Огромный такой секрет

— А мы завтра будем объезжать Звёздочку, да?

— Будем, малыш, будем, — Мариэль с улыбкой потрепала дочь по макушке. — А теперь — спать, не то завтра сил не будет.

Счастливо-взбудораженная Таша откинулась на подушку — хотя уснуть она явно смогла бы не скоро.

— А Лив уже спит?

— Спит, егоза-стрекоза. Еле укачала.

— Ой, мам, какая всё-таки здоровская ярмарка была!.. — серые глаза сияли восторженным серебром. — А когда папа придёт? Раз он с нами не поехал, надо ему хотя бы рассказать…

— Боюсь, нескоро там разойдутся… Не надо его ждать, спи. Утро вечера мудренее. И никуда папа от тебя не денется, утром всё и расскажешь.

Зарываясь под одеяло, Таша удручённо вздохнула:

— Спокойной ночи, мам.

— Спокойной ночи, малыш, — Мариэль лёгкими шагами вышла из комнаты, тихо прикрыв дверь.

Притушив светильник, Таша долго лежала на спине, глядя в потолок. Повернулась на правый бок, на левый. Сна — ни в одном глазу…

Шумно хлопнула дверь.

Таша мгновенно вскочила, не озадачиваясь поиском тапок, побежала к двери и выскочила в коридор — навстречу похрамывающему топоту и резко ударяющему по ноздрям, но уже привычному хмельному запаху.

— Папа! — она радостно подставила светлую макушку для поцелуя. — А я думала, я тебя уже не дождусь! Без нас что интересное было? Как отметили день рождения дяди Нарила? Пап, ну вот если б ты только знал, как на ярмарке замечательно! Там так… так… Ты поедешь с нами в следующий раз, правда ведь?

В ответном молчании особо отчётливо слышалось хриплое сопение и тяжёлые шаги.

— Пап?

Шаги…

Удаляющиеся.

Маленькая девочка в белой ночной рубашке стояла одна во тьме, и к её ногам робко стелилась полоска света из приоткрытой двери детской.

Таша смотрела, как пьяный мужчина распахивает дверь маминой комнаты. Смотрела и не понимала, не желала понимать, почему её просто отодвинули с дороги, как предмет мебели, за что скользнули равнодушным взглядом по лицу, не видя его…

Проснувшись, Таша обнаружила, что Арона нет. Впрочем, нельзя сказать, чтобы это обстоятельство её озадачило.

"…ну, кто-кто, а он-то имеет право гулять сам по себе".

Спускаться вниз и вылавливать Нирулин не пришлось — на столе Ташу уже заботливо поджидал завтрак. Поев, девушка предприняла очередную попытку разбудить Лив: в очередной раз — бессмысленную.

— Вот КСАШ! — не выдержала Таша. — Да ты собираешься просыпаться или нет?!

Однако ксаш оказалась то ли рассеянной, то ли вредной — во всяком случае, сестра на Ташин призыв никак не отреагировала, а вот неведомый вьюноша заворочался в кровати.

Таша, вздохнув, подошла к шкафу. Ладно, в конце концов, и тебе бы пора, подумала она. Хоть выяснить, кого они подобрали…

И не зря ли.

Положив рубаху и штаны у мальчишки в ногах, Таша удостоверилась, что порядком истрёпанные мягкие туфли стоят рядом с кроватью, вышла из комнаты и прислонилась спиной к закрытой двери, прикрыв глаза.

…оглядывается, наверное…

…скрип — встал, спящий красавец.

…вот и одёжный шелест…

…а обязательно прыгать на одной ноге, когда штаны надеваешь? О… тяжёлый случай. Хорошо бы шишку не набил…

…похоже, поднялся таки.

Досчитав до пяти, Таша вошла в комнату.

— Доброе утро, — миролюбиво произнесла девушка, прикрывая дверь.

Парень уставился на неё во все глаза — рассеянно-васильковые, со странным жёлтым ободком вокруг зрачка. Впрочем, Таша не была до конца уверена, что уставились именно на неё: взгляд этих глаз был каким-то плавающе-несфокусированным и постоянно ускользавшим в сторону. В общем и в целом, выражение лица мальчишки воплощало собой растерянность рассеянного гения, оторвавшегося от мысленных трудов, вышедшего в булочную и немедля врезавшегося на ровном месте в фонарный столб.

Девушка терпеливо ждала, пока он оттрепыхает ресницами — чтобы услышать в ответ хриплое:

— Я уже не на дороге, да?

Таша закатила глаза:

— Воистину гениальная догадка, ничего не скажешь.

Мальчишка опустил голову. Перемялся с одной несуразно-длинной ноги на другую. Зачем-то поднял правую руку — Таша заметила широкое серебряное кольцо на указательном пальце…

Когда её с воплем "Изыди, нечисть!!!" повалили на пол — девушка от ошарашенности даже не сразу поняла, что произошло. Однако сомкнутые на горле цепкие пальцы и недостаток притока кислорода в лёгкие поспособствовали увеличению мысленного быстродействия.

…раз…

…два…

"Ну, сейчас ты у меня получишь, гадёныш!!"

Обнаружив, что он держит в руках маленькую белую кошечку, старательно отпихивающую лапами пустое платье, мальчишка на миг остолбенел…

…и, скорее всего, сильно пожалел об этом — когда его с мстительным шипением полоснули когтями.

— Аааа!!! Ах ты…

Должно быть, Арон застал любопытную картину: орущий далеко не благим матом мальчишка колотит о подушку кошкой, намертво вцепившейся в его руку…

— А НУ ПРЕКРАТИТЬ.

Повторять дважды дэю не пришлось — жертва кошачьего произвола замерла со вскинутой рукой, кошка же, разжав когти, благополучно приземлилась всеми четырьмя лапами на кровать, тут же забившись под покрывало.

…раз…

…два…

— Ты что творишь, а?! — заорала Таша, высунув голову из-под одеяла. — Я его на дороге подбираю, лекаря ему нахожу, за его постель плачу, а он… Педестриан, и не простите мой просторечный!!!

— Молчи, порождение Мрак! — ответил тот с максимальным достоинством, с каким только может говорить нескладный взъерошенный мальчишка, посасывая разодранную руку. — Лучше бы я умер на дороге, чем попал в лапы… Эм… Постойте… — он уставился на Арона. — А вы ведь дэй, да?

— Поразительно точное наблюдение, — откликнулся тот.

— Служитель Небы? И… с ней?

— И жду, пока вы извинитесь перед моей спутницей.

— Я? Извиниться? Святой отец, она же меня…

— После того, как вы без всяких видимых причин предприняли попытку убийства. Или забыли?

— Но вы же не могли…

— Я не видел. Я знаю.

— Вы… Но я бы почувствовал проникновение, Учитель всегда говорил, что не помнит ментальной защиты такой же силы… Если только, — глаза паренька расширились, — вы не…

— Джеми Семпер, я жду — пока терпеливо.

Мальчишка растерянно моргнул. Покосился на Ташу. Вновь взглянул на Арона.

Если глаза девушки-кошки кипели праведным негодованием — взгляд дэя обжигал ледяным спокойствием.

— Извините. Но мне всё-таки… как… А, — вдруг вдохновенно воскликнул парнишка, — я понял! Вы её взяли на воспитание, да? Хотите спасти душу монстра, упорствующего во грехе?

Арон скрестил руки на груди:

— Знаете, — неожиданно устало сказал дэй, — лучше уступите место брату. Мне кажется, с ним разговор выйдет толковее.

— Вы и об этом?!.. А, ну да, раз вы… Вы должны, — пробормотал мальчишка. — Алексасу? Святой отец, вы правда думаете…

— Да, так будет лучше.

"Какому ещё брату?.."

Парень покорно склонил голову, закрыл бледно-васильковые глаза…

…и открыл их — синевы пронзительной и ясной, как зимнее небо.

— О прекрасная лэн, — произнёс он бархатистым баритоном, так не похожим на прежний неуверенный тенорок, — прошу прощения за непристойное поведение моего бестолкового брата. Просто он… очень не любит оборотней, — юноша расправил плечи и выпрямился из сутулой полусогнутости, став на голову выше. — А ведь сколько раз я ему говорил брать пример с меня, не питающего предубеждения к представителям других рас… До тех пор, пока они не изъявляют желания пустить меня на обед или на опыты, разумеется. Итак, позвольте наконец представиться: Алексас Семпер, — поклон — с такой эффектной отточенностью в движениях, что любой танцор готов был бы удавиться от зависти. — Не изволите ли вы сообщить мне, как вас величать?

— Эм… Таша…

Молодой человек смотрел на неё несколько выжидающе. Ободки вокруг его зрачков золотились солнечными коронками.

Лицо его не просто загадочным образом приобрело неоспоримую привлекательность: даже веснушки теперь лишь придавали особый шарм, а кудри пушились с изяществом, секрет обретения которого мечтал бы познать любой франт. Ещё казалось, что за секунду юноша повзрослел лет на пять.

Общего же впечатления от внешности и манер Алексаса Семпера с лихвой хватало на то, чтобы не просто разбивать чувствительные девичьи сердца — стирать их в порошок, который можно будет смести в совочек и впоследствии удобрять им розовые кусты.

— Что ж, Таша-лэн… — не дождавшись от неё иной реакции, молодой человек улыбнулся, — видите ли, я привык, что при знакомстве дамы жалуют мужчине руку…

— Может, ещё сразу и сердце?

В голосе Арона слышался лёгкий ледок иронии.

Видимо, малость подзабывший о его присутствии юноша обернулся к дэю:

— О, отец… не сообщите ли мне своё имя?

…и что-то в лице молодого человека подсказало Таше, что это самое присутствие Алексасу Семперу особой радости не приносит.

— Кармайкл. Арон Кармайкл.

— Отец Кармайкл… Должен сказать, — почтительно склонил голову Алексас, — для меня огромная честь познакомиться с вами. Редкостная удача столкнуться с… таким, как вы.

— Ну что вы, — отозвался Арон, — таких, как вы с братом, тоже нечасто встретишь.

— Может, наконец объясните мне, что за ксашевщина тут творится? — не выдержала Таша.

"…а тебе не кажется, что ты стала слишком много ксашехаться?"

"Да при такой жизни немудрено!"

"…какой такой? Собачьей?"

"Кошачьей!"

— Ах, да. Таша-лэн ничего не знает… в отличие от вас, — Алексас вновь повернулся к девушке. — Сами разъясните или?..

Во взгляде юноши, — особенно когда этот взгляд обращался на дэя, — читалась пусть хорошо замаскированная учтивой доброжелательностью, но очень и очень большая настороженность. Оно понятно, конечно: очнулся непонятно где среди незнамо кого…

Но почему-то его настороженность казалась Таше чересчур настороженной.

— Предполагаю, будет лучше, если расскажете вы, — любезно ответил дэй.

— Что ж, — молодой человек изящно опустился на краешек кровати, закинув ногу на ногу. — Итак, дело в том, что у меня… у нас… В общем — две головы в одной.

— Это, как ни странно, я уже поняла, — Таша, отодвинувшись подальше, плотнее закуталась в одеяло, — но как это возможно?

— О, это довольно занятная история… Но, боюсь, как бы я ни старался быть кратким, монолог мой выйдет пространным. Отец Арон, не хотите ли присесть?

— Благодарю, — дэй стоял, прислонившись спиной к дверце шкафа, — не беспокойтесь. Рассказывайте. Только, боюсь, начать вам придётся, как говорится, от печки… с вашего происхождения, чудесного спасения и нынешнего рода занятий, если быть точнее.

Наверное, с минуту Алексас самым внимательным образом разглядывал свои ногти.

— Хорошо, — наконец тихо сказал он. Со странной горьковатой улыбкой вскинул голову, — я и мой младший брат Джеми родились в семье людей… специфического рода занятий. И наша мать, и наш отец были КЕАРовцами его покойного величества Ралендона Бьорка Третьего.

— КЕАРовцами? — Таша заинтересованно вскинула носик. — Рыцарями из Королевской Единицы Активного Реагирования, собираемыми королём за Овальным Столом в Круглом Кабинете?

— Из личного боевого отряда Его Величества, не только охраняющего короля, но и получающего от него особые задания, — кивнул Алексас. — Элита. Лучшие из лучших. Да, так оно и есть.

— Значит, ваши родители были приближёнными покойного монарха…

"…твоего дедушки, угу".

— И что, КЕАРовцами действительно могут стать лишь рыцари, не менее шестнадцати лет верно прослужившие своему господину и многократно доказавшие своё превосходство на турнирах, заданиях и подвигах?

— Про шестнадцать лет вы погорячились — чаще всего в КЕАР оказываются молодые люди с явными наклонностями самоубийц… Но, Таша-лэн — с лирическими отступлениями в уставы КЕАР мы не скоро закончим.

— Ну, извините, — дёрнула плечиком Таша.

— Молодой человек просто не хочет отнимать у нас лишнее время, — мирно заметил Арон. — Но, сын мой, неужели вам так трудно ответить на вопрос юной любознательной девушки?

— А я, если вы не заметили, святой отец, — очаровательно улыбнулся Алексас, — уже и ответил, и лишь попросил по возможности не перебивать. Впрочем, если вы хотите, я могу пуститься в объяснение исторических предпосылок образования КЕАР и…

— О, я бы с радостью изъявил такое желание, но дело в том, что…

— Не надо!!! — возопила Таша. Представители сильной половины человечества, оборвав обмен любезностями, синхронно оглянулись. — Не надо, — уже тише повторила девушка, умоляюще взглянув на Арона, — продолжайте… Алексас. Я больше не буду перебивать, обещаю.

Дэй, положив руку на сердце, виновато кивнул.

— Как пожелаете, Таша-лэн, — с неизменной улыбкой проговорил Алексас. — Итак…

Скрещённые лезвия колкостей отпрянули, но что-то Таше подсказывало — временно.

— Наши родители погибли Кровеснежной Ночью. Их долгом было защищать своего господина ценою собственных жизней — а судьба предоставила им жестокий шанс погибнуть за короля, который пережил их не долее чем на пару минут… Мне тогда было пять, Джеми едва исполнился месяц.

— О… — Таша грустно моргнула, — сочувствую…

— Не стоит. Я их почти не помню, — качнул головой Алексас. Помолчал, покосился на дверь, будто сквозь неё проглядывая, не подслушивает ли кто, и продолжил, — нас с Джеми спас друг родителей: бежал с нами на руках из дворца, чудом избежав гибели в творившейся резне, и увёз из Окраинной туда, где ни его, ни нас не смогли бы найти — в Подгорную. Туда же позже прибывали все уцелевшие сторонники и приближённые Бьорков. Там же они и создали Жураг Нара.

Последние слова были произнесены почти шёпотом, но с торжественностью герольда.

— Жураг Нара? — Таша нахмурилась. — Это с какого языка?

— "Общество заговорщиков" с древнего гномьего, — просто сказал Алексас. — Сейчас он известен исключительно самим гномам, так что название можно произносить безболезненно…

— Заговорщиков? Вы что, хотите сказать… — Таша, оглянувшись, тоже понизила голос, — …заговорщиков против Его Величества Шейлиреара?!

— Таша-лэн, — склонив голову, с усмешкой промолвил Алексас, — если вы думали, что король, пришедший к власти таким способом, не наживёт себе заговорщиков — вы ещё наивнее, чем кажетесь.

Таша смущённо кашлянула.

— Да, пятнадцать лет назад было создано Жураг Нара, — продолжил Алексас. — Основными целями являлось свержение короля-самозванца и поиск уцелевших Бьорков для восстановления их на престоле. Конечно, все известные представители династии были убиты, но мы не оставляли надежды найти кого-то из сбежавших царедворцев, являющихся родственниками покойного короля хоть по принципу седьмой воды на киселе… Известно же, что почти все аристократические семьи людских Провинций породнены друг с другом, так что задача казалась вполне реальной. Другое дело, что за прошедшие пятнадцать лет мы так никого и не нашли, но мы не оставляем надежды… Вернее, не оставляли, — очень мрачно добавил юноша.

— Что-то произошло?

— Об этом чуть позже… Итак, со временем Жураг Нара разделилось на две части — Дир Жураг Нара и Дол Жураг Нара. "Северное общество заговорщиков" и "Южное общество заговорщиков" соответственно. Первое осталось у гномов, второе обосновалось в Окраинной. Гер… эм… тот самый друг наших родителей остался в Подгорной, став одним из глав Дир Жураг Нара. Он же и взял нас на воспитание и, желая вырастить себе достойных преемников, лично стал обучать меня владению мечом. Джеми, у которого обнаружился магический дар, определили к старику-дэю, по совместительству волшебнику.

— Дэй да ещё волшебник? — Таша покосилась на Арона. — Гремучая смесь…

— Не то слово. Правда, в основном Джеми занимался его ассистент, юный чародей, но отнюдь не недоучка — выпускник Камнестольнской Школы. Прожитые годы давали о себе знать, и драконью долю времени дэй проводил прикованным к постели… Кроме боевых искусств, нам обоим, естественно, давали светское воспитание, достойное наследников рода Семперов. Но если я всё же большее предпочтение отдавал владению мечом, то с Джеми всё вышло наоборот. Всё свободное время он проводил в библиотеке, где исправно штудировал всё, что под руку попадётся. И помимо энциклопедий и учебников попадались в основном красивые легенды и сказки о героях прошлого, великих подвигах, неземной любви и прекрасных дамах… А тут ещё и старичок-дэй, который полюбил Джеми, как родного сына, и, естественно, приложил руку к становлению его мировоззрения… В общем, мой брат решил стать странствующим рыцарем, — с самым скептическим видом подытожил Алексас. — Избавлять мир от нечистой силы вроде оборотней, некромантов и вампиров, попутно спасая попавших в беду принцесс… или просто прекрасных дев. А ещё принести обет целомудрия, чтобы быть чистым и возвышенным, как его мудрый духовный наставник…

— Это воистину благородные намерения, — голос Арона был не менее невозмутимым, чем его лицо.

Однако Алексас намёк понял.

— Но всё это была присказка, а сказка в следующем, — продолжил юноша — уже без саркастических ноток в голосе. — На задания я стал выходить, лишь только мне исполнилось семнадцать. Учитель был против, но я жаждал действий. И мести. И он уступил… как выяснилось, зря, — Алексас вздохнул. — До поры до времени мне везло, операции проходили без сучка без задоринки — но наконец одно из заданий мы провалили. Мне было девятнадцать, и нас засекли, когда мы вызволяли кое-кого из тюрьмы. Из десятерых членов нашего отряда спаслись двое. Один каким-то чудом отделался лишь царапинами, второй же был ранен. Слишком серьёзно.

— И это были вы.

— Совершенно верно. Когда товарищ приволок меня в родимый дом, немедля вызванные Учителем целители только руками развели. А как только горестная весть достигла ушей Джеми, братишка мгновенно разразился горестными рыданиями у моего смертного одра и… А что? Я говорю чистую правду и ничего, кроме правды!

— Я ничего не…

— Я не вам. Я ему, — Алексас постучал пальцем по виску. — Так и норовит перебить… Да. Всю жизнь меня пытались заверить: функция старших братьев сводится к тому, чтобы не забывать как можно чаще давать младшеньким затрещины, дабы они скорее постигли суровую правду жизни. Однако я был… гм… непозволительно мягок с этим недорослем… В общем, когда выяснилось, что я вот-вот благополучно скончаюсь, Джеми стал требовать сделать хоть что-нибудь, чтобы я, светоч и путеводная звезда его серой и унылой жизни, не покидал этот мир. Ему ответили, что сию бренную плоть спасти, увы, невозможно… Но есть один любопытный обряд, суть которого сводится к следующему: мы будем занимать одно тело. Его. Вот это, — Алексас изящно взмахнул руками, указав куда-то на собственную макушку. — На какое-то время суток один будет брать управление в свои руки, другой же в это время займёт пост стороннего наблюдателя. Потом — по обоюдному согласию — будем меняться местами… Общее время моего управления телом не должно превышать восьми часов. В остальном — никаких ограничений.

— И ваш брат согласился.

— Без раздумий. Правда, мнится мне, что он раздумывал после — и не раз жалел… Правда, Джеми? Да знаю, знаю… Угу, я тоже тебя люблю. В общем, — вздохнул юноша, — таким вот образом мы теперь вместе, — помолчал и довольно-таки мрачно добавил, — навсегда. Ну и… первая часть моего повествования окончена.

— Вот и сказочке конец… — Таша задумчиво смотрела на него. — А как вы оказались здесь? И… на дороге?

Алексас помолчал. Перебрал по одеялу тонкими пальцами музыканта.

— Минул год, — наконец со вздохом продолжил он, — и за этот год я вполне освоился в теле брата. К моему величайшему счастью, я не утратил никаких навыков, да и тело это оказалось на удивление удобным. Даже более гибким, чем моё. Нормальные мышцы в результате упорных тренировок накачались быстро… Хватит ныть! Нет бы спасибо сказать — таким телом, да не пользоваться… Не смеши меня, ты даже ходишь, как… А у меня всё болело не меньше, чем у тебя. Да!.. Но, — разом помрачнел Алексас, — и мой меч, и знания Джеми, которому не так давно исполнилось пятнадцать и для которого уже миновала большая часть его волшебного обучения, оказались бессильны перед чародейской силой Его Величества, его КЕАРовцами и ручными волкодлаками.

— Вас… раскрыли?

— Скорее кто-то помог им нас раскрыть. Мощность охранных чар была такова, что чужому пробраться сквозь них шансов не было никаких. А вот если кто-то предварительно ослабит защиту… Так или иначе, но нас застали врасплох. Вчера ночью, когда общество собралось на очередное заседание в штаб-квартире, на нас напали. Не такой уж большой отряд, но во главе с самим королём, который помимо недурного политика ещё и могущественнейший чародей… Они возникли из ниоткуда, — скорее всего, соорудили портал, — и удар был молниеносным и ужасным. Сопротивление — бесполезным. В домах вокруг даже ничего не услышали — им не нужен был шум… После первой атаки в живых остались лишь те, кто вовремя понял, что надо бежать. Учитель и мы в том числе.

В глазах Алексаса светилась невыразимая печаль — впрочем, нельзя было её выразить словами, но взгляд говорил куда больше слов.

— Мы побежали к порталу, служившему нам "пожарным выходом", — волшебному зеркалу, — но нас нагнали. Учитель с… ещё одним человеком успели шагнуть в него, прежде чем зеркало уничтожили, мы — нет. Слава Богине, Джеми сумел открыть портал самостоятельно — вот только далеко он нас не унёс. Нас изрядно помотало в межпространстве, — ощущение не из приятных, должен сказать… последствия неумелой портализации, — и в итоге выбросило где-то в лесу. Я, как назло, все свои восемь часов израсходовал и ничем не мог помочь Джеми — а он, почти все силы истратив на открытие портала, наугад побрёл вперёд сквозь ливень, по чистой случайности дошёл до дороги и свалился… В общем, на этом и вторая часть моего рассказа подошла к концу.

— Ужасно, — тихо сказала Таша. — Это ужасно — то, что вам пришлось пережить…

— Главное, что пережили, — вздохнул Алексас. — Хотя порой, кажется, забвение смерти лучше… А третья часть моего повествования, собственно, вам известна лучше, чем мне. Мне остаётся лишь прояснить некоторые детали. Когда мы очнулись, телом, к сожалению, ещё правил Джеми, а он, поняв, что вы оборотень, немного занервничал… Что? А ты не заметил, что перед тобой хрупкая девушка? Ну, может быть… Но ты хотя бы обратил внимание, что тебя не пытали, а вежливо приветствовали? Видите ли, — юноша обратился к Таше несколько смущённо, — Джеми решил, что порождение Мрак воспользовалось его беззащитностью, притащило в своё логово и дожидалось, пока он очнётся, чтобы вдоволь насладиться криками бедного мученика. И почёл за святую обязанность начинающего рыцаря избавить мир от порождения зла… Ну не бестолков ли, а? Удушить! Это же так банально, так вульгарно! Будь я колдуном, я бы сразу угостил нечисть боевым кьором — быстрая и безболезненная… Ну не надо на меня так смотреть, Таша-лэн. Не подумайте, что я поднял бы руку на такого очаровательного и безоби… ну ладно, просто очаровательного — оборотня, как вы.

— Надеюсь, — ощерилась Таша.

— Итак, — наконец подал голос Арон, — и что же вы собираетесь делать дальше?

— Полагаю, теперь нам с Джеми надо добраться до Адаманта.

— То есть до штаб-квартиры Дол Жураг Нара, — спокойно добавил Арон. — Вы полагаете, ваш Учитель там.

— Надеюсь, — вновь нервно покосившись на дверь, после секундной заминки кивнул Алексас. — Но в любом случае… больше нам идти некуда. Наш дом наверняка под наблюдением, туда возвращаться нельзя…

Смолк, глядя куда-то перед собой — а спустя полминуты молчаливого созерцания стены внимательно взглянул на Арона.

— А это, — мягко ответил дэй на непроизнесённое высказывание, — мы обсудим с Ташей, пока вы сходите прогуляетесь по коридору.

Алексас повиновался — к удивлению Таши, без слов.

Уже у самой двери юноша обернулся. Посмотрел на спящую Лив. На Ташу. На Арона.

— Так вы взяли Ташу-лэн на воспитание, — тихо уточнил он, — или же…

— Удочерил, — спокойно откликнулся дэй, — в раннем детстве. И её, и Лив. Да, это девочка — Ташина родная сестра, и она человек. Вы всё правильно поняли.

— И вас не смутило, что ваша будущая воспитанница — оборотень?

— Я, как и вы, не питаю предубеждения к представителям иных рас.

Пожав плечами, с кривящимися в усмешке уголками губ Алексас шагнул за порог и захлопнул дверь. Спустя миг Таша услышала его удаляющиеся шаги.

— И что же, папенька, вы хотели со мной обсудить?

— Не сердитесь, Таша. У меня не было никакого желания объяснять этому молодому человеку всю ситуацию, а его готовую разыграться фантазию необходимо было осечь.

— Всё так страшно?

— Почти, — подтвердил дэй. — Итак, дело в том, что он хотел кое о чём нас попросить.

— А именно?

— Чтобы мы ему помогли. В данном случае, как я думаю, под помощью будет подразумеваться покупка ему экипировки, — всё его имущество осталось дома, а что было при себе, благополучно растерялось во время портализации, — а также сопровождение его в Адамант.

— М… а почему он не может сделать это один?

— Учитывая, что король знает о разгуливающем на свободе юном мятежнике — его будут искать. По нашему счастью, искать будут тихо и незаметно: вы ведь уже поняли, что король хочет избежать какой-либо огласки того, что вообще существуют некие общества заговорщиков? Вынужденная мера соблюдения секретности немного свяжет им руки… и одинокий юноша вызовет у соглядатаев куда больший интерес, чем юноша в обществе дэя и юной девушки. Наш с вами вид для заговорщиков довольно безобиден, согласитесь. К тому же… если что — я смогу отвести от нас все подозрения.

— Красноречивым взглядом с изменой у соглядатаев веры глазам своим?

— Цель оправдывает средства.

Таша опустила голову:

— Я бы очень хотела ему помочь, но… у меня просто денег не хватит содержать четырёх человек. Ему ведь понадобится лошадь, одежда, оружие…

— Во-первых, Таша, на данный момент вы содержите только себя и сестру. Я оплачу свою долю, можете не сомневаться.

— А… — она удивлённо подняла глаза, — мне казалось…

— Моих средств с лихвой хватит на неделю скитаний с непредвиденными расходами.

— А через неделю?

— Там и посмотрим. Но жить за ваш счёт я себе не позволю… А во-вторых, у него есть при себе то, за что можно выручить деньги, и довольно-таки неплохие. На всю экипировку, положим, не хватит, но всё же… Так что теперь весь вопрос лишь в том, возьмёте ли вы на себя дополнительный риск. И сможете ли вы терпеть рядом с собой присутствие такого человека, как Алексас Семпер.

— Может, вначале вы скажете мне, какой он человек? Судя по всему, вы-то знаете.

— А у вас не возникло никаких догадок?

— Ну…

— Вижу, — произнёс дэй. — Что ж, скажу то, в чём уверен: он бесстрашный воин, блестящий фехтовальщик, любящий брат, порядочный фат и неисправимый ловелас.

— Прямо-таки неисправимый?

— До сегодняшнего дня — увы. А если учесть, что карьеру соблазнителя он начал в тринадцать лет, для исправления срок у него был порядочный… Так что скажете?

— Интересная личность.

— Не спорю. Но не самое лучшее дополнение такой компании, как наша.

— А зачем тогда вы меня спрашиваете? Вы же знаете, что… я вам доверяю.

Дэй устало прикрыл глаза:

— Просто… всё не так просто, — вздохнул он. — Я рассказал вам об Алексасе Семпере, но не стоит забывать о Джеми Семпере. Большую часть своей короткой жизни этот мальчик провёл в домашней библиотеке. Он перечитал почти все книги, что имелись в наличии — но о применении полученных знаний на практике даже не задумывался. В город без одного из учителей он выходил крайне редко. В итоге — оказавшись в толпе в одиночку, он мгновенно теряется. Далее: он более чем неплохой маг и отнюдь не трус — но его мутит от одной мысли о пролитии чьей-то крови. Он терпеть не может любую нечисть — но готов без раздумий пожертвовать всем ради первого встречного человека… И что в итоге получается?

— Эм… недееспособная высоконравственная антропоморфическая сомнамбула?

— Или человек, совершенно неприспособленный к жизни. И если учесть, что именно этот человек управляет… их телом большую часть дня — меня терзают большие сомнения, что они доберутся до Адаманта целыми и невредимыми.

Таша вздохнула:

— А вам Джеми понравился куда больше Алексаса, не так ли?

— Не стану отрицать. А вам, вижу, наоборот.

— Сложно любить и жаловать человека, вместо приветствия вцепившегося тебе в горло.

— Первое впечатление часто обманчиво, — изрёк дэй. — Не знаю, обрадую вас или нет, но ваше отношение к обоим братьям взаимно.

— Да и ваше, судя по всему, тоже.

— И моё.

Таша рассеянно мурлыкнула что-то трудноопределимое.

— А если я скажу, что потерплю рядом с собой Алексаса Семпера? — сказала она.

— Тогда мне ничего не останется, как в свою очередь смириться с его присутствием. Потому что… я тоже вам доверяю.

— Тогда, думаю, мы пришли к консенсусу?

— Я тоже так думаю.

— Чудно. А теперь, отец мой, — с нескрываемым ехидством подытожила Таша, — подайте мне платье и извольте временно покинуть комнату.

Спустя минуту после того, как за Ароном прикрылась дверь — вопль "спасибо, святой отец!!!" оповестил Ташу о том, что их решение сообщено.

— Спасибо, спасибо! — тараторил Джеми, даже вернувшись в комнату. — Мы бесконечно вам обязаны!! Нам вовек вас не отблагодарить!!!

"…ещё б на колени рухнул челом бить…"

— Тогда, как Алексас говорит, осталось лишь решить вопрос с нашей экипировкой, — заявил мальчишка. — Я дам вам…

— Не дадите, — мягко поправил Арон, — а сами вручите ювелиру.

— Э… Святой отец, я думаю, что нам с братом лучше…

— Но ведь те, кто вас ищут, тоже решат, что вы будете прятаться, верно? А на самом деле лучшее место для пряток — то, что у всех на виду. Так что сейчас вы идёте с нами… а потом — решим. Собирайтесь, — дэй взглянул на Ташу. — Быстро заглянем в таверну, накормим вас и отправимся прямо на рынок.

— Я не пойду, — покачала головой девушка.

— Не волнуйся, Нирулин присмотрит за Лив. А тебе необходима новая одежда.

Таша хотела было удивлённо вскинуть бровь, — с чего это вдруг переход на "ты"? — но затем вспомнила, что отцам не свойственно держать с дочерьми церемонную выкательную дистанцию. Пришлось ограничиться секундным колебанием и последующим кивком.

— Отлично.

Врата в Подгорье расположились в десяти минутах пути от трактира. Собственно, лишь пройдя через врата, путники могли говорить, что находятся в Подгорной Провинции — на небольшом предгорном лоскутке грешной земли расположились лишь поля, луга да Приграничное: все гномьи города раскинулись под Лонгорнскими горами.

Вдалеке куталась в облачные клубы вершина Дымчатого Пика — и, насколько помнила Таша, гордый гномий град Камнестольный раскинулся прямо под ним. Возвышавшиеся вдоль пыльной дороги липы сахарили воздух жёлтыми звёздочками соцветий. Ветерок играл россыпью изумрудных листьев, по которой скользили радостные солнечные лучи. Кое-где на небе ещё виднелись лоскутки туч, но было ясно — к вечеру оно уже целиком раскрасится яркой лазурью. Распевались птички, меланхолично махали крылышками бабочки-шоколадницы. Одна почти уже уселась на Ташину подставленную ладонь, но в последний миг передумала и запорхала дальше — к крытой брезентом телеге, некоторое время назад согнавшей троицу на обочину, её вознице, отчаянно обмахивающемся листом лопуха, и полусонной каурой лошадке.

— Ну вот, как всегда, — разочарованно протянула Таша.

— А зачем тебе бабочка? — подозрительно осведомился Джеми. Видимо, проверяя, не входят ли бабочки в ежедневный рацион порождений Мрак.

— Ну, это же примета народная… бабочка в руке — к счастью, — вздохнула девушка. — Но мне счастье, увы, никак не улыбнётся.

— Пока, — заметил Арон.

Врата выглядели более чем внушительно. Они впечатляли немыслимыми размерами створок морёного дуба, скрещёнными стальными запорами и глазницами бойниц в скальной породе по бокам. Задрав голову, Таша разглядела массивную подъёмную решётку.

"Мда, в случае какой напасти гномы явно устроились лучше всех…"

Сравнительно маленькую дверку, которая в данный момент и выполняла функцию входа в Подгорье, Таша даже не сразу приметила.

Арон выдал бочкообразному гному-сторожу пару медяков, и компания вступила под своды Окраинных гор. Эхо каменной галереи чутко откликалось на каждый звук, гулко перекатывая шаги Джеми и деликатно помалкивая на поступь его спутников. Таша из озорства подпрыгнула, постаравшись приземлиться как можно шумнее — однако полминуты спустя, осторожно потряхивая заложенными ушами под жалобные стенания Джеми на "оглошность", решила, что больше подобных опытов осуществлять не стоит. Арон жалобы парнишки на "порождение Мрак" устало пресёк, однако и "порождению" мягко посоветовал "больше так не делать, ладно?"

Между тем гул в галерее так до конца и не утих. Более того — потихоньку нарастал. А вскоре троица вышла из каменного коридора, и когда их взгляду открылся Центральный Рынок Подгорной Провинции, у Таши неволей вырвалось восхищённое "ого!"

Когда Таша побывала на Большой Нордвудской Ярмарке, пресловутая ярмарка поразила её воображение невиданным столпотворением. Проходила в столице Озёрной, конечно, но — как только в городе столько народу поместилось?..

Рынок гномов был раз в десять больше.

Арон уверенно вёл их сквозь лабиринт каменных галерей, а рынок расползался во все стороны, переплетался нитями-улочками, уверенно покрывая отмеренную ему территорию подобием гигантской паутины с Большой галереей в роли основной нити. Пестрели магазины, ларьки, лотки и лавки в ярком свете волшебных фонариков цветного стекла.

"Видно, до фонарей на Центральном Рынке магам Подгорной таки дело есть…"

По широким каменным плитам мостовой нёс свои пёстрые воды нескончаемый поток покупателей. Яростно торгующиеся за каждый медяк крестьяне. Купцы в расшитых золотом сюртуках. Стайка подростков в мешковатых штанах и просторных рубахах. Скользнувшая и тут же исчезнувшая в толпе пара подозрительных субъектов в тёмных плащах, с надвинутыми на лицо капюшонами. Невесть каким ветром занесённая знатная дама, вышагивающая в сопровождении пяти пажей — двое подбирают волочащуюся по мостовой юбку пышного платья, остальные волокут корзины с обновками.

Продавцы, исключительно гномьего происхождения, всех обслуживали одинаково вежливо, с почтительной улыбкой и умеренным количеством елея в голосе. Но вот в спину покупателям зачастую смотрели с таким нехорошим прищуром, что Таша, ёжась, отводила взгляд.

— Гномы всегда были расой обособленной, — негромко пояснил Арон. — Чужаков они в лучшем случае терпят.

— Да? А гномы в Приграничном показались мне такими…

— Милыми и добрыми? В том-то и дело, что в Приграничном. Профессия обязывает. К тому же они большую часть времени проводят наверху, а потому несколько отличаются от своих городских собратьев. Здесь, в самой Провинции, совсем другое дело. На рынке они ещё сдерживаются, а в самом Камнестольном — хорошо, если инопровинциал отделается волной презрения…

— А не помоев, — бормотнул Джеми.

— Гномы не терпят, когда кто-то суётся в их дела… и в их город, — Арон говорил спокойно, однако зорко поглядывал на прохожих. — Две фактически непокорных королю провинции — Подгорная и Лесная. И это во всех остальных провинциях правят князья, а у них… хоть для Его Величества формально они тоже князь и княгиня (потому что уже тысячелетие король в Аллигране один), но на деле для гномов и альвов их правители — единственно возможные Король и Королева. Слава Богине, что наши величества это поняли и не сажают своих князей, как во всех остальных провинциях, а лишь присылают ко двору своего Первого Советника.

— Но за последние двадцать лет в Камнестольном обосновалось приличное количество людей, — добавил Джеми. — Многие бежали сюда во время мятежа — гномы их пытались прогнать, да пока отношения выясняли, почти всех за своих считать стали… потом и его лиходейское величество…

— Тш.

— …решило не мытьём, так катаньем обеспечить контроль вольных территорий. И хоть на гномий рынок люди ещё доступа не получили, но маги всегда на вес золота в Подгорной были, а тут и ткачам его лиховеличество велело…

— Джеми, я говорил, что лучшее место для пряток — у всех на виду, но играющие в прятки обычно сидят в своём убежище тихо.

— Да, уже молчу, святой отец… Ну то есть ещё не уже, но вот сейчас буду уже.

Первым удостоился визита ювелир. Окинул внимательным взглядом потенциальных покупателей, наткнулся на не менее внимательный взгляд Арона — и отчего-то стал несказанно сговорчивым. За золотой перстень-печатку с крупным алмазом, который Джеми извлёк невесть откуда (перед этим покраснев и попросив всех отвернуться) гном послушно отвалил кругленькую сумму. Кругленькую настолько, что у Таши, наслышанной о скопидомстве подземного народца, глаза немедля расширились блюдцами.

— Что за фокусы? — осведомилась она, когда рассыпавшийся в благодарностях гном с поклонами проводил компанию до дверей.

— Всего-навсего алмаз редкой огранки, золото высшей пробы и филигранная работа, — мирно откликнулся Арон. — Семперы не скупились на украшения. Никакого обмана.

— И ловкость глаз?

— Таша, учитывая, сколько покупателей до нас он обделил хоть и презренным, но, тем не менее, заслуженным металлом — я даже не восстановил справедливость.

"Нет, всё же он ксашевски странный дэй…"

"…и в который раз за последние дни ты так думаешь?"

Взгляд зацепился за шестигранную стеклянную вывеску с выпуклым клеймом — и Таша прянула к окну-витрине, за которым покоились новенькие мыслеграфы и помни-стёкла. Первые являли собой серебристые ящички с ладонь размером, вторые смахивали на зеркала с кнопками на рамках.

И те, и другие широкой публике доступны тоже стали не так давно. Впрочем, и цены до сих пор ой как кусались, и спроса особого пока не было. Если игрушки, способные мгновенно запечатлеть увиденную картинку лучше всякого живописца, могли пригодиться простому люду, то вот игрушки, запоминающие серию картинок движущихся, этот самый люд пугали.

Что мыслеграф, что помни-стёкла были элементарны в использовании. Держа первый в руках, достаточно было сосредоточиться на предстающей твоим глазам картинке, щёлкнуть кнопочку — и вуаля, готово: картина запечатлена на одной из тридцати шести стеклянных пластин, покоящихся внутри ящичка; гибких пластин непрозрачного стекла, которое невозможно разбить. Пластинки, правда, были мелкими, и чтобы увеличить их хотя бы до размера книжной страницы, приходилось нести мыслеграф к магу, но полученный результат превосходил величайший полотна и портреты: что люди, что пейзажи выходили точь-в-точь как живыми.

Помни-стёкла тоже не отличались особой сложностью эксплуатации: достаточно нажать кнопку и держать стекло в руке, и оно запоминает всё, что видишь ты. Когда захочешь освежить память об увиденном, достаточно продиктовать стеклу время и дату — и наслаждаться зрелищем, мелькающим на серебристой поверхности. Правда, время запоминания ограничено, — в одних стёклах двенадцать часов, в других сутки, — но ведь порой так хочется увидеть-пережить-прочувствовать заново хотя бы один момент…

И та, и другая безделушка давно уже были в ходу среди волшебников и чародеев, но сделать волшебство доступным и простому люду было серьёзной проблемой, так как маги вместо кнопок использовали заклятия. Правда, как видно, под пристальным вниманием Его Величества Шейлиреара любые проблемы предпочитали самоликвидироваться.

— Таша…

— Да, иду-иду, — она кротко отвернулась от витрины.

"Когда-нибудь куплю себе мыслеграф и буду графить всё подряд. В мире ведь так много того, что стоит оставить не в одной только памяти…"

Следующей посетили одёжную лавку. Стоило мелодично звякнуть дверному колокольчику, как навстречу вынырнула продавщица — юная, пухленькая, похожая на ванильную зефирину. Зарумянилась, засуетилась и принялась расхваливать как товар, так и покупателей, которым буквально всё "изумительно шло".

Таша, не мудрствуя лукаво, удалилась за примерочную ширму с первым приглянувшимся платьем — жатый светло-бежевый хлопок, немного кружев, вышивка серебряной нитью по неглубокому вырезу и рукавчики буфами. Выяснилось, что платье сидело, как влитое: вздымалось, где положено, красиво облегало бёдра длинной юбкой и спускалось широкими складками до лодыжек.

— А зеркало можно? — искрутив голову под всевозможными углами, наконец спросила Таша.

— Бархатную занавесь видите? — откликнулась продавщица. — За ней зеркало и есть.

Таша видела и уже тянула на себя тяжёлую чёрную ткань.

"А ведь только сейчас вспомнила, что в последние дни лишь раз удосужилась в зеркало взглянуть…"

— Это я с такими волосами почти три дня ходила?!

Из Подгорья выбрались уже ближе к вечеру. Джеми горестно вздыхал по деньгам, выброшенным на такие бесполезные, по его мнению, вещи, как штаны из тонкого сукна, отделанную кружевом рубашку, высокие замшевые сапоги и куртку из лучшей кожи, какая нашлась. На этом процесс отоваривания далеко не завершился. Был присмотрен тёмный плащ с щеголеватой вышивкой. Под плащ подобран пояс, кошель и ножны (замысловатая конструкция из дерева, кожи и золотой инкрустации). И завершающим штрихом — вместо планируемого меча в итоге приобретена сабля: однолезвийная, чуть изогнутая, с защищающей кисть гардой, витиевато переплетённой несколькими дужками.

Собственно, в приобретении "экипировки" Алексас принимал участие побольше Джеми. Взять хотя бы эпизод в одёжной лавке: поминутно отбирая у братца контроль над телом, Алексас отверг девятнадцать рубашек подряд, так как одни "жали в груди", в других "руки были скованы", а третьи попросту "не шли". Таша даже подозревала, что главным аргументом в выборе оружия послужил тот факт, что сабля в руке смотрелась изящнее простого меча с незамысловатой крестовидной рукоятью.

Сама Таша мерила дорогу новыми башмачками, — светлой кожи, остроносыми, стягивающимися ремешком выше щиколотки, — ловила ветерок полами свежеприобретённого плаща из мягкой шерсти кремового цвета и на ходу пыталась расчесать волосы подысканным с час назад частым гребнем.

"Не собираюсь больше терпеть на голове эти колтуны!"

Колтуны, впрочем, сдаваться не собирались и оборону держали стойко.

— Может, остричь? — подсказал Джеми.

— После тебя, — Таша яростно чесанула гребнем особо упрямую прядь. Прикусила губу, моргнула, смахивая с ресниц немедля навернувшиеся слёзы.

"Мда…"

— Джеми, может, всё-таки поможете? — ровно проговорил Арон.

Мальчишка угрюмо шмыгнул носом:

— Ей и так…

— Джеми…

Паренёк страдальчески вздохнул, вскинул руку и щёлкнул пальцами.

Непокорные волосы зашевелились, вздыбились, извильнулись — и покорно легли на плечи: расчёсанные, шелковистые и ещё пушистее, чем прежде.

— Спасибо, — изучив на ощупь ближайшую прядь, только и смогла вымолвить Таша.

"Нет, всё-таки педестриан — он и есть педестриан!! Видел же, мог же…"

"…скажи спасибо, что заклятье правильно прочёл. Мог бы и остричь, с него станется".

Несмотря на то, что день лишь начинал тихонько двигаться к сумеркам, все до единой бабочки таинственным образом исчезли — чем немало расстроили Ташу, твёрдо решившую на обратном пути попытать счастья.

"Или попытать счастье — как посмотреть… Если за крылышко…"

"…вот садистских наклонностей в тебе пока не наблюдалось".

"Да шучу я, шучу…"

Впрочем, Таша быстро утешилась, занявшись собиранием букета из васильков, вербены, горечавки и колокольчиков, жизнерадостно синевших по обочине.

— Не люблю рвать цветы. Живые же. Лучше бы росли себе спокойно, глаз радовали, — прикидывая, куда приладить очередной цветок, услышала она голос Джеми.

— Быть сорванным в блеске красоты порой лучше, чем оказаться обречённым на бесполезное увядание. И потом… Чем бы дитя ни тешилось.

Подняв голову, Таша встретила укоризненный взгляд мальчишки, и тепло-улыбчивый — Арона. Обычно серые, сейчас глаза дэя светились отражённым небом, и потому, казалось, сияли ещё ярче. И была в них какая-то трепетная, с оттенком неизъяснимой грусти нежность…

Таша, приладив таки василёк с краешку, неторопливо склонилась за следующим.

"А я ведь любила Альмона…"

"…Альмона. Именно. Вот даже интересно, почему любила? Лишь потому, что — родитель?

…в его глазах за все годы даже намёка на нежность не видела…"

Да, я любила Альмона, подумала Таша.

Но называть его отцом сейчас казалось куда более странным, чем думать так об Ароне.

— Таша!

— А?

— Идём?

— Да… да, — Таша, тряхнув головой, побежала обратно на дорогу, помахивая букетом в опущенной руке.

Сантименты, ксаш бы их побрала…