но я присмотрелась и… Есть еще одна причина, почему народу сегодня погибло меньше, чем могло бы. Некоторые Ястребы очень плохо старались, выполняя свою работу. Они не такие уж злые. Им хочется домой, и им не нравится убивать.

Нола улыбнулась шире, не открывая глаз, и Ларри посмотрел на Ястребов, все еще летавших над дальним берегом. Они вдруг хаотично забили крыльями, потеряв направление полета. Ларри отлично представил, что они чувствуют: в их поле зрения ворвалась какая-то огромная теплая сила, и они растерялись. А потом успокоились, стали мягче приминать крыльями воздух. Из дальних лесов начали подниматься те Ястребы, которые орудовали в деревнях. Они присоединились к остальным, неспешно и сонно хлопая крыльями. Ястребы собрались вместе и полетели прочь – не организованным клином, который нужно поддерживать при таком большом количестве участников полета, а расхлябанной толпой, в которой кто-то то и дело врезался в кого-нибудь головой. А потом Ларри увидел, что Ястребы так же сонно, неторопливо летят отовсюду, и все тянутся в одном направлении: в сторону острова. Некоторые припадали на одно крыло – удары земли, деревьев, воздуха и воды многим все-таки повредили.

И люди, и существа молча стояли, задрав головы, пока над ними летела хаотичная, никак не организованная армия Ястребов. Водные девы по пояс высунулись из воды, Огонь с серьезным видом махал им вслед своей обугленной рукой-щепкой, каменный монстр тянулся вверх так старательно, что его камни подскакивали друг на друге. струм сидел на ветке и довольно клекотал, провожая птиц взглядом. Потом Ветреница улыбнулась и тихонько, из последних сил дунула Ястребам вслед, добавляя попутного ветра, чтобы придать им скорости.

Когда небо опустело, Ларри посмотрел на Нолу и увидел, что она улыбается, не открывая глаз. Сияние, из которого она была соткана, чуть поблекло – видимо, она потратила много сил, но настроения это ей совсем не испортило.

– Как ты это сделала? – шепотом спросил он.

– Велела им вспомнить лучший момент своей жизни. А когда прощупала, оказалось, что большинству нечего было вспомнить, так что я поменяла условие и сказала, что любой приятный момент сойдет.

Ларри вдруг заметил, что ее голос изменился, – теперь он состоял разом из шелеста листьев, и шума ветра, и плеска воды. Эта сияющая фигура была все больше духом земли и все меньше – Нолой.

– А потом я велела им отправляться домой, – тихо сказал дух земли. – Они сначала тоже не поняли, и тогда я сказала: туда, где вы спите. Большая часть полетела в какие-то ужасные общие спальни на тридцать человек, я это разглядела в их воспоминаниях. Магус старалась мне помешать, я чувствовала, как она пытается перехватить контроль, но я ее удивила. Меня создал Ястреб, так что я состою не только из доброй золотой магии. – Она чуть ярче вспыхнула серебристым, и Ларри улыбнулся. – Поэтому я послала ее чрезвычайно грубо, с упоминанием частей тела, закрытых одеждой.

Ларри услышал позади себя незнакомый хриплый смех и, обернувшись, увидел, что смеется Райлан: неумело, задыхаясь и вытирая глаза.

– Я… Я… – начал он, хватая ртом воздух, когда увидел, что все на него смотрят. – Я представлял себе битву. Бой. Победу. Как в ска… сказаниях. Но это…

– Но это земли золотой магии, – мягко сказал Нил. Судя по его лицу, он тоже ни разу не видел, как его мрачный помощник смеется. – Здесь можно победить и по-другому.

Нола внимательно присмотрелась к ним и тоже улыбнулась, словно на секунду забыла, кто это такие, но сразу вспомнила.

– Они, конечно, вернутся, – негромко сказала она. – Но вряд ли сегодня. Отдыхайте. Мне тоже нужно отдохнуть – в моих землях столько прекрасных мест, и мне не терпится на них глянуть.

– Ты накроешь нашу землю защитным куполом, прекрасная госпожа? – с надеждой спросил Крот-В-Костюмчике. – Тогда никто больше не придет.

Нола покачала головой.

– На это уйдет все, что у меня есть. И я не верю в куполы, потому что всегда останется кто-нибудь, кого забыли снаружи. – Она глянула прямо на Райлана, и у того вспыхнули щеки. – Мы найдем другой способ спастись.

Существа обступили ее – слабые, побитые, они благоговейно заглядывали ей в лицо, прикасались к краю длинного платья.

– Заберите предметы, – с улыбкой пробормотала Нола, сонно потирая кулаком глаз. – Вдруг однажды меня не станет, и они снова пригодятся? Я знала одного парня, который учил меня думать на два шага вперед. А дух земли, насколько я поняла, должен быть похож на того, кто его создал.

– Все сделаем! – засуетился каменный монстр. – Казначей, проснись!

Они все вместе начали трясти толстое меховое создание – Ларри даже не заметил, когда оно здесь появилось. Зато вспомнил, где видел его раньше: оно продремало на пне всю их первую встречу.

Казначей недовольно открыл свои круглые глаза.

– Ой. Дух земли, – медленно сказал он и зевнул. – Так и знал, что все как-то само устроится. Можно мне еще поспать?

– Погоди! Забери предметы! Только положи их так, чтобы быстро найти, а не как всегда. Ясно? – Лесовик протянул ему лапоть, кувшинчик и бусину, и существо флегматично засунуло их в карманы.

Карманы у него были прямо в меху и вместительными совершенно не выглядели, но когда Казначей вложил в них лапы, раздался дробный стук, будто у него там чего только нет. Ларри удивленно поднял брови. Это определенно была земля, полная странностей.

– А какую стихию назначили главной? – неспешно поинтересовался Казначей.

Все затаили дыхание – если, конечно, они вообще умели дышать.

– Я могу выбирать? – спросила Нола, и существа закивали. – Тогда никакую. Я вижу, что в нашей земле чего только нет, вот и пусть все будут равны.

– Но стихия придает народу полезное свойство! – возразил лесовик и закашлялся. Кажется, ему даже говорить было трудно. – Народы леса предприимчивые, камня – богатые, воды – с легким характером, а…

– О, тогда я знаю, какое свойство хочу выбрать! – Нола оживилась. – Ксенос, иди сюда.

Тот нерешительно выбрался из-за валуна, где зачем-то прятался. От удивления его круглые глаза вытаращились еще больше.

– Ларри обещал тебе, что ты станешь покровителем этой земли, и мне нравится идея. Хочу, чтобы у нас всегда были добры к непохожим. Пусть это и будет нашим свойством, всегда, пока эта земля будет существовать. Не хочу, чтобы у нас было как у Ястребов. – Нола с улыбкой пожала уродливую ручку Ксеноса, и тот, кажется, чуть не упал в обморок. – Здесь мы никогда не будем считать, что кто-то хуже, потому что не похож на остальных. А еще я даю тебе задание учить людей золотой магии – пусть вспомнят, как она работает. Им очень нужен наставник. Сначала они тебя испугаются, но вот увидишь, ты им понравишься, когда они тебя получше узнают. Ну все, беги. – Она зевнула. – Нам всем теперь придется много работать.

Ксенос ошалело кивнул. Лицо у него скривилось, будто он сейчас заплачет, а потом он порывисто обнял Нолу за ногу и умчался, от волнения встав на четыре лапы.

– Я посплю где-нибудь там, где приятно плещет вода. И цветов побольше. И желательно, березы, – пробормотала Нола. Глаза у нее закрывались. – Никакой уборки, никакой охоты, спишь, где хочешь, это ли не чудесно.

Она вдруг с улыбкой посмотрела прямо на Ларри – впервые с тех пор, как превратилась.

– Я буду тебя защищать. Ты все еще важен для меня, – мягко сказала она.

– Но уже не так, как раньше, – улыбнулся Ларри.

Она стояла рядом, но ему все равно казалось, что между ними теперь огромное расстояние – смерть разделила их, и Нола тоже это чувствовала. Ларри нерешительно протянул руку и коснулся ее плеча. Такое странное чувство – встретить того, кто умер и с кем вы любили друг друга. Вы уже из разных миров, но любовь не имеет срока давности, и то, что было хорошим, остается хорошим навсегда.

Нола засмеялась и потрепала его по волосам. Прикосновение было бестелесным – только тепло и радость, будто его коснулось само волшебство.

– У нас обоих теперь новая жизнь, – ласково сказала она и повернулась к Славе. – И у тебя тоже. Будь очень счастлив, ладно?

– Ясно, – прошептал Слава и обнял ее.

– И тебе удачи, золотой стриж, – сказала Нола поверх плеча Славы. – Ты все это начал, мы просто помогаем тебе. О, и еще кое-что! Райлан, если тебе нужен дом, в этих землях он всегда у тебя будет.

Она отстранила Славу от себя и глубоко вздохнула. Ларри успел поймать ее веселый, ласковый взгляд, прежде чем она исчезла. Когда сияющая фигура растворилась, в воздухе несколько секунд висели серебристые искры, а потом растаяли и они.

– Нам тоже пора, – тихо сказал лесовик. – Теперь придется очень долго спать, чтобы восстановить силы. Каждый ляжет в самом уютном уголке своей стихии и будет отдыхать. Не зовите без острой надобности, ладно?

– Ладно, – сказал Нил и обернулся к водным девам, которые сидели на мелководье.

Теперь, когда ни одна из них не злилась, они казались совершенно одинаковыми.

Нил опустился на песок около той, что сидела с левого края, и коснулся ее руки.

– Спасибо тебе, – прошептал он. – Ты мне очень помогала. Ты прекрасная и добрая. И очень смелая.

Дева посинела так, что стала цветом похожа на ночное море.

– Как ты меня отличил? – прошептала она. – Мы же одинаковые.

Нил засмеялся так, будто это очень глупый вопрос.

– Спасибо тебе, – тихо сказал он и, потянувшись ближе, приложился губами к ее щеке.

– Пожалуйста, – проскрипела водная дева и вдруг подпрыгнула над водой, взметнув фонтан брызг.

Она с плеском упала обратно, и сестры скользнули в воду вслед за ней, напоследок махнув всем рукой. Когда Ларри оглянулся, остальных существ на берегу больше не было, только на месте покровителя камней валялась крупная галька, а там, где сидел Огонь, осталась сажа.

Другие исчезли без следа, но по берегу вдруг прокатился ветер, покрыл рябью воду, зашумел деревьями. Ларри помахал ему рукой. Может быть, это был просто ветер, но он решил считать, что это прощание.