Подруга милая, для общей пользы К тебе пришли мы. Если ж мы не правы, Ты побеждай; с тобой мы заодно.

Мне совестно, подруги, вечным плачем Вам досаждать; но будьте милосердны! Ах, не моя в том воля, верьте мне. Возможно ль деве благородной крови, Приняв такое горькое наследье Обид отцовских, сдерживать себя? А для меня с днем каждым, с каждой ночью 260 Оно цветет скорей, чем убывает. Везде лишь горе. Матери родной Я ненавистна; в собственных хоромах Должна с отца убийцами я жить, Их властной воле слепо подчиняться, От них подачки и отказ терпеть. Подумайте, какой мне день сияет, Когда Эгисфа на отца престоле В отца я вижу царственных парчах, Когда предатель в пламя очага, Что был свидетелем его злодейства, Богам струю святого приношения 270 Из чаши льет убитого царя? И худшее я вижу из нечестии: Как на родительский он всходит одр, Убийца подлый, с матерью несчастной… Да полно! Звать ли матерью ее, Что сон в его объятиях вкушает? Нет; точно мало ей греха и срама, Что с осквернителем она живет, Забыв о гневе бдительных Эриний, — Она в насмешку над своим злодейством, Дня улучив возврат, когда отец Ее коварства жертвою погиб, 280 Овец приводит, хороводы ставит И месячным молебствием богов Спасенья — так зовя их — ублажает! Все это видеть я должна — недаром Я взаперти сижу — и плачу, плачу, В слезах свою кручину изливаю, И проклинаю пир тот нечестивый, Что именем отца уж нарекла [17] Молва народная; но тихо, тихо, Сама с собой — ведь даже плакать вволю Мне не дают. Она, — она, что всюду В речах своих достоинство блюдет! — В таких словах скорбящую поносит: «О тварь безбожная! Одна ль на свете 290 Отца лишилась ты? Никто другой Не взыскан горем? Сгинь лихою смертью! И пусть печали этой никогда С тебя не снимут преисподней боги!» Вот наглости ее пример. А если Ей намекнуть на возвращенье сына, Она, себя не помня, с диким воплем Летит ко мне. «Не ты ль всему виною? [18] Не ты ль, из рук моих его похитив, Отправила в далекий край? Но верь мне: Достойная тебя постигнет кара!» И дальше льется слов поток бесстыдных, 300 И достославный вторит ей супруг, — Он, этот трус презренный, эта язва, Он, что руками женщин бой ведет! [19] И жду я, жду, когда ж святая грянет Ореста месть — и в ожиданье чахну. Он вечно медлит, иссушая корни И нынешних и будущих надежд. В таком несчастье места нет почтенью И добрым нравам, милые; не диво, Что в злой судьбе и злые мысли зреют.

310 Скажи одно мне: близок ли Эгисф К беседе нашей, иль ушел из дома?

Ушел, конечно. Не была б я с вами, Будь дома он. В полях он, далеко.

За весть спасибо. Легче будет мне Собраться с духом и спросить тебя.

Спроси о всем, чего душа желает.

Изволь, спрошу. Что говорят о брате? Спешит иль медлит? Все я знать хочу!

Спешить готов — да только долго медлит!

320 Не сразу муж великих дел творец.

Но жизнь ему спасла я все же сразу!

Он благороден, не теряй надежды!

Одной надеждой жизнь моя красна.

Теперь ни слова! Из дому выходит Хрисофемида, кровь тебе родная; В руках у ней даров заупокойных Сосуд, подземным божествам привет.

И вот ты снова у дверей, сестра, И все поешь старинной скорби песню 330 Ужель тебя не отучило время Порывам тщетным угождать души? И мне — настолько знаю я себя — И мне тяжел насущной жизни облик, И будь я в силе — вмиг они б узнали, Как я нещадно осуждаю их. Но нет нам ветров ласковых, — и парус Мы свой спустить должны и бросить мысль О показных ударах, от которых Не больно им. Такое же решенье Я и тебе желала бы внушить. Конечно, правда не моим словам Сопутствует, а твоему сужденью; Но я свободы жажду, а она 340 Лишь послушанью полному награда,

Ужель совсем забыла ты отца, Родившего тебя, и только помнишь О матери? Ведь вся твоя премудрость — Ее заученный урок; ни слова Ты от себя сказать мне не могла. Что ж, выбирай! Иль ты должна сознаться, Что нет в деяньях разума твоих, Иль, что, владея разумом и волей, Ты забываешь о своих родных. Ты только что сказала, что охотно — Будь в силе ты — дала бы волю гневу. Зачем же мне, в старанье неусыпном За честь отца, не хочешь ты помочь? 350 Нет, и меня ты совратить стремишься, Чтоб с малодушием бесчестье слить! Зачем? Скажи мне — иль тебе скажу я, Что мне наградой будет, если плач Умолкнет мой. Живу и так я — жалко, Не стану спорить; что ж? С меня довольно. Но их я мучу и из их мучений Венок почета для отца сплетаю, — Коль радость там доступна, под землей. Твоя же ненависть словами лишь Грозна, на деле ж заодно ты с ними, С убийцами отца. Не буду я Покорна им, хотя б они мне дали 360 Все те дары, что так милы тебе. И пышный стол, и полную до края Тебе я чашу жизни уступлю; Мне ж будут пищей лишь врагов мученья: Они вкуснее почестей твоих. И ты бы так судила, если б разум Ты обрела. Подумай: величаться Державнейшего дочерью отца Могла бы ты, а предпочла прослыть Лишь дочерью при матери твоей! Позор тебе в глазах всего народа, Предательнице ближних и отца!

Ради богов, не отдавайся гневу! 370 В речах обеих правда есть; могли бы Вы поучиться друг у друга смело.

Ах, милые, не привыкать мне, видно; К ее речам. Смолчала б и теперь, Но вижу, горе ей грозит такое, Что плач ее умолкнет сам собой.

Скажи, какое? Если хуже участь, Чем жизнь моя, — не стану возражать.

Узнаешь все, что мне самой известно. Они решили, — если жалоб вечных Не прекратишь ты — заточить тебя 380 В подземный терем; там уж не увидишь Сиянья солнца ты. За рубежом Страны родной, жива в могильной сени, Ты о себе затянешь скорби песню. Итак, блюди себя, меня ж в несчастье Не упрекай: теперь прозреть пора.

Так поступить они со мной решили?

В тот самый час, когда Эгисф вернется.

Пусть с богом он вернется — хоть сейчас!

Безумная, в чем речи смысл твоей?

Чтоб он, вернувшись, мысль свою исполнил.

390 Исполнил — для чего? В уме ль своем ты?

Чтоб дальше, дальше мне уйти от вас!

А жизнь свою совсем в ничто ты ставишь?

На диво превосходна эта жизнь!

Была бы лучше, каб за ум взялась ты.

Опять меня предательству ты учишь?

Тебя учу я силе уступать.

Сама учись; мне это не по нраву.

Что пользы нам в паденье безрассудном?

Падем, коль надо, за отца отмстив!

400 Отец простит нас, уповаю твердо.

Так утешать себя лишь трус способен!

А ты ни в чем мне уступить не хочешь?

Не дай мне бог настолько стать безумной!

Тогда прощай! Иду, куда послали.

Куда ж идешь ты? Для кого дары?

Их мать велела посвятить отцу.

Не может быть! Тому, кого из злобы…

Сама убила — мысль твою дополню.

Кто мог решенье это ей внушить?

410 Тревожный сон [20] приснился ночью ей.

О боги предков! Хоть теперь вступитесь!..

Тебе отвагу страх ее внушает?

Сон мне поведай — все потом скажу.

О нем немного лишь известно мне.

Хоть этим поделись. Из слов немногих Нередко смерть мы черпаем и жизнь.

Есть слух такой. Приснилось ей, что видит Она отца; для нового общенья На свет вернулся он. И вот, схватив 420 Свой царский посох — ныне им владеет Эгисф — в очаг его он водрузил. И посох отпрыск дал, и отпрыск этот Все рос, да рос — и, наконец, покрыл он Зеленой сенью весь микенский край. Так мне свидетель рассказал, при коем Она виденье солнцу открывала. Вот все, что знаю. И меня она С дарами шлет того же страха ради. Электра! Именем родных богов Тебя я заклинаю: уступи мне! Не дай безумию тебя повергнуть. Ведь если ныне оттолкнешь меня — 430 Увидишь, с плачем призовешь обратно.

Сестра моя! Не оскверняй могилы [21] Ее дарами. Не потерпят Правда И Благочестье, чтобы ты отцу Несла даянья от жены преступной. Развей их по ветру; а то в песок Зарой поглубже, чтоб они покоя Его не потревожили — и ей, Когда умрет, сохранными остались. Не будь она преступнейшей из жен. — 440 Не вздумала б надгробным возлияньем Убитого супруга гнев купить! Сама подумай: милостиво ль примет На дне могилы дремлющий отец Ее дары? Она ж его убила И, как врагу поруганному, руки Отсекла, [22] и затем, чтоб скверну смыть, Живую кровь, пятнавшую секиру, О голову убитого обтерла! Так и теперь она твоей услугой С себя стереть клеймо убийства мнит. Нет, так нельзя. Все это брось, отцу же Волос своих прядь крайнюю отрежь, 450 Да от меня прибавь — убогий дар, Но это все, чем дочь его богата — Мой скромный пояс, да волос кольцо [23] Запущенных. И помолись, к могиле Склонившись, чтоб из мглы подземной он Усердную нам помощь на врагов Своих явил, и чтобы сын его Орест, живой, стопой победоносной Его злодеев головы попрал. Тогда мы впредь щедрейшею рукою Его почтим, чем можем чтить теперь. Я верю, да, я верю — этот сон 460 Нерадостный не без его веленья Приснился ей. Но все ж, сестра моя, В угоду мне, самой себе в угоду Послушайся меня — всего же боле Блюдя любовь к дражайшему из смертных, В обитель душ сошедшему отцу!

(Хрисофемиде) О благочестии радеет дева; Разумна будь, послушайся ее. Хрисофемида Послушаюсь. Не терпит двоеречья И споров Правда — делом служат ей. Но вы молчанья, милые, покровом Моей попытки смелость осените; 470 Не то — узнает об исходе мать, И поплачусь я за нее жестоко.