Следующие два дня прошли в суете подготовки ко «дням молчания», так их называли во всей стране. Животных отводили на выпасы, в дома приносили запас воды и продуктов, все переодевались в самую рваную старую одежду, садились на пороге дома и молили богиню благословить правление будущего короля. Совершать другие действия разрешалось матерям маленьких детей и пожилым женщинам, ухаживающим за коровами, все остальные должны были молиться и поститься, испрашивая всему королевству лучшую участь.

В королевской резиденции тоже шла подготовка. Уважаемых гостей просили не покидать пределы садов, окружающих их временные жилища. Слуги, служанки, и даже комнатные собачки облачились в серые одеяния. Со всех карнизов и крыш сняли яркие флажки, ленты и бумажные фонарики, повсюду царила сумрачная осень и почти траур.

На третий день подготовки в комнаты принцессы доставили восемнадцать кусков серого шелка и служанки всю ночь сшивали одеяния-накидки для церемонии затворения храма.

Пока Аделин общалась с представителями других держав фрейлины по ее распоряжению записывали все, что происходило во дворце, и каждый вечер докладывали ей новые подробности будущей церемонии. Измученная неизвестностью и новыми для себя чувствами девушка находила утешение в описании нарядов жрецов, светильников и даров Пресветлой богине.

Она жаждала увидеть Хирото и в то же время понимала, что это невозможно. Кронпринца не выпускают из поля зрения ни на минуту, ведь всего через три с небольшого дня он наденет на свою голову корону и его слово станет законом этой страны! И все же Аделин хотелось, чтобы он пришел. Склонился над ней, коснулся губами губ, согрел ее руки своими горячими ладонями, а может позволил себе еще немного больше, чем в прошлый раз!

* * *

На рассвете третьего дня гости собрались на обширной площадке перед храмом. Все приглашенные уместились справа, а местная знать стояла слева от входа в монументальное строение из тяжелого синеватого камня. Все и гости, и местные аристократы, были одеты в роскошные дорогие наряды, прикрытые серыми накидками.

С первыми лучами солнца раздался троекратный удар гонга, и на длинную полотняную дорожку ступил кронпринц. Принцесса кусала губы и не отводила взгляда от высокой фигуры в черной накидке. Хирото дошел до тяжелых дверей храма, которые с усилием держали служки, развернулся к толпе, и поклонился. Выпрямившись принц отыскал Аделин, обласкал взглядом ее лицо, потом повернулся и вошел в храм. Служки выпустили железные крючья и двери с громким стуком захлопнулись.

После этого уртанские придворные достали золотые и серебряные «погремушки», и начали медленно в особом молитвенном ритме расходиться по своим дворцам. Гости тоже потянулись к своим жилищам, негромко переговариваясь. За ними тянулись свиты и слуги.

Аделин шла медленно, прислушиваясь к разговорам. Из бесед других гостей она узнала, что принцу предстоит не просто провести трое суток в запертом храме. На рассвете четвертого дня он должен выйти оттуда и предъявить знаки милости богини. Никто не знает, что это будет. Предыдущий король вынес на руке сидящую птичку. Птаха вспорхнула с его руки и унеслась ввысь с короткой трелью, и это сочли достаточным предзнаменованием мирного правления. Что же раздобудет в храме Хирото?

Вернувшись в свой дворец, принцесса объявила свитским, что они могут негромко развлекаться в своих покоях, не отвлекая и не беспокоя уртанских слуг:

– Поскольку для этих людей важно моление за будущего короля, мы не должны мешать им. Все необходимое найдем сами. Предлагаю вам развлечься чтением книг, рассказыванием интересных историй и рисованием.

Фрейлины хотя и без восторга, но поддержали предложение принцессы. Набрав на кухне заранее наготовленных корзинок с фруктами и сладостями девушки расположились на подушках любуясь садом. Аделин сидела вместе с ними, стараясь прогнать тревогу за Хирото.

Сначала старшая фрейлина читала, а остальные рукодельничали. Потом заскучали и начались разговоры. Первой выступила самая молоденькая фрейлина, только недавно принятая в штат:

– Как вы думаете, леди, чем сейчас занимаются мужчины? – тихонько спросила она, косясь на принцессу.

– Держу пари, играют в карты, – фыркнула самая старшая, поведя смоляной бровью.

– А может тоже читают? – предположила другая, поглаживая обложку толстого тома любовных баллад.

Дальше предложения посыпались со всех сторон:

– Музицируют!

– Пьют вино!

– Играют в шахматы!

– Пишут любовные письма!

Девушки так расшалились, выдвигая предположения, что в итоге заключили пари, назначив выкуп проигравшим. Для разрешения недоумений было решено выбрать из компании двух надежных леди и отправить их к мужскому павильону, чтобы выяснить истину, а заодно узнать, кто выиграл пари.

Посланных на разведку фрейлин долго не было и Аделин уже забеспокоилась, собираясь отправить за пропавшей парочкой всех остальных, но тут девушки возвратились совершенно бордовые от впечатлений, упали на подушки, выпили по пиале остывшего чая и переглядываясь упорно отказывались рассказывать, что там такое творится. Ее Высочество уже собралась прикрикнуть на интриганок, но порядок навела бессменная гоффрейлина, служившая когда-то еще матушке принцессы:

– Да все они там увидели! И пьют, и поют, и в карты играют и сидят поди в одном исподнем, да еще и девок местных пригласили! – ворчливо сообщила леди Мэткофф.

Багровеющие на глазах личики фрейлин подтвердили эту версию и дамы дружно захохотали:

– Вот так наши кавалеры отдыхают!

– Оказывается все выиграли и все проиграли одновременно!

По давней традиции проигрыши и выигрыши сложили в шкатулку, чтобы при случае подать нищим или передать в храм.

Обсудив веселое времяпрепровождение мужчин, леди заскучали и вскоре разбрелись по своим комнатушкам.

Когда в доме стихли все звуки, Аделин снова достала из тайника янтарную нить, и прижав ее к губам вознесла безмолвное моление за жизнь и здоровье принца Хирото.

* * *

Три дня ожидания тянулись бесконечно. Принцесса полюбила сидеть в саду, слушая ледяной шелест ручья. Ее дамы спали, ели, играли в карты и делали гербарии. В эти дни нельзя было даже ходить в гости к представителям других делегаций, так что в отсутствие новых впечатлений и угроз фрейлины потихоньку начали собачится, спорить из-за чая и конфет, критиковать косые взгляды и призывать мужчин в судьи своих споров. Аделин позволяла им это, призывая к порядку лишь перед сном, зная, что это последствия внезапного безделья, а в критической ситуации ее свита выступит единым фронтом.

Глухой ночью перед наступлением четвертого дня весь дворцовый комплекс королевских садов загудел, точно муравейник. Слуги развешивали украшения, выносили из оранжерей цветы в горшках и цветочные гирлянды. Горничные и камердинеры проветривали нарядные одеяния аристократов, утюжили белье, плоили воротники, расправляли смявшиеся в пути кружева.

Сами гости отмокали в ванных с горячей ароматизированной водой и отдавали свои шевелюры в руки искусных парикмахеров, дабы встретить день коронации в небывало торжественном и нарядном виде.

Еще в сумерках в каждый дворец явился пышно наряженный мажордом или старший слуга и проводил представителей разных государств к храму. В сером предутреннем свете храм казался мрачной черной глыбой, закрывающей небо, а холодный ветер не добавлял собравшимся энтузиазма.

Все выстроились у ворот, и едва первый луч солнца скользнул по вершине храма, возвращая ему глубокий синий цвет, как хор девушек запел высокими звенящими волосами гимн богине, служки зацепили створки дверей огромными железными крючьями и с усилием развели их.

Некоторое время в глубине храма было темно и тихо, голоса певиц звенели, но все присутствующие всматривались и вслушивались туда, в глубокую арку входа. Делегация Иарона располагалась рядом с послами Итмира, а тамошний правитель не стеснялся, описывая своей супруге жестокую смерть, которая ждет короля, отвергнутого богиней.

– Видишь крючья, которыми открыли двери? Если новый король не подтвердит верность своего избрания, его схватят этими крючьями и потащат в пыли до ближайшего провала между скал. Говорят, тело, сброшенное в темноту, летит несколько минут, а человек умирает несколько дней!

Бедная женщина бледнела и ахала, а ее муженек продолжал описывать кровавую расправу, которая могла состояться прямо тут, на глазах нарядно одетых людей. Под конец ожидания Аделин готова была стукнуть болтуна, смакующего подробности, или хотя бы воткнуть ему в почку стилет, припрятанный в корсете.

Неожиданно одна из теней шевельнулась, и в проеме показался Хирото. Аделин с трудом сдержала вскрик, и прижала к губам ладонь в тонкой шелковой перчатке. Принц выглядел усталым, изможденным, под глазами залегли глубокие тени, а одежда была присыпана странной желтоватой пылью. Он сделал шаг, другой, выходя на слабый солнечный свет и тут все увидели, что его черная мантия сверкает крупинками золота!

Общий вздох сменился громкими криками, музыкой и торжественным подъемом праздничных флагов.

Аделин незаметно выдохнула.

Радостный шум нарастал, певцов уже не было слышно, зато вперед выступили музыканты, громко грохоча в барабаны и тамбурины. Вот этот обычай Аделин был знаком: в Уртане считали, что грохот и шум способен отогнать злых духов, желающих навредить веселящимся людям.

Через несколько минут всеобщее ликование немного замедлилось, и тогда вперед вышел прежний король. Он подошел к Хирото. Подождал, пока кронпринц склонит голову и торжественно надел на голову приемного сына многоярусную пагоду, украшенную неисчислимым количеством бриллиантов.

Все присутствующие ахнули еще раз. Ажурный головной убор поднимался над головой принца, точнее нового короля на два локтя, подвески звенели от малейшего движения и сверкали, разбрасывая вокруг миллионы крохотных искр. Стоимость драгоценной короны трудно было даже измерить, ведь она несомненно являла собой шедевр ювелирного искусства.

Почтительно приблизившиеся слуги накинули на плечи Хирото алую королевскую мантию, подали обувь, а затем осыпали лепестками цветов и склонились в нижайших поклонах. Специальный глашатай объявил всем четырем сторонам света о коронации нового короля Хирото Первого, и Его Величество двинулся к центральному дворцу, по расстеленной зеленой дорожке.

Согласно протоколу, вслед за молодым королем двинулись его почтительные родственники: королева-бабушка, бывший король и прочие дядюшки и тетушки усердно семенили вслед. Уртанские аристократы выступали за королевской родней, а уж следом полагалось идти гостям.

Длинная процессия с песнями и плясками направлялась в коронационный зал королевского дворца, который использовался только для первого приема нового монарха. Все шустро перебирали ногами, стараясь не отстать и увидеть особый момент длительной церемонии: восхождение на мост. Но все пошло не по плану.

Это лето в Уртане было довольно засушливым, так что ручьи и каналы на территории королевского сада изрядно обмелели. Один из каналов, замкнутый в кольцо, отделял территорию вокруг храма от прочих садов. Через канал были переброшены красивые мостики. Самый широкий из них изгибался очень крутой дугой и именно на него новый король должен был сначала подняться, считая шаги, а потом спуститься, отмеряя годы своего правления. Каждый шаг по обычаю озвучивался ударом гонга и таким образом простой люд узнавал, сколько лет будет править монарх.

Но когда король Хирото подошел к мосту, за спинами гостей раздался непонятный шум. Следующие мгновения прошли словно во сне: по илистому дну канала, забитому листьями кувшинок и водорослями вдруг прошла волна чистой свежей воды. Ударила в стены, взметнулась, осыпав брызгами присутствующих и перед Хирото закачалась золотистая лодочка с алым парусом.

– Ладья короля Имхорита! – сдавленно разнеслось вокруг.

Хирото храня невозмутимое лицо вошел в лодку, взял в руки длинное золоченое весло и спокойно переправился на другой берег. Гонг издал один единственный долгий звук разнесшийся над водой и уртанцы зашептались:

– Долгое правление, такое долгое, что никто из нас не увидит его конца!

Свита едва дыша перешла по мосту и с новыми силами кинулась вслед королю. Лишь королева-бабушка задержалась на храмовом берегу, выловила в толпе гостей Аделин и пошла рядом, делая вид, что немощно опирается на руку девушки.

– Видела? – негромко спросила старушка. – Эта ладья стояла на пирсе около пятидесяти лет, с той поры, как Имхорит ушел в иной мир. Когда-то он переплыл канал, давая понять, что его правление будет вечным, – тут пожилая дама улыбнулась, – и в чем-то он был прав, его помнят до сих пор.

Аделин только кивнула. Ее пугало невероятное количество мистических совпадений во время коронации, и в то же время ей хотелось подбежать к Хирото, обнять, заглянуть в глаза и сказать, что она будет рядом пока смерть не разлучит их. Только это ли надо надменному принцу? Что если все эти магические штучки указали ему другой путь? Возможно теперь он решит укрепить свою власть браком с другой принцессой, ведь политика не обращает внимания на сердечные привязанности.

– Не отказывайся от своих чувств, девочка, – старая королева повела рукой, – поверь мне, многое повидавшей на своем веку, вся эта мишура ничего не стоит, если рядом с тобой нет человека, с которым захочешь жить и в шалаше.

Принцесса упорно молчала. Теперь как никогда она видела пропасть разделяющую ее и Хирото. Она сделала свои пять шагов, теперь дело было за ним.