Столовая в доме Подрезовых. Не очень большой сервант с разнообразной посудой. Посредине комнаты — круглый стол, накрытый пестрой скатертью. В стороне — широкая тахта, два кресла, маленький столик. На стенах — несколько картин с нагромождениями красок и фигур. Над тахтой — пестрые шелковые косынки. На окнах и у стен — комнатные цветы и пальмы. Пианино. Одна из дверей ведет на веранду. У окна, за которым ясный апрельский полдень, натянув на станок кусок шелка, в пестром переднике, работает Подрезова. Около нее стоит табуретка, на которой разложены краски. Включен радиоприемник, из него звучит веселый мотив. Звонок. Подрезова откладывает кисть, уходит и возвращается с газетой и конвертом. Разрывает конверт, вынимает пригласительный билет, бросает его на стол. Входит Подрезов. Он в фартуке, в гимнастерке навыпуск, в синих галифе и резиновых сапогах. В руках держит сухую ветку и садовые ножницы.

Подрезов (целует жену в лоб, рассматривает пригласительный билет). Дом офицера приглашает нас с тобой на лекцию «Есть ли жизнь на Луне». Как ты думаешь, есть жизнь на Луне?

Подрезова (подходя к станку). Не знаю, Коля.

Подрезов (потягиваясь). А вот на Земле есть жизнь, есть. (Показывая яблоневую ветку.) Старый лист, пережил морозы, бураны, а оторваться от яблони не захотел.

Подрезова. Мы пойдем на лекцию?

Подрезов. Ты все хочешь повысить свой уровень...

Подрезова. Людей посмотрим.

Подрезов (потягиваясь). Тут такой воздух... Сосной пахнет. Весна. Я люблю это время.

Подрезова. Как хочешь, Коля. Мне и дома хорошо.

Подрезов. Ну вот и работай, твори... А я пойду к своей сирени. (Уходит.)

Медный (быстро входя). Вот как я встречаю весну тысяча девятьсот пятьдесят шестого года. Исключили, подлецы!

Подрезова (обернувшись). В каком ты виде?

Медный. При чем здесь вид! Ты слышала, что я сказал?

Подрезова. Слышала. Сними пальто.

Медный (уходит и возвращается без пальто). Понимаешь, исключили! «Вы недостойны состоять в партии, вы чуждый для нее элемент. Вы фрондер. Нигилист. Вы ревизуете...». Понимаешь, я ревизую? Немного покритиковал — и все. Вышвырнули, как паршивую собаку!

Подрезова (отложив кисть). А кто тебя заставил выступить?

Медный (зло). Кто? Критика и самокритика!

Подрезова (спокойно). Кого же ты... критиковал?

Медный. Кого? Никого! Ни одной (подчеркнуто) персоны! Просто немного по системе прошелся, по аппарату... Искусства, конечно, коснулся... Едва кончился актив — я понял: Виктор Медный погиб. Секретарь горкома Толмачев, проходя мимо, зловеще сказал: «С вами мы еще встретимся». И вот встретились! Что они только не говорили?! Олухи!

Подрезова. Ты, наверно, там так же грубо говорил?

Медный. Что ты меня, за дурака принимаешь? Просил! Умолял! Толмачева по имени-отчеству называл. И — ничего! Толмачева словно бешеная собака укусила. Исключить — и все! А голоса были — дать выговор. Ку-уда! Исключить, чужой для партии человек. И эти, наши реалисты из Союза художников, представителя прислали — Ивана Петрова, автора индустриальных картин. И эта бездарь позволила себе назвать меня халтурщиком! И все! Все забыто! А ведь я старался, тянулся... Социалистическим реализмом овладевал... По фотографиям групповой портрет членов бюро обкома прошлого состава создал. Разве кто вспомнил?

Подрезова. Ты ж не выставлял картину.

Медный. Не выставлял?! Не дали. Какой-то обалдуй из управления искусств сказал: «Подхалимисто слишком» — и все! Одна фраза — и месячный труд коту под хвост!

Подрезова. Фу!

Медный. Не фукай! Нет, подумай... Сколько трудов я затратил? Дочь председателя горисполкома рисовал. Полгода ко мне на сеансы ходила. Косая, кривая. Я из нее красавицу сделал. Марию Стюарт... Себя не узнала на выставке, только по подписи «Маша» да по сарафану. Чуть не женился на ней... Папа не позволил. Впрочем, хорошо, что не женился — папу сняли следом. Сколько краски напрасно извел! Разве кто оценит?

Подрезова. Это, конечно, подвиг с твоей стороны.

Медный. Напрасно иронизируешь! А как теперь все это отзовется? Мне обещали дать на оформление спектакль в драматическом театре. Это несколько тысяч! «Коварство и любовь» все-таки! Шиллер! Интеллект! Разве теперь дадут?! Разве позволят исключенному из партии оформлять Шиллера? Эпоху «Бури и натиска»! Постоянно беспартийному Сидоркину дадут, а мне — нет. Так всю жизнь и оформлять «Марицу» и «Сильву». «Частица черта в нас...»?

Подрезова. Как ты пугаешься! Даже челюсть отвисла...

Медный. Отвиснет! Впереди Первомай. Улицы города немой агитацией украшать будут... Плакатами! А это — шестьсот-семьсот рубликов! Теперь не дадут. И Шиллера не дадут и плакаты не дадут!

Подрезова. Преувеличиваешь, Виктор.

Медный. Посмотришь. (Спокойнее.) А я-то собирался снова живописью заняться. Теперь, говорят, свободней. Мне из Москвы верный друг писал, в редакции одной сельскохозяйственной газеты работает... Допускаются теперь разные направления. Мечтал свою персональную выставку устроить. (Показывая на стены.) И эти бы показал... Доказал бы, как надо владеть цветом. Нет, Люба, не там мы с тобой живем. Не там!

Подрезова. А где же ты хотел бы?

Медный. Париж... Лондон... Амстердам...

Подрезова. Почему же Амстердам?

Медный. Натура там хорошая, тюльпанов много.

Подрезова. А разве у нас мало в степи тюльпанов?

Медный. Не те тюльпаны. Не те, Люба... Не те! Я свободы хочу, понимаешь, свободы.

Подрезова. Не понимаю.

Медный. Вот и жаль! Жаль! Я хочу быть абсолютно свободен.

Подрезова. Помнишь, приезжий профессор рассказывал...

Медный. Почему мне все время тычут в нос: «Общество, общество, общество»?

Подрезова. ...как в одной европейской столице художники на тротуарах цветными мелками рисуют...

Медный. А я что? Не общество?

Подрезова. ...хлеб зарабатывают...

Медный. Я художник! Понимаешь, художник! И я не хочу, чтобы меня дергали за рукав. Пусть будет так: захочу стать на карачки посреди улицы — и чтоб меня никто не посмел тронуть! Никакие вышестоящие и нижележащие организации!

Подрезова. Организации не тронут, а милиционер может. И даже оштрафует.

Медный. Ты ничего не понимаешь!

Подрезова. Художники на тротуарах цветными мелками рисуют, хлеб зарабатывают...

Медный. Агитация, Любочка... Для малограмотных.

Подрезова. Профессор журналы показывал.

Медный. Разве можно нашим журналам верить?

Подрезова. Не наши журналы показывал, заграничные.

Медный. Тенденциозный подбор... (Спокойнее.) Вот жизнь идет, и все не так, как бы хотелось. Счастье бывает совсем близко, а не поймаешь. Помнишь, приезжали к нам один критик московский и драматург, пили-ели у нас, выставили меня на полторы сотни, обещали, наверняка обещали премию за спектакль. Ничего не было... Ничего! Медаль все-таки могла достаться. Николай где?

Подрезова. В саду.

Медный. Хочу с ним поговорить. Он сумеет помочь. Он как будто первого секретаря обкома знает, Крымова.

Подрезова. Да, Крымов когда-то служил у него в полку. Но вряд ли Коля что-либо сделает. Он очень щепетилен.

Медный. Мы все щепетильны, пока своей шкуры не коснулось. Он обязан мне. Я его с тобой познакомил. В интеллектуальный круг ввел, в среду художественной интеллигенции. И ты бы поговорила.

Подрезова. Он тебе однажды помог. Устроил тебя на работу в театр.

Медный. Подумаешь, Музыкальная комедия! Я в долгу не останусь. Я тут, кстати, говорил с одним журналистом. Можно дать и ему и твоему герою подзаработать.

Подрезова. Пожалуйста, без вульгаризмов.

Медный. Можно и без вульгаризмов! Книжонку можно сделать. Название я придумал: «Безыменная высота». У журналиста слог бойкий, по дневникам сочинит. На обложке будет: «Н. Подрезов, Герой Советского Союза, «Безыменная высота».

Подрезова. Коля сам такую книжку собирается писать. Дневники сейчас готовит.

Медный. Не волнуйся, Любовь Михайловна, гонорар, как говорят американцы, фифти-фифти — пятьдесят на пятьдесят...

Подрезова. Ты же знаешь, нас деньги мало интересуют. Колина пенсия, мой маленький заработок...

Медный. Деньги никогда не вредят. (Подходя к станку.) Здесь побольше желтизны нужно. Гамма попестрее должна быть. Да! Самое сенсационное! Ты газету читала?

Подрезова. Нет.

Медный (вынимает из кармана газету, подает сестре). Это?

Подрезова. Что? (Читает. Потрясена.) Неужели Валентин снова здесь?

Медный. Здесь, конечно здесь! Вернулся... Я его встретил на улице.

Подрезова. Встретил! И говорил?

Медный. Говорил... Видишь? Знаменитый изобретатель теперь. Какой-то новый цемент изобрел.

Подрезова (рассматривая портрет). Похудел... И виски седые.

Медный. В обком вызывали, к Крымову! Я его звал к тебе.

Подрезова (резко). Зачем?

Медный. Не бойся, отказался... Спросил...

Подрезов (входя). Здравствуй Виктор.

Медный (тихо). ...за кем ты замужем.

Подрезова (напряженно). И ты сказал?

Медный (легко). Сказал... А что же? (Мрачно.) Здравствуй, Николай.

Подрезов. Что с тобой?

Подрезова. Неприятность у него большая. (Уходит.)

Подрезов. Что такое?

Медный. Свершилось ужасное.

Подрезов (не очень доверчиво). Именно?

Медный. Не знаю, жить мне или в воду бросаться.

Подрезов. Подожди, ледоход пройдет, простудиться можешь.

Медный (скорбно). Конечно, вы теперь можете говорить все, что хотите. Я человек пропащий.

Подрезов. Да что с тобой случилось?

Медный. Исключили из партии!

Подрезов (очень удивлен). Тебя?

Медный. Да, меня!

Подрезов. За что же?

Медный. Вы всегда меня недооценивали... За... политические ошибки, за ревизионистское выступление на активе.

Подрезов (сурово). Не шути!

Медный (лихорадочно). Да, да! Но меня неправильно поняли. Неточно записали в стенограмме. Может, у меня и было несколько небрежных формулировок, но это не глубоко... Я не все продумал... Ну, я мог, в конце концов, и ошибаться. Каждый человек может ошибиться! Разве не так?

Подрезов. Кто тебя исключил?

Медный. Горком.

Подрезов. Когда?

Медный. Сегодня. Просто ни за что! (Предельно искренне.) Если бы ты познакомился со стенограммой, увидел бы, что речь выеденного яйца не стоит.

Подрезов. Тогда апеллируй.

Медный. О, конечно! (Осторожно.) Я слышал, нынешний секретарь обкома когда-то служил у тебя в полку...

Подрезов. Как будто служил... А что?

Медный. Нет, ничего... Просто я с ним не знаком.

Подрезов. Я тоже с сорок третьего года не виделся.

Медный. С человеком, который тебя знает, легче разговаривать. Ты можешь помочь мне.

Подрезов. Вряд ли...

Медный. Позвони Крымову, скажи два слова.

Подрезов (чуть насмешливо). Телефона нет.

Медный. Из автомата можно...

Подрезов. Недорогой разговор.

Медный. Что же мне, погибать?

Подрезов. Пиши письмо в обком. Если не виновен, Крымов поймет. Он был умный человек, понимал солдатские сердца.

Медный. Я же не солдат!

Подрезов. Все равно — пиши.

Медный (с горьким пафосом). Хорошо. Я напишу. (Пожимает Подрезову руку, с тяжелым вздохом.) Спасибо за совет. (Останавливается у порога.) Николай, а если увидишься с Крымовым? Только одно слово...

Подрезов. Если увижусь? (После раздумья.) Ты пиши. Это главное.

Медный. Да-да! Это, конечно, главное! Я напишу. (Уходит.)

Подрезова (входя с газетой). Коля, ты читал?

Подрезов. Что именно?

Подрезова (подавая газету). О Коноплеве.

Подрезов. Нет. (Читает. После молчания.) Ты довольна?

Подрезова. Да, Коля. Очень.

Подрезов. Ты узнала из газеты?

Подрезова. Да, Коля.

Подрезов (пытливо). Раньше ничего не знала?

Подрезова (с упреком). Коля...

Подрезов. Нет-нет, я ни в чем тебя не подозреваю. Скажи мне правду: ты любила его?

Подрезова. Не надо, Коля... Зачем? Он далек от нас. Даже не дал знать о себе... Мог бы разыскать. Если бы хотел... Я думаю, он меня ненавидит.

Подрезов. Ты казнишь себя?

Подрезова. Нет. Я полюбила тебя.

Подрезов (осторожно). Скажи, эта любовь сильнее первой?

Подрезова. Не знаю... Не помню. Ты со мной — вот главное в моей жизни. (Смотрит на газету, стараясь говорить спокойно.) Я рада, что он вернулся к своему любимому делу. Ты не представляешь, как он увлекался этим своим... чугуном. Даже меня забывал... Я его сначала ревновала... к чугуну. Потом привыкла. Мне даже нравилось — придет, кого-то ругает, кого-то хвалит...

Подрезов. Он очень тебя любил?

Подрезова. Да, очень! (Смущенно.) Мне так казалось...

Подрезов. Люба, поди сюда... Я прошу, Люба... Ты не будешь сердиться?

Подрезова. Ты же знаешь, твое слово для меня закон.

Подрезов. Я не хочу, чтобы моя просьба была для тебя законом. Я бы хотел, чтобы это было твоим собственным решением.

Подрезова. Это все равно, Коля.

Подрезов. Для меня не все равно... Я никогда ничего от тебя не скрывал. Не хочу скрывать и сейчас... Прошу об одном — не надо, чтобы он приходил к нам в дом.

Подрезова (легко). И все?

Подрезов. Все.

Звонок.

Любаша, это ко мне...

Подрезова. Борис Федорович?

Подрезов. Главным образом... Он хочет показать тебе новые машины. И Карп Анисимович. Пожалуйста, открой!

Подрезова уходит, возвращается с Баюрой.

Баюра. Пламенный интендантский привет.

Подрезова. Карп Анисимович, вы сегодня какой-то торжественный.

Баюра. Не ошиблись. Утром, на зорьке, выезжал в пойму. Обнаружил следующее: природа готова встретить нас для весеннего лова, освободились берега, по всем признакам, рыбка ожидает нас с нетерпением. Таковы факты. (Подавая Подрезову рыболовные снасти.) Вот новое снаряжение.

Подрезова. Рыбки как раз не хватает. Я — в магазин.

Подрезов. Пойдем вместе... Карп Анисимович поскучает. Послушай радио, музыка расширяет умственный кругозор. Идем, Люба.

Баюра включает радио, уходит в другую комнату.

(У двери; тихо, со страстью.) Я всегда говорил тебе правду. Ты знаешь всю мою жизнь.

Подрезова. Все... (Рвет газету.)

Подрезов. Ты знаешь всю мою жизнь, Знаешь и то, как я жил с Людмилой.

Подрезова. Видишь? Ты, ты один!

Подрезов. Я люблю тебя.

Подрезова (выбросив обрывки газеты). Все.

Подрезов. Люблю тебя.

Подрезова. Все! Коля! Жизнь продолжается... Солнце светит. Весна пришла... Как сирень?

Подрезов (мягко). Тебе понравится.

Подрезова. Я уверена, что вся она будет из пяти лепестков.

Оба уходят. Баюра возвращается, слушает музыку. Рассматривает картины. Около одной задерживается, становится на стул. Переворачивает картину, спускается на пол. Звонок. Баюра направляется открывать дверь. За дверью слышен женский голос: «Любочка дома?» В столовую входит Маргарита Борисовна. За ней, недоверчиво оглядывая гостью, Баюра.

Маргарита Борисовна. Люлю! Люлю! (Баюре.) Молодой человек, помогите внести в комнату чемоданы. Я отпустила такси.

Баюра (не двигаясь с места). Извиняюсь, вы кто будете?

Маргарита Борисовна. Я Любина тетя.

Баюра. Пароль!

Маргарита Борисовна. Что? Какой пароль?

Баюра. Условный. Иначе я не могу вас пустить в этот объект.

Маргарита Борисовна. Слушайте, субъект, это дом моей племянницы.

Баюра. Огласите фамилию!

Маргарита Борисовна. Вы хотя бы предложили даме сесть.

Баюра (настойчиво). Фамилию.

Маргарита Борисовна. Чью?

Баюра. Любину.

Маргарита Борисовна. Пожалуйста: Подрезова.

Баюра. Проходите.

Маргарита Борисовна. Я уже прошла.

Баюра. Садитесь.

Маргарита Борисовна. Мерси. А вы, собственно, кто такой будете?

Баюра. Карп Анисимович.

Маргарита Борисовна. А точнее?

Баюра. Человек.

Маргарита Борисовна. Адъютант?

Баюра. Берите выше.

Маргарита Борисовна. Не могу сообразить.

Баюра. Интендант.

Маргарита Борисовна. Ах, какая роскошь! Николай Иванович, таким образом, не просто в отставке, но еще с интендантом. Вот это настоящая забота о демобилизованных воинах. Вы на сверхсрочной?

Баюра. Да.

Маргарита Борисовна. Ах, как замечательно! Вы меня должны извинить.

Баюра. В чем?

Маргарита Борисовна. Я вас назвала молодым человеком. Беру свои слова обратно.

Баюра. Если разрешите, я их оставлю при себе.

Маргарита Борисовна. Пожалуйста... Не будете ли добры все-таки внести мои чемоданы?

Баюра. О да, уважаемая...

Маргарита Борисовна. Маргарита Борисовна.

Баюра. Сию минуту. (Уходит.)

Маргарита Борисовна снимает перчатки, шляпу, пальто. В комнату, сгибаясь под тяжестью двух объемистых чемоданов, входит Баюра.

Баюра. Простите, вы, случайно, не занимаетесь тяжелой атлетикой?

Маргарита Борисовна. Там несколько легких халатиков.

Баюра (с облегчением ставя чемоданы). А я думал — у вас в чемоданах штанги и гири.

Маргарита Борисовна. Но где же все-таки хозяева?

Баюра. Пошли за продовольствием. У них сегодня гости.

Маргарита Борисовна. Очень мило с их стороны... Вероятно, было предчувствие, что я приеду. Жаль... Я так хотела нагрянуть неожиданно! Кстати, почему они ушли? Ведь вы же их должны снабжать.

Баюра. Я дал указания... Им останется только выбрать из ассортимента.

Маргарита Борисовна. Не правда ли, какое музыкальное слово — ассортимент?

Баюра. Вы любите музыку?

Маргарита Борисовна. О да... Обожаю Моцарта, Бетховена, Баха, Римского-Корсакова.

Баюра. И ассортимент.

Маргарита Борисовна. О да!

Баюра. А прейскурант?

Маргарита Борисовна. Вы шутник... Вы, наверно, озорной мальчик.

Баюра. Вы меня все больше омолаживаете.

Маргарита Борисовна. Благодарю за комплимент.

Баюра. А вы, мадам, кокетка.

Маргарита Борисовна. О да! Я очень люблю это.

Баюра. Что именно?

Маргарита Борисовна. Какой нескромный! Жизнь! Только, знаете, меня преследует одно несчастье, просто трагедия: у меня никогда не было молодого мужа!

Баюра. Видимо, это процесс необратимый.

Маргарита Борисовна. Вы женаты?

Баюра. Военная тайна.

Звонок.

Одну минуту, мадам. Это, вероятно, хозяева. (Уходит.)

Входят Баюра и Рябинин с картонной коробкой в руках.

Баюра. Боря, познакомься... тетя Любови Михайловны.

Маргарита Борисовна. Маргарита Борисовна.

Рябинин. Рябинин. А я, Карпуша, новые машины принес.

Маргарита Борисовна. Вы конструктор?

Рябинин. Да, в некотором роде.

Баюра (серьезно). Как дела?

Рябинин (невесело). По-прежнему.

Маргарита Борисовна. Как приятно быть в вашем обществе!

Рябинин. Боюсь, вы разочаруетесь.

Маргарита Борисовна. Никогда в жизни!

Баюра. Он женат, и трое детей.

Маргарита Борисовна. Вы остроумный человек, Карп Анисимович.

Баюра. Первый приз на конкурсе в нашем домоуправлении!

Маргарита Борисовна. Феерически!

Рябинин (Баюре, нетерпеливо). Показать новые машины?

Баюра. Но где?

Рябинин. А прямо на полу. (Раскрывает коробку, достает из нее несколько разноцветных автомашин.)

Маргарита Борисовна. Модели?

Рябинин. Нет, игрушки. Артель «Детский мир», директором коей я имею честь быть, осваивает их выпуск. Разочаровались?

Маргарита Борисовна. Что вы! Я всегда любила детей.

Баюра. У вас есть дети?

Маргарита Борисовна. Что вы?!

Рябинин (опускаясь на колени, Баюре). Карп, иди на ту сторону.

Баюра переходит на противоположный конец комнаты.

Завожу. (Пускает машины.) Ну как?

Баюра. Скоростные гонки. Маргарита Борисовна, подайте автомобиль.

Маргарита Борисовна (беря с полу машину). Потрясающе интересно! (Пуская машину.) Как хорошо быть детьми! (Садится на ковер.)

Рябинин и Баюра заводят, ловят и пускают машины.

Рябинин. Как, Карпуша?

Баюра. Отлично. Переходи на атомный двигатель.

Рябинин. Со временем. (Пускает одну за другой три машины.)

Маргарита Борисовна (хлопая в ладоши). Испытываю настоящий азарт.

Со свертками в руках входят Подрезовы.

Подрезова. О, да здесь целый автодром! Тетя?! Вы откуда?

Маргарита Борисовна. Я... я... (Баюре.) Помогите же мне занять вертикальное положение!

Баюра. Видите, как опасно носить узкие юбки.

Маргарита Борисовна. Не ожидала?

Подрезова. И замечательно. Познакомься, Коля.

Подрезов. Рад видеть. (Ко всем.) Вы уже познакомились?

Маргарита Борисовна. Мы чудесно провели время. Карп Анисимович изумительно остроумный человек.

Рябинин. Карп, у тебя клюет.

Подрезова. Мы быстренько приготовим стол. Борис Федорович, у вас новые машины?

Рябинин (Подрезовой). Специально принес показать вам.

Подрезова. Вы душка.

Рябинин. Вам нравится?

Баюра. Не понимаю, как это бывает: подполковник, танкист, увлекается игрушками. Ты хотя бы название артели изменил... «Детский мир»! Дичь! Когда я был маленьким и воровал яблоки у соседей...

Рябинин. Теперь понятно, почему ты попал в интенданты...

Маргарита Борисовна (разглядывая машины). Прелесть! Так хочется мчаться, мчаться!

Подрезова. Тетя, мы поселим вас в Колин кабинет. (Подрезову.) Ты не возражаешь?

Подрезов. Нет-нет... (Беря чемоданы.) Ого! Прошу.

Баюра. Может, тебе помочь?

Маргарита Борисовна. Там всего несколько легких халатиков.

Подрезова. Тетя, я вас узнаю! Карп Анисимович, одна операция, как известно, всегда лежит на вас.

Баюра. Штопор на месте?

Подрезова (накрывая стол). На месте.

Баюра (козырнув). Будет исполнено.

Рябинин. Какие указания будут для меня?

Подрезова. Никаких, Борис Федорович. (Смотря на игрушки.) Прелестные машинки.

Рябинин. Нужны пружины получше.

Баюра (откупоривая бутылки). И еще шарики в голове.

Все (замахав на Баюру руками). У-у-у!

Маргарита Борисовна (проходя мимо с полотенцем через плечо и пестрым платьем, улыбаясь, Баюре). Извините, я немного приведу себя в порядок. (Идет к выходу.)

Баюра (Подрезовой). Любаша, сколько ей лет?

Подрезова. Тете Марго?

Маргарита Борисовна (у двери). Что?

Подрезова. Нет, ничего!

Маргарита Борисовна уходит.

Баюра. Боже, как звучит! Марго! Да, тете Марго!

Подрезова. Вам для какой цели?

Баюра. Чисто научный интерес. А чем она занимается?

Подрезова. Она машинистка.

Голос Маргариты Борисовны (из другой комнаты). Сейчас в отпуску!

Подрезова (Рябинину). А вы мне еще ничего не сказали, Борис Федорович, о моей новой работе.

Рябинин (подходит к станку). Судя по рисунку, у вас сейчас легко и спокойно на душе.

Подрезова (с раздумьем). Спокойно? Да, вы угадали. (Отходит к Подрезову.) Коля, с тобой брат говорил?

Подрезов. Говорил... Неприятно.

Подрезова. Ужасно.

Подрезов. Я посоветовал ему все откровенно написать в обком.

Подрезова. Самое правильное. И знаешь, Коля, поговори с Крымовым. Виктор, наверно, в чем-то виноват, но он очень переживает. У меня ведь один брат... Поговори при случае.

Подрезов. Ты же знаешь мое отношение к нему.

Подрезова (целует мужа). Не сердись... Я ведь очень люблю тебя...

Маргарита Борисовна (входя). Это я всех задержала?

Баюра. Нет. Это я задерживаю! Королева Марго танцевала танго!

Подрезова (приглашая всех к столу). У нас сегодня большая радость: к нам приехала...

Маргарита Борисовна. Тетя Марго!

Подрезова. Мы не виделись несколько лет. Я хочу выпить за твое здоровье, тетя Марго! Это все наши хорошие друзья, Колины фронтовые товарищи.

Маргарита Борисовна. Я чувствовала, что встречу у вас исключительно нежный прием. (Смотря на Баюру.) Я так вам благодарна.

Баюра. Что это все по сравнению с тем, что еще может быть!

Рябинин (Маргарите Борисовне). Вы все-таки учтите: интендант в отставке — коварнейший человек. Его путь усеян осколками разбитых сердец и разрушенных надежд.

Маргарита Борисовна. Ах, это так увлекательно!

Рябинин. Для достижения своих недостойных целей он переплывал океаны женских слез.

Маргарита Борисовна (Баюре). Вы навигатор?

Рябинин. Он аллигатор! Бойтесь его кровожадных челюстей!

Подрезова. А разве у крокодилов бывают вставные челюсти?

Баюра. Любаша, я вас всегда считал своим верным другом!

Маргарита Борисовна. Боже, какие вы все смешные и хорошие! Николай Иванович, у вас чудо, а не друзья!

Рябинин. Война нас всех сдружила.

Подрезов. Спасибо, Маргарита Борисовна. Мы живем дружно и просто.

Баюра (поднимаясь). Друзья мои, у меня созрел тост.

Рябинин. Если он перезрел, промолчи.

Баюра. Если тост будет плохой, ты погрузишь меня на одну из своих машин и вывезешь на городскую свалку.

Рябинин. Запускать мотор?

Маргарита Борисовна. Я жду, жду!

Баюра. И правильно делаете. Ожидание чего-то хорошего — это одна из самых привлекательнейших сторон человеческого существования. Этот тост обращен к вам, Маргарита Борисовна.

Маргарита Борисовна. Я волнуюсь.

Баюра. Я хочу выпить за свет.

Маргарита Борисовна (разочарованно). За све-ет?

Баюра. Да, за свет! Я не могу сказать, что нам до этого было темно. Нам было светло. Но когда вы вошли в этот дом и когда я вас увидел, мне показалось, что солнце приблизилось к нам на несколько миллионов километров. Вы несете с собой свет... И если продолжать и говорить откровенно, вы несете с собой жар вашей светлой благородной души. За вас, Маргарита Борисовна!

Маргарита Борисовна (чокаясь с Баюрой). Вы грузин?

Баюра. Нет, украинец!

Маргарита Борисовна. Божественно!

Рябинин. У этого старого петуха всегда имеется какое-либо пестрое перо в хвосте.

Маргарита Борисовна. Мне кажется, что я вас всех знаю уже несколько лет.

Голос Миши (за дверью). «Вечерний звон...».

Подрезова. «Бом-бом!..» Это Миша!

Голос Миши. «Вечерний звон...»

Подрезова. «Бом-бом!..»

Голос Миши. «Как много дум...»

Миша (входя, ко всем). Здравствуйте.

Подрезова. Миша, познакомься. Моя тетя.

Маргарита Борисовна (подавая руку). Это чей же мальчик?

Подрезова. Наш.

Маргарита Борисовна. Уже?

Подрезова. Уже.

Баюра. Ты где ж так поздно ходишь, герой?

Миша. Занимался.

Баюра. Где ж ты занимался?

Миша. У Нины Крымовой.

Баюра. А кто это такая, Нина Крымова?

Подрезова. Садись кушать, Миша. Проголодался?

Миша. Мы чай пили...

Подрезова. Ешь, ешь...

Миша. Да я не возражаю.

Баюра. Дайте юноше рюмку водки.

Подрезова. Нечего, нечего... Занимайтесь своим делом.

Баюра. Душа музыки просит. Любаша, где гитара?

Миша. Я принесу, тетя Люба. (Уходит и возвращается с гитарой.)

Баюра играет на пианино, Подрезова — на гитаре. Все поют:

Рябинин и Маргарита Борисовна кружатся в вальсе. Затем все снова возвращаются к первой строфе песни:

Медный (входя). Я не помешаю?

Подрезов. Нет, конечно.

Подрезова. Виктор, ты видишь, кто приехал?

Медный (подходя к Маргарите Борисовне). А-а, тетя, каким вас ветром сюда занесло?

Маргарита Борисовна. Каким? Попутным, племянничек.

Медный (мрачно). Вы все цветете, Марго, несмотря на возраст!

Маргарита Борисовна. Какой ты грубый!

Подрезов. Прошу к столу.

Подрезова. Садись, выпей лучше.

Медный. Это я с удовольствием. (Наливает полный стакан водки.)

Подрезова (наблюдая за братом). Виктор, не много ли? Ты, по-моему, уже...

Медный. Я давно уже. (Выпивает стакан.) Я, кажется, перебил вам веселье. Танцуйте. Веселитесь. Пой, Люба!

Баюра. Что-то вы мрачноваты, молодой человек!

Медный. В пессимизм вдарился.

Миша (зло смотря на Медного). Я пойду, тетя Люба. (Уходит.)

Медный (стукнув кулаком по столу). Простите, но это хулиганство!

Подрезова. Что с тобой?

Медный (подходит к картине). Кому понадобилось трогать картину?

Подрезова. По-моему, она так и висела.

Медный (переворачивает картину). Вот так она висела!

Маргарита Борисовна. Но так хуже. Виктор, ты перевернул ее вверх ногами.

Баюра (поднимаясь, переворачивает картину). Вот так будет правильней.

Медный (подходит к Баюре). Слушайте, я автор картины и знаю, где у нее верх, где низ.

Баюра. Советую прикрепить таблички: «Верх», «Низ», «Не кантовать...».

Медный. Не вам меня учить... Я в интендантские дела не лезу. Это мое творчество!

Баюра. Извиняюсь, товарищ художник.

Подрезова. Ты пьян, Виктор!

Медный. Я один трезвый среди вас.

Подрезов. Не стоит, Виктор.

Медный. Ты прав, Виктор Медный ничего не стоит! Ни-че-го! Какие-то незнакомые люди подняли руки. Одно мгновение — и я уже не человек, я пыль, тлен, пепел... (Подходит к картине.) Вам кажется, что так лучше? Пожалуйста! (Переворачивает картину, Баюре.) Вам так больше правится? Пожалуйста. Картину можно переворачивать как угодно. У нее ничего не сместится. А у человека сместится!

Маргарита Борисовна. Да что с тобой, Виктор?

Медный. Что со мной? Скажи им, Николай.

Подрезов. К чему все это?

Медный. Не хочешь? Я скажу. Меня исключили из партии!

Подрезов. Ну, разберутся с этим делом. Напишешь?

Медный. Письмо? (Рябинину.) А сколько вы писем написали?

Подрезова. Виктор, перестань!

Медный. Письмо? (Рябинину.) Вы же были подполковником? Танковым полком командовали! Ордена Красного Знамени красовались на вашей мужественной груди. Где они? Где орден Отечественной войны первой степени?

Рябинин молчит.

Подрезов. Виктор, брось, пожалуйста, устраивать скандалы...

Медный. А вы вальсиками от жизни хотите укрыться?! Автомобильчиками игрушечными? (На Рябинина.) Да разве он имеет право танцевать? Пусть тетя танцует, у нее каблуки высокие!

Маргарита Борисовна. Ты стал совсем плохим, Виктор.

Медный. Мне уже об этом сегодня сообщили. Не имеете права танцевать, не имеете права песни петь! У вас совсем не так все хорошо!

Баюра. Слушайте, молодой человек, вы еще живете в социализме... Вам бы следовало пить по способностям, а не по потребностям. Не пойти ли нам с вами погулять?

Медный. И пойдем! Если еще сто граммов поставите.

Баюра. По пути договоримся.

Медный. Извини, сестра... прости, Николай, душа горит.

Баюра. Идем, идем, жрец искусства. (Уходит с Медным.)

Рябинин. Я пойду, Николай. Извините, Любовь Михайловна...

Подрезова. Так неудобно за брата... Наговорил что-то на собрании.

Рябинин уходит с Подрезовым.

Тетя, вы ляжете в кабинете.

Маргарита Борисовна. Да, Любочка. Хочу протянуть свои ножки. Я устала. Как жаль, что все так печально закончилось. Спокойной ночи. (Увидела автомобили.) Он свои игрушки забыл...

Подрезова. Спокойной ночи.

Маргарита Борисовна уходит. Входит Подрезов.

Подрезов. Какая несправедливость: честнейший человек — и вне партии! Я напишу Крымову!

Подрезова. А что будет с Виктором?

Подрезов. С Виктором? Не нужно в наши отношения вмешивать эти вещи.

Подрезова (сдержанно). Он не вещь, он мой брат.

Медный (входя). Вот вернулся. Удрал от интенданта. Рябинин ушел?

Подрезова. Ушел.

Медный (поеживаясь). Я бы выпил... Продрог... Вечер сырой.

Подрезова. Садись, поешь лучше. (Ставит перед братом тарелку с едой, наливает рюмку. Подрезову.) Ты будешь?

Подрезов. Нет.

Медный (выпивает и закусывает). Пора в пожарные переходить. Скоро на кухне одного кормить будешь.

Подрезова. Что злишься? Сам виноват во всем.

Медный. Не злюсь я, страдаю. Слушай, Николай, поговори с Крымовым. Не откажет боевому командиру, Герою Советского Союза.

Подрезов. Есть обычный путь, Виктор.

Медный. Значит, не поможешь? Не замолвишь словечка?

Подрезов. У тебя неправильное представление. Перед партией нельзя замолвить словечко.

Медный (подходя к Подрезову). Не надо перед всей партией. Перед одним человеком.

Подрезов. Неправильный путь.

Медный. Я не могу расстаться с партбилетом!

Подрезова. Ты должен понять его, Коля...

Подрезов (жене). Прекратим этот разговор!

Медный. Но, Коля, что тебе стоит? У тебя же все есть: хорошая пенсия, Золотая Звезда... Ты человек в отставке.

Подрезов (ошеломлен). Человек в отставке?!

Медный (в трансе). Ну да. Одно твое слово — и ты можешь вернуть меня в строй.

Подрезов. Значит, я, человек в отставке, должен вернуть тебя в строй?!

Медный. Одно твое слово...

Подрезов. Да ты понимаешь, что ты говоришь?!

Медный (поняв). Значит, топить щенка? Чтоб не лаял? А щенок не хочет тонуть. У щенка хорошая память. Щенок помнит, как помог тебе!

Подрезова. Замолчи, Виктор!

Медный. Я замолчу! (Подрезову.) Нравится тебе в этом домике? Уютно? Просторно? Светло? Жена удобная? Кто тебя с ней познакомил? Кто помог счастье в жизни найти?

Подрезов (сдерживаясь). Виктор, я ничего не запоминаю. У тебя тяжелый день. Тебе надо собраться с силами.

Медный. Я соберусь. Я обязательно соберусь! (Сестре.) Учти! Он не хочет помогать! Но я найду человека, который поможет! Найду! (Подрезову.) Ты пожалеешь! (Уходит.)

Маргарита Борисовна (появляясь в халате и папильотках). Что здесь происходит?

Подрезова. Тетя, идите спать.

Занавес