Подлинный облик вещей

В чем суть буддистского учения? Это учение являет нам подлинный облик вещей. Быть просветленным означает видеть, что все живые существа наделены умом пустоты (ку) Рассуждения о ку или му (пустоте) наводят на мысль о потере жизни, но это не так. Приведем пример. Живые существа находятся в воздухе, и хотя воздух окружает их, их форма не меняется. То же самое происходит, когда мы видим вещи в пустоте. Постигать подлинный облик вещей означает не видеть правильного и неправильного, хорошего и плохого.

Будда пришел в этот мир, чтобы спасать живые существа. Буддизм освобождает нас от заблуждении. В мире просветления нет зла и уродства, а есть лишь утонченная красота и благоговейное спокойствие. Буддизм не дает людям новых знании, а лишь помогает понять и претворить в жизнь то, о чем говорится в сутрах и гимнах. Говорят, что Будда достиг просветления, увидев планету Венера, а Гэнкаи (1267–1347, монах секты сингон, основанной Кобо Дайси) пережил просветление после того, как споткнулся и заметил, что на ноге у него выступила кровь. Для того, кто глубоко осознает происходящее, нет невозможного.

Дампэи, мастер игры на сямисэне (трехструнный инструмент), всегда обращал внимание на манеру исполнения других музыкантов. Однажды ученик спросил у него:

– Учитель, почему вы так внимательно прислушиваетесь даже к заурядным исполнителям?

– Тот, кто не прислушивается к ним, ничего не достигнет. Каким бы плохим ни был исполнитель, у него всегда есть хотя бы одно хорошее качество, которого нет у других. Поэтому слушать разных исполнителей всегда поучительно.

Однажды, как нередко бывало, сёгун Иэмицу пригласил Такуана Осё в замок Эдодзё. Во время визита Такуан встретился с бесстрашным воином по имени Датэ Масамунэ (знаменитый самурай), который изучал дзэн в храме Дзуйгандзи.

– Приветствую вас, господин Датэ. Мы давно не виделись, – сказал Осё.

– О, Такуан Осё! Вы прекрасно выглядите, – ответил Датэ.

В ходе последовавшего разговора Датэ спросил:

– Говорят, что в дождливый день плохая погода. Почему?

– Верно. В дождливый день плохая погода. Разве не так? – ответил Осё, внимательно посмотрев на Датэ.

Вернувшись домой, Датэ спросил своего слугу Катакура Кодзюро:

– Такуан – великий мастер храма Токайдзи, не правда ли?

– Да, Такуан – известный монах, – ответил тот.

Через три дня после этого разговора господин Датэ послал письмо Осё, приглашая его на чайную церемонию. Осё не понимал, что это значит, но приглашение принял. В назначенный день господин Датэ тщательно приготовился и принялся ждать гостя. Ждать ему пришлось долго. Такуан не появлялся. Датэ послал к нему своего слугу, но тот лишь узнал, что рано утром Осё куда-то ушел. Датэ решил, что Осё отправился к его слуге, Катакура.

Вернувшись домой в тот же день, Катакура заметил у входа своего дома бедно одетого человека. Это был Такуан. Позже в этот день Катакура шел в имение господина Датэ, и Такуан отправился вместе с ним.

– Большое спасибо за ваше приглашение, господин Датэ, – сказал Такуан.

– Кстати, мастер, – начал Датэ, – недавно вы согласились со мной, что в дождливый день плохая погода. Но разве не может оказаться плохим день без дождя?

– Иногда так тоже бывает. – И все же, какой день следует считать плохим?

– Когда-нибудь я объясню вам это, – сказал Осё, не отвечая прямо на поставленный вопрос. – А сейчас, господин Датэ, можно мне попросить вас приступить к чайной церемонии? Ваши чайные принадлежности очень хороши Вот эта чашка, например. Наверное, это ваша фамильная реликвия?

– Да, мастер, она переходила от поколения к поколению моих предков, – ответил Датэ.

– Сёгун Иэмицу признал этот стол одним из самых лучших для чайной церемонии. Он очень хорош. Вот только жаль, что он с трещиной, – заметил Осё.

– С трещиной? – удивился Датэ.

– Вот она, – сказал Такуан и, когда Датэ приблизился, чтобы посмотреть, преградил ему путь к столу и продолжил: – Вы хотите увидеть трещину, господин Датэ?

– Да, мастер, – ответил Датэ.

– До тех пор пока вы желаете ее увидеть, вы не сможете понять смысл слов «в дождливый день плохая погода». Вы не достигли окончательного просветления. Вам осталось еще кое-что постичь.

– Скажите, мастер, желание знать, видеть, слышать и вкушать является болезнью?

– Да, это болезнь. Разве ее не нужно вылечить?

Датэ понял смысл замечания Такуана, но в этот день он не достиг просветления.

Однажды Датэ отправился на ястребиную охоту. Его постигла неудача, и он был в очень плохом расположении духа. Зная об этом, его слуги опасались возможных последствий, потому что всякий, кто возражал Датэ, мог поплатиться жизнью.

– Позовите Катакура, – велел Датэ.

Катакура, который знал причину плохого настроения Датэ, широко улыбнулся и спросил:

– Вы звали меня, господин?

– Сегодняшняя охота не удалась, не правда ли? – спросил Датэ.

– Вы правы, господин, – ответил Катакура.

– Почему?

– Вы хотите знать почему? Я уже спросил об этом ястреба, но он ничего не сказал. Ястреб глуп и не может ответить. Пожалуйста, не наказывайте его слишком строго, – ответил Катакура.

– Тут ничего не поделаешь, – сказал Датэ, еще больше раздосадованный неуместной шуткой слуги. Катакура предложил ему поскорее отправляться домой и начал собираться в дорогу, пока господин не передумал. На полпути домой они попали под проливной дождь и промокли до костей.

В это время по дороге проходил крестьянин, возвращаясь с рисового поля. Бодро шлепая по лужам, он громко напевал «В дождливый день плохая погода». Услышав пение крестьянина, Датэ постиг глубинный смысл слов Такуана, и ему стало жалко слуг, намокших под дождем. В один миг Датэ отбросил свое иллюзорное «я» и пережил пробуждение.

Песня крестьянина проста и непосредственна. В этом она напоминает нам истину буддизма. Рассуждать о ней нет необходимости.

Иногда люди задают вопрос о том, почему принято считать, что когда идет дождь, на улице плохая погода. В этом вопросе проявляется их заблуждение.

 

Такуан-волшебник

В провинции Суруга жил человек по имени Тёсиро, знаменитый предводитель шайки разбойников В его подчинении было несколько сотен человек, которые наводили страх на всю округу. Однажды, направляясь в Нумадзу, Тёсиро зашел в чайный домик и встретил там дзэнского монаха. Монах путешествовал из Киото в Эдо и вез с собой немало денег, что случается с дзэнскими монахами очень редко. Тёсиро заметил это и попытался завести дружбу с монахом.

– Куда ты направляешься, Осё-сан? – спросил Тёсиро.

– В Эдо, – ответил монах.

– Неужели? Я тоже иду в Эдо! Собираешься ли ты провести ночь в Нумадзу?

– Да.

– Я тоже собираюсь остановиться на ночь в Нумадзу. Есть такая поговорка: «В жизни нам нужно сочувствие; в дороге нам нужен спутник». Если ты не против, я пойду с тобой, – предложил Тёсиро.

Вместе они дошли до Нумадзу и остановились на ночь. Что-то замышляя, Тёсиро сказал монаху:

– Я должен ненадолго заглянуть в соседнюю деревню. К утру я вернусь. До свидания!

Затем Тёсиро вышел на улицу и спрятался в кустах. Наступила ночь, и все вокруг уснули. Время было самым подходящим для нападения. Тёсиро незаметно пробрался в дом, где оставился его спутник, и осторожно приоткрыл задвижную дверь в его комнату Внутри горела лампа, ее свет озарял помещение, но монаха в нем не было, а вместо него посреди комнаты росло небольшое дерево, дуб.

Хара Гоэмон Мототоки, припав на колено, замахивается мечом, держа в другой руке копье. Утагава Куниёси. XIX в.

Даже бесстрашному Тёсиро стало не по себе Крадучись, он вошел в комнату монаха И вдруг дуб, растущий в комнате, превратился в монаха, сидящего в медитации. Глаза Тёсиро широко открылись от удивления.

– Ты вернулся слишком рано, – сказал монах. – Тебе удалось быстро справиться со своими делами?

– Да, так и случилось, – в замешательстве ответил Тёсиро. Он так испугался, что тут же отправился в свою комнату и лег спать, но сон не шел к нему.

«Монах наверняка владеет какой-то магией, – думал Тёсиро. – В древности волшебник по имени Дайдза-мару умел принимать вид огромной змеи, а другой колдун, которого звали Дзирайя, мог по собственному желанию превращаться в лягушку. Поскольку змей и лягушка – живые существа, их можно убить, но если бы я научился превращаться в дерево, преследователи никогда бы не настигли меня. Было бы очень хорошо овладеть этой магией. Я должен любой ценой узнать у монаха секрет превращения в дерево».

На следующий день, когда монах и Тёсиро достигли вершины горы Хаконэ, Тёсиро спросил:

– Кстати, Осё-сан, кто ты?

– Я такой же обычный человек, как и ты.

– Ты шутишь. Я никогда не слышал об обычных людях, которые могут принимать вид дерева. Может быть, ты – маг или оборотень? – настаивал Тёсиро.

– О чем ты говоришь? – недоумевал монах.

– Не притворяйся, что не понимаешь меня. Это тебе не поможет. Как ты думаешь, кто я?

– Позволь подумать… Ты прежде всего человек. – Конечно, даже ребенок знает, что я человек. – Ты говоришь, что даже ребенок знает это? Но это неправда. Ребенок никогда не скажет тебе: «Ты прежде всего человек!»

– Монах, не заговаривай мне зубы! Как ты думаешь, зачем я тебя сюда привел? – спросил Тёсиро, начиная выходить из себя.

– Глядя на тебя, я вижу, что у тебя длинный подбородок и злые глаза. Очевидно, тобой движут преступные намерения. Ты разбойник?

– Да, Осё-сан, я разбойник. Я великий разбойник. Сказать правду, я увязался путешествовать с тобой, потому что заметил у тебя туго набитый кошелек. Вчера я проник в твою комнату, чтобы украсть его. Но оказалось, что ты владеешь магией. Меня, опытного и бесстрашного разбойника, удивило то, что ты смог превратиться в молодой дуб. Пожалуйста, научи меня магии. Я заплачу тебе, сколько ты пожелаешь. Если же ты скажешь «нет», мне останется только убить тебя, – пригрозил Тёсиро.

Монах вспомнил о том, что случилось предыдущей ночью. Когда разбойник пробрался в его комнату, он медитировал на истории из «Мумонкана» (сборник коанов, составленный в Китае дзэнским мастером Мумоном). На вопрос «В чем смысл прихода Бодхидхармы с Запада?» в «Мумонкане» дается ответ: «Дуб во дворе» (Рэйдзэн-но хакудзюси). Только теперь Осё понял, о какой магии говорит разбойник. Во время медитации на коане он находился в состоянии самадхи (глубокое сосредоточение), и при этом его тело приняло вид дуба.

– Если ты утверждаешь, что другого пути нет, скажу тебе, что я тоже великий разбойник, – признался монах.

В ответ Тёсиро широко улыбнулся и удовлетворенно заметил:

– Значит, ты ничем не отличаешься от меня. Пожалуйста, поделись со мной секретом своего искусства.

– Конечно, я научу тебя, если на то твоя воля. Только имей в виду, что это довольно трудно.

– Я не боюсь трудностей. Овладев этим искусством, я стану самым великим разбойником в мире. Пожалуйста, научи меня.

Осё поведал разбойнику о коане «дуб во дворе» и пообещал, что, если тот будет медитировать на нем настойчиво, он научится принимать форму дерева. Так монах дал разбойнику первый урок медитации (дзадзэн).

Тёсиро внимательно выслушал монаха и сказал:

– Это и правда довольно трудно. Смогу ли я этого достичь?

– Конечно, сможешь! В древности, как известно, были люди наподобие Дайдза-мару, которые умели превращаться в огромную змею. Если ты не научишься делать нечто подобное после настойчивых занятий медитацией, я готов поплатиться за это жизнью. Но если научишься, ты должен будешь подчиниться мне. Я тоже великий разбойник, и ты должен будешь стать моим последователем.

– Я согласен. Сколько времени я должен посвятить занятиям?

– Как минимум два года, но не больше трех. Но помни, ты должен медитировать днем и ночью.

– Так долго! Неужели нет более короткого пути? – Не падай духом. Тебе еще не исполнилось и тридцати. В твоем возрасте два или три года занятий – сущий пустяк. Медитируй настойчиво.

Тёсиро решил стать великим разбойником и тем самым прославиться на весь мир. Он медитировал на коане «дуб во дворе», хотя у него постоянно болели ноги. После нескольких лет медитаций его ум стал спокойным, и в нем проявилась глубоко скрытая природа Будды. Тёсиро начал размышлять о своем плохом поведении: «Я поступал неправильно все эти годы». Он раскаялся в своих злодеяниях и призвал других разбойников стать честными людьми. Он раздал все свои сбережения и остался без копейки в кармане.

Путешествующий монах был Такуаном. Тёсиро сдержал свое слово и вскоре отправился в Эдо, чтобы найти Такуана в храме Токайдзи и стать его учеником. Говорят, он занимался медитацией многие годы и ушел из жизни с миром.

Сама по себе медитация не делает вас Буддой, но, занимаясь ею, вы можете вернуть себе спокойствие ума. Будда говорит, что он ничему не учит; каждый должен сам прийти к пониманию. Размышляя над коаном «дуб во дворе», вам нечего делать с коаном. Дуб – это не Будда и не Бог. Дуб – это дуб. Настойчивый самостоятельный поиск лежит в основе учения дзэн.

 

Доброта

У Такуана было много последователей от Иэмицу, третьего сёгуна сёгуната Токугава, до простых крестьян. Среди них был старик, имени которого никто не помнил. Он был немного чудаковат. Однажды этот старик послал к Такуану своего слугу, чтобы после окончания церемонии пригласить мастера на трапезу.

– Как бы скромна ни была моя пища, я хочу, чтобы Осё в моем доме отведал вареный рис с ячменем, – сказал старик слуге.

Осё, любивший это блюдо, с готовностью принял приглашение и отправился в гости к старику Там ему предложили большую тарелку, полную каши из риса и ячменя. Никаких приправ к каше у старика не было. На столе не было даже квашеной редиски такуан-дзукэ, приготовленной по рецепту Осё.

Обычно неприхотливый, Такуан в этот раз подумал: «Неужто старик не подаст к рису никакого соления?», но задавать вопросы было некогда, поскольку рот был занят вкусной кашей. Старик спокойно сидел перед гостем, ожидая конца трапезы. Когда живот Осё наполнился, он поднялся, чтобы уйти, но старик остановил его и спросил:

– Осё-сан, я угостил вас вареным рисом, а вы уходите, даже не поблагодарив меня. Разве монахи так поступают?

– Вы пригласили меня отведать вареного риса с ячменем. Вы не приглашали меня говорить вам «спасибо», – без промедления ответил Осё и быстро вышел из дома.

Этот ответ задел старика, и он решил когда-нибудь отыграться на Осё. Однажды старик задумался, как ему поймать Осё на слове. В этот самый миг к нему в дом вбежал Осё и воскликнул:

– На улице льет, как из ведра! Одолжите мне, пожалуйста, зонтик и гэта (деревянные туфли).

Старик обрадовался возможности отыграться на Осё и очень вежливо предложил ему то, что тот попросил. Старик был уверен, что на этот раз Осё поблагодарит его, но этого снова не случилось. Осё быстро вышел из дома и вскоре прислал молодого монаха, чтобы вернуть взятые вещи. Монах был похож на своего мастера – он не поблагодарил старика, а только оставил вещи и ушел восвояси.

Через несколько дней Осё и старик встретились за чаем. Старик решил, что пришло время поговорить обо всем, и начал издалека:

– Вам не повезло в тот день, когда дождь застал вас на улице, правда?

– Да, не повезло. Надеюсь, молодой монах вернул вам зонтик и гэта?

– Конечно, вернул. Это было очень мило с вашей стороны, – сказал старик, заметив, что невольно сам благодарит Осё. Как он мог допустить такую оплошность?

Осё сидел напротив старика и улыбался. Старик не мог больше сдерживаться и выпалил:

– Осё-сан, вы плохо воспитаны Вы могли бы по крайней мере сказать мне «спасибо»!

– Если я скажу вам «спасибо», тем самым я выплачу вам свой долг, – сказал Такуан спокойным голосом. – Я всегда про себя благодарю вас и никогда не забываю вашу доброту Если же человек ожидает благодарности за свою доброту, это не настоящая доброта. Вы не должны рассчитывать на то, что станете свидетелем радости других и услышите их похвалу. Добрые дела сами по себе должны доставлять вам удовольствие, и при этом, давая что-то другим или помогая им, вы не должны ожидать награды. Такова настоящая доброта. Вы обманываете себя, если делаете что-то доброе из тщеславия или самодовольства При этом вы позволяете заблуждению войти в вас. Люди склонны к корыстолюбию. Делая одолжение другим, они стремятся получить что-то взамен. Ничего не понимает в людях тот, кто не видит различия между добротой и заинтересованностью. Если вы делаете добро, руководствуясь только своими личными интересами, вы совершаете ошибку. Если же вы каждым своим действием стараетесь помогать другим, вас никогда не постигнет разочарование.

 

Стих на картине

Однажды постоянный посетитель храма Токайдзи принес Осё настенный свиток с изображением знаменитой гейши.

– Осё-сан, пожалуйста, напишите стихотворение на этой картине, – попросил он.

Осё взглянул на картину, улыбнулся посетителю и сказал: – Хорошо нарисовано. Я бы хотел оказаться рядом с этой Прекрасной женщиной.

Затем он взял кисть и написал на свитке:

Затем он написал еще одно стихотворение:

В этом стихотворении говорится о том, что луна восходит каждую ночь и отражается в воде пруда подобно тому, как куртизанка проводит ночи с мужчинами, не привязываясь ни к одному из них и не позволяя мыслям о них остаться в своем уме. Подобно уму Будды, вода в пруду не удерживает отражения предметов Она всегда спокойна, глубока, кристально чиста.

Осё не задумываясь написал эти стихотворения и вернул картину посетителю. Тот пришел к нему, втайне надеясь, что своей просьбой написать стихотворение на картине с изображением куртизанки он поставит Осё, добродетельного человека и мастера дзэн, в тупик. Но Осё написал стихотворение без колебаний, и посетитель оценил глубину его постижения.

Красота и уродство, похвала и осуждение существуют лишь до тех пор, пока ум пребывает в сомнении. Стоит один раз глубоко постигнуть истину, и тогда все вокруг – пустота.

 

Холодная или горячая?

Это история о детстве Такуана. В наши дни золотых рыбок можно купить на рынке очень дешево, но во времена Осё они были редкими и дорогими.

Однажды летним днем, выполнив какое-то поручение своего наставника, молодой монах Такуан возвращался в монастырь и увидел, что у ворот храма остановился торговец золотыми рыбками.

– Эй, мальчик, видишь этих красивых золотых рыбок? – обратился к нему торговец. – Эти золотые рыбки привезены из Нанбана (Португалии и Испании). Они очень редкие.

– Неужели эти рыбки привезены из Нанбана? – не поверил Такуан.

– Да, оттуда, – ответил торговец.

Рыбки были очень привлекательны, и молодой монах засмотрелся на них, забыв о том, что возвращается в храм. В это время торговец, измаявшись на летней жаре, задремал в холодке. Мальчик долго смотрел на рыбок, а затем ему стало интересно, сколько их в сосуде.

Он попытался сосчитать рыбок. Это было нелегко, потому что они постоянно плавали. Как он ни старался, ему не удавалось сосчитать рыбок, но он не сдавался. В конце концов он все-таки смог их пересчитать. Оказалось, что всех рыбок в сосуде двести пятьдесят восемь. Проснувшись, торговец увидел, что молодой монах по-прежнему стоит рядом и смотрит на рыбок.

– Монах, ты что, хочешь купить несколько золотых рыбок?

– Да, хочу, но они слишком дорогие для меня.

– Ты действительно хотел бы приобрести рыбок? Что ты будешь делать с ними? – поинтересовался торговец, покуривая трубку.

– Выпущу их в пруд.

– Прекрасная идея. В таком случае, если ты сможешь сосчитать, сколько рыбок плавает в этом сосуде, я тебе подарю их всех. Ну что, по рукам?

«Тут он и попался!» – подумал молодой монах, но не подал виду, а лишь нахмурил брови и спросил:

– Если я сосчитаю рыбок, вы что и правда отдадите их мне?

– Торговец золотыми рыбками никогда не обманывает, – ответил торговец.

– Но если вы мне их не отдадите, я вам этого никогда не прощу.

– А ты, молодой монах, что ты мне дашь, если ошибешься?

– Погодите, дайте подумать. Я отдам вам свое пирожное.

Затем монах сделал вид, что считает рыбок, хотя и знал заранее, сколько их в сосуде.

– Пересчитал! – воскликнул он.

– И сколько же рыбок в сосуде?

– Всего в сосуде двести пятьдесят восемь рыбок.

– Что ты говоришь?! Двести пятьдесят восемь рыбок?! Нет, этого не может быть! – воскликнул торговец, побледнев от волнения.

– Что, я ошибся? – спросил монах. Торговец закатил глаза к небу и воскликнул:

– О шустрый мальчишка! Как тебе удалось их сосчитать? Наверное, ты сосчитал их, пока я спал?

– Да, я сосчитал их, пока вы спали. Почему бы и нет? Теперь я забираю их себе, ведь вы мне пообещали.

– О дорогой мой! Если ты заберешь всех моих рыбок, с завтрашнего дня мне не будет чего есть, потому что я зарабатываю себе на жизнь, продавая их ежедневно. Прости меня! Я совершил ошибку!

– Возможно, это так. Но обещание есть обещание.

– О какой ужас! Сжалься надо мной, – умолял торговец, сняв шляпу.

– Пока вы спали, я сосчитал рыбок в вашем сосуде. «Беспечность – величайший враг». Разве вы не знали об этом?

– Я знал, я знал.

– В таком случае дайте мне хотя бы одну золотую рыбку, – настаивал монах.

– Одна рыбка стоит одну монету, – быстро ответил торговец.

– Одну монету? Но я ведь могу забрать у вас всех рыбок до последней, не так ли?

Тогда торговец дал монаху одну рыбку. Тот побежал в монастырь и поместил рыбку в сосуд для мыла, который стоял на веранде. Затем он взял сосуд в руки и направился к мастеру.

– Ты опоздал. Где ты был все это время? – спросил мастер.

– Я выполнял ваше поручение, – спокойно ответил монах. Но тут мастер заметил, что в мыльнице, которая находится в руках у монаха, что-то движется. Присмотревшись, он разглядел в ней прелестную золотую рыбку.

– Что это? Золотая рыбка? – спросил он. Молодой монах объяснил ему, как он раздобыл ее. Мастер от души рассмеялся и неожиданно спросил:

– Скажи мне, эта золотая рыбка живая или мертвая?

– Какая милая рыбка. Смотрите, она прыгает! – ответил монах, который в это время смотрел на рыбку.

Мастер приблизился к нему и хотел заглянуть в сосуд, но монах выплеснул на него воду вместе с рыбкой и воскликнул:

– Скажите мне, эта вода холодная или горячая?!

Даже у дзэнского мастера не нашлось слов, чтобы ответить на эту дерзкую выходку Такуана.

 

Дзэн и езда на лошади

Все знали о дружбе господина Ягю Тадзима-но-ками и Такуана Осё. Как-то Ягю вспомнил, что прославленный наездник Магаки Хэйкуро однажды скакал на лошади вверх и вниз по каменным ступеням, и решил сделать то же самое.

С этой целью Ягю отправился к горе Атаго. Взглянув на круто уходящие ввысь каменные ступени у подножия горы, он понял, что не сможет проскакать по ним на лошади. Тогда он решил, что если он не может подняться вверх по ступеням, то может быть, ему удастся спуститься по ним вниз. Он поднялся на гору окольным путем, собираясь съехать вниз по ступеням, но после долгих сомнений не смог отважиться на это. Днем и ночью о размышлял о том, как это сделать, но ничего подходящего не приходило ему в голову. Тогда Ягю направился за советом к Такуану в храм Токайдзи.

– Осё, в древности Магаки Хэйкуро поднимался на гору Атаго верхом на лошади. Я вспомнил об этом и вчера попытался сделать это сам, но не смог, – сказал Ягю.

– Вы не смогли это сделать? А я смогу, – ответил Осё.

– Вы сможете, мастер? В самом деле?

– Да, конечно.

Ягю спросил у него, как ему это удастся.

– Давай лучше вместе отправимся к горе Атаго, и я покажу тебе, как ездить вверх и вниз по ступеням верхом на лошади.

Ягю подумал, что в действительности Осё не такой удалой, каким выдает себя. Но у подножия горы Такуан Осё вскочил на лошадь Ягю и как ни в чем ни бывало поскакал на ней вверх по ступеням, а затем развернулся и поскакал вниз, словно это было ровная лесная поляна. Господин Ягю от удивления лишился дара речи.

– В том, как я это делаю, господин Ягю, нет ничего особенного. Чтобы скакать верхом по ступеням, следует осознать, что в седле нету всадника, а под седлом нету лошади, – сказал Такуан, и при этом Ягю достиг просветления.

Увидев перед собой препятствие, мы думаем, что преодолеть его трудно. Мы полагаем, что только опытный наездник может справиться с ним. Когда наш ум скован, мы не можем скакать на лошади по ступеням, потому что мы ограничены этой реакцией и болезненно осознаем и себя, и лошадь. Когда же мы достигаем способности не замечать себя в седле и лошадь под седлом – то есть когда всадник и лошадь становятся для нас одним целым – тогда в состоянии безмыслия мы сможем беспрепятственно подниматься вверх и опускаться вниз. Такуан обучал Ягю принципам дзэн на примере верховой езды. Все секреты имеют в своей основе одну и ту же истину. Эта истина есть мир сатори (просветления).

 

Несокрушимый дух

Одно время у Иэмицу, третьего сёгуна сёгуната Токугава, была любимая обезьянка. Она была очень шустрой. Однажды Иэмицу велел своим слугам попытаться ударить ее, но ни одному из них не удалось это сделать. Тогда Иэмицу попросил мастера меча Ягю сделать то же самое, но обезьянка была такой подвижной, что даже Ягю не мог настичь ее.

– Поскольку она прыгает быстрее молнии, лишь Такуан Осё из храма Токайдзи сможет опередить ее, – сказал Ягю, и Иэмицу отправил посланца, чтобы тот доставил Такуана в замок.

– Осё, попытайтесь ударить эту обезьянку, – сказал сёгун прибывшему Такуану.

Осё посмотрел, как она лежит на руках у сёгуна, и поднял свою палку священника. Только он поднял ее, чтобы ударить обезьянку, как она вскрикнула и простерлась перед Осё, словно умоляя о пощаде. Иэмицу и его свита была поражены и начали прославлять Такуана. В ответ Такуан рассмеялся и сказал:

– Здесь нет ничего особенного. Поскольку господин Ягю и другие подданные беспокоились о том, что, целясь в обезьянку, сидящую на коленях у сёгуна, они могут задеть самого сёгуна, в их движениях недоставало духа. Но я был исполнен решимости, если нужно, ударить самого сёгуна. Обезьянка почуяла мой дух и испугалась.

Учение Такуана несложно. Нанося удар, просто наносите удар. При этом в вашем уме не должно быть ничего другого.

 

Кто виноват?

Однажды во время странствий Осё был гостем в семье господина Кёгоку в местечке Тоёока. Неподалеку от Тоёока жил бедный крестьянин со своей женой и матерью. Подати в этой местности были очень высоки, и поэтому бедный крестьянин едва сводил концы с концами. Через некоторое время он развелся со своей любимой женой и, бросив в деревне старую мать, отправился куда глаза глядят. Об этом стало известно местным властям. Они поймали бедного крестьянина и вместе с матерью привели его на суд.

– Я больше не могу зарабатывать себе на жизнь. Я выбился из сил, стараясь заработать хоть что-нибудь, чтобы прокормить свою мать. Я бросил ее, зная, что поступаю недостойно, но у меня не было другого выхода. Теперь, когда вы меня задержали, пожалуйста, приговорите меня к смерти, – умолял крестьянин.

Старейшины не смогли принять решение и обратились за советом к господину Кёгоку.

– Вынести правильный приговор в данном случае нелегко. В провинции Синею (в настоящее время провинция Нагано) есть гора Обасутэ, у жителей которой есть традиция бросать пожилых женщин. Но мне никогда не доводилось слышать, чтобы кто-либо бросил свою мать в провинции Тоёока. Достоин порицания тот, кто не может содержать своих родителей. Рассмотрите это дело еще раз и строго накажите виновного, – велел господин Кёгоку.

Старейшины собирались снова и долго обсуждали этот вопрос, но никак не могли прийти к согласию. Наказанием за убийство родителей было распятие, но бедный крестьянин не убил свою мать; он покинул ее. В прошлом такого не случалось.

Хаяно Кампэй Цунэё в виде привидения, делающий выпад копьем. Утагава Куниёси. XIX в.

Тогда было объявлено, что очередной совет старейшин будет проходить в присутствии господина Кёгоку. Хотя обвиняемый был всего лишь крестьянином, случай мог создать прецедент, и поэтому местные власти стремились принять правильное решение.

– Если у вас есть весомые доводы, пожалуйста, высказывайте их, – сказал господин Кёгоку.

Один из старейшин выступил вперед и произнес:

– Когда речь идет о покидании родителей, мы не можем определить степень вины, потому что подобных случаев раньше никогда не было. Крестьянин не виновен. Он перестал кормить свою мать, но перед этим он делал все, что было в его силах. Он даже бросил свою жену и стал нищим, чтобы содержать ее. Принимая это во внимание, можно сказать, что, хотя он и из низшего сословия, он достоин похвалы. Если бы он покинул свою мать, но продолжал жить с женой, это было бы преступлением. Но крестьянин развелся с женой, чтобы заботиться о матери, но не смог этого делать. Пожалуйста, сжальтесь над этим крестьянином и не судите его слишком строго.

– Твои слова вполне разумны, но покидать родителей неправильно. Приговорите этого крестьянина к смерти, чтобы другие никогда не поступали так же, – сказал господин Кёгоку.

Осё, внимательно слушавший выступающих, громко рассмеялся. Присутствующие были удивлены и оскорблены. Господин Кёгоку недовольно посмотрел на него. На такого рода важных собраниях считалось неприличным вести себя подобным образом.

– Осё, что вы нашли смешного в этом случае? – спросил Кёгоку.

– Мне он показался немного странным, и поэтому я рассмеялся. Дело в том, что и старейшина, и вы, господин Кёгоку, ошибаетесь.

– Позвольте мне узнать, в чем здесь ошибка, – сказал господин Кёгоку. – Прошу вас. Вы не оскорбите меня откровенным заявлением.

– Если я скажу собравшимся то, что я имею в виду, все будут смущены. Поэтому лучше будет оставить приговор прежним, даже если он ошибочный. Мне просто жаль крестьянина. Будь у него хороший господин, его не приговорили бы к смерти. Но увы, в нашем мире нет совершенства.

После этого Осё поправил рукава своей мантии и начал напевать: «Наму Амида Буцу!» (Слава Будде Амиде!) Произнесение в зале суда имени Будды Амиды, которое считается воплощением сострадания, прозвучало упреком для всех собравшихся.

– Осё, желаете ли вы сказать, что приговор вынесен неправильно? – раздраженно спросил господин Кёгоку.

– Да, именно это я желаю сказать Это ошибка, великая ошибка, – ответил Осё.

– Если это так, мне хотелось бы кое-что спросить у вас, – сказал господин Кёгоку. – Во времена императора У-ди (159—87 гг. до н э.) слуга однажды выбросил на помойку чашку риса. У-ди узнал об этом и приговорил его к смерти. Приближенные императора возразили, что это слишком строгое наказание, но император ответил: «Человек стоит больше, чем чашка риса, но этот приговор станет уроком для других». Наказав одного человека, я спасаю многих. Вот почему, если мы простим крестьянина, который бросил свою мать, в конце концов пострадает вся страна. Осё, вы по-прежнему считаете, мой приговор ошибочным?

– Да, я считаю ваш приговор ошибочным, – уверенно ответил Осё и еще раз засмеялся. Присутствующие были поражены его неучтивым поведением, но Осё продолжил, не обращая на них никакого внимания:

– Случай с крестьянином отличается от случая, который имел место во времена императора У-ди. Во время голода человек может выжить, если отправится в другую провинцию. Если бы, спасаясь от голодной смерти, крестьянин бежал в другую провинцию и при этом бросил свою мать, его следовало бы наказать. И тогда вы, господин Кёгоку, сделали бы это уроком для своих подчиненных. Но в этом году в нашей провинции собрали хороший урожай, поэтому у людей достаточно продуктов, чтобы прокормить не только себя, но и родителей. Если же, несмотря на это, крестьянин не смог прокормить свою мать и бросил ее, этому должна быть какая-то иная причина. В совершенном преступлении виноваты прежде всего сборщик подати, управляющий и старейшины.

Во время выступления Осё несколько раз обвел взглядом собравшихся, а в конце пристально посмотрел на господина Кёгоку и добавил:

– Среди собравшихся есть еще один преступник. Я хочу, чтобы присутствующие задумались над этим.

Господину Кёгоку было нечего сказать. Главные слуги и сборщик подати негодовали, но Осё спокойно продолжил:

– Неужели вы не понимаете? Все подчиняется закону причины и следствия. Цапля белая, ворон черный. Даже трехлетний мальчик знает об этом. А если спросить, почему это так? Лишь немногие смогут ответить на этот вопрос. Но есть причина того, что цапля становится белой, а ворон черным. Цветы цветут и дают семена. Крестьянин непрестанно работает в поле, но не может прокормить жену и мать. Это также должно иметь причину. Наказывать его за то, что он не выполняет сыновний долг, все равно что делать прижигание не в том месте. Наказывать следует того, кто довел крестьян до такого состояния, и только в этом случае страна будет в безопасности. Таково мнение простого монаха.

– Осё прав в том, что за проблемы, возникающие в нашей провинции, ответственны сборщик подати и управляющий, – согласился господин Кёгоку. – Кроме того, в преступлении повинны старейшины. Чтобы в провинции не происходило подобных инцидентов, они должны научиться правильно управлять ею.

Старейшины и управляющий были очень недовольны этим неожиданным поворотом дела. Один из старейшин выступил наперед и сказал:

– Смиренно прошу разрешения задать вопрос. Осё сказал, что среди нас есть еще один преступник. Господин желает знать, кто это?

– Я знаю, о ком идет речь, – с горечью сказал господин Кёгоку.

– И все же, кто этот преступник? – снова спросил старейшина.

– Это не имеет значения, – ответил господин Кёгоку.

– И все-таки, мне бы хотелось знать, кто это, чтобы впредь лучше выполнять свои обязанности, – настаивал слуга. Господину Кёгоку некуда было деваться.

– Да, я тоже повинен в этом, – сказал он.

– Почему же вы в таком случае обвиняете нас? – спросил старейшина.

– Довольно. Я был не прав. Дайте матери крестьянина достаточное жалованье, – сказал господин и, смущенный, удалился с собрания. Пожилая женщина получила пожизненное жалованье и жила счастливо до самой смерти.

Такуан никогда не заискивал перед людьми, облеченными властью или славой. Он всегда говорил то, что следовало сказать.

 

Исцеление больного

Однажды Такуан встретил господина Ягю в коридоре замка Эдодзё. Господин Ягю выглядел подавленным.

– Я вижу у вас на лице следы беспокойства, – сказал Такуан. – В чем дело? Пожалуйста, объясните.

– Спасибо за участие, – ответил господин Ягю. – Я опечален известием о своем старшем сыне по имени Дзюбэй (1607–1650, основатель школы фехтования Ягю). Он сошел с ума. Мой второй сын, Кёбу, умер в молодости, а мой третий сын Сабуро ведет развратный образ жизни. Он сбежал из дома, и мы не знаем, где он. Я чувствую себя беспомощным перед лицом этих испытаний.

– Мне горько слышать об этом. – А где помешанный Дзюбэй сейчас? – спросил Такуан.

– В замке Масакитака, который находится в провинции Яма-то (ныне провинция Нара).

– Я отправлюсь туда, чтобы исцелить его.

– Разве это возможно?

– Болезнь вашего сына не может быть безнадежной. Не беспокойтесь. Я сейчас поеду туда и вылечу его.

Такуан сразу же покинул замок Эдодзё и отправился в провинцию Ямато, не заезжая в свой храм. После многих дней путешествия Осё прибыл в имение Ягю. Перед воротами замка он громко воскликнул:

– Приветствую жителей этого дома!

– Скажи, кто ты и откуда пришел? – спросил привратник.

– Я буддистский монах. О монахах говорят, что они не имеют пристанища в этом мире. Стоит ли после этого спрашивать у меня, откуда я пришел?

Услышав эти слова странствующего монаха, привратник был поражен.

– Зачем ты к нам пожаловал? – спросил он.

– Я слышал, что в этом доме живет сумасшедший по имени Ягю Дзюбэй. Он считает себя великим мастером меча. Верно говорят, что глупца не вылечит никакое лекарство. И все же я пришел к нему, чтобы преподать ему урок. Немедленно доложи ему, что пришел посетитель, – сказал Осё.

– Подожди немного, – ответил привратник и направился в дом.

Выслушав привратника, Дзюбэй пришел в ярость и воскликнул:

– Что сказал этот монах? Он собирается скрестить мечи с прославленным Дзюбэем? Разве он не слышал о том, что лучшего мастера меча, чем Дзюбэй, нет во всем мире? Должно быть, этот монах сошел с ума. Веди его сюда, привратник! Я отрублю ему голову одним ударом!

Войдя в дом, Такуан стал на пороге и воскликнул:

– Дзюбэй, скажи, это правда, что ты великий глупец?

– Заткнись, монах-попрошайка! Как ты можешь называть глупцом самого прославленного фехтовальщика в мире? Зачем ты пришел сюда? Отвечай, или ты поплатишься за это головой! – горячился Дзюбэй.

– Поплачусь ли я за это головой, пока неизвестно, но ты, я вижу, и правда потерял голову. Бедняга! Я пришел преподать тебе урок. Желаешь ли ты его получить?

– Иди сюда! Сейчас я отрублю тебе голову одним ударом!

– А хватит ли у тебя мастерства, чтобы справиться с одним человеком? – поинтересовался Осё.

– Не спрашивай глупостей! – выпалил Дзюбэй.

– А что будет, если на тебя нападут два человека, один справа, другой слева?

– Я зарублю их, не глядя!

– А если на тебя нападут четыре человека?

– Я зарублю их спереди и сзади, слева и справа!

– А если восемь?

– Я справлюсь с ними!

Осё продолжал задавать подобные вопросы. В конце концов Дзюбэй не выдержал и воскликнул:

– Ты говоришь бессмыслицу! Если на меня нападут шестьдесят четыре человека, я зарублю их всех одного за другим. Если же у меня не хватит сил справиться с ними, я сяду на куче окровавленных тел и совершу харакири!

– Тут ты и попался! – обрадовался Такуан. – Ты говорил, что являешься великим мастером меча, а можешь одолеть только шесгьдесят четыре человека. Что касается меня, я могу в мгновение ока победить сто, двести, тысячу врагов. Ты не достоин скрестить мечи со мной. Я не сражаюсь с теми, кто столь неопытен, как ты. Впрочем, давай посмотрим. Я дам тебе стихотворение. Если ты поймешь его, я буду драться с тобой.

Осё написал стихотворение и протянул его Дзюбэю.

Дзюбэй прочел стихотворение несколько раз, но так и не понял его.

– Ну что, понятно?

– Подожди! Не может быть, чтобы я не мог понять чего-то столь простого, как это стихотворение… «Не стой на месте, не двигайся ни вперед, ни назад». – Он перечитывал стихотворение снова и снова, но все никак не мог понять его смысл.

– Отведите монаха в другую комнату, дайте ему все, что он попросит, и не отпускайте, пока я не вернусь, – сказал Дзюбэй прислужнику и отправился в свои покои. Там он сел, положил перед собой лист с написанным стихотворением и принялся размышлять: «Не стой на месте, не двигайся ни вперед, ни назад…»

После нескольких дней сосредоточения в нему вернулось спокойное расположение духа. Он пришел в себя и почувствовал, что все происходившее до этого было подобно сновидению.

– Где я? – спросил он, оглядываясь по сторонам.

Кимоно сидело на нем неровно. Волосы были непричесаны.

– Что это было? Есть тут кто-нибудь? – спрашивал он. На его зов вошел прислужник и спросил: – Вызывали, господин? – Где я? Что со мной происходит? – спросил Дзюбэй.

– Вы в замке Масакитака. Простите, но, кажется, вы сошли с ума, господин, – ответил слуга.

– Что? Я сошел с ума? – удивленно спросил Дзюбэй. – Теперь я понимаю. Прости меня. Я, должно быть, причинил немало хлопот своему отцу. Теперь все это напоминает мне сон. Скажи, кто написал это стихотворение?

– Три дня назад сюда пришел монах, который разговаривал с вами, а затем написал для вас это стихотворение.

– Где сейчас этот монах?

– Вы велели не отпускать его, пока не вернетесь. Но этот монах ведет себя как сумасшедший. Он пьет саке и рассказывает небылицы.

– Он не сумасшедший. Передайте ему, что я сейчас сменю одежду и выйду.

Дзюбэй совершил омовения и переоделся. Выйдя к Осё, он увидел, что тот сидит со скрещенными ногами в центре комнаты и пьет саке. Дзюбэй поклонился ему и сказал:

– Пожалуйста, простите мое поведение. Благодаря вам ко мне вернулся здравый рассудок.

– Я очень рад, – ответил Осё – Иди сюда. Давай выпьем вместе. Твой отец воспрянет духом, узнав о выздоровлении сына.

– Простите меня еще раз. Скажите, как вас зовут?

– Мое имя Такуан.

Удивленный Дзюбэй простерся перед Такуаном в знак уважения и благодарности.

– Я так и не смог понять вашего стихотворения, – сознался он. – Пожалуйста, научите меня.

– Это стихотворение нельзя понять, – ответил Такуан.

– И все же я хочу знать, в чем его смысл, – настаивал Дзюбэй. Такуан засмеялся и сказал:

– Это стихотворение нельзя понять. Я тоже не понимаю его. Но его можно постичь…

Дзюбэй был поражен.

В стихотворении Такуана выражено действие высшей мудрости, которую невозможно описать. При его сочинении проявился спонтанный гений дзэнского мастера. После многих лет настойчивых тренировок Дзюбэй постиг смысл этого стихотворения.

Дзэн как разновидность буддизма опирается на некоторые принципы. Эти принципы таковы. Передача истины от сердца к сердцу без помощи слов. Посвящение в тайну за пределами священных писаний. Прямое указывание на ум человека. Видение природы Будды и достижение просветления. Догэн (1200–1253 гг., основатель дзэнской секты сото) высказался об этом так:

– Единственное учение, которое открывает дорогу к преображению, – это дзэн. В дзэн нет учителей и нечему учить В дзэн главное – достижение просветления собственными усилиями. Чтобы достичь просветления, вы должны сосредоточиваться до тех пор, пока ваш ум не придет в состояние, в котором не возникает ни одна мысль.

 

Наму Амида Буцу!

Будда, который сбился с пути, ничем не лучше обычного человека. Люди одержимы иллюзиями, но хуже всего, если человек ни в чем не сомневается. Сомневающийся обладает природой Будды. Самоуверенный, хладнокровный человек не обладает ею.

Однажды рыбак Китибэй из деревни Синагава пришел к Такуану.

– Мне можно войти? – спросил он.

– А, Китибэй! Заходи. Ты пойдешь сегодня в море? – спросил Такуан.

– Да, конечно. Иначе как мне свести концы с концами. Я должен непрестанно работать до тех пор, пока не умру.

– Верно. Мы родились в мире причины и следствия, и поэтому мы должны работать, пока причина и следствие не прекратятся. Ты совершаешь меньше грехов, чем феодальные владыки. Посмотри, они убивают людей и по-прежнему остаются владыками. Они совершают великий грех. После смерти они попадут в ад и будут там очень долго.

– Я пришел к вам с вопросом, – ответил рыбак.

– Интересно. В чем же твой вопрос? – спросил Осё.

– Я заметил, что в храме секты синею (буддизм Чистой Земли; секта, основанная Сингоном, 1173–1262) молятся, произнося слова «Наму Амида Буцу!» с одной интонацией. А в дзэнском храме монахи произносят эти слова с другой интонацией. Как будет правильно?

– Это и есть твой вопрос? – спросил Такуан. – Если я отвечу тебе сразу, ты можешь не понять меня, и тогда мне придется очень долго объяснять тебе все с начала. Давай лучше я подумаю над твоим вопросом и объясню его тебе в другой раз.

– Хорошо. Тогда я зайду к вам позже, – сказал Китибэй, поблагодарил Осё и собрался уходить, как Осё окликнул его:

– Эй, Кити!

Китибэй был удивлен, повернулся к нему и спросил:

– Что, мастер?

Но Осё промолчал в ответ. Когда Китибэй снова подошел к двери и собирался открыть ее, Осё еще раз окликнул его:

– Китибэй!

– Что, мастер? – спросил Китибэй и повернулся к Осё.

– Именно это! Первый раз я позвал тебя так, как произносят «Наму Амида Буцу» в одной секте, а второй раз – так, как эти слова произносят в другой. Как бы я ни назвал тебя, Кити или Китибэй, оба раза ты ответил мне: «Да, мастер?» Оба эти оклика одинаковы.

– Теперь я понял, – сказал Китибэй, низко поклонился Такуану и пошел домой.

Этот случай напоминает поговорку: «Меч, который снес две головы, возвышается под небом, словно ослепительно сверкающий айсберг». Откажитесь от дуализма жизни и смерти, хорошего и плохого, бытия и небытия и станьте абсолютным «одним мечом». Вы никогда не найдете Будду вне себя. Буддийский Закон также пребывает внутри вас. Когда же люди начинают искать его вне себя, они теряют из виду Путь и начинают говорить о рае и аде. Рай и ад – это не то, что ожидает нас после смерти. Они существуют здесь и сейчас. В буддизме нет ни постижения, ни постигающего. Вы должны настойчиво стремиться к просветлению.

 

Путь пустоты

Когда наступает новый год, все говорят друг другу: «С новым годом!» Люди повторяют эти слова из года в год, не замечая, что с каждым годом они становятся старше и одним шагом ближе к могиле. Но если рождение считается счастливым событием, почему мы не можем сказать то же самое о смерти?

Однажды утром первого дня нового года Осё из храма Токайдзи наслаждался из своего окна видом на море у деревни Синагава.

– Можно к вам? Можно к вам? – раздался голос за дверью.

Осё быстро подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял молодой торговец рыбой по имени Тэцу.

– Здравствуйте, Осё-сама! С новым годом! – сказал Тэцу.

– Тебя так же. От всей души поздравляю тебя с новым годом. Мне повезло, что ты пришел так рано, – ответил Осё.

– Почему же вам повезло? – удивленно спросил Тэцу, уставившись на Такуана.

– Ты прыгаешь повсюду, словно рыба, разве не так? А ведь говорят, что прыгающая рыба – хороший знак. Я тоже могу попробовать себя в прыжках. Не возражаешь?

– Нет, что вы!

Каида Ядаэмон Томонобу с мечом в руке защищается от стрел с помощью кото (музыкального инструмента) в шелковом чехле. Утагава Куниёси. XIX в.

– Итак, начнем. В это раннее новогоднее утро ты пришел ко мне, чтобы попросить в долг у меня денег, – сказал Осё.

– Погодите, Осё-сама. Я ведь вам еще ничего не рассказал, – удивился Тэцу.

– Да, ты ничего не сказал, но разве это имеет значение? О чем ты тайком переговаривался в саду с Гакууном?

– Как? Неужели вы все знаете?

– Конечно. Я был тогда в саду и все слышал.

– Ну, если вы все знаете, тогда я могу продолжить и сказать вам… Да, вы правы…

– И еще. Ты недавно развлекался с соблазнительной девушкой из Судзу-га-Мори, не правда ли? – спросил Осё.

– Да, мастер, – неохотно признался Тэцу.

– Ты поступаешь неразумно. Много ли ты знаешь людей, которые бы приходили в храм просить денег? Обычно люди приходят в храм для того, чтобы пожертвовать деньги.

– Я знаю об этом, но у меня нет другого выхода.

– У тебя нет другого выхода, потому что проститутка из Судзу-га-Мори потребовала от тебя денег, не так ли? Ты еще молод, и тебе нужно брать у нее уроки любви. Но вместо того, чтобы давать деньги женщинам, тебе бы не мешало научиться получать деньги от них. Понимаешь?

– Осё-сама, кто вас научил всему этому? Вы имеете такое влияние на сёгуна Иэмицу. Вам удалось получить в свое распоряжение такой богатый храм, не правда ли?

– Послушай, ты еще молод, и твое обучение еще не начиналось. Работай настойчиво. Чтобы преуспеть в течение месяца, ты должен спланировать свои дела в самом начале месяца. Говорят, что в первый день года лучше всего составлять планы на весь год. Почему бы тебе не последовать этому совету?

– Скажите, Осё-сама, изучать дзэн трудно?

– Да, но если ты будешь постоянно повторять му, му, му (нет, нет, нет), твои глаза откроются для просветления. До тех пор никто не сможет объяснить тебе, что это такое. Забудь обо всем и повторяй му.

– Это правда? Я согласен. Я буду повторять му постоянно.

Начиная с этого времени Тэцу повторял му с утра до вечера. Даже занимаясь своими делами, он повторял му. Об этом узнал один его друг и спросил:

– Тэцу, ты начал практиковать дзэн? Скажи мне, это интересно?

– Я не знаю.

– И все же, ты должен что-то знать.

– Нет, я ничего не знаю. Повторяя му постоянно, я даже потерял одного покупателя.

– Покупатель, наверное, решил, что ты сошел с ума.

– Верно. Вчера я пришел в дом к господину Кудо-сама, и госпожа Кудо спросила у меня, какую рыбу я принес. В это время я повторял му и поэтому случайно ответил ей: «Му!» «Где же ты берешь рыбу, которая называется Му?» – спросила госпожа. «В храме Токайдзи», – ответил я. «И почем эта рыба в храме Токайдзи?» – спросил госпожа. «Му!» – ответил я.

– Ты все выдумываешь! – смеясь, воскликнул друг Тэцу.

– Погоди! Затем госпожа спросила: «Рыба под названием Му была поймана в храме Токайдзи и имеет цену Му. Верно?» «Да, госпожа», – ответил я. «Должно быть, эта рыба несъедобна. Неси ее прочь из этого дома!» – воскликнула госпожа Кудо и прогнала меня.

– И что было потом?

– Меня больше не пускают в этот дом. В недоумении я пошел к Осё-сама и пожаловался ему. Он сказал мне: «Тэцу, это означает, что тебя победили в диалоге. Но тебя можно также поздравить. Скоро путь му откроется перед тобой».

– Что такое путь му? – спросил мальчик.

– Я не знаю.

– Можно ли идти по этому пути?

– Думаю, что можно. Я слышал, что идти по нему легче, чем по Токай-до (основная дорога между Эдо и Киото).

– Хороший ли это путь? Где он? Я тоже хочу идти по нему. Тэцу, когда ты следующий раз встретишься с Осё-сама, пожалуйста, спроси у него об этом.

– Хорошо, завтра я все узнаю и тебе расскажу.

Тэцу спросил у Осё-сама, что такое путь му. Осё схватил Тэцу за подол кимоно и воскликнул: «Вот он!» Тэцу достиг просветления. Тэцу понял, что ответ на любой вопрос всегда рядом. Почему же Осё не сказал ему этого раньше?

Друг ждал Тэцу возле входа в храм и, как только тот вышел на улицу, спросил у него:

– Ты узнал, что такое путь му?

– Да, узнал. Путь му широк и далек. По нему одновременно могут идти тысячи, десятки тысяч людей.

– Правда? Такой путь существует?

– Да, существует.

– И где же он?

– Вот он! – воскликнул Тэцу и схватил мальчика за кимоно. Однако тот ничего не понял и подумал, что Тэцу собирается затеять драку.

– У меня нет никакого пути! – закричал мальчик, испугавшись.

Мальчик не мог понять то, что постиг Тэцу.

 

Мантия Такуана

Однажды, когда Такуан был молод, его пригласили на трапезу в дом знаменитого буддистского священника. Осё был так беден, что не имел даже запасной мантии, а та мантия, которую он носил, была уже грязной. Как бы далек ни был Такуан от тщеславных надежд, он не мог пойти на прием в дурно пахнущей мантии. Казалось, из создавшегося положения нет выхода, ведь отказаться от приглашения было бы неучтиво. После некоторых размышлений он постирал свою мантию при лунном свете и повесил ее сушиться в саду. На следующее утро друзья-монахи пришли к нему, чтобы вместе идти на трапезу в дом священника. Но сколько они ни стучали, за дверью никто не отзывался.

– В чем дело? Просыпайся! – кричали они, думая, что Такуан спит. Но он, запершись изнутри, медитировал нагишом, пока его мантия сохла. Монахи долго стучали в дверь, а затем решили, что Такуан отправился на прием без них.

– Как он мог! – возмутились они и ушли прочь. Услышав их возгласы, Такуан улыбнулся, понимая, как ловко ему удалось их провести. К нужному времени мантия высохла, он надел ее и отправился в дом священника.

 

Такуан и разбойники

Осё путешествовал по дороге Танбадзи и пришел в местечко Иваяма. Было около трех часов пополудни. Он зашел в придорожную харчевню и спросил:

– У вас найдется что-нибудь поесть?

– Добро пожаловать! Из вегетарианских блюд сейчас есть только баклажаны и сладкий картофель.

– Не беспокойтесь, я буду есть рыбу. Овощи не утолят мой голод.

– Разве монахи едят рыбу?

– Я ем все. Если у вас есть осьминоги, это будет еще лучше. И налейте мне саке, пожалуйста.

Пока Такуан ел рыбу, осьминогов и пил саке, он подслушал разговор за соседним столиком. Двое похожих на торговцев говорили с серьезным видом:

– Ты что-нибудь слышал о бандитах? Их поймали?

– Если бы поймали! Пять или шесть мужчин скрываются в горах и время от времени выходят на дорогу, чтобы грабить путников. Путешествовать становится опаснее с каждым днем.

– Господин этой местности должен разработать какой-то план, чтобы поймать их. Почему же он медлит?

– Это не так просто, как может показаться. Разбойники хорошо вооружены и скрываются глубоко в горах. Из-за них люди боятся путешествовать по этой дороге. Это плохо сказывается на торговых делах.

– Простите, вы можете сказать мне, где появляются эти разбойники? – спросил Такуан.

– На ближайшей горе, – ответили торговцы.

– В древности считалось, что на этой горе живут демоны, а теперь на этой же самой горе поселились разбойники?

– Это не шутка. Я слышал, что там живут пять или шесть рёнинов, которые нападают на беззащитных путников.

– Мне очень неприятно об этом слышать. Должно быть, местным жителям приходится нелегко. Хорошо, я поймаю их.

– О достопочтенный монах! Вы обещаете сделать великое дело, но скажите, как вам это удастся? Вы владеете боевыми искусствами?

– Нет, я не знаю ничего о боевых искусствах.

– Это плохо. Если вы отправитесь к разбойникам, не владея боевыми искусствами, вас сразу же убьют.

– Не бойтесь, мне ничто не угрожает. Разбойники ведь тоже люди. Я пойду туда и поговорю с ними.

– Вы говорите правду? – недоверчиво спросили торговцы.

Такуан одним залпом допил свое горячее саке и сказал:

– Я всегда говорю правду. А вам стоило бы лучше разобраться в том, что вы делаете, покупая и продавая товары. Небеса дают нам деньги, чтобы мы не накапливали их. Если у вас есть сострадание, вы должны тратить заработанные деньги. Если же вы оставляете их у себя или покупаете одежду и не носите ее, разбойники найдут вас и заберут у вас все. Не разбойники в этом виноваты, а вы сами. Вы поступаете несправедливо, накапливая больше, чем вам нужно.

– Достопочтенный Осё, оказывается, вы великий защитник разбойников. Вы как-то связаны с ними?

– Не говорите глупостей. Я никак с ними не связан. Хозяин! Можно мне уплатить за еду? – позвал Такуан, и, когда хозяин харчевни подошел, он заплатил за съеденное, купил у него еще две бутылки саке и вышел, сказав торговцам: – Я пойду к ним и одолею их!

Гора была покрыта густым лесом. В лесу было темно даже в дневное время. Осё уходил все дальше в лес в сопровождении одних лишь звуков своих шагов и криков птиц. Вскоре начали сгущаться сумерки. Была середина марта, и вокруг царила такая тишина, словно на горе не было ни одной живой души.

«Здесь я чувствую себя прекрасно. Лесная тишина делает мой ум кристально чистым. Но лес такой густой, что в нем впору жить демонам. Скоро я уже встречу разбойников», – думал Такуан, углублясь все дальше в горы. Наконец он увидел двух мужчин, сидящих у костра возле небольшой часовни.

– Здравствуйте! Это вы здесь разбойники?

Мужчины подскочили от удивления.

– Кто ты? – спросили они.

– Кто я? Я человек, – ответил Осё.

– Без тебя знаем, что ты человек. Скажи нам лучше, какой ты человек? Чем ты занимаешься?

– Чем я занимаюсь? Я нищий монах.

– Нищий монах! Почему же ты бродишь в этом лесу в столь поздний час?

– Нет, сначала вы, разбойники, скажите мне, что вы делаете в этом лесу?

– Заткнись, нищий монах! Если у тебя нет денег, проваливай отсюда подобру-поздорову, – сказали разбойники.

– И не подумаю! Жизнь не настолько важна для меня, чтобы я убегал. И кроме того, хотя я и нищий, у меня есть с собой деньги, – ответил Осё.

– Что? У тебя есть с собой деньги?

– Да, есть. У меня с собой много денег. Они такие тяжелые, что мне хотелось бы где-нибудь их оставить.

– Он сошел с ума.

– У вас наверняка есть главный. Мне бы хотелось поговорить с ним. Отведите меня к нему.

– Это всего лишь сумасшедший нищий! Зарубить его! – воскликнули разбойники, но как только они собрались обнажить мечи, Такуан ударил их посохом. Разбойники упали, и Такуан успел их связать, воспользовавшись их замешательством. Все было сделано так быстро, что разбойники не успели и глазом моргнуть.

– Пожалуйста, сжалься над нами! – попросили они.

– Я монах, и поэтому я не возьму ваших жизней. Отведите меня к своему предводителю.

– Хорошо, монах, – сказали разбойники и повели Такуана еще дальше в горы. Через некоторое время они привели его к лесной хижине.

– Сколько там человек? – спросил Такуан.

– Вместе с нами всего шесть. Сегодня утром двое отправились в деревню и еще не вернулись; стало быть, сейчас в хижине два человека.

– Добрый вечер! – сказал Такуан, заходя в хижину.

Предводитель разбойников был очень удивлен таким поведением незнакомца и спросил у него:

– Кто ты?

– Я нищий монах, у которого нет дома под небесами, – ответил Такуан.

– Зачем ты пришел сюда?

– Я пришел сюда, чтобы поймать тебя и тем самым помочь людям.

– Что?! Ты пришел сюда, чтобы поймать меня? Ты смелый человек! Но остерегайся, я сейчас покажу тебе свое искусство, – сказал он и вышел из хижины, прихватив с собой длинное копье. Осё не спеша последовал за ним.

Разбойник поднял копье и принял боевую стойку. Осё сжал в руках свой монашеский посох. Некоторое время они стояли, прислушиваясь к дыханию друг друга, стараясь улучить момент для атаки. «Как удивительно! – думал Осё. – Этот разбойник выглядит как мастер копья. Если мне удастся поймать его и наставить на путь истинный, он будет полезен людям». «Какой бесстрашный монах! – думал разбойник. – В том, как он смотрит на меня, есть что-то жуткое».

Через некоторое время разбойник с криком атаковал Осё. Осё сделал вид, что копье пронзило его, хотя на самом деле он увернулся от удара. Хотя Осё никогда не изучал боевые искусства, он достиг состояния непоколебимой мудрости за пределами жизни и смерти. Он легко подался вперед телом, ударил разбойника посохом по рукам, и тот уронил копье на землю. После этого разбойник сделал шаг назад и схватился за рукоять меча, но тут подоспел Осё и, не дав противнику обнажить меч, свалил его на землю. Разбойник пытался продолжить борьбу, но Осё прижал его к земле и воскликнул:

– Эй, друзья-разбойники! Подайте мне веревку, которой я вас сегодня связывал!

Разбойники были потрясены. Монах победил их главаря прямо у них на глазах и теперь просил подать веревку, чтобы связать его. Им ничего не оставалось, как выполнить его приказ.

– В обращении с копьем ты слишком искусен, чтобы быть обычным разбойником, – сказал Осё, связав предводителя веревкой. – Назови свое настоящее имя.

– Мне стыдно называть свое настоящее имя, – сказал предводитель. – Я зарабатываю себе на жизнь тем, что нападаю на людей, но в прошлом я служил семье Оромо на острове Кюсю. Мой отец – великий мастер копья Онода Кагэю Гэнсин, а я – его преемник. Меня зовут Когоро Ёсимицу. Много лет я изучал искусство копья под руководством своего покойного отца.

– Значит, ты – Когоро, единственный сын Онода Кагэю, которого называли еще Львиным Сердцем? Вот так встреча! – удивленно воскликнул Осё. У него были основания для удивления, потому что школа копья мастера Онода была широко известна.

– Как жаль, что ты стал разбойником! Но прежде чем продолжить разговор, давай вернемся в хижину, – предложил Осё.

Осё велел разбойникам приготовить ужин и поставил на стол саке, которое сам принес.

– Давай выпьем за наше знакомство, Когоро! Позволь мне наполнить твою чашу, – сказал Такуан, но Когоро был так посрамлен, что стыдился поднять на него глаза.

– Когоро, расскажи мне, почему ты стал разбойником, если ты родился в такой знаменитой семье?

– Мне стыдно отвечать на твой вопрос. По правде говоря, после смерти отца я обучал искусству поединка на копьях господина Отомо из провинции Бунго. Я получал от него хорошее жалованье и был вполне доволен своей жизнью. Но затем господин Отомо связался с шайкой негодяев и начал сторониться своих преданных слуг. Он целыми днями гулял, предаваясь разврату, и я был обеспокоен судьбой клана. Я начал высказываться об этом вслух, за что в конце концов мне запретили видеться с господином Отомо. Я не мог оставаться в этом доме и два года назад покинул Кюсю. По случаю мне предложили возглавить разбойников, и с тех пор я веду эту постыдную жизнь.

Миура Дзироэмон Камэцукэ, вытянув вперед руку с мечом, падает на корзину с углем. Утагава Куниёси. XIX в.

– Предки предупреждали: лучше умереть от жажды, чем украсть воду из чужого родника, – сказал Осё. – Поскольку ты родился в прославленной семье, ты совершил нечто большее, чем простое преступление, когда стал разбойником. Ты должен вернуться на истинный путь и в ратных подвигах восстановить честь своей семьи.

– Спасибо вам за ваше наставление, но я слишком далеко отклонился от истинного пути. Как я теперь буду смотреть в лицо людям? Лучше покончить с собой, чем жить в позоре! – Тут он выхватил короткий меч и собирался совершить харакири.

– Подожди! – велел Осё.

– Нет, Осё, я хочу умереть как самурай, – сказал Когоро, исполненный решимости.

Осё увидел, что Когоро раскаивается и, если не покончит с собой, станет безупречным самураем. Поэтому Осё предстояло отговорить его от самоубийства. Задача была не из легких.

– Не торопись, неверный сын! – произнес Осё громовым голосом и, увидев, что Когоро немного расслабился, продолжил: – Нет ничего удивительного в том, что ты хочешь покончить с собой после того, что ты совершил. Но ты знаешь одно и не знаешь другого. Даже разбойник, чтобы стать предводителем, должен иметь пять добродетелей. Прежде чем совершить нападение, ты думаешь о тактике; это мудрость. Несмотря на опасность, ты врываешься в дом и похищаешь казну; это смелость. Ты заботишься о своих людях; это следование долгу. Твои люди подчиняются тебе как предводителю; это уважение. Ты делишься награбленным с бедными; это щедрость. Без этих добродетелей невозможно стать даже разбойником. Таким образом, ты – уважаемый человек, наделенный пятью добродетелями. Связавшись с разбойниками, ты совершил ошибку и отошел от истинного пути. Раскайся в своих недобрых делах и верни себе былую честь, Когоро.

– Достаточно, Осё! Я понял, – сказал Когоро. – То, что было, больше не повторится.

Осё любил подробно объяснять свои решения. Благодаря ясности своих рассуждений ему удалось отговорить Когоро от совершения харакири. Говорят, что впоследствии Когоро занимался под руководством господина Ягю Тадзима-но-ками и вошел в историю как знаменитый мастер боевых искусств.

Вмешательство Такуана всегда было спонтанным. Его намерение помочь человеку естественно вытекало из жизненных обстоятельств подобно тому, как из-под камня бьет чистый родник.

 

Суть дзэн

Третий Сёгун Иэмицу изучал технику фехтования хаявадза под руководством мастера меча господина Ягю Тадзима-но-ками.

Однажды Такуан посетил сёгуна в замке Эдодзё и застал его за странным занятием. Шел дождь, но сёгун находился в саду и прыгал по каменным ступеням.

– Что вы делаете, господин? – спросил Такуан.

– О, Такуан Осё! С некоторых пор я учусь выполнять движения хаявадза и уже кое-чего достиг. Посмотрите, хотя я прыгаю под дождем уже давно, мои движения такие быстрые, что я до сих пор не намок, – гордо сказал Иэмицу.

– Прекрасно! – ответил Осё.

– Для этого нужно быть очень быстрым и выносливым, верно?

– Верно. Вы выполняете технику хаявадза с быстротой молнии. Но если сравнить вашу технику с моей, окажется, что она – не самая быстрая.

Услышав такое, гордый сёгун возмутился:

– Вы хотите сказать, что можете выполнить хаявадза быстрее меня?

– Да, моя хаявадза быстрее вашей.

– Правда? Тогда продемонстрируйте, пожалуйста, вашу технику.

– Хорошо, – сказал Такуан, спускаясь в сад в деревянных туфлях. Иэмицу озадачено смотрел на Такуана и не мог понять, как тот собирается выполнять хаявадза в этой обуви. Тем временем Такуан уже успел изрядно намокнуть под дождем.

– Это и есть моя хаявадза.

Иэмицу недоумевал.

– Намокнуть под дождем – это есть ваша хаявадза? – озадаченно спросил он.

– Совершенно верно. Человек естественно намокает под дождем, если у него нет зонтика. О хаявадза нельзя сказать, что она подлинна, если тот, кто ее выполняет, не намок. Вы должны много и настойчиво тренироваться, – сказал Такуан, и в это мгновение Иэмицу достиг просветления.

Такова подлинная суть дзэн. Подвержен иллюзии тот, кто пытается двигаться так быстро, чтобы не намокнуть под дождем. Истина в том, чтобы намокнуть всякий раз, когда вы оказались под дождем без зонтика.

 

Необычная картина

Однажды странствующий художник постучал в дверь Такуана и самоуверенным голосом предложил ему нарисовать картину чего угодно.

– Что ты любишь рисовать больше всего?

– Я люблю рисовать пейзажи, птиц и цветы, а также портреты. Я могу нарисовать все, что вы мне скажете. Нет ничего, чего я не мог бы нарисовать, – хвастал художник.

– Ты действительно можешь нарисовать все? – переспросил Такуан.

– Да, я могу нарисовать все.

– Тогда нарисуй мне, пожалуйста, звук барабана.

– Что? Нарисовать вам барабан?

– Нет, не барабан, я хочу, чтобы ты нарисовал барабанный бой.

– Вы действительно имеете в виду картину с изображением барабанного боя? – спросил художник.

– Совершенно верно, – ответил Такуан.

– Вы, наверное, шутите. Дело в том, что мы слышим звук ушами, а видим изображения глазами. Разве я могу нарисовать звук?

– Что ж, я не художник и никогда художником не был, но я могу нарисовать барабанный бой. Это будет изображение звука.

Такуан велел монаху-ассистенту приготовить чернила, расстелил на полу лист бумаги и что-то нарисовал на нем. Это было копье, направленное острием вверх. Конец изображенного копья был средоточием духа, и казалось, он существует вне бумаги.

– Вот, получи! Это и есть барабанный бой, – сказал Такуан.

– Вы разыгрываете меня. Хотя я не получил хорошего образования, я все же вижу, что это изображение копья, – возразил художник.

– Ты не понимаешь, – ответил Такуан. – Смотри, это копье пронзает (цуку) небеса (тэн). Таким образом, это изображение тэнцуку, а тэнцуку – это не что иное, как барабанный бой.

Художник, который был поначалу столь самоуверен, удивился и ушел пристыженным.

 

Человек познаётся в критический момент

Это случилось тогда, когда Такуан еще не был настоятелем храма Дайтокудзи. Неподалеку жил монах секты Синсю по имени Хасимото. Он был весьма красноречив и легко побеждал в споре других монахов. Хасимото очень гордился этим и часто ходил по окрестным храмам, приглашая всех состязаться с ним в искусстве диалога. Он получил хорошее образование, что было редкостью в его время. Всякий раз, когда он приходил, монахи делали вид, что куда-то спешат, или же давали ему деньги, чтобы он оставил их в покое.

Однажды монахи, жившие в одном храме с Такуаном, собрались и принялись что-то оживленно обсуждать. Такуану это показалось странным, поэтому он подошел к ним и спросил:

– О чем вы говорите?

– Мы говорим о монахе по имени Хасимото, – ответили монахи.

– А, о Хасимото, об этом болтливом монахе! И в чем же дело с ним?

– Осё, вы уже его знаете? – удивились монахи.

– Да, я встретил его вчера в доме Дзинбэя.

– Он предлагал вам что-нибудь?

– Он спросил: «Может быть, сегодня?», но я не обратил на него внимания. На этом все и кончилось.

– Так легко от него не отделаться. Он очень настойчив, – сказали монахи.

– Что, он хочет встретиться со мной? – спросил Такуан.

– Да, так и есть. Он говорит, что желает видеть вас и состязаться с вами в искусстве диалога. Он очень красноречив. Мы боимся, что вы потерпите поражение, и поэтому ищем возможность избавиться от него.

– И это все? – спросил Такуан, смеясь. – Не стоит об этом думать. – В отличие от монахов он был вполне спокоен.

– Вы действительно не против встретиться с ним?

– Не беспокойтесь. Подождите, и вы всё увидите.

На следующий день Хасимото пришел в храм, и монахи пропустили его к Такуану. Хасимото вошел к нему исполненный гордости, с высоко поднятой головой.

– Добро пожаловать! – сказал Такуан и попросил Хасимото подойти к нему поближе.

Когда Хасимото подошел вплотную, Такуан что-то шепнул ему на ухо, и Хасимото сразу же побледнел, словно от страха. Он оглянулся по сторонам и попятился. Затем, едва поклонившись Осё, он выскочил из комнаты и быстро убежал прочь. Осё все это показалось смешным, и его бока долго сотрясались от хохота.

– Осё-сама, скажите, в чем дело? Почему он убежал? – спросили Такуана удивленные монахи.

– Этот монах – всего лишь ребенок. Когда я шепнул ему: «Если ты победишь меня в диалоге, ты будешь иметь дело с моими сторонниками, которые спрятались с мечами в соседней комнате. Живым ты отсюда не выйдешь. Ну так что, будем состязаться?», он так испугался, что едва унес ноги. Очевидно, сам он не так хорош, как его язык, – и Осё снова засмеялся.

Если в человека нет смелости и решимости стоять до конца, он не выдержит в трудную минуту.

 

Смотри в корень!

Хонда Кодзукэ-но Сукэ был одним из представителей кабинета под руководством сёгуна и известным ученым своего времени. Но при этом Кодзукэ был злобным, и ходили слухи о его безнравственном поведении. Не обошлось без его плохого влияния и тогда, когда Осё приговорили к ссылке. После этого Кодзукэ показалось, что Осё затаил на него злобу.

Однажды Кодзукэ неожиданно встретил Осё в замке Эдодзё. Осё знал, что тот использует свое положение в корыстных целях, и решил его проучить.

– Кодзукэ! Кодзукэ! – позвал Осё, не используя вежливого обращения, которое полагается говорить при обращении к представителям кабинета. Кодзукэ был оскорблен, но не подал виду.

– Слушаю, дзэнский мастер. Чем могу быть полезен?

– Говорят, вы любите китайский стиль. Это правда?

– Я не просто люблю его. Я восхищаюсь им.

– Почему вы восхищаетесь им?

Кодзукэ решил, что это праздный вопрос, и ответил:

– В Китае жило много выдающихся и легендарных личностей, поэтому я восхищаюсь Китаем.

– Вы можете привести примеры? – спросил Осё.

– Пожалуйста. Взять, например, генерала Гань-у. Его меч называли Голубым Драконом. Он весил пятьдесят килограммов и одним своим видом обращал противника в бегство. Я не думаю, что люди, подобные генералу Гань-у, когда-либо жили в Японии.

– Насколько я знаю, Кодзукэ, этот генерал был не так велик, как вам кажется, – возразил Осё.

– Почему вы так думаете? О генерале Гань-у говорят, что он был ростом два метра, – ответил Кодзукэ, полагая, что Осё глуп, как ребенок.

Осё громко засмеялся и сказал:

– То, что генерал был высок ростом, еще не означает, что он был героем. В нашей стране также встречаются высокие люди, например, Яматокэру-но Микото (легендарный принц). В шестнадцать лет он был ростом три метра. Он мог поднять над головой чайник на трех ножках (в древности – символ императорской власти, который делался очень тяжелым). Яматокэру был подобен Одзоки (ивестный борец сумо). По сравнению с ним Гань-у выглядел как начинающий борец. Пятидесятикилограммовым мечом в нашей стране никого не удивишь. Синодзука (знаменитый самурай XIV века), слуга господина Нитта Ёсисада, орудовал железным ломом длиной два с половиной метра, словно соломинкой, вытаскивал из воды тяжелый якорь, словно фитиль от лампы, и ломал мачту, словно бамбуковую палку. Гань-у подле Синодзука – все равно что мышь рядом с тигром.

– Но, дзэнский мастер, я слышал, что когда Гань-у брал крепость Хань-жо, он был ранен в локоть ядовитой стрелой, – не сдавался Кодзукэ-но Сукэ. – После этого, чтобы вылечить рану, он пил саке и играл в го. Можете ли вы привести мне пример чего-либо подобного в нашей стране?

Осё посмотрел прямо в глаза Кодзукэ-но Сукэ и спросил:

– Кодзукэ, вы близоруки?

– Нет! – обиженно ответил Кодзукэ.

– В таком случае вы могли бы прочесть в японских книгах о Камакура Гэнгоро Кагэмаса (легендарный герой), которому стрела попала в глаз. Он сам вытянул ее, но при этом наконечник стрелы остался у него в голове. Тогда он позволил Миура Тамэмунэ извлечь его оттуда, но даже для него это оказалось нелегко, хотя Тамэмунэ был известен как человек великой физической силы. Тогда Тамэмунэ попытался вытянуть наконечник, поставив ногу на лоб Кагэмаса. При этом Кагэмаса, превозмогая боль, нашел в себе силы упрекнуть Тамэмунэ в том, что тот поступает неучтиво. В Японии даже трехлетний ребенок знает об этом. Как вы могли забыть об этом? Гань-у играл в го и пил саке, чтобы отвлечь свое внимание от боли. Он не был подлинным героем. Кагэмаса был сильнее его, разве не так?

– Но, дзэнский мастер, о Гань-у говорят, что он любовно отращивал бороду и носил ее на шее в специальной сумочке из парчи. Разве это не пример изысканного вкуса?

– И все же вы близоруки, Кодзукэ. Соги Хоси (знаменитый монах) покрывал себе волосы душистыми снадобьями. В этом по изысканности он превзошел Гань-у. И хотя Гань-у презирал своих врагов, словно мышей, он попал в плен, словно в мышеловку, и был обезглавлен. Разве это не смешно?

Кодзукэ-но Сукэ не мог превзойти Осё в осведомленности.

– Если вы больше всего уважаете все китайское, – продолжал Осё, – вам бы следовало получать жалованье по китайским нормам. Одна монета в Китае времен династии Хань была в десять раз дешевле, чем подобная ей монета в нашей стране. Поистине достойно сожаления, что за ваши китайские убеждения вам платят японскими монетами. Что вы об этом думаете?

Для Осё титул представителя кабинета не значил ничего. Он победил Кодзукэ своими аргументами. Кодзукэ нечего было сказать, и он ушел с позором.

 

Безмолвное понимание

У сёгуна Иэмицу был любимый китайский пес. Это был очень большой кобель. Иэмицу заботливо ухаживал за своим псом и всегда брал его с собой на прогулку.

Однажды, как водилось, сёгун прогуливался с псом во дворе. Внезапно пес чего-то испугался и начал лаять на Иэмицу. Что сёгун ни делал, чтобы успокоить его, тот продолжал лаять еще громче. Невозмутимый по своей природе, Иэмицу окончательно вышел из себя.

– Что с тобой, противная собака? Почему ты лаешь на своего хозяина? Ты что, забыл, кто твой хозяин?

Иэмицу решил, что пес лает потому, что у него слишком длинные уши.

– Эй, есть кто-нибудь поблизости? Принесите ножницы и отрежьте ему уши!

Один из прислужников бросился за ножницами, но тут к сёгуну подошел Осё. Он плюнул себе на ладонь и протянул ее в сторону разъяренного пса. Вскоре пес унялся и, виляя хвостом, принялся лизать его руку.

Ёсида Тюдзаэмон Канэсукэ, сидящий на складном стуле, подает веером сигнал к наступлению. Утагава Куниёси. XIX в.

Иэмицу был удивлен и спросил:

– Что такого особенного в вашей руке, дзэнский мастер? Как вам удалось так легко успокоить взбесившуюся собаку?

– Это результат действия высшей мудрости. Я успокоил его, направив в его сторону ум, исполненный безмолвного понимания.

– Вот это да! – только и смог сказать пораженный сёгун.

 

Квашеная редиска Такуана

Однажды сёгун Иэмицу разговаривал с Такуаном на разные темы.

– Осё, все, что я ем в последнее время, кажется мне безвкусным. Можете ли вы угостить меня каким-нибудь деликатесом?

– Это несложно. Пожалуйста, приходите завтра в десять часов утра в мою обитель. Я угощу вас вкусной пищей. Я буду хозяином, а вы гостем. Уверяю вас, если вы будете вести себя, как подобает гостю, все будет хорошо. И еще: приехав ко мне, пожалуйста, не уходите до конца приема. Я должен предупредить вас об этом заранее.

– Хорошо. Уверен, что это будет настоящий пир. Завтра в десять часов я буду у вас, – пообещал Иэмицу и, удовлетворенный, отправился в свой замок.

На следующий день Иэмицу прибыл к Такуану в сопровождении нескольких прислужников. Дело было в конце декабря. С раннего утра шел снег, и ко времени приезда сёгуна намело уже немало. Несмотря на такое количество снега, Иэмицу надеялся, что у Осё его ждет пир горой. Осё встретил сёгуна возле плетеной калитки.

– Я рад, что вы пожаловали, не испугавшись плохой погоды, – сказал Осё.

– Что вы, Осё, земля, укрытая снегом, выглядит так необычно, – ответил сёгун.

– Как известно, когда Тоётоми Хидэёси был еще жив, в метель он часто отправлялся к Рикю (1531–1591, великий мастер чая) и наслаждался в его жилище вкусом дзэн. Ваш смиренный слуга не обладает изысканным эстетическим вкусом Рикю, но вы, сёгун, я уверен, обладаете всеми добродетелями Хидэёси. Как и было обещано, я угощу вас самыми изысканными блюдами.

Осё пригласил сёгуна в чайную комнату, попросил некоторое время подождать и ушел к себе.

Снег падал и падал. Из чайной комнаты открывался прекрасный вид на сад с припорошенными снегом соснами и отражающимся в пруду каменным фонарем. Глядя на этот прекрасный пейзаж, Иэмицу мечтал об угощениях, которые готовит Осё.

Но, несмотря на его нетерпеливое ожидание, Осё не появлялся. С десяти утра до трех часов пополудни ничего не произошло. Даже бесстрастный Иэмицу начал нервничать.

«Что случилось с Осё? – думал Иэмицу. – Может быть, приготовление еды требует длительного времени? Обычно, когда мне надоедает ждать, я уезжаю, но сегодня я не могу уехать, потому что я пообещал ему дождаться конца приема».

Между тем в чайном домике не было ничего съестного, кроме холодного чая. Сёгун и его прислужники сильно проголодались. В три часа Осё появился и сказал:

– Прошу прощения за то, что заставил вас так долго ждать. Пожалуйста, отведайте мои кушанья, – и он предложил Иэмицу переместиться к небольшому столику. На столик были поданы два небольших квадратных блюда. Такие же блюда были поданы прислужникам, которые с недоумением поглядывали на них, не зная, что им с ними делать. Иэмицу поспешно поднял крышку первого блюда. В нем был вареный рис.

– Позвольте, – сказал Иэмицу и, быстро наполнив свою чашку рисом, принялся есть. Затем он открыл второе блюдо и обнаружил там небольшие желтые кусочки, очень приятные на вкус. Иэмицу до ушей улыбался, уплетая рис с этим новым блюдом.

– Осё, это очень вкусно, – сказал Иэмицу и попросил добавки. Осё смотрел на него с улыбкой. Закончив трапезу, Иэмицу положил на стол палочки для еды и воскликнул:

– Восхитительно! Ни разу в жизни я не ел ничего подобного. Кстати, что это было во втором блюде?

– Квашеная редиска, – ответил Осё.

– Квашеная редиска? Неужели? – сёгун был очень удивлен.

– Господин, – начал Осё, – вы занимаете высочайшее положение в стране и являетесь самым богатым человеком этой страны. Поскольку вы едите каждый день самую изысканную пищу, она не радует вас. Ваш вкус был испорчен. Смиренный монах пригласил вас к себе на трапезу, заставил вас ждать, пока вы не проголодались, а затем предложил вам свою скромную пищу. Вы не обиделись, а, напротив, назвали ее восхитительной. Теперь вы знаете, что для того, чтобы есть вкусную пищу, человек должен испытывать голод. Надеюсь, вы обратите на это внимание.

Так Осё отдал должное терпеливости сёгуна.

– Осё, ваши угощения сегодня были прекрасными, и мне очень понравились.

Но прислужники начали шептаться между собой:

– Как все это скучно! Осё накормил нас квашеной редиской, называя это изысканным блюдом. Более того, он прочитал нам нудную лекцию.

– Осё, великий Иэясу, бывало, не ел по нескольку дней, пока продолжалась битва, – сказал сёгун. – Ему я обязан тем, что стал сёгуном. Мне следует брать с него пример.

– Воистину, вы – просветленный правитель, – сказал Осё, смеясь. – Надеюсь, в будущем вы будете более рассудительны.

Затем Осё взял лист бумаги и написал на нем стихотворение:

– Осё, это очень милое стихотворение, но я не могу оценить его на полный желудок.

Сёгун отправился обратно в замок в хорошем расположении духа. Он долго не мог забыть вкус квашеной редиски, называя ее такуан дзукэ. На следующий день он вызвал Осё в замок и попросил его дать рецепт квашения редиски. Впоследствии сёгун издал указ о том, чтобы люди использовали этот рецепт повсеместно.

 

Арбуз

Известна другая история, в которой Такуан наставляет сёгуна Иэмицу за едой. Хотя все почитали сёгуна за просветленного правителя, рядом с ним всегда оказывался дзэнский монах Такуан, который давал ему очередной урок.

Однажды в летний день Иэмицу встретился с Осё, и они провели некоторое время вместе, рассуждая на разные темы. Иэмицу предложил Осё отведать арбуз.

– Мастер, в жаркий сезон нет ничего вкуснее арбуза. Пожалуйста, угощайтесь, – сказал сёгун.

– С удовольствием, – ответил Осё и принялся есть, избегая тех ломтей, которые были посыпаны сахаром.

Иэмицу это показалось странным, и он спросил Такуана:

– Мастер, почему вы берете только те части, на которых нет сахара?

– Разве это не арбуз? – спросил Осё.

– Это арбуз.

– Когда вы угощаете меня арбузом, я ем арбуз. Когда вы угостите меня сахаром, я буду есть сахар.

– То, о чем вы говорите, вполне справедливо, но мне казалось, что арбуз будет вкуснее, если вы будете есть его с сахаром. Поэтому я велел подать к столу арбуз с сахаром специально для вас.

– Мне трудно поверить в то, что я слышу эти слова от просветленного сёгуна. У всего есть свои отличительные черты. У арбуза есть присущий ему вкус, и поэтому я выбираю те куски, которые не посыпаны сахаром. Мне кажется, что есть арбуз с сахаром – все равно что пытаться навязать людям поведение, которое для них не свойственно, – сказал Осё, пристально посмотрев на присутствующих.

 

Такуан в дзэнском храме

Отправившись в паломничество в город Миядзу, который находится в провинции Танго, Такуан посетил храм Сайкодзи. Этот храм оказался дзэнским. Перед храмом была каменная платформа для посвящения в монахи, а из ворот доносились голоса монахов, распевающих сутры. Но почему вокруг храма собралась такая толпа?

– Это неправильно! Мы пришли, чтобы присутствовать на заупокойной службе, а нам не позволяют даже войти в храм! Почему вы не позволяете нам войти в храм? – восклицали люди.

«Какой прекрасный храм, – подумал Осё, – но почему прихожан не пускают внутрь?» Пока он об этом думал, из ворот храма вышел монах, в руках которого был лист бумаги с надписью: «Посторонним заходить в храм воспрещается». Увидев эту надпись, Осё был возмущен. Он нахально, без разрешения, протиснулся внутрь. Монах схватил его за рукав и спросил:

– Эй, ты! Куда идешь?

– Я иду в главный зал храма, – ответил Осё.

– По какому делу ты идешь в главный зал?

– Я пришел, чтобы присутствовать при отпевании покойника.

– Разве ты не видел надпись на листе бумаги?

– Нет, не видел. Разве такую небольшую надпись можно разглядеть?

«Он, должно быть, сумасшедший!» – подумал монах-привратник, но все же решил разъяснить:

– Входить в этот храм без специального разрешения не позволяют никому. В прошлом году на богослужение пришло слишком много людей, и они вытоптали весь сад. Более того, они украли деньги, собранные во время богослужения. Поэтому в этом году мы не пускаем внутрь никого. Пожалуйста, уходи отсюда.

– Чепуха! Я – дзэнский монах. Разве дзэнский монах не может посещать дзэнские храмы? – возмутился Осё.

– Даже тех, кто относится к секте Дзэн, мы не пропускаем внутрь, если они не проживают в этом храме, – ответил монах.

– Ты хочешь сказать, что все, кто не проживает здесь, не могут войти в храм?

– Именно так. Об этом же говорит и надпись на листе бумаги.

– В таком случае позволь мне задать тебе один вопрос. Может ли женщина, которая не живет вместе с мужчиной, быть его женой? – спросил Осё.

– Я не понимаю. О чем ты спрашиваешь? – недоумевал монах.

– Я спрашиваю о том, могут ли женщины, живущие отдельно, быть женами?

– Что?

– Этот мир не смог бы существовать, если бы незнакомые люди никогда не встречались. Отношения между людьми очень сложны. Они напоминают отношения между мужем и женой. Поэтому я спрашиваю, может ли незнакомая женщина стать женой?

Монах-привратник не мог ничего ответить. Он был поставлен в тупик. Осё легко постучал его по голове своим посохом.

– Мне нечего ответить тебе, – сдался монах.

Собравшиеся возле храма были потрясены увиденным.

– Какой необычный этот Осё! Победив монаха в диалоге, он ударил его посохом. Осё-сама, бей монаха, пока он не умрет! Это храм господина нашего клана. Живущие в нем монахи слишком много себе позволяют. Они в корыстных целях используют влияние нашего господина. У тебя есть возможность наказать их! – кричали собравшиеся.

Осё улыбнулся и сказал:

– Я не хочу попасть в ад.

– Делай что хочешь, – сказал монах-привратник.

Осё вошел в храм, а за ним последовали все собравшиеся. Монах пытался остановить их, но они шли, не обращая на него никакого внимания. Тогда монах с криками побежал к настоятелю и рассказал ему о случившемся. Как и следовало ожидать, настоятель спокойно выслушал его, а затем сказал:

– Монаху мало быть монахом. Он должен быть выдающейся личностью.

После этого настоятель вышел из своих покоев навстречу Такуану.

– Я смиренный монах, настоятель этого храма по имени Сэкидзан. А каково твое имя, достопочтенный монах? – спросил настоятель.

Воин в соломенном дождевике. Утагава Куниёси. XIX в.

Осё улыбнулся и ответил:

– Мое имя? Я нищий монах Такуан.

Удивленный Сэкидзан простерся перед Осё, став похожим на плоскую глубоководную рыбу.

Посетители храма были удивлены и закричали:

– Гордый настоятель храма потерпел поражение в диалоге! Осё, ударь его посохом по голове!

Позже по всей округе разлетелись слухи о том, что местный храм посетил знаменитый Такуан, который является новым воплощением прославленного дзэнского мастера Иккю (1394–1481). Монах-привратник, который совсем недавно досадовал на то, что посетители ворвались в храм, теперь был вдвойне счастлив, собирая деньги с прихожан.

– Какое счастье, что Такуан пожаловал к нам. Он пришел, словно сама удача. Деньги вот сюда. Деньги вот сюда, пожалуйста, – говорил монах-привратник посетителям.

Осё улыбался, когда ему рассказывали об этом. Сэкидзан хорошо принял его и попросил написать стихотворение в память о посещении храма. Такуан достал свою монашескую кисть и написал такие строки:

 

Скука

Люди часто говорят, что ходят на прогулку от скуки.

На самом деле человек не должен скучать. Если кто-то не успел закончить работу за один день, он не должен забывать, что в году триста шестьдесят пять дней. Однако для некоторых людей мало даже целого года. В течение всего года люди не устают принимать решения. И при этом они часто скучают. Есть ли в этом какое-то противоречие?

Однажды Инаба Насю посетил Такуана и попросил его:

– Дайте мне наставление перед началом рабочего дня в замке.

Не сказав ни слова, Осё взял кисть и написал стихотворение:

В стихотворении Такуана говорится, что мы проживаем день за днем, сами того не замечая. А дни уходят навсегда. Мы не можем прожить вчерашний или позавчерашний день второй раз. Если вы будете думать, что сегодняшний день – единственный день вашей жизни, вы не будете растрачивать его на пустяки. Впоследствии Насю повесил стихотворение Такуана возле себя и никогда не забывал о предупреждении, которое в нем содержится.

 

Последние дни Такуана

Говорят, что выдающиеся монахи знают, когда наступит их последний час. Наступило одиннадцатое декабря 1645 года. Такуану тогда было семьдесят три года. Ему нездоровилось, хотя он ничем не был болен. Монахи и родственники собрались возле его постели. Осё посмотрел на них и сказал:

– Кажется, моя жизнь подходит к концу. Я пришел в одиночестве и ухожу в одиночестве. Пожалуйста, не сожалейте о моем уходе. Когда меня не станет, ешьте и пейте, веселитесь и танцуйте.

Все были удивлены. Господин Ягю Тадзима-но-ками вышел вперед и сказал:

– Осё, разрешите мне задать вам один вопрос?

– Какой вопрос?

– Мастер, вы знаете, когда наступит ваш последний час?

– Прошлой ночью Амида явился мне и спросил: «Такуан, когда ты хочешь уйти, сегодня или завтра?» Я ответил ему: «Я не хочу уходить, но я знаю, что должен. Я приду через несколько дней». Сегодня я счастлив, что все вы собрались здесь проводить меня.

Затем монахи-прислужники принесли рисовые пирожки и чай. Увидев это, Такуан сказал:

– Не жалейте для собравшихся ничего. Угощайте их рыбой и саке. Пейте саке, ешьте рыбу и будьте здоровы. Продлевайте свою жизнь. Если вам пятьдесят лет, живите, пока вам не исполнится шестьдесят. Если вам шестьдесят, живите, пока вам не исполнится семьдесят.

Затем Такуан сам совершил омовение. Он оделся в черную ткань и пурпурную мантию поверх нее. Он побрил себе голову, вышел к присутствующим и сказал им:

– Похороните мое тело в горах за храмом. Просто засыпьте его землей и уходите. Не читайте сутр, не сооружайте алтаря, не принимайте поминальных приношений. В день похорон одежда и еда монахов пусть будут такими, как обычно. Не требуйте присвоения посмертного титула. Не возводите надгробие и не ставьте доску с надписью. Не собирайте моих изречений и не пишите моей биографии.

Состояние Такуана ухудшалось, и тогда сёгун Иэмицу прислал посланца, чтобы записать его последние слова.

– Я не хочу умирать, – сказал Такуан.

Услышав эти слова, посланник был очень удивлен и сказал:

– Можно попросить вас сказать какие-то другие слова, мастер?

– Я не обманул тебя. Я сказал правду. Я действительно не хочу умирать. Нет хороших предзнаменований, нет падающих цветов.

Сказав эти слова, Такуан нарисовал большой иероглиф «Сон» и спокойно ушел в Нирвану.