(выходит со стороны поля боя) О, мужи Фив! [7] Божественною волей Наш город вновь спасен из моря бед. И вот я вас созвал — от всех отдельно, Посланца гласом каждого — считая Оплотом царского престола вас. Так вы уж древней Лаия державе Хранили верность; так, затем, Эдипу; И наконец, по гибели отца, Вы так же верно сыновьям служили. 170 Теперь двойная их скосила доля В один и тот же день — убийцы оба, Они ж и жертвы, юную десницу Братоубийства скверной опорочив — И унаследовал царей погибших Престол, как родственник ближайший, я. Я знаю: безрассудно полагать, Что понял мысль и душу человека, Покуда власти не отведал он. Узнайте же, как я намерен править. Кто, призванный царить над всем народом, Не принимает лучшего решенья; 180 Кому позорный страх уста сжимает, Того всегда считал негодным я. И кто отчизны благо ценит меньше, Чем близкого, — тот для меня ничто. Я не таков. Да будет Зевс-всевидец Свидетель мне! Молчать не стану я, Когда пойму, что под личиной блага Беда к моим согражданам крадется, Не допущу подавно, чтобы дружбу Мою снискал моей отчизны враг. Отчизна — вот та крепкая ладья, Что нас спасает: лишь на ней, счастливой, 190 И дружба место верное найдет. Такой закон наш город вознесет, И с ним согласен тот приказ, который Я о сынах Эдипа объявил. Гласит он так: героя Этеокла За то, что пал он, за страну сражаясь, Покрытый славой многих бранных дел, — Почтить могилой и достойной тризной С славнейшими мужами наравне; Но брат его — о Полинике слово — Кто, изгнанный, вернулся в край родной 200 Чтоб отчий град и отчие святыни Огнем пожечь дотла, чтоб кровью граждан Насытить месть, а тех, кто уцелел, В ярмо неволи горькой впрячь, — о нем Народу мой приказ: не хоронить, Ни плачем почитать; непогребенный, Оставлен на позор и на съеденье Он алчным псам и хищникам небес. Вот мысль моя, и никогда злодея Не предпочту я доброму средь нас. Кто ж верен родине, тому и в жизни 210 И в смерти я всегда воздам почет.

Ты так решил, Креонт, сын Менекея, И о враге отчизны, и о друге; В твоих руках закон; и над умершим, И над живыми — нами, — власть твоя.

Так бдите же над исполненьем слова!

Не молодых ли это плеч обуза?

Конечно; к трупу стражу я приставил.

А нам ты что приказываешь, царь?

Ослушникам закона не мирволить.

220 Кто ж в казнь влюблен? Таких безумцев нет.

Наградой казнь ослушнику, ты прав; Но многих и на смерть влечет корысть.

(появляясь со стороны поля) По правде не могу я, государь, Сказать, чтоб от чрезмерного усердья Я запыхавшись прибежал сюда. Нет: остановок на пути немало Внушала мне забота, и не раз Уж восвояси я хотел вернуться. То так, то сяк душа мне говорила: «Глупец! Куда спешишь? Ведь на расправу! Несчастный! Что ты медлишь? Вдруг Креонт 230 Узнает от другого, — будет хуже!» Так мысль свою ворочал я, досужий Шаг замедляя, — а в таком раздумьи И краткий путь способен долгим стать, Но верх взяла решимость: я пришел. Хоть и сказать мне нечего, а все же Скажу: пришел сюда не без надежды Не испытать, чего не заслужил.

О чем же речь? Ты оробел, я вижу!

Узнай сначала про меня: то дело Свершил не я, а кто свершил — не знаю. 240 Ответ держать поэтому не мне.

Что за увертки, что за оговорки! Не мешкай: что за новость, объяви!

Тут поневоле мешкать будешь: страшно!

Так говори — и убирайся прочь!

Ну вот, скажу: похоронен тот труп. Печальник скрылся. Слой песку сухого На мертвеце и возлияний след.

Что ты сказал? Кто мог дерзнуть? Ответствуй!

Почем мне знать? Ни рытвины кругом 250 От заступа или лопаты; почва Тверда, суха ступне и колесу: Кто здесь и был, тот не оставил следа. Так вот, когда дневальщик первый дело Нам показал — всем и чудно и жутко Внезапно стало: мертвеца не видно! Не то, чтоб в землю он ушел: лишь сверху Был тонким слоем пыли он покрыт, Как бог велит во избежанье скверны. И ни от пса, ни от другого зверя Следов не видно — ни зубов, ни лап. Тут друг на друга мы с обидной бранью 260 Набросились, страж стража обвинял; Вот-вот, казалось, до ручной расправы Дойдет — кому же было нас унять? На каждого вину взвалить пытались — И каждый отрицал ее. Готов был Всяк раскаленное держать в руках железо, [8] И сквозь огонь пройти, и бога в клятве Свидетелем призвать, что он невинен, Что он ни в замысле, ни в исполненьи Не принимал участья. Спорим, спорим, — Нет, не выходит ничего. Тут слово Сказал один из нас — такое слово, Что в страхе все поникли головой: 270 Перечить не могли, а что бедою Оно чревато — было ясно всем. Его же слово — вот оно: с повинной К тебе прийти и обо всем сказать. Что было делать? Покорились, жребий Метнули — мне досталась благодать. И вот я здесь, что враг во вражьем стане; Еще бы! Всем противен вестник зла.

Недоброе нам сердце ворожит; Подумай, царь, не бог ли тут замешан.

280 Умолкни! Гневом душу мне наполнишь. Ужель с годами ум твой отупел? Что за кощунство! Чтобы сами боги Заботились об этом мертвеце! Что ж, благодетеля они в нем чтили, Что перстью упокоили его — Его, пришедшего в наш край, чтоб храмы В убранстве их колонн огнем разрушить, Разграбить приношенья, разорить Мать-землю, надругаться над законом? А коль злодей он — видано ли дело, Чтоб о злодее боги так пеклись? Нет, нет, не то. — Уже давно средь граждан 290 Я ропот слышу. [9] Им мое решенье Противно, видно, и строптивой вые Претит ярмо. Нелюб им новый царь.

Они и их — я это ясно вижу — Посулом мзды презренной обольстили, Чтоб мой приказ нарушили они. Да, деньги, деньги! Хуже нет соблазна Для смертного. Они устои точат Стен крепкозданных и из гнезд родных Мужей уводят; их отрава в душу Сочится добрых, страсть к дурным деяньям 300 Внушая ей; они уловкам учат, Как благочестья грань переступать. Но все же те, кого соблазн наживы Заманит в грех такой — хоть и не сразу — Добьются кары строгого судьи.

Теперь заметь: как свят мне Зевса облик! — Ты видишь, клятвой я связал себя — Моим глазам представите вы вскоре Виновника запретных похорон; Не то — вам смерти не простой награда Назначена: живые вы на дыбе Заплатите за дерзновенье мне. 310 Я научу вас знать, где к месту алчность, И воровать с разбором, твердо помня, Что не везде подачка нам сладка. Опасна гнусная корысть, и чаще Ты с ней беду, чем прибыль наживешь.

Ответить дашь? Иль сразу уходить?

Разгневал ты и так меня довольно!

Слух ли болит иль сердце у тебя?

Еще искать ты вздумал место боли?

Я огорчил твой слух, виновник — сердце,

320 Болтать на диво мастер, ты, я вижу!

Пусть так; но труп похоронил не я.

Неправда, ты, продав за деньги душу.

Увы! Беда, когда судья нездраво судит.

Толкуй себе, что здраво, что нездраво, Но отыщи виновника, — не то Поймешь: корысть чревата злой невзгодой.

И я согласен, чтоб его поймали. Но будет ли он пойман, или нет — Ведь в этом властен бог один — с возвратом 330 Меня не жди. И то уж я не думал, Что жизнь цела останется моя; Спасибо, боги, вам за милость вашу!