Тебя я зову, кого звездная ночь, Теряя покров лучезарный, рождает И вновь усыпляет на пламенном ложе — Тебя я зову, Гел ио с, Гел ио с! Поведай, владыка сверкающих стрел — Где ныне приметил ты сына Алкмены? 100 Скитается ль он по извилинам моря? В Элладе ли, в Азии ль ищет приюта? Поведай нам, бог, о сияющем взоре!

Я вижу — и сердце щемит мне печаль — Я вижу награду борцов, Деяниру, В слезах неутешных, в тоске неусыпной, Как пташку лесную, певицу скорбей. Все мысли ей занял зловещий уход Скитальца-супруга; и ночью глухою Не сходит печаль с овдовелого ложа, 110 Не сходит с ума лиходейка-забота; Все чует беду истомленное сердце.

Как в пучине разъяренной Под крылом ветров могучих Справа, слева вал за валом Ударяет на пловца, Так и витязя-кадмейца [6] То крутит, то вновь возносит В многотрудном море жизни Разъяренная волна. Все же бог его поныне От обители Аида 120 Невредимого спасал.

Дай же в речи дружелюбной Упрекнуть тебя, подруга: От надежды ты отрадной Отрекаться не должна. Ведь и царь — вершитель мира, Зевс-Кронид, в земной юдоли Дней безоблачного счастья Человеку не судил, И Медведицы вращенье Круговое с горем радость 130 Чередует для людей.

Да; не всегда царит на небосклоне Ночь звездная; не навсегда навис Мрак горести над жизнью человека. И счастье и нужда Сегодня одному, Другому завтра достаются в долю. Запомни же навек, Царица, речь мою, Когда опять томиться будешь страхом: Ужели сына своего в беде 140 Оставит Зевс. Кто этому поверит?