Стою я на улице. В руке — свисток. Давно стою.
— Долго нарушать не будут? — спрашиваю.
— Не знаю, — говорит милиционер.
А сам тоже недоволен. Скучно, когда не нарушают. Я раньше думал: лицо у милиционера недовольное потому, что сердитый он, а это, оказывается, оттого, что никто не нарушает. Только я так подумал — Петька бежит. И прямо через дорогу, ко мне.
Я обрадовался. Про свисток забыл.
— Стой! — кричу. — Почему нарушаешь?
А он:
— Завтра цирк по телевизору!
— Врёшь! — говорю.
— Честное слово! Олег Попов выступает…
Тут вспомнил я, что на посту нахожусь. И сразу строгим сделался:
— Почему иначе сообщить не мог?
— Как же, — говорит, — иначе, когда ты посреди улицы стоишь?
Не успел я ответить, милиционер подходит?
— Что же это вы, молодой человек, правила нарушаете?
— А я, — говорит Петька, — ради него нарушаю, — и на меня показывает.
Милиционер ко мне:
— Как же это, товарищ дежурный, ради вас правила нарушают?
Я Петьку ругаю. Друг называется, подождать не мог!
— А я, — говорю, — не просил его правила нарушать.
— Как же не просил, — говорит Петька, — когда просил! Как цирк будет — просил: скажи сразу. Ведь просил?
— Ну, просил, — говорю.
— Так просил или не просил? — спрашивает милиционер.
— Я просил его, — говорю. — Но не просил его…
— Ясно, — говорит милиционер и достаёт из сумки блокнот. — Следствие запутать хотите? — спрашивает Петьку.
— Не путаю я следствие. Это он всё путает.
— А это мы сейчас посмотрим, — говорит милиционер и ручку отвинчивает, записывать хочет.
А мне жаль Петьку. Ведь друг мой. За одной партой сидим. В одном доме живём. Не выдержал я — к милиционеру:
— Это я виноват. Меня записывайте.
— За что же, — говорит, — тебя записывать? Ты свой долг выполнил: нарушителя задержал. Очень правильно сделал.
Тогда я опять говорю:
— Завтра Петькина очередь дежурить. А запишете его — снимут Петьку с дежурства.
— Не снимут, — говорит милиционер и Петькин адрес записывает.
Не разговаривали мы в этот день с Петькой. Поругались.
— Я, — говорит Петька, — тебя, завтра поймаю!
Назавтра выхожу я из дому — Петька стоит. Со свистком. Меня увидел — глаза загорелись.
Очень ему хочется меня записать. Показал я ему язык. По переходу прошёл. Стал на той стороне улицы, на Петьку смотрю, а он отвернулся от меня. Нет, думаю, надо мириться. И — к Петьке. А Петька увидел, кричит:
— Стой! Почему нарушаешь?
Радостно так кричит, будто с днём рождения меня поздравляет. Милиционер наш подходит. Здоровается.
— Помогать пришёл?
— Нет, — говорю, — запишите меня.
А он вдруг смеяться стал. Переглянулись мы с Петькой. А он смеётся.
— Ох, — говорит, — чудаки же вы! Кто же дружбу так понимает?
Переглянулись мы с Петькой. Молчим.
А как её понимать ещё?
