Подворье председателя рыболовецкого колхоза Андрея Татарникова. Виден угол дома, выкрашенного в желтую краску, с белыми ставнями. Крыша черепичная. Крыльцо в три ступеньки ведет в дом, дверь которого приоткрыта. Слева — плотный, невысокий, в пояс, частокол, также окрашенный в желтый цвет. За частоколом видна улица, близкие и далекие дома, между которыми проглядывает голубоватое взморье. Во дворе несколько фруктовых деревьев, два тополя у калитки. Напротив дома — столб, от которого провода идут в дом. Под небольшим стогом сена на соломе сидит Татарников. Он в ватнике и валенках, на голове широкая соломенная шляпа. Рядом с ним — табурет. Из дома доносится чуть слышная музыка радиопередачи. Татарников сидит, заложив руки за голову, — кажется, что он дремлет. За частоколом показывается быстро идущий Беркут. Он останавливается возле калитки, смотрит на номер дома, заглядывает во двор.
Беркут (из-за калитки). Папаша...
Татарников (повернув голову, не сразу). Что, сынок?
Беркут. Скажи, не здесь проживает председатель колхоза Татарников?
Татарников. Здесь.
Беркут. Можно его видеть?
Татарников. Можно... Да ты заходи.
Беркут. А собак нет?
Татарников. Нет собак.
Беркут (заходит во двор). Можно его позвать?
Татарников. Зачем его звать? Я и есть Татарников.
Беркут. Ох, простите!
Татарников (поднявшись). А чего прощать? (Теперь видно, что он еще не стар.) Греюсь вот на осеннем солнышке.
Беркут (торопливо). Я новый инспектор по охране рыбных запасов.
Татарников (подавая руку). Будем знакомы, товарищ Беркут. А я все ждал, когда зайдешь...
Беркут. Болели вы...
Татарников. Болел.
Беркут (взволнованно). Я б и сейчас вас не потревожил, если б не нужда. В правлении никого нет, заместитель ваш на путине, один бухгалтер на месте... А дело не требует отлагательства! Бухгалтер сказал, что вы дома принимаете.
Татарников. Принимаю. Да ты садись (садится), мне так легче с тобой разговаривать...
Беркут. Ничего...
Татарников. Садись, садись... Зовут тебя как?
Беркут (садясь и снова поднимаясь). Сергей Иванович. Андрей Николаевич, браконьерствуют ваши рыбаки!
Пауза.
Татарников (с деланным изумлением). Да ну?!
Беркут. В прошлую субботу у колхоза «Красный рыбак» обобрали сети...
Татарников (так же). От подлецы! Да ты сядь... Не могу я, когда мелькаешь перед глазами...
Беркут (садясь и снова поднимаясь). А в эту ночь в заповедных водах промышляли... Охрана погналась. Они — отстреливаться! Прострелили одному охраннику ухо...
Татарников. Вот дурак! Разве можно ухо выставлять?! Поймали?
Беркут. Нет.
Татарников. А чего ж ты ко мне с этим пришел?
Беркут. А к кому же еще идти? Ваши люди.
Татарников. А ты откуда знаешь, что наши?
Беркут. Охранникам показалось...
Татарников. А ты знаешь, что делают, когда кажется?
Беркут. Знаю.
Татарников. Перекрестись и... сядь наконец. И попрочней... Может, тебе якорек принести?
Беркут (садится). Охрана убеждена, что шарабаевская бригада...
Татарников. Это ты брось... Шарабай — бригадир как следует. А вообще-то браконьера надо с рыбой брать, да и то умеючи... А то и с рыбой поймаешь — и не докажешь!
Беркут. Ну, это вы скажете!
Татарников. Скажу... Тут в прошлом году в соседнем колхозе застукала охрана двух рыбаков ночью с байдой. В байде десять осетров обнаружили. Уже освежеванных, икры пуда два в ведерках... Капитал! Зацепили байду... айда на рыбосдаточный пункт акт составлять. Ночь темная, осенняя. Мотор — стук-стук... Прикатили. Вытряхнули старателей — подписывайте акт. «Какой акт? За что? Какие осетры?» Сунулись в байду — чисто, блестит, надраена... Икринки не нашли. Сидели — не гуляли... Ищи осетров в камышах... Отпустили.
Беркут. Как же так?
Татарников. Вещественных доказательств нет.
Беркут. А как же на буксир попали?
Татарников. Сочинили за два часа... Ехали на веслах, попросили подвезти — и вся тут. (Смеется, смотря на Беркута.) А ты говоришь — шарабаевская бригада. А со мной в эту весну какая процедура получилась... Иду я ранним апрелем перед ночью с берега. Смотрю — фигура, оклунок за спиной, мешок то есть... Я мешок руками цоп — рыба... Я ему: «Стой, браток, айда на рыбосдаточпый». Пришли... Говорю: «Давайте акт составлять». А рыбачок: «Что вы, Андрей Николаевич, побойтесь бога... Вы шли с мешком. Чижало вам, сердцем болеете, попросили меня, я вам уважение сделал, поднес!..»
Беркут (вскочив с места). Ну и что?
Татарников (смеясь). Что, что... На меня и записали.
Беркут. Но кто же это был?
Татарников (уклончиво). Рыбак один... Я с ним поговорил... Вроде сознательным стал потом...
Беркут. Распустили рыбаков! Крадут рыбу, а вы всякие истории рассказываете!
Татарников. Крадут... Чего ты волнуешься? Ее при всех режимах крали. (Серьезнее.) Ты историю наших мест знаешь? Сколько на этой рыбе голов положено? Как раньше, до революции, с браконьерами расправлялись, с крутьками этими? На месте убивали. Сколько крови в этих ериках, да в Дону, да в море Азовском водой посмывало? Легкая рыба — или с деньгами, или голова на аркане. А теперь мы как? Массово-разъяснительная работа по охране социалистической собственности.
Беркут. Массовая работа массовой, а закон есть закон! У меня так не пойдет!
Татарников. Поймаешь?
Беркут. Поймаю.
Татарников. А поймают — тоже год-полтора, вроде курорта... Да перед тем, как осудить, десять раз оштрафуют... А штрафы он откуда, из сберкассы берет? Все из той же кассы, из воды то есть... Ты, я вижу, горячий не в меру... Мой тебе совет: поживи, обсмотрись, кто как живет, познакомься с кем надо, а потом и начинай действовать.
Беркут. Я буду осматриваться, а в это время браконьеры машинами рыбу на базар будут тягать?
Татарников. Будут... У меня здесь в колхозе цельная бригада из рыбного института живет, три года дыхание бичка изучают. Бичок — рыба, а тебе людей надо изучить. Время требуется.
Беркут. Слишком дорого для государства такое изучение стоит!
Татарников. Твоему охраннику ухо отстрелили, а тебе и голову в спешке могут снять.
Беркут. Не снимут, не с такими встречались!
Татарников. Раз идут на преступления — могут!
У калитки показывается Дарья, она в белом помятом халате.
Дарья. Андрей Николаевич, можно до вас?
Татарников. А-а, Дарьюшка... кума... Заходи, заходи!
Дарья (входя). Докторша до вас послала.
Татарников. Разродиться кому помочь надо?
Дарья. В этом помощи не требуется, сами справляемся.
Татарников. Прибавление есть?
Дарья. Анютка линевская мальчиком разрешилась.
Татарников (Беркуту). Линев этот из шарабаевской бригады.
Дарья. Он самый.
Татарников. Первенец, значит. (Беркуту.) Пять лет баба маялась, детей не было... На грязи посылали, в Евпаторию, лечиться. Удостоилась... Весом какой?
Дарья. Двенадцать фунтиков!
Татарников. Насобирала, значит, за пять лет... Как чувствует Анютка-то себя?
Дарья. Спит... Докторша сказала, чтоб угля выписали, ночи холодноватые стали...
Татарников. Давай бумагу.
Дарья подает заявку.
(Достает из-под ватника вечную ручку и накладывает резолюцию.) Отдашь завхозу, привезет завтра.
Дарья. Еще докторша просила рису выписать, кончается.
Татарников. Фондов нету.
Дарья. Чего?
Татарников. Фондов... Не едала фондовой каши?
Дарья. Гречневую и пшенную едала, фондовой не пробовала.
Татарников. Получим — попробуешь... Так и скажи докторше. Ясно?
Дарья. Не больно ясно, но скажу...
Татарников. А сама-то как, кума?
Дарья. О чем вы?
Татарников. В смысле прибавления...
Дарья (стесняясь Беркута). Да ну вас, Андрей Николаевич, скажете всегда...
Татарников. А то напиши заявку, обсудим на правлении...
Дарья. Тоже ответите: «Когда фонды будут». (Прыснув, побежала и остановилась у калитки.) А где же Архиповна?
Татарников. Сына в город поехала проведать. Приходи вечером, погреемся...
Дарья. Фондов не хватит. (Быстро уходит.)
Татарников (смеется с Беркутом). Ох и бабы! (Поднимается.) У кого они только разговору учатся? И что с человеком болезни могут сделать? Ведь я когда-то был классическим рыбаком... А теперь прописали чистый воздух, минус волнения, минус алкоголь, минус табак, минус все прочее... Для чего жить? А между прочим, жить хочется!
Беркут. А что было у вас?
Татарников. Есть такая болезнь — инфаркт... Она, говорят, раньше только в городах была, а теперь и к нам докатилась. Так сказать, стерлась разница... Пятьдесят пять лет прожил — не знал, что такое сердце. Другие органы чувствовал иногда, а чтоб сердце?! А тут, брат, как заглянул на тот свет... Не понравилось, откровенно скажу тебе, не понравилось... Влез я туда — атмосфера не та. Как закричал я: «Граждане дорогие, тащите меня обратно, дайте еще чуток пожить!» Тут доктор один, специалист сердечный, оказался, ухватил меня за ноги и стащил с того чердака на землю. Три месяца в клинике пролежал, грачей за окном слушал, выучил их язык наизусть... Теперь опять с людьми разговариваю... Вот какая процедура со мной вышла. (Закрыв глаза.) Хорошее солнышко этой осенью, жаркое...
Беркут. А теперь как сердце ваше?
Татарников (пробует пульс). Сейчас ничего... (Потягиваясь.) Посижу вот так еще несколько дней — и на путину. План надо выполнить.
Беркут. А выполните?
Татарников. Еще не бывало такого случая, чтобы колхоз «Путь рыбака» не выполнил плана, и даже с превышением! У нас, брат, такие бригадиры, как Шарабай, имеются!
Мимо дома Татарникова идет Александра. Она в синем хорошем костюме, в красной кофте, с чемоданчиком в руках. Увидев через забор Татарникова, останавливается.
Александра. Вышли, Андрей Николаевич?
Татарников. Вылез... пять дней, как дома.
Александра (Беркуту). И вы здесь?
Беркут (сдержанно). Как видите...
Татарников. Да ты зайди, красавица... проведай больного. Жена меня оставила, в город уехала...
Александра (входя, Беркуту). А я думала, вы все по морю да по реке гоняете, рыбные запасы стережете!
Беркут. Получается, что не все время.
Татарников. Ты его, Александра, не трожь. Он у нас человек новый, его обижать не положено.
Александра. Он сам такой, что десятерых обидит.
Беркут. С чего это вы решили?
Александра. Глаза у вас злые.
Беркут. Не злее ваших.
Татарников (Беркуту). Это ты напрасно... Александра злой никогда не была.
Александра. Спасибо, заступились.
Татарников. Погоди, заступился... Ты лучше скажи мне, красавица: что это, говорят, тебя на берегу не видно?
Александра. В город ездила, у подружки гостевала.
Татарников. У подружки?
Александра. А вы считаете, что рыбачка и в город не может съездить?
Татарников. А ты разве рыбачка?
Александра. Когда надо — рыбачка.
Татарников. На крючок ловишь или бреднем?
Александра. Вы меня сознательно перед товарищем Беркутом с дурной стороны выставляете или играясь?
Татарников. Играясь.
Александра. А то я бы тоже вам вопросики задать могла.
Татарников. Эх, милая, я на капусте сижу.
Александра. Заяц, между прочим, весь год капусту ест, зимой не замерзает, а не догонишь его!
Татарников. А ты попробуй!
Александра (махнув рукой). С вами говорить — пять раз пообедать надо.
Татарников. А то ты, бедная, натощак идешь?
Александра. Товарищ Беркут, и вам не совестно? Перед вами зазря женщину обижают, а вы не заступитесь?
Беркут. Как же я могу заступиться?
Александра. Захотели бы — нашлись. (Татарникову.) Андрей Николаевич, у меня, промежду прочим, действительно дела в городе были. Костюм шила у портнихи. (Обтягивая на себе жакет, Беркуту.) Идет?
Беркут. Я не разбираюсь в женских нарядах.
Александра. Вот и напрасно... Мужчине в вашем возрасте пора разбираться...
Татарников (смеясь). Попал моряк в переделку... Идет, красавица, идет...
Александра. Не даром, значит, ездила?
Татарников (пробуя руками материал). Вижу, что не даром... За костюм тыщонку катанула?
Александра. Угадали. Около.
Татарников. С костюмом пообождать могла бы... Путину закончили — и справила бы. Руки всюду нужны. В море не ходишь — на берегу поработала бы.
Александра. Пенсию за мужа оформляла. Затянулось дело.
Татарников. Оформила?
Александра. Получила. (Неловко открывает чемоданчик, — на землю вываливаются старое платье и морской бинокль. Нагибается, поднимает с земли платье, Беркут — бинокль. Закрывает чемоданчик, подает Татарникову пенсионную книжку.) Вот, Андрей Николаевич.
Татарников. Сто двадцать пять рубликов... Пенсионеркой стала... В год по костюму можешь справлять.
Александра (тихо, стесняясь Беркута). Вы же знаете, дочь у мужниных родителей живет... Не мне деньги, ей... Я им деньги посылаю.
Татарников. От всего деньгами не откупишься. Слушай, чтой-то бинокль у тебя?
Александра. В комиссионном купила.
Татарников. Ухажеров рассматривать?
Александра. Братец просил, Василий.
Татарников. А ну, дай посмотреть...
Александра. Что вы, биноклей не видали?
Татарников. Давай, давай, — может, перекуплю у него.
Александра достает бинокль, подает его Татарникову.
Сколько заплатила?
Александра. Триста.
Татарников. Цейсовский... Догулялся, видать, морячок какой-то.
В доме слышен телефонный звонок.
О, пробуждается! (Передает бинокль Беркуту и уходит в дом, закрывая за собой дверь.)
Беркут (рассматривает бинокль, затем передает его Александре). Возьмите.
Александра (прячет бинокль в чемоданчик). Как вам живется у нас?
Беркут (уклончиво). Хорошо... Я не думал, что у вас дочь есть.
Александра. Оказалась...
Беркут. А почему же все-таки она не с вами живет?
Александра. Вам интересно?
Беркут. Интересно.
Александра. А время у вас свободное бывает?
Беркут. Бывает.
Александра (торопливо, смотря на дверь дома). Сегодня, к примеру?
Беркут. Может быть, и сегодня.
Александра. Приходите, как темно станет, к вербе, что молния спалила, напротив второго бакена.
Беркут. А что делать будем?
Александра (резко). Семечки лузгать. Звезды считать.
Беркут. Приду, приду... Чего злитесь?
Александра. А чего языком зря болтаете?
Беркут. Нравится с вами разговаривать.
Александра. Узнаете больше — больше потянетесь.
Беркут. Все-таки вы самоуверенная.
Александра. Изучила себя... И вас угадываю.
Беркут. По каким же таким признакам?
Александра. Секрет, товарищ Беркут.
Беркут. А может, откроете секрет?
Александра (смотря на улицу, торопливо). Вечером, вечером...
С улицы, шумно разговаривая, во двор входят Шарабай, Штепа, Линев и еще несколько рыбаков.
Шарабай (с удивлением, Александре). Ты чего здесь?
Александра. Шла с катера, Андрей Николаевич зайти попросил.
Из дома выходит Татарников.
Татарников. А-а, рыбачки появились... Что это вы здесь потеряли? Весь колхоз на путине, а вы по гостям ходите? (Беркуту.) Шарабаевская бригада.
Шарабай. Мотор отказал, замучились с ним...
Татарников. Ты мне мотором голову не забивай, мне план нужен.
Шарабай. За план вы не тревожьтесь... У нас уже девяносто процентов!
Татарников (обходит всех, здороваясь с каждым за руку; Линеву). А ты что молчишь?
Линев. А что, Андрей Николаевич?
Татарников. Песни петь должен! Танцевать! Поздравляю тебя с сыном. (Подает руку Линеву и сгибается, морщась.) Да ты тише жми, я ведь тоже вроде как новорожденный. (Ко всем.) Поздравили Степана?
Шарабай. Поздравили.
Александра. Поздравляю, Степа.
Шарабай (настойчиво). Так как, Андрей Николаевич, с мотором?
Татарников. Да погоди ты с мотором, человек родился!
Шарабай. На сутки дела там всего. Стоять не хочется.
Линев. Отказал мотор... Бился с ним несколько часов. На бабайках пришли. Разобрать мотор придется.
Шарабай. Нам план выполнять надо.
Татарников. Ладно, гоните байду в эмэрэс. Позвошо директору. (Беркуту.) Видишь...
Шарабай (Штепе и Линеву), Давайте на берег. Я сейчас подойду.
Штепа. Пошли, Степан...
Линев. Пошли...
Идут к калитке.
Татарников (Линеву). А сына как назовешь?
Линев (остановившись). С женой не говорил еще, врач до нее не пускает.
Штепа. Пошли, пошли!
Линев (с досадой). Да иду я!
Уходят. В доме звонит телефон.
Татарников (идет в дом, возвращается, Беркуту). Тебя разыскивают.
Беркут быстро уходит в дом, Татарников — за ним, закрывая дверь.
Шарабай. Где столько дней пропадала?
Александра. Надо было — и пропадала... Пенсию на Клаву выхлопотала.
Шарабай. На пенсию и костюм пошила?
Александра. За что пошила, за то и пошила.
Шарабай. Вот маманя с тобой поговорит!
Александра. Чихала я на маманю — между прочим, с тобой вместе.
Шарабай. Смотри, начихаешься!
Александра. Надоели вы мне с маманей. Уйду я от вас.
Шарабай. Прежде чем уйдешь, в город вернись сегодня. Понадобишься утром.
Александра (насмешливо). Билета на катер не достану.
Шарабай (в тон Александре). Первый класс обеспечим.
Александра. Занята, братец.
Шарабай. Это как же понимать?
Александра. Как написано.
Шарабай. В грамотные выходишь? Уж не Беркут ли?
Александра (с вызовом). А если и он?
Шарабай (помолчав). Тогда... тогда... Валяй, Александра, выходи в козырные. Найдем тебе замену. А пока иди...
Александра. Бинокль купила тебе.
Шарабай (оглядываясь на дверь). Дома, дома... Скройся, говорю.
Александра уходит, едва не столкнувшись в калитке с Линевым.
Чего тебе еще?
Линев (оглядываясь по сторонам). Хотел сказать, Василий... Если собираешься ночью выходить...
Шарабай. Ну, собираюсь...
Линев. ...чтобы на меня не рассчитывал... Не пойду! Предупредить хотел...
Шарабай (с ласковой угрозой). Я те предупрежу!
Линев. Не грози, Василий... Я по-хорошему говорю.
Шарабай. Иди на берег, договорим... по-хорошему.
Линев (решительно). Нечего со мной на берегу договаривать. Предупредил на сегодняшнюю ночь и на другие!
Шарабай (подходит к Линеву, почти шепотом). Ты что, забыл, сколько ночей в заповеднике провел?
Линев. Все помню... Хватит! (Уходит.)
Шарабай идет было за ним вслед, потом возвращается, садится в кресло, достает папиросу, закуривает. Из дома выходит Беркут, за ним — Татарников.
Беркут. А вы шутки шутите, Андрей Николаевич!
Татарников (Беркуту, показывая на Шарабая). Можно сказать?
Беркут. Говорите.
Татарников (Шарабаю). Вот, брат Василий, какая процедура... В области уже знают о сегодняшнем происшествии.
Шарабай. Это что Егорке Акимову ухо отстрелили?
Татарников. А ты уже знаешь?
Шарабай. По воде быстро звуки разносятся.
Беркут. А что вам по воде донеслось?
Шарабай. Простое дело... Пострелялись, тем не попало, а в Егора угадали.
Беркут. В том районе, где ваша бригада ловила?
Шарабай. В этом самом.
Беркут. Стрельбы не слышали?
Шарабай. Стрелял кто-то... Охотники бродят в камышах. У нас это дело обычное... А чего ж охрана лодку не догнала?
Татарников (Шарабаю). Чего ты прикидываешься? Куда ей догнать! У них моторы не сильнее, чем на ваших байдах.
Шарабай. Не подумал...
Татарников. Ты, Беркут, выхлопочи себе моторы, которые побыстроходней, а то на этих перепелках разве что за раками гоняться. (Шарабаю.) Правильно я говорю, Василий Степанович?
Шарабай. Справедливое замечание.
Татарников (Шарабаю). Понимаешь, донесли Сергею Иванычу, что будто гонялись они за твоими ребятами...
Шарабай (смеется). С перепугу, не иначе. (Серьезно, Беркуту.) Бригада у меня небольшая, ночью все пятеро были со мной... Вообще ребята надежные... Андрей Николаевич может подтвердить.
Татарников. Тут все надежные, пока с поличным не поймали.
Шарабай (поднимаясь). С мотором...
Татарников. Позвонил. К утру сделают.
Шарабай. Спасибо. Это хотел узнать... Поправляйтесь, Андрей Николаевич... Ребята за вами на путине стосковались.
Татарников. Ну уж стосковались.
Шарабай. Веселей с вами... (Машет рукой Беркуту, направляется к калитке.) Прощайте.
Беркут. Подождите.
Шарабай (остановившись). Слушаю.
Беркут. Я новый тут человек. С каждым рыбаком не смогу поговорить... Передайте своим, что кто занимался браконьерством — не будем вспоминать, но чтобы впредь прекратили это.
Шарабай (улыбаясь). Так это браконьерам надо передать... Нам это ни к чему.
Татарников. Василий Степанович, они, между прочим, не на Марсе живут, а и на нашем берегу имеются... Как думаешь?
Шарабай. Оно конечно, если так смотреть...
Татарников. Так и смотри... Передай ребятам, те — женам, те — соседкам, — дойдет до кого надо.
Беркут (напряженно). Передадите?
Шарабай (с достоинством). Передам!
Беркут. Передайте, что браконьеров, если они не послушают нашего совета, мы будем ловить и на первый случай штрафовать.
Шарабай. Так это уж было...
Беркут. Передадите?
Шарабай. Передам.
Беркут. Передайте, что злостные браконьеры, являющиеся уголовными преступниками, будут нещадно нами преследоваться и в конце концов мы их искореним в этом бассейне. Передадите?
Шарабай. Передам.
Беркут. Все!
Шарабай (протягивает руку). До свидания, Сергей Иванович. Желаю вам успеха в вашем жизнеопасном деле.
Беркут (смотря в глаза Шарабаю, пожимает ему руку). И вам желаю.
Шарабай (прощаясь с Татарниковым). Ждем вас, Андрей Николаевич... Восстанавливайте свое здоровьице. (Уходит неторопливой походкой.)
Татарников. Загнул ты, товарищ Беркут, заповедь.
Беркут (тревожно). Что, Андрей Николаевич?
Татарников. Загнул ты, говорю, заповедь.
Беркут. Вот он ушел, а я глаза его помню. Сердце мое говорит — нечестный... И в глазах какая-то блестка есть...
Татарников. Блестка?
Беркут. Ну, блеск, блеск такой... (Грохнув кулаком по стволу дерева.) Честный он рыбак или играл здесь в честного? Можете вы мне сказать?
Татарников. Слушай, Беркут, груши все уже давно собраны... Что стучишь по дереву?
Беркут. Ну и характер у вас... Больно уж спокойный для вашей должности.
Татарников. Милый, сейчас легче быть директором Большого театра, чем председателем колхоза... Забыл, откуда я вернулся? Распущу я себя — и все, каюк, товарищ Татарников, был такой — и нету... Конечно, приятно услышать, что о тебе на гражданской панихиде скажут, но я человек скромный, пусть лучше критикуют пока...
Беркут. Вы коммунист, Андрей Николаевич?
Татарников. Вот ты куда загибаешь! Что еще скажешь?
Беркут. Вы думаете, я сюда приехал милицейские функции выполнять?
Татарников. Слышал, как ты объяснял Шарабаю функции свои...
Беркут. Я коммунист, моряк, привык лицом к лицу встречаться с опасностью...
Татарников. Уж такая великая опасность?
Беркут. Мало того что люди воруют государственное добро, — они еще разлагают молодежь. Слабые люди попадаются к ним в сети, жить привыкают нечестно. Вот что страшно! Одна белуга вкруговую связывает десятки рук.
Татарников. Насчет белуги ты, пожалуй, прав... Белуга — рыба вредная, но вкусная!
Беркут. Вам что, в клинике шутить запрещали? Сейчас наверстываете?
Татарников. Давай, давай в этом фарватере.
Беркут. Я спрашиваю вас: почему вы миритесь с этим позорным явлением?
Татарников. Да дай мне на ноги встать!
Беркут. Становитесь! Скорее становитесь!
Из-за стога сена показывается Линев.
Линев. Андрей Николаевич!
Татарников (вздрогнув). Кто там? (Испуганно встает.) Слушай, Линев, нельзя так больных людей пугать!
Линев. Да что вы такой пужливый! Я вошел только...
Татарников. Вошел — так входи совсем.
Линев (смотря на Беркута). Дело у меня есть до вас...
Татарников. Говори, раз есть.
Линев. Есть дело...
Татарников. Ты что, папа, от счастья уже разговаривать разучился?
Линев. Да хотел я просить вас...
Татарников. Вот что, отец, не валяй дурочку... Товарища Беркута стесняешься? Не надо стесняться, говори при нем.
Линев. Переведите меня в другую бригаду.
Татарников (изумлен). Ты что?!
Линев. Переведите.
Татарников. Поругались?
Линев. Да-а нет...
Татарников. Зарабатываешь мало?
Линев. Нет, достаточно.
Татарников. Ишь ты, достаточно! Хорошо зарабатываешь!
Линев (послушно). Ну, хорошо... Переведите!
Татарников. Но почему? Почему?
Линев. Как человека вас прошу, переведите.
Татарников (Беркуту). Ты видел такого фрукта? (Линеву.) Да должен же я знать причину!
Линев. Не пытайте меня... Не переведете — сам уйду. Я решился! Поздравляли вы меня... Исполните мою просьбу.
Татарников (ласково). Может, скажешь все-таки?
Линев. Время потеряете.
Татарников. Ладно, подумаю...
Линев. Рыбака лишитесь... В другой колхоз уйду.
Татарников (строго). Линев, ты уже зарываешься!
Линев. Если вам недоступна моя просьба...
Татарников. Слушай, Беркут, что с ним делать?
Беркут. Я бы перевел, если б от меня зависело. Если так просит, — наверно, есть основания...
Линев. Непременно есть... (Предупреждая вопрос Татарникова.) Но не пытайте меня...
Татарников. Ладно. Переведу. Сын у тебя родился, из-за него...
Линев (повеселев). Вот-вот... Понятливый вы человек, Андрей Николаевич.
Татарников. Понятливый — ничего не понял.
Линев. Все, все поняли. (Крепко трясет руки Беркуту и Татарникову и уходит.)
Татарников как завороженный идет за ним и останавливается у калитки, Беркут подходит к нему.
Татарников (шаря по карманам, Беркуту). Папиросы есть?
Беркут (раскрывая портсигар). Пожалуйста.
Татарников (беря папиросу, ломая и отбрасывая ее). Тьфу, будь ты проклят!
Беркут. А все-таки почему Линев из бригады рвется?
Татарников. А черт его знает, чего он рвется! Вот ты мне скажи, подкинь мысль...
Беркут. Ваш колхоз, ваши люди, и вы, между прочим, председатель...
Татарников (подходя к калитке). Стоп, стоп! Вот уж кого давно не видел... Сама Шарабаиха идет... Не до меня ли? Так точно... С узелком... Дорогу переходит... И вырядилась! Святая, да и только... Ну и подлая ж баба... Знал бы ты, сколько она в молодости поблудила! Мужик ее в петлю со стыда полез... Отойдем, Сергей Иванович, на исходный рубеж. (Садится в кресло, закидывает руки за голову, вытягивает ноги.)
Беркут садится рядом с Татарниковым на табурет. За забором показывается Прасковья Филипповна. Она в белой накрахмаленной косынке, в черной кофте и черной юбке. Не дойдя до калитки, останавливается.
Прасковья Филипповна. Здравствуй, батюшка Андрей Николаевич!
Татарников (поднимаясь). Здравствуй, матушка Прасковья Филипповна. Заходи, достоуважаемая. (Идет навстречу.)
Прасковья Филипповна (входя, Беркуту, ласково). Здравствуйте, Сергей Иванович!
Беркут. Здравствуйте.
Татарников. Присаживайся, матушка, небось ножки-то устают в заботах мирских?
Прасковья Филипповна. И-и, не говори, Андрюша... Обо всех позаботиться нужно. Семья большая...
Татарников. Голова одна — ртов много.
Прасковья Филипповна. Александра передала, Архиповна твоя в город уехала будто?
Татарников. Уехала, матушка, уехала...
Прасковья Филипповна. Как же так она тебя, хворого, бросила?
Татарников. Я уже не хворый, уже на коне могу верхом ездить.
Прасковья Филипповна. Поправился, слава богу!
Татарников. Вашими молитвами, матушка.
Прасковья Филипповна. Я уж молилась, Андрюша, за тебя, молилась денно и нощно. Услыхал господь бог...
Татарников. Услыхал, матушка, слух у него хороший.
Прасковья Филипповна. Медку тебе свежего принесла. (Развязывает узелок, подает баночку меда Татарникову.)
Татарников. Что вы, матушка... Такие дорогие подарки...
Прасковья Филипповна. Для дорогого человека ничего не дорого... (Беркуту.) Жить бы нам всем аки пчелы трудолюбивые... Носить в соты нектар божественный...
Татарников (показывая на Беркута). Он, матушка, моряк, любит напитки с более высоким градусом, чем нектар.
Беркут. Нет, я и мед люблю.
Прасковья Филипповна (вся обернулась к Беркуту). Сергей Иванович, дорогой человек, и медку вам подкину... У нас не бог весть, но десяток ульев имеется...
Беркут. Я не к тому...
Прасковья Филипповна (Беркуту). А еще лучше — приходите к нам... Вы человек одинокий. Неуютно одному на белом свете... А у нас семейный дом, открытый, гостеприимство мы уважаем, Сергей Иванович.
Беркут. Как будет время.
Татарников. Некогда ему, Прасковья Филипповна. Порядок в заповеднике наводить надо... Воруют рыбу.
Прасковья Филипповна (с удивлением). Да что ты, Андрюша?!
Татарников. Вот какая процедура! Воруют.
Прасковья Филипповна. Нехорошо как... А мы-то живем в хлопотах, — что вокруг делается, не знаем.
Татарников (пытливо). Так уж ничего не знаете?
Прасковья Филипповна. Узнаем когда-нибудь... Не скажи Александра, что вышел из больницы, так бы и молилась за тебя понапрасну...
Татарников. Другой раз извещать буду, матушка.
Прасковья Филипповна. Извещай, извещай... А то тут уже другого председателя подыскивали, ан ты явился.
Татарников. Воскрес из мертвых...
Прасковья Филипповна. Не богохульствуй, он не прощает.
Татарников. Прощает, матушка, многое прощает... Тебе, например, все прощает...
Прасковья Филипповна. Злоязыкий ты, Андрей. Помолюсь еще за тебя, грешника, — может, простит.
Татарников. А не простит — в аду встретимся.
Прасковья Филипповна (поднимаясь). Пришла-то ведь я, — может, что по хозяйству подсобить надо.
Татарников. Завтра Архиповна приедет...
Прасковья Филипповна. Вот вместе на чаек... Только и Сергея Иваныча прихватите. Без него за стол не сядем. Захватишь?
Татарников. Непременно. Сопротивляться будет — в сетке приволоку.
Беркут. Зачем же мне сопротивляться? Я и сам приду.
Прасковья Филипповна. Спасибо, миленький, уважил старуху. (Подает руку Беркуту и Татарникову, — один и другой подчеркнуто вежливо пожимают ее.) Ты медок, Андрюша, с молоком тепленьким пей, грудь прочищает насквозь...
Татарников. Спасибо, матушка.
Прасковья Филипповна (медленно продвигаясь к калитке). Ты баночку-то сейчас освободишь или опосля пришлешь?
Татарников (провожая Прасковью Филипповну). Опосля пришлю....
Прасковья Филипповна. Поправляйся, Андрюшенька.
Татарников (подмигнув Беркуту). Вашими стараниями, матушка... А чтоб совсем поправиться, просьба у меня до вас... При вашей доброте не откажете, знаю... Присылайте мне каждый день по баночке меда для здоровья моего...
Прасковья Филипповна (останавливается; смотря в глаза Татарникову). А хватит аппетиту?
Татарников. Хватит...
Прасковья Филипповна (словно спохватившись). Ой, милый, много меду — тоже плохо: он насквозь проходит, прилипать ко всему будешь... Беспокоюсь о тебе... Будь здоров, Андрюшенька. (Неторопливо пошла вдоль забора.)
Татарников (с раздумьем). Чего это она медку принесла?
Беркут. Полечить захотела, а может, и подсластить...
Татарников. От нее зимой снегу не разживешься... Крутит петли, старая... Слушай, Беркут, а чего это Линеву приспичило из бригады уходить? Ну что ты думаешь?
Беркут. Ваш колхоз — вам лучше знать. Вы председатель.
Татарников. Председатель, председатель... Ты что ж думаешь, я век в председательском кресле сидел? Да я от этого кресла, как тот козел от скипидара, бегал! Я, Беркут, рыбак! Я люблю, чтобы море, чтобы ветер свистел, чтобы волна играла! Ты мне скажи: почему все-таки Линев Шарабая кидает?
Беркут. Могу сказать, только вы на меня кидаться будете.
Татарников. Кинешься на тебя, черта! Говори!
Беркут. Не хочет в браконьерской бригаде быть — и вся причина.
Татарников. Ишь ты, как просто задачи решаешь! Это доказать надо!
Беркут. И докажу!
Татарников. Вот ты, понимаешь, нож под ребро суешь мне. Веру мою разрушаешь... Но я стреляный. Стреляный! Я словам не верю. Но ежели то, что ты сказал... Я голову сверну ему. Голову! А ежели нет, тебе сверну! Понимаешь, тебе!
Беркут. Сворачивайте, только поскорей, кому-нибудь из нас. Я согласен.
Занавес