Со стороны поля появляется Страж, ведущий Антигону.

Непонятное диво мне разум слепит. Это ты, Антигона? Зачем не могу Уличающих глаз я во лжи уличить! 380 О Эдипа-страдальца страдалица-дочь! Чего ради, царевна, схватили тебя? Неужели дерзнула ты царский закон Неразумным деяньем нарушить?
Да, да, она виновница; ее мы Застали хоронящей. Где Креонт?
Он вовремя выходит из дворца.
С какой потребностью совпал мой выход?
Да, государь; ни в чем не должен смертный Давать зарок: на думу передума Всегда найдется. Вот возьми меня: 390 Я ль не клялся, что ни за что на свете Не возвращусь сюда? Такого страху Твои угрозы на меня нагнали. Но сам ты знаешь: всех утех сильнее Нежданная-негаданная радость. И вот я здесь, и клятвы все забыты, И эту деву я привел: у трупа Лелеяла покойника. Без жребья, Без спора мне присуждена находка. Ее тебе вручаю я: суди, Допрашивай, меня же от опалы 400 Освободи и отпусти домой.
Ее привел ты… как и где найдя?
Труп хоронящей — этим все сказал я.
Ты понимаешь, что ты говоришь?
Сам видел, хоронила труп она, Тебе наперекор. Ужель не ясно?
Как ты увидел? Как схватил ее?
Так было дело. Я туда вернулся Под гнетом яростных угроз твоих. Смели мы пыль, что покрывала труп, 410 И обнажили преющее тело. Затем расселись на хребте бугра, Где ветер был покрепче — от жары ведь Тлетворный запах издавал мертвец. Чуть засыпал кто — руганью усердной Его будил сосед — знай дело, значит. Так время проходило. Вот уж неба Средину занял яркий солнца круг, И стал нас зной палить. Внезапно смерч С земли поднялся, в небо упираясь Своей верхушкой. Всю равнину вмиг 420 Собой наполнил он, весь беспредельный Эфир; кругом посыпались с деревьев Листва и ветви. Мы, глаза зажмурив, Старались божью вынести напасть. Прождали мы немало; наконец, Все успокоилось. Глаза открыли — И что же? Дева перед нами! Плачет Она так горько, как лесная пташка, Когда, вернувшись к птенчикам, застанет Пустым гнездо, осиротелым ложе. Так и она, увидев труп нагим, Взрыдала, проклиная виноватых, И тотчас пыли горстию сухой 430 И, высоко подняв кувшин узорный, Трехкратным возлияньем труп почтила. Увидев это, бросились мы к ней. Она стоит бесстрашно. Мы схватили Ее, и ну допрашивать: о прежнем Обряде, о вторичном — и во всем Она призналась. И отрадно мне, И жалко стало. Да и впрямь: ведь сладко, Что сам сухим ты вышел из беды; А все же жаль, когда беду накличешь Ты на людей хороших. — Ну, да что! 440 Всегда своя рубашка к телу ближе.
(Антигоне) Ты это! Ты!… Зачем склоняешь взор? Ты это совершила или нет?
Да, это дело совершила я.
(Стражу) Теперь иди, куда душе угодно: С тебя снимаю обвиненье я. Страж уходит. Креонт обращается к Антигоне: А ты мне ясно, без обиняков Ответь: ты о моем запрете знала?
Конечно, знала; всем он ведом был.
Как же могла закон ты преступить?
450 Затем могла, что не Зевес с Олимпа Его издал, и не святая Правда, Подземных сопрестольница богов. А твой приказ-уж не такую силу За ним я признавала, чтобы он, Созданье человека, мог низвергнуть Неписанный, незыблемый закон Богов бессмертных. Этот не сегодня Был ими к жизни призван, не вчера: Живет он вечно, и никто не знает, С каких он пор явился меж людей. Вот за него ответить я боялась Когда-нибудь пред божиим судом, А смертного не страшен мне приказ. Умру я, знаю. Смерти не избегнуть, 460 Хотя б и не грозил ты. Если жизнь Я раньше срока кончу — лишь спасибо Тебе скажу. Кто в горе беспросветном Живет, как я, тому отрадой смерть. Нет, не в досаду мне такая участь. Но если б брата, что в одной утробе Со мной зачат был — если б я его, Умершего, без чести погребенья Оставила — вот этой бы печали Я никогда осилить не смогла. Ты разума в словах моих не видишь; Но я спрошу: не сам ли неразумен, 470 Кто в неразумии корит меня?
Отца мятежного мятежный дух В тебе живет: не сломлена ты горем.
(Антигоне) Ну, так узнай: чем круче кто в гордыне, Тем ближе и падение его. Пусть раскалится в огненном горниле Железа сила: будет вдвое легче Его ломать и разбивать тогда. И пылкого коня лихую удаль Узда смиряет малая: не след Кичиться тем, кто сильному подвластен.
Что ж нам о ней поведать? Провинилась 480 Уж в первый раз сознательно она, Когда закон, известный всем, попрала; Теперь же к той провинности вторую Прибавила она, гордяся делом Содеянным и надо мной глумясь. Не мужем буду я — она им будет — Коль власть мою ей в поруганье дам. Нет; будь сестры она мне ближе, ближе Нам всем родного домового Зевса: [12] Они с Исменой не избегнут кары, И кары строгой. Обе виноваты: 490 Они вдвоем обдумали тот шаг.
Вы, позовите мне сюда Исмену. Я только что ее в покоях видел Безумною от крайнего волненья. Да, кто во тьме недоброе замыслит, В своей душе предателя взрастит; Но хуже тот, кто, пойманный с поличным, Прикрасы слов наводит на вину.
Ты кару ищешь мне сильнее смерти?
Нет, этого достаточно за все.
Зачем же ждать? Мне речь твоя противна; 500 Не примирюсь я с нею никогда. Так и тебе не по сердцу мой подвиг. — И все ж — могла ли я славнее славу Стяжать, чем ныне? Я родного брата Могилою почтила.
Если б страх Язык им не сковал, они б признались Что мыслями со мною заодно. Завидна жизнь царей: они лишь могут И говорить, и делать, что хотят.
Ужели всех кадмейцев ты умнее?
Спроси у них — пусть разомкнут уста.
510 Не стыдно ль мыслить розно ото всех?
Почтить родного брата — не позорно.
А тот не брат, что с ним в бою сразился?
О да, и он: одна и та же кровь.
За что ж его ты оскорбила тень?
Меня покойный не осудит, знаю.
Как? Нечестивца ты сравняла с ним!
Погиб мой брат, а не какой-то раб.
Погиб врагом, а тот спасал наш город!
И все ж Аида нерушим закон.
520 Нельзя злодеев с добрыми равнять!
Почем мы знаем, так ли там судили?
Вражда живет и за вратами смерти!
Делить любовь — удел мой, не вражду.
(указывая на землю) Ступай же к ним и их люби, коль надо; Пока я жив, не покорюсь жене!

Из дворца выводят Исмену.

Посмотрите: Исмена у входа, друзья! Сердобольные слезы [13] текут из очей; Ее щеки в крови; над бровями печаль, Словно туча, нависла, горячей струей 530 Молодой ее лик орошая.
(Исмене) А, это ты в тени укромной дома Змеей ползучей кровь мою точила, И я не ведал, что рощу две язвы, Две пагубы престола моего! Скажи мне ныне: признаешь себя ты Сообщницей в том деле похорон, Иль клятву дашь, что ничего не знала?
Коли она призналась — то и я. Ее вину и участь разделяю.
Нет, не разделишь — Правда не велит: Ты не хотела — я тебя отвергла.
540 Но ты несчастна — и в твоем несчастье Я не стыжусь быть дольщицей беды.
Любовь не словом дорога, а делом; О деле ж знает царь теней, Аид.
О, не отталкивай меня! Мы вместе Умрем и смертью мертвого почтим.
Ты не умрешь. Чего ты не коснулась, Своим не ставь; за все отвечу я.
Какая жизнь мне без тебя мила?
Спроси Креонта: он тебе опора.
550 К чему насмешки! Легче ли от них?
Верь, горше слез нас мучит смех такой.
Чем же утешу я тебя хоть ныне?
Себя спаси; тебе я жить велю.
О горе, горе! Жить с тобой в разлуке?
Ты жизни путь избрала, смерти — я.
Но я тебя отговорить пыталась.
Кто прав из нас, пускай рассудят люди.
Но в этом деле обе мы виновны.
Нет. Ты жива, моя ж душа давно 560 Мертва; умерших чтит моя забота.
Ума решились эти девы, вижу: Одна — теперь, другая — с малых лет.
Да, государь, ты прав; врожденный разум Со счастьем вместе покидает нас.
Впрямь, коли ты со злой влечешься к злу!
Мне жизнь не в жизнь с ней розно, государь.
Не говори ты «с ней»! Ее уж нет.
И ты казнить решил невесту сына?
Есть для посева и другие нивы!
570 Нет, коли все давно сговорено!
Дурной жены я сыну не желаю.
О Гемон, [14] как не дорог ты отцу!
Его женитьба — не твоя забота.
И сына ты лишишь такой невесты?
Лишу не я: разлучница здесь смерть!
Как видно, казни ей не избежать.
Ты понял верно. Но довольно. Стража! Домой их уведите… Да, еще: Двух женщин этих под охраной верной Держать, свободы не давать отнюдь: 580 И смельчаки не презирают бегства, Коль сознают, что смерть недалека.

Стража уводит Антигону и Исмену.

Креонт остается на орхестре.