Прошло две недели. Во дворе Ангелины за столом сидят Горлышкин, Лиза и Даша. Лиза преувеличенно внимательно слушает Горлышкина, Даша явно скучает.

Горлышкин (без особого подъема). Свеклу птице положено скармливать самоклевом.

Лиза записывает.

Даша (рассеянно). Как?

Горлышкин. Самоклевом.

Лиза (Даше, раздраженно). Тебе надо сто раз повторять. Можно же слушать более внимательно?! У Егора Архиповича не так много свободного времени. Мне стыдно за тебя.

Даша. Егор Архипович, вам тоже стыдно за меня?

Горлышкин. Что вы, Даша?

Даша (Горлышкину). Прошу прощенья. Слушаю и записываю.

Горлышкин. В рацион обязательно должны входить разнообразные белковые корма растительного и животного происхождения, а также минеральные, богатые фосфором и витаминами корма. Ясно?

Даша. Ясно. В чей рацион?

Лиза (поднявшись). Даша, так нельзя!

Даша. Что ты возмущаешься? Я спросила — в чей рацион?

Лиза. Но о чем же мы ведем речь?! Кого нужно кормить так, чтобы добиться наибольшей товарности?! Кого? Ты понимаешь, кого?!

Даша. Это же ясно... Индюшек. Но мне показалось — разговор идет о нашем рационе... Я испугалась.

Лиза. Чего ты испугалась?

Даша. Я боюсь фосфора, он светится. Меня же могут увидеть насквозь. И белковых кормов боюсь! От них очень прибавляют в весе. А я берегу талию.

Лиза. Сегодня приедет Ангелина Ивановна, она уж спросит, чем мы тут занимались!

Даша. Я, например, отлично усвоила вопрос о селекции и отбраковке слабого поголовья индеек еще в период, когда они делают первые шаги в жизни. Это важно?

Горлышкин. Очень даже важно.

Даша (Лизе). А ты все хочешь успеть за один месяц? Егор Архипович, у Ангелины Ивановны специального птичьего образования не было?

Горлышкин. Не было. Практика и природный ум.

Даша. А природный ум — как природный газ: если есть — есть, а если нет — так уж никогда не будет. (Горлышкину.) У нас с Лизой есть природный ум?

Лиза. Не отвечайте, Егор Архипович, на глупые вопросы, она кого хотите запутает... Ей лишь бы не заниматься.

Даша. На двух особей женского пола двух умных слишком много. Не случайно в техникуме про нас говорили: «Ум — хорошо, а полтора — лучше».

Горлышкин. Вы очень даже способные. И ежели переймете опыт Ангелины Ивановны в ее обращении с индейками...

Даша. А с индюками?

Горлышкин. Что вы имеете в виду?

Даша. Я имею в виду настоящих индюков. (Копирует, как кричат индюки. Горлышкину.) Пусть приезжает ваша Ангелина, я готова к экзаменам.

Горлышкин (смущенно). Почему же она моя?

Лиза (решительно). Даша, я уйду!

Даша (Горлышкину). Где Семен?

Горлышкин. Не имею точных сведений.

Даша. Вчера с вечера пришел к Пивню. С ружьями оба исчезли в неизвестном направлении.

Лиза. На рассвете в районе куриной фермы была стрельба...

Даша. Только ты, пожалуйста, не притворяйся, что ты об одних птицах думаешь! У тебя тоже в глазах огоньки про что другое пробегают... Вижу.

Лиза. Какие такие огоньки?

Даша. А ты знаешь, что Стендаль сказал?

Лиза. Знаю.

Даша. А Егор не знает.

Горлышкин. Читал «Красное и черное» и другие сочинения.

Даша. Я наизусть помню, что говорил классик французской литературы о женском разуме. «Он всегда вреден им, так как выступает на сцену только для того, чтобы пожурить их за вчерашнее наслаждение и повелеть им не наслаждаться завтра».

Лиза. Да ты соображаешь, что говоришь?

Даша. Так то ж не я. То французский классик Стендаль. Но, между прочим, я с ним согласна. (Поет и сама аккомпанирует на гитаре.)

Передает гитару Лизе, та играет и поет, Даша танцует.

Через забор лезут Пивень и Адамчик.

Адамчик. Тихо! Нас здесь нет, вы нас не видели.

Горлышкин. Вы што?

Пивень. Тихо!

Даша (Адамчику). Вы совершили преступление?

Адамчик. Подробности письмом. Нас преследуют по пятам.

Горлышкин. Кто преследует?

Пивень. Инспектор Буряк. Мы в кладовке пересидим. (Поспешно уходит с Адамчиком в дом.)

Горлышкин. Не иначе — в темноте подстрелили милиционера.

Даша. Неужели?!

Лиза. По-моему, ты волнуешься?

Даша. А как же? Мой домохозяин попался.

Во двор входит Буряк. За ним — Меланья.

Буряк. Извиняемся, товарищи. Сюда ведут следы.

Лиза. Какие следы?

Буряк. Злостных преступников и браконьеров.

Горлышкин. Ты что, Буряк, с утра заправился?

Буряк. Охотиться на лис в настоящий период года запрещено.

Меланья. Спиридон еще с вечера спал как убитый.

Буряк. Шесть лисьих трупов обнаружено возле посадок...

Меланья. Та ежели б они их убили, разве б оставили их в посадках? Спиридон бы мне из них шубейку, из чернобурок, сделал.

Буряк. Ты, тетка, зубы не заговаривай. Где твой зловредный преступник?

Меланья (Даше). Куда он, дочка, направился?

Даша. По-моему... По-моему... в магазин.

Меланья. Ага, в магазин... Правильно. У его одеколон кончился.

Буряк. Он что, на одеколон перешел?

Меланья. Ага... С тройного на цветочный. Еще хомут собирался купить...

Буряк. Тебе уже поздно в хомуте ходить. На ногу припадаешь. Позвольте в дом пройти.

Лиза. Хозяйки дома нет.

Буряк. А где ж она?

Лиза. В Ростове, на совещании передовиков птицеводов.

Буряк. Я только гляну. (Подходит к дому, смотрит в окна.)

Горлышкин (становясь перед Буряком). Товарищ Буряк, вы допускаете некультурные действия.

Буряк. А заниматься браконьерством в запрещенное время культурно?

Меланья. А шестьсот пятьдесят курчат за летний сезон — культурно?

Буряк. Сами небось порезали на лапшу, а на несчастных лисиц сваливаете. Лиса же безобидная животная! Она же сознательная, понимает, что государственное достояние трогать нельзя.

Горлышкин (с угрозой). Ты вот что, Буряк, ты иди по своему пути, но сюда не суйся, здесь живет передовой человек нашего совхозу.

Буряк. А что вы хату загораживаете?

Даша. И вовсе нет! (Отходит от крыльца.)

И в это мгновение Буряк одним рывком очутился на веранде и исчез в доме. За ним побежал Горлышкин.

Меланья. Боже ж ты мой! Они же ж там?

Лиза (трагически). Там! Там!

Меланья. Где же?

Даша. В кладовке!

Меланья. Застигнет. У Ангелины ж там укропу полно. А у Спиридона ноздря слабая — он же ж однажды чохом электрическую лампу в пылюгу превратил. Чихнул — и лампочка посыпалась.

Буряк выходит из дома, за ним Горлышкин.

Буряк. Их двое. Этот факт установлен. Двое!

Даша. А кто второй?

Буряк. Семен Адамчик! (Меланье.) Я буду вынужден задержать вас.

Меланья. Я лично тебе, Буряк, советую не задерживаться!

Буряк. Вы не угрожайте! Не угрожайте!

Горлышкин (с угрозой). Иди, Буряк, спокойненько отсюда. Ты никого не обнаружил? Никого. Что тебе еще надо? За плохую работу премию не дают.

Буряк. Все одно я их разоблачу! Они не скроются от судебной ответственности! (Идет к воротам.)

Слышится громогласный чих Пивня и Адамчика. Буряк оборачивается, но Горлышкин, Даша, Лиза и Меланья одновременно достают платки.

Меланья. Смотри, какой грипп гуляет по совхозу!

Буряк. Будьте здоровы. Лечиться надо.

Горлышкин. Благодарствую, товарищ инспектор!

Буряк уходит. На крыльце появляются Пивень и Адамчик. Они снова несколько раз чихают.

Даша. Да тише вы! Вернется Буряк!

Пивень. И шо она укроп в кладовке держит?

Меланья. А где шкурки?

Пивень. Трофеи остались у посадках!

Горлышкин (Адамчику). Тут второй день корреспондент шныряет по совхозу. Ангелину дожидается, С телевидения приехал. На весь край осрамит.

Адамчик. Телевидение — это великое достижение современной науки и техники. Его надо обязательно пустить на борьбу с браконьерами! Я лично готов пострадать для пользы общего дела. Пойдем, дед, в милицию, признаемся, что мы и есть убивцы данных уничтожителей куриного поголовья. Полсрока за искреннее признание скостят.

Даша. А на вторые полсрока мы вас на поруки возьмем.

Пивень. Я б хлебнул еще чего-нибудь.

Меланья. У тебя еще вечернее не выветрилось.

Пивень (всем остальным). Айда, ребятки. Меланья берет расходы на себя.

Лиза. У нас занятия.

Пивень. А шо ж вы этими занятиями с утра занимаетесь? Для этих занятиев имеются лунные ночи и тенистые садочки.

Горлышкин. Дед, прошу без намеков.

Пивень. Зачем же намеки... Я прямо излагаю.

Меланья. Пошли, Спиридон.

Пивень. Глянь за калитку: не выслеживают меня?

Меланья (подходит к калитке, возвращается). Идем, браконьер несчастный!

Пивень. Он хитрый, Буряк. Он на все может пойти. Ляжет в кювет и будет лежать цельный день, чтоб выследить. Или в свинарник залезет и затаится... Я знаю его. (Меланье.) Ты вот что, ты сама... А я как пришел — так и уйду. (Лезет через забор, падает в крапиву. Слышится стон.)

Меланья. Опять у крапиву рухнул! (Уходит.)

Даша (Адамчику). Ведь он же вместо лисицы в темноте вас мог подстрелить.

Адамчик. Та он же не стрелял... Он как пришел ночью, лег под куст и захрапел. Очнулся, когда я на рассвете по лисам залпы давал.

Даша. А зачем он ружье брал?

Адамчик. Под голову клал. Приклад, говорит, дюже удобный, с выемкой.

Лиза (Горлышкину). Продолжим занятия?

Даша. Не могу, я взволнована.

Горлышкин (Лизе). Может, все-таки другим разом?

Лиза. Ни в коем случае! Сегодня приедет Ангелина Ивановна, а мы не выполнили плана. (Горлышкину.) Идемте в дом. Чтоб они нам не мешали.

Адамчик. Прекрасное решение вопроса: вы нам не мешайте, мы — вам. У меня есть сурьезный разговор с Дашей.

Горлышкин и Лиза уходят в дом.

Даша. Какой же у вас разговор со мной?

Адамчик. Это я для блезиру.

Даша. Вам нечего мне сказать?

Адамчик. Зачем же — нечего? У нас всегда имеется что сказать.

Даша. Говорите.

Адамчик. Зачем же торопиться?

Даша. Нам осталось меньше двух недель жить в вашем совхозе.

Адамчик. Замечательно!

Даша. Вы хотите, чтоб мы скорей уехали?

Адамчик. Конечно.

Даша. Сеня, это очень обидно.

Адамчик. Почему же обидно? Чем скорее вы отсюда уедете, тем скорее мы приедем к вам.

Даша. Это почему же к нам?

Адамчик. В гости.

Даша. Но надо, чтобы мы вас еще позвали.

Адамчик (самоуверенно). Позовете.

Даша. И не подумаем.

Адамчик. Позовете, ручаюсь.

Даша. Мало того, что вы легкомысленный, вы еще и нахальный.

Адамчик. Нахалам легче живется.

Даша. А вы хотите легкой жизни?

Адамчик. А кто же хочет тяжелой?

Даша. Но, по-моему, вы числитесь в ряду передовых людей совхоза.

Адамчик. Числюсь. По ошибке.

Даша. По чьей ошибке?

Адамчик. По своей. Все время увлекаюсь высокими показателями.

Даша. Вы честолюбивы!

Адамчик. Ужасно. Второго такого на свете нет!

Даша. Почему вы никогда не говорите серьезно?

Адамчик. Не умею.

Даша. В этом, пожалуй, самый большой ваш недостаток.

Адамчик. Это еще мелочь по сравнению с другими моими вопиющими недостатками.

Даша. Да ну вас!

Адамчик. Между прочим, сегодня я как раз имел намерение объясниться с вами серьезно, Даша.

Даша. Но вы же не умеете.

Адамчик. Если дадите разрешение — испытаю себя.

Даша. А по какому вопросу?

Адамчик. Вопрос, промежду прочим, чрезвычайно серьезный. Его не следует недооценивать и спускать на тормозах.

Даша. Вы, Семен, обыкновенная балаболка.

Адамчик. Я это давно знаю, но, между прочим, Даша, несмотря на то, что я обыкновенная балаболка, я необыкновенно страстно полюбил вас.

Даша смеется.

(Озадачен.) Што вы?

Даша смеется.

Я могу и обидеться.

Даша. Сенечка, вы же никогда не говорите серьезно.

Адамчик. Говорю. Сейчас говорю серьезно.

Даша. А я не верю.

Адамчик. Дашенька, вы, если можно сказать, совершенство. В вас все гармонично: и внешность и прочее.

Даша. Ничего гармоничного у меня нет.

Адамчик. Есть!

Даша. Нет!

Адамчик. Мне со стороны виднее!

Даша. Сеня! Вы знаете, что сказал Стендаль по этому вопросу?

Адамчик. Не знаю и знать не хочу никакого Стендаля!

Даша. Он сказал: «Нам доставляет удовольствие украшать тысячью совершенств женщину, в любви которой мы уверены; мы с бесконечной радостью перебираем подробности нашего блаженства. Это сводится к тому, что мы преувеличиваем великолепное достояние, которое упало нам с неба, которого мы еще не знаем и в обладании которым мы уверены».

Адамчик. Товарищ Стендаль допустил ряд неточностей. Во-первых, я ни в чем не уверен. Во-вторых, никаких подробностей блаженства я не знаю.

Даша. А великолепное достояние, которое упало с неба?

Адамчик. Вот тут товарищ Стендаль не ошибся. Именно с неба, Дашенька.

Даша. За что меня любить?

Адамчик. Молчи, Даша, молчи! (Поет, аккомпанируя на гитаре.)

Вот! (Танцует с Дашей.)

Из дома выходят Горлышкин и Лиза. Они молча смотрят на танцующих. Адамчик и Даша останавливаются.

Даша (пошатываясь). Сенечка, это опасно.

Адамчик. Эх, что он понимает, ваш Стендаль?!

Лиза. Невозможно одновременно слушать беседы о самоклеве свеклы и романсы о любви!

Горлышкин. Решили устроить перерыв. Размяться немного на свежем воздухе.

Даша. А вы знаете, что сказал Стендаль про свежий воздух?

Горлышкин. Знаю.

Даша. Стендаль по данному вопросу ничего не говорил. Его интересовали только любовные темы.

Лиза. Я вижу, тебя, кроме любовных тем, тоже ничего не интересует.

Адамчик. У Даши наметились идейки насчет индейки.

Даша. Сеня, я готова выслушать все ваши рассказы о кормах. Идемте к нам. (Направляется к калитке.)

Адамчик. Опасное мероприятие. Я так подозреваю: дед Спиридон сидит с бабкой за столом и согревается от прохладной ночи. Я не хочу отрывать его от любимого занятия.

Даша. Тем более что сами не ручаетесь за себя.

Адамчик. Известно же, что половину своей жизни провел я в вытрезвителях. Идемте, Даша, пока Ангелины на горизонте не видно. (Поднимается на веранду.)

Даша (серьезно). На чем мы остановились?

Адамчик. Мы еще ни на чем не остановились.

Уходят.

Лиза. Я все время испытываю чувство неудобства за Дашу.

Горлышкин. Не серчайте на нее, Лиза. Она девушка веселая, общительная. Людям нравится. А люди любят простых товарищей, которые и пошутить могут и дело знают. Вот возьмите Ангелину Ивановну. Она совсем простой человек... Известный, конечно...

Лиза. Еще бы! Ей императоры письма пишут.

Горлышкин. Императоры тоже чудаки бывают. Но, конечно, не без приятства получить письмо от императора. Все ж останется реликвия. Когда трудящийся народ Японии его снимет, вспомнить можно — любил император японский индюшек ставропольских... Императоров ценить надо, их мало осталось.

Лиза. А за что вам нравится Ангелина Ивановна?

Горлышкин. В каком смысле, Лиза?

Лиза. Вы жениться собираетесь...

Горлышкин. С чего вы взяли?

Лиза. Вы любите ее?

Горлышкин. Вы как-то прямолинейно ставите вопрос. Данный момент сложный и требует глубокого анализа...

Лиза. Егор Архипович, я ж так, в порядке отвлечения. Я вам очень благодарна. Вы дали мне бесконечное количество знаний в составлении рациона кормов для бронзовых индеек.

Горлышкин. Зачем же переводить вопросы глубоко человечные на индюшачьи? Так же можно и обидеть некоторых людей, которые несколько отличаются от сорока тысяч индеек, расположенных на территории нашего родного краснознаменного совхоза.

Лиза. Не обижайтесь, Егор Архипович. Я не хотела вас чем-нибудь обидеть. Вы прекрасный человек. Откровенно вам скажу: если б я вдруг стала мечтать о замужестве, то лучшего человека, чем вы, у которого был бы ваш внешний вид и такой благородный характер в сочетании с удивительной преданностью делу, которому вы посвящаете свою жизнь...

Горлышкин. Я не собираюсь всю жизнь составлять рацион для индюков.

Лиза. Я понимаю, вы будете искать, идти дальше. Жизнь будет ставить перед вами барьеры, препятствия. Вы будете их преодолевать. Так вот, лучшего человека... не вас лично... но подобного вам... я бы не желала.

Горлышкин (огорошен). А почему, собственно, и не меня лично?

Лиза. Я понимаю, вы шутите...

Горлышкин (с запалом). А если не шучу?

Лиза. Шутите, шутите... Но есть еще один вопрос. Мои частные наблюдения... Дело в том, что в личной жизни... хотя у меня в широком смысле ее еще не было... у меня принципы другие — я за равенство между людьми, любящими друг друга.

Горлышкин. А што вы имеете в виду?

Лиза. Я бы вот не могла говорить грубо с человеком, которого люблю. Чувствовать себя начальником над ним: «Пойди, принеси, подай...» Я б не смогла так. Если любишь, тут уж вся нежность, вся душа. Все готова отдать. Предупредить мысль любую, желание... Если любишь, конечно.

Горлышкин. Какой же болван не примет этого?

Лиза. Зачем такие резкие слова? Но люди есть всякие. Некоторым даже нравится, когда ими помыкают... Приказывают, командуют. Возвышают себя над ними. Они не становятся хуже от этого, но мельче как-то... Когда у вас свадьба с Ангелиной Ивановной?

Горлышкин. Што вам эта свадьба? Не будет свадьбы!

Лиза. Почему не будет? Вы же так желали!

Горлышкин. Ничего я не желал!

Лиза. Не отказывайтесь, Егор Архипович. Вам нужна такая супруга... Она так здорово управляется с индюками. А вы так здорово кормите индеек...

Горлышкин. Надсмехаетесь?

Лиза. Да что вы?! Я даже готова приехать на свадьбу... если позовете, конечно!

Горлышкин. Конечно, позову!

Лиза. Вот спасибо!

Горлышкин. За что?

Лиза. За приглашение на свадьбу.

Горлышкин. Да вы што?

Лиза. Егор Архипович, я ж от чистого сердца.

Горлышкин. Не надо меня травить. Я к вам с полной симпатией. Я бы еще что вам сказал, да неудобно...

Лиза. Почему же неудобно?

Горлышкин. Скажете, я человек легкомысленного поведения.

Лиза (с обидой). Значит, все, что касается индюшек, вы можете говорить? А все, что касается меня, других людей, — не можете? Значит, вы меня считаете неспособной до восприятия ваших чувств?

Горлышкин. А откуда вы знаете про чувства?

Лиза. Я ничего не знаю. Я только желаю вам добра. Счастливой жизни с таким достойным и передовым, человеком, каким является Ангелина Ивановна.

Горлышкин. Не будет счастливой жизни!

Лиза. Почему же? Все люди стремятся к личному счастью.

Горлышкин. А я не стремлюсь! Не стремлюсь!

Лиза. Да вы успокойтесь. Успокойтесь, Егор Архипович! Вы очень хороший. У вас такие добрые глаза, Мне нравится смотреть в ваши глаза.

Горлышкин. Так смотрите же в них!

Лиза. Хотите, я вам песенку спою, а вы успокоитесь. Хотите, я вам пульс посчитаю...

Горлышкин (подставляя с готовностью руку). А разве вы умеете?

Лиза. Меня Ангелина Ивановна у индюков научила пульс считать. Минутку, тихо! (Слушает пульс у Горлышкина.) Ничего, почти нормальный. Восемьдесят четыре.

Горлышкин. Так это ж много?

Лиза. Вы поволновались. Вот он чуть и подскочил. Это хорошо, что вы умеете волноваться. (Поет под гитару.)

Последнюю строфу Горлышкин поет вместе с Лизой. Они смотрят друг на друга, не замечая, что происходит кругом. Не замечают они и Селезня, который, войдя, неслышно продвигается в глубь двора, стараясь, чтоб его не заметили. Но вдруг Селезень спотыкается о пустое ведро, которое с грохотом летит к ногам Лизы. Лиза испуганно вскакивает со скамьи.

Селезень. Извиняюсь, потревожил.

Лиза. Нет, нет, нисколько...

Селезень. Вижу... у вас, можно сказать, полный альянс.

Горлышкин (сухо). Ангелина Ивановна еще не приехала.

Селезень. Ангелина Ивановна так уважает песни... романсы всякие... А вы заменяли, Горлышкин, для Елизаветы Ангелину Ивановну.

Горлышкин. Но для вас я не заменяю Ангелину Ивановну!

Селезень. Данный момент я весьма рельефно замечаю. Замечаю, что вы в этом дворе как хозяин разговариваете. Вы что, уже доверенность получили от Ангелины Ивановны?

Горлышкин. Я-то не получил... а вот вы можете получить, ежели не закроете калитку с той стороны!

Из дома выходят Адамчик и Даша.

Селезень. Да у вас здесь цельная бригада работает!

Адамчик (спускаясь во двор). Нет, не бригада, звено. Горлышкин и Адамчик.

Селезень. Хозяйка общественную деятельность выполняет, передовой опыт передает, а в это время ее жилые покои захватывают некие неизвестные, не имеющие передового опыта молодые гражданки и люди, которые пользуются отсутствием опыта у данных молодых гражданок.

Горлышкин. А может, вы для опыта тоже хотели бы подключиться до нашей компании?

Селезень. Да нет уж, мерси-спасибо, бонжур, как говорится, обойдемся.

Адамчик. А чего ж нет? Для вас и помещение найдется, ежели пожелаете сторожевать, — собачья будка свободна.

Селезень. Про вашу культуру легенды напишут.

Адамчик. Вы пользуетесь наземным или авиационным транспортом?

Селезень. А вам до способов моего передвижения нет дела.

Адамчик. Предупреждаю: вы полетите!

Селезень. Это как понимать?

Адамчик (идет к Селезню — тот пятится к калитке). Так, остановитесь на момент. Полет будет длиться недолгое время... Мгновенье... И оно будет прекрасным.

Селезень (заходящему с тыла Горлышкину). Не окружайте меня! Не окружайте!

Адамчик. Мы возьмем вас один за руки, другой за ноги, раскачаем и, несмотря на внушительный удельный вес и нежелание оторваться от земной поверхности, легко перекинем через калитку.

Селезень. Насилие карается по статье...

Адамчик. Ежели после падения на вашем туловище останутся кровоподтеки, вам поверят, что, взбираясь на Эльбрус, вы сорвались с одной из недоступных обыкновенному человеку вершин. Егор, бери за ноги, туловище, тяжельше — я беру за Селезньи бицепсы.

Селезень (стремительно убегая). Я призову вас к ответу!

Адамчик. Во как охотятся на селезней!

Лиза. Попадет вам.

Горлышкин. Строговато ты с ним обошелся.

Адамчик. Любя, любя.

Горлышкин (Адамчику). А теперь идем, (Лизе.) Вам спасибо.

Лиза. За что же?

Горлышкин. За обучение.

Даша (Лизе). В преподаватели вышла?

Лиза. Егор Архипович кого хочешь в преподаватели выведет.

Адамчик (Горлышкину). Везет тебе.

Оба уходят.

Даша. Тихоня, тихоня, а Егора Архипыча захватила так, что ему и головы не повернуть, только тебя и обозревает.

Лиза. Что ты?! Разве я могу?

Даша. Ты ж, я знаю, шито-крыто, а Егорка из женихов бригадирши выпадает.

Лиза. Разве я позволю?!

Даша. Благородное негодование тебе невероятно к лицу... Ежели б тебя в монастырь, благочестивее среди монашек не было б. С внешнего виду, конечно. Бери-ка ты своего Егорку и давай к нам в совхоз.

Лиза. Да ты что?! Ангелина Ивановна нас учит, отдает знания, опыт!

Даша. Стендаль сказал...

Лиза. Да ежели она обнаружит, она ж выпрет нас из совхоза, выбросит. Ты что? Я и про маникюр забыла. На ферму — в сапогах. Платок серый или черный. Чтоб в глаза не бросаться. Чтоб не заподозрила, что моложе ее. А ты — Егор Архипович?

Даша. Работай тайно... конспиративно. Мы обязаны думать про будущее? Обязаны. Горлышкин — специалист? Профессор почти. А Семен? Ну, трошки отстает. А что, если мы двоих в наш совхоз? Што будет делать «Красный гребешок», его передовая бригадирша товарищ Куманец и его директор товарищ Сабля?

Лиза. Но это же черная неблагодарность!

Даша. А мы за нее на Красную доску попадем.

Лиза. Нет! Не могу! И почему ты решила, что они поедут за нами?

Даша. Видела я глаза твоего Егорки... Он же за те дни, пока бригадирша в Ростове опыт передает, к тебе на все сто восемьдесят градусов перевернулся.

Лиза. Ты можешь, а я — нет!

Даша. Ты вот что, подружка милая, ответь на один вопрос. Он тебе нравится?

Лиза. Да что ты, Даша?

Даша. У, монашка хитрющая! Объяснялся он с тобой?

Лиза. Занятия у нас непрерывные.

Даша. А так, ежели по совести?

Лиза (просто). Нравится, Дашенька, нравится...

Даша. И ты отдашь его в чужие руки?!

Лиза. А что делать?

Даша. Да она ж на два года старше! Она ему в бабушки годится! Об Селезне раздумывает... Ни в коем разе не отдавать! Не допущу!

Лиза. Ах, Даша, Даша!

Даша. В лепешку разобьюсь — не допущу! (Запевает.)

На улице слышны автомобильные сигналы. Останавливается машина, хлопают дверцы. Во двор со свертками входит Ангелина, за ней — Сабля. Девушки смущенно поднимаются.

Ангелина (весело). А-а, практиканточки! Здравствуйте, красотули! Как вы тут живете-поживаете?

Лиза. Все ваши задания выполнили.

Ангелина. Мы тоже, как говорится, трудились — не гуляли. Сверточки, Дмитрий Иванович, на веранду положите. (Девушкам.) Мы такую передачу опыта провели, что не поддается описанию.

Сабля (солидно). Да уж, потрудились... Убедились — «Красный гребешок» имеет авторитет.

Ангелина. Корреспондента, говорят, сюда прислали. С телевидения... Директор студии лично просил разрешения кино сделать. (Уходит в дом.)

Сабля. Название — «Герои «Красного гребешка».

Даша. А кто играть будет?

Сабля. Главная героиня — Ангелина Куманец.

Даша. А герой?

Сабля. А вы б кого в герои желали?

Даша. Вас, Дмитрий Иванович.

Сабля. Оно конечно, да... Мы, конечно, совершили некоторый вклад...

Возвращается Ангелина.

Но есть, безусловно, и другие выдающиеся личности в нашем совхозе.

Ангелина. Кого вы представляете среди них, Дмитрий Иванович?

Сабля. К примеру, Горлышкина... Еще, к примеру, Адамчика...

Ангелина (девушкам). Как эти выдающиеся личности обеспечили вас передачей опыта?

Лиза. Обеспечили.

Ангелина. Вы общались с ними?

Даша. Общались... на чисто производственной основе.

Ангелина. Какая ж может быть другая основа у практиканток?

Даша. Именно, Ангелина Ивановна, именно. (Уходит с Лизой.)

Во дворе появляются Султанова и Буряк.

Султанова (Сабле). До каких пор, Дмитрий Иванович, будут продолжаться безобразия и нарушения?

Ангелина. Ты хоть поздоровайся, Ольга.

Сабля. Если безобразий не будет, с чем будем бороться?

Султанова. Распустил кадры! Докладывайте, товарищ Буряк!

Во двор с киноаппаратом входит Цыпленкин. Его не замечают.

Буряк. Товарищ директор, работники вашего совхоза Спиридон Пивень и Адамчик в недозволенное время охотились на лис. Я их преследовал, но, поскольку попал одной ногой в один капкан и одной рукой в другой капкан, задержался и тем самым дал возможность нарушителям уйти.

Сабля. Ты на страже курей и индеек стоишь или на страже этих проклятых мелкозубых хищников?

Буряк. Я стою на страже закона.

Султанова. Дмитрий Иванович, так негоже. Законы писаны для всех.

Цыпленкин снимает, но никто не обращает на него внимания.

Сабля. Да вы што? Вы што? Или вас бумага так прищемила, что уже способности к разуму потеряли? Скажи им, Ангелина!

Ангелина. Формалисты законченные!

Буряк. Вы наши личности, между прочим, не оскорбляйте, я могу к вам применить...

Ангелина. А я вообще говорю, без указаний личностей.

Цыпленкин (Ангелине, чуть заикаясь). Немножко сюда, против света. Острее кадр будет. И говорите, говорите...

Ангелина. А што говорить?

Сабля (Цыпленкину). А вы кто такой?

Цыпленкин. Корреспондент телевидения Цыпленкин.

Сабля. Та вы ж не те съемки производите.

Цыпленкин. У нас теперь телевидение дает и отрицательные материалы. А скажите, самих браконьеров нет в настоящий момент среди вас?

Сабля. У нас вообще нет браконьеров!

Султанова. Есть браконьеры!

Цыпленкин. Укажите мне их персонально.

Султанова. Я сама вас к ним провожу.

Сабля. Ну, это уж нет! Это уж позвольте!

Цыпленкин (снимает Саблю). Говорите, говорите! Очень важно!

Широко распахнув калитку, во двор входит Пивень. Он изрядно навеселе. Ухватив его за рубаху, за ним тянется Меланья.

Пивень. Да уйди ты, баба! Скройся! Директор приехал... Бригадирша и Советская власть собственной персоной!

Буряк (Цыпленкину). Вот он, главный нарушитель и есть — Спиридон Пивень. Браконьер.

Цыпленкин. Это правда, что вы стреляли лисиц?

Пивень. А шо ж с ними делать? Целоваться? Стрелял, стреляю и буду стрелять!

Буряк. Во!

Пивень. А ты не вокай! Мы заняли круговую оборону! И когда они пошли приступом на курятники, мы дали по ним залп! Я командовал: «Огонь! Огонь! Огонь!» Они — врассыпную! Потом на новый приступ! Мы отбили еще одну атаку!

Цыпленкин. Прекрасно, товарищ Пивень! Прекрасно! Вы здорово получитесь на экране.

Пивень. А они штрафовать хотят?! Мне медаль положена...

Цыпленкин. За что?

Меланья. Та не слухайте вы его! Он горилки хлебнул. Старый дурень, мальчонка тебя на телевидении продернет.

Пивень. И нехай! Пусть все края и области знают грозного истребителя лис.

Цыпленкин (Пивню). Интервью у вас можно взять?

Пивень (Цыпленкину). А чего ты все меня сымаешь? Сыми бабку мою.

Меланья. Тю на тебя!

Цыпленкин. Она не в теме, понимаете?

Пивень. Правильно. Старую бабу на экран пускать — зрители разбегутся.

Меланья. Я те дам старую бабу! Коромыслом промеж лопаток пройду!

Пивень (Цыпленкину). Шо ты у меня взять хотел?

Цыпленкин. Интервью.

Пивень. Идем... И это тебе дам, как ты говоришь... ин... ин... вертю... И горилки. И закуски — помадорчики малосольные... Меланья, шагом арш! (Под руку с Цыпленкиным уходит, следом Меланья.)

Султанова (Буряку). Вы бы парня уберегли... Ведь теперь его Пивень, пока влежку не уложит, из хаты не пустит.

Буряк (Султановой). Проявим бдительность. Разрешите частично на себя принять удар?

Сабля. Это как же на себя?

Буряк. Разделить горючее с ними, корреспондента спасти... Они с виду хлипкие дюже!

Сабля. Правильная мысль. Давай!

Буряк уходит.

Султанова. Вот они, ваши кадры!

Сабля. Эти кадры совхоз на необычайную высоту вывели. Привет, Ангелина. (Уходит.)

Султанова. Устала небось?

Ангелина. Когда замечаешь, что труд твой людям нужен, — усталости нет... Так бы и летала... Так бы и летала!

Султанова. Многое тебе дано, Ангелина. Умеешь ты...

Ангелина. И еще думаешь... О себе думаешь... Тоже не без того... Чтоб человек рядом был, достойный, конечно. Не хочется абы который... (Разворачивает один из свертков, достает материал на подвенечное платье.) Вот, купила в Ростове. К свадьбе подготовку начинаю. (Набрасывает материал на плечи.) Как выглядеть буду? Гожусь в невесты?

Султанова. Годишься. Вполне годишься. На ком же выбор остановила?

Ангелина (медленно). Достойнее, думаю, все же Егорка.

Султанова. Горлышкин?

Ангелина. Я привыкла его Егоркой обзывать.

Султанова. А он как, привык к такому обзыванию?

Ангелина (уверенно). Привык... А чего ж ему? Не все равно?

Султанова. А он-то как отнесется к этому?

Ангелина. Побежит!

Султанова. В какую сторону?

Ангелина. В дом, в хату мою.

Султанова. Ты уверена?

Ангелина. Не пойму — стращаешь меня или подыгрываешь?

Султанова. Обходишься ты с ним — вроде как слуга он у тебя или посыльный какой!

Ангелина. Его любовь у меня в кармане.

Султанова. А карман-то не дырявый? Переменила б с ним обращение...

Ангелина. Пока мужика держишь в узде, можешь хоть в дрожки его запрягать, хоть в тарантас.

Во двор, пряча за спиной букет цветов, входит Селезень.

Селезень. Разрешите приветствовать вас, Ангелина Ивановна, после триумфальных побед на фронте пропаганды передового опыта.

Ангелина. А-а, Гавриил Гавриилович!

Селезень. Видел, как мелькнула ваша «Волга», и незамедлительно отправился, чтобы засвидетельствовать. (Подает цветы.)

Ангелина. Благодарствую.

Селезень. Вы, конечно, привыкли к уважению... И, конечно, вас засыпали цветами с головы до ваших новых туфелек.

Султанова. Обратили внимание, Гавриил Гавриилович?

Селезень. Обратил. В таких туфельках можно прочно стоять на земле. (Оглядывая двор.) Бывал я здесь... Без вас... Наблюдал некоторые явления...

Ангелина (смеясь). Говорите вы непонятно, Гавриил Гавриилович.

Султанова. Товарищ Селезень, у меня есть к вам ряд серьезных вопросов. Проводите меня.

Селезень. Я лично хотел бы задержаться в данном случае.

Ангелина. Другим разом задержитесь.

Султанова. Вы же видите — женщина устала с дороги.

Селезень. Хотел бы сообщить некоторые наблюдения.

Султанова. Мне все и расскажете... Благословляешь нас, Ангелина?

Ангелина. Благословляю!

Селезень. У меня сердце в другом направлении работает.

Султанова. Вам со всеми не справиться. Пошли, Селезень.

Селезень (Ангелине). Хоть ручку дайте поцеловать.

Ангелина (подавая руку.) И где вы такому обхождению обучаетесь?

Селезень (целуя и придерживая руку Ангелины). В основном, из западноевропейских фильмов.

Ангелина (выдергивая руку). Чего это вы мокрогубый такой?

Султанова. Как герои западноевропейских фильмов. (Берет Селезня под руку.) Пошла кооперация в массы.

Идут к калитке. Навстречу им — Горлышкин. Селезень пытается вырваться, но Султанова плотно уцепилась за Селезня и буквально выволакивает его со двора.

Ангелина (ласково), А-а, Егорка! Заходи, заходи, друг, (Идет к Горлышкину навстречу.) Ну, здравствуй...

Горлышкин (сдержанно). Здравствуйте, Ангелина Ивановна.

Ангелина. Что это ты сероватый такой на лицо?

Горлышкин. Пылью обдуло.

Ангелина. Хочешь помыться — заходи в хату. Могу шевелюру твою промыть. Шампунь привезла. Культура!

Горлышкин. Излишнее беспокойство.

Ангелина. Да ты что — словно ежа проглотил, а он у тебя в организме застрял где? (Направляется к веранде.) Иди-ка сюда.

Горлышкин. На ветерке лучше продувает.

Ангелина (тянет его на веранду). Ты вот что. Посиди, Егорка, момент. Вот погляди, Ласточкина мне еще журнал с подвенечными платьями прислала. Выбери, какое тебе по душе.

Горлышкин. А мне-то что?

Ангелина. Выбери, выбери...(Уходит в дом.)

Горлышкин бессмысленно листает журнал «Моды», потом кидает его на стол, поднимается. Входит Ангелина. Она в новом платье, но застежки на спине расстегнуты...

Ну что, выбрал?

Горлышкин. Да нет...

Ангелина. С первого разу глаза разбегаются. Платье видишь новое?

Горлышкин. Вижу.

Ангелина. Застегни-ка.

Горлышкин. Да что вы... Неудобно...

Ангелина. Тебе-то?.. Тебе неудобно? Тебе все удобно. Разрешаю. Тебе можно. Ну? Застегивай.

Горлышкин (полуотвернувшись, начинает застегивать). Попросили бы Султанову, была же здесь!

Ангелина. А может, мне приятно, если ты.

Горлышкин. С чего ж это вам приятно?

Ангелина. Что это ты, Егорка, друг мой сердечный, платье мне долго застегиваешь. Застегнул, что ли?

Горлышкин. Вроде застегнул.

Ангелина. Вот и приучайся.

Горлышкин. К чему это приучаться?

Ангелина. Ко всему. Может, когда и расстегивать придется... Ты должен уметь все делать.

Горлышкин. Что надо — я умею делать. Не беспокойтесь.

Ангелина. А что я тебе из города привезла? Догадываешься?

Горлышкин. Мне ничего не надо.

Ангелина. Надо, надо. (Достает электрическую бритву.) Бритвочка... Гладенький будешь... (Проводит ладонью по его щеке.) А то поцеловать захочется — губы все исколешь.

Горлышкин. У меня из губ щетина не растет.

Ангелина. Вижу, что не растет, а все же...

Горлышкин. Глупости все это.

Ангелина (обозлившись). Чего это ты передо мной выламываешься? Цену набиваешь?

Горлышкин. Мне цена невысокая. Я в совхозе сижу, по городам не езжу.

Ангелина. Обиделся? Ладно, другой раз тебя с собой возьму.

Горлышкин. Да уж нет, ездите сами. Обойдусь.

Ангелина. А ты чего пришел ко мне? Чего пришел, я спрашиваю? Кто тебя звал?

Горлышкин. Доложить: задание ваше выполнено в смысле практиканток.

Ангелина. А може, вы с перевыполнением работали?

Горлышкин. Вы завершите с ними круг знаний, они с честью понесут ваш опыт к себе.

Ангелина. А больше они ничего не понесут к себе?

Горлышкин. У меня вопросы иссякли. Разрешите удалиться?

Ангелина. Бритву не возьмешь?

Горлышкин. Опасной бреюсь. (Идет с веранды, не оглядываясь.)

Ангелина (разъярившись). Ну и иди! Иди! Иди! Черт с тобой!

Горлышкин уходит.

(В ярости бросает бритву на пол.) Ходи небритый! (Подбегает к калитке. Затем поднимается на веранду. Останавливается.)

Во двор входит Лиза.

Лиза (подходя к веранде). Ангелина Ивановна, вы, я вижу, взволнованы. Что случилось?

Ангелина. Ничего не случилось! Ничего! Все нормально, Лизавета.

Лиза. Я очень рада.

Ангелина. Чему ты рада?

Лиза. Что все нормально.

Ангелина. Это я так говорю. Для твердости, для внутреннего самочувствия.

Лиза. У вас большая сила воли.

Ангелина. Воля, воля... Кому она нужна, воля? Она надоедает, воля! Ты веришь мужчинам?

Лиза. Я их не знаю.

Ангелина. Не верь им! Они страшные люди. Ты решишь к нему обернуться, а он отворачивается, он на тебя глядеть не желает!

Лиза. На вас?

Ангелина. И на меня!

Лиза. Кто же такой нашелся на свете?

Ангелина. Нашелся вот!

Лиза. Неужели Егор Архипович?

Ангелина (подозрительно). А ты откуда знаешь?

Лиза. Все же говорят — он жених ваш.

Ангелина. Жених?! Был, да весь вышел! Ты не верь им! Не верь! Никогда не верь! (Уходит в дом.)

Лиза (сначала медленно, затем все быстрее и радостнее). А я и не верю! Я и не верю. Не верю... Не верю... Не верю. (Закружилась, словно в танце.)

Занавес