Лаки слышала, как Грег положил трубку. Набрав в легкие как можно больше воздуху, она призывала себя к спокойствию. Сейчас она сильнее, чем была сначала. Ее не сломит никакая беда. Жаль, конечно, института, где ей было на удивление хорошо. И отчаянно не хочется назад в тюрьму — особенно теперь, когда жизнь начала худо-бедно налаживаться...

— Лаки! — раскатился по притихшему дому голос Грега.

Она медленно побрела в гостиную. Какой смысл торопиться, чтобы услышать подобное известие? Оно все равно настигнет ее, где бы она ни была... Появившийся из темноты Доджер лизнул ей руку, словно догадываясь, какое испытание предстоит Лаки. Она благодарно погладила его узкую голову.

Грег покачивался на пятках, засунув кулаки в карманы шортов. У него был такой удрученный вид, что впору было броситься его утешать — словно он нуждался в этом больше, чем она.

— Присядь, Лаки. Мне надо с тобой поговорить. Только сейчас она спохватилась, что явилась к нему почти голая, в одном купальнике без спины. Конечно, от дурной вести не уберегла бы даже броня, но в таком виде Лаки чувствовала себя еще более уязвимой. Медленно опускаясь на диван, она готовилась к худшему. Доджер улегся у ее ног, Грег сел рядом, хмуря брови.

— Выкладывай! — потребовала Лаки, неумело разыгрывая браваду.

— Не знаю, с чего, собственно, начать... Она провела руками по бедрам, не отдавая себе отчета, что ищет карман с талисманом.

— Начни с начала.

Грег взял ее за руку, и этот ласковый, сочувственный жест только сильнее напугал Лаки. Напрасно она старалась унять сердцебиение.

— В угнанной машине, в которой я нашел тебя той ночью, ручное переключение передач.

Она не сразу сообразила, почему это важно.

— Ручное?.. Как же я тогда могла ей управлять? Все-таки поразительно: я владею таким количеством не очень-то нужных навыков, вроде плавания баттерфляем, зато понятия не имела, как переключаются передачи, пока ты меня не научил.

Грег не сводил с нее пристального взгляда своих синих глаз, и Лаки почувствовала, что он никак не может решиться на продолжение.

— В ту ночь ты не сидела за рулем машины.

— Значит, я была пассажиркой? Но ты же утверждал, что нашел в машине одну меня.

— Так и было. В какой-то момент ты осталась там одна.

Почему он так мрачен? Неужели дело совсем худо?

— Кого-то выбросило из машины? Зачем было столько тянуть? Так бы сразу и сказал! Или тело нашли только сейчас?

Он по-прежнему внимательно смотрел на нее, не торопясь с ответом. Тут таилась какая-то тайна, но Лаки не располагала ключом к разгадке. А ведь Грег лучше, чем кто-нибудь, понимает ее трудности, отдает себе отчет в том, что ей недостает информации. Зачем же он мучает ее?

Грег крепче сжал ее руку и подвинулся ближе.

— Нет, когда машина сорвалась со скалы, в ней, кроме тебя, никого не было.

Он обнял ее за голое плечо, и его поведение еще больше встревожило Лаки. Грег старался ее защитить, как Доджер — Абби, и этим окончательно повергал в панику.

— Получается, я была одна в машине, которой не могла управлять? — Ее уже пронзила страшная догадка, от которой она вся похолодела и покрылась мурашками. — Но ведь это бессмысленно!

Помолчав, Грег сказал:

— Мы с Коди полагаем, что кто-то привез тебя на место аварии. — Ему не хотелось ее пугать, но теперь пути назад не было. — Скорее всего их было несколько, как минимум — двое. Они включили передачу, нажали на газ и столкнули машину с обрыва.

— Нет! — выкрикнула Лаки. Увы, выражение глаз Грега и то, как он стискивал ей руку, свидетельствовали, что ему не до шуток. — Должно существовать другое объяснение. Зачем кому-то понадобилось... — язык отказывался произносить ужасные слова. — Зачем им было меня убивать?

Грег прижался губами к ее лбу и надолго замер в этой позе.

— Не знаю, — произнес он наконец. — Нам остается только гадать. Возможно, ты увидела или узнала нечто, представлявшее для кого-то опасность. Вот тебя и попытались убрать.

«Попытались убрать, попытались убрать, попытались убрать...» — отдавалось в голове кладбищенское эхо.

— Боже! Значит, если бы ты и Доджер не оказались рядом вовремя...

У нее не хватило сил закончить. Разумеется, с первого же утра после спасения Лаки понимала, что едва не погибла. Но одно дело — погибнуть по собственной оплошности, и совсем другое — стать жертвой убийства.

Она заглянула Грегу в глаза, но их выражение не согрело ее, а только усилило озноб. Лаки уже находилась на грани настоящей паники, но у нее нашлись силы, чтобы взмолиться шепотом:

— Расскажи мне все!

Грег смотрел в ее несравненные зеленые глаза, наполненные ужасом, и сознавал, что своим сообщением поверг Лаки в отчаяние. Может быть, он напрасно нанес ей такой сокрушительный удар? Ведь Лаки только-только начала обретать душевное равновесие...

Он притянул ее к своей груди, ладонь участливо заскользила по голой спине. Она прижалась лицом к его шее, уперлась лбом в подбородок. Так, превратившись в одно целое, они просидели несколько минут. Потом, когда дальше молчать уже стало невозможно. Лаки сказала:

— Я чувствую, что ты что-то от меня скрываешь. Как могло получиться, что полиции только сейчас стало обо всем известно?

Это были не горестные восклицания, а вопросы, требовавшие ответа. Она не оставляла ему выбора.

— Я понял, что за рулем сидела не ты, потому что сам учил тебя переключать передачи. Пока мы ехали к Коди, мне не давала покоя смутная догадка. Только под конец обеда меня осенило.

— Почему же ты сразу все не объяснил? Почему сбежал? Это имеет какое-то отношение к поездке Коди в Гонолулу?

— Мне надо было взглянуть на машину, чтобы удостовериться. Той ночью, в ураган, я не обратил должного внимания на степень ее повреждения. Машина съехала с обрыва, но не перевернулась, поэтому у тебя не оказалось ни переломов, ни ушибов. Тем более странной была рана на затылке: ты ни обо что не могла так удариться...

— Ты хочешь сказать, что кто-то ударил меня сзади по голове?! Грег кивнул.

— Похоже на то. Обычно люди не изъявляют горячего желания, чтобы их сталкивали со скалы. Мы с Коди думаем, что тебя сначала оглушили. Возможно, это произошло в другом месте. Их было двое. Они одели тебя второпях и не заметили, что туфли оказались разные...

Лаки прижалась к Грегу еще крепче, и он снова увидел в ее глазах страх.

— Почему ты считаешь, что их было двое? Он начал пространно объяснять ей, что у убийц должна была быть вторая машина, чтобы вернуться. Грег нарочно тянул время: ему очень не хотелось рассказывать про багажник. В конце концов он замолчал, не зная, что еще сказать. Лаки глядела на него выжидательно.

— Когда мы осматривали на стоянке для арестованных машин ту, что чуть не стала твоей могилой, Доджер вдруг заскулил — точно так же, как когда нашел тебя в стенном шкафу. — Грег не осмеливался поднять на нее глаза. — Коди открыл багажник. Там лежала простыня с зацепившимися за ткань длинными светлыми волосами.

— Моими?.. — прошептала она.

— Да. На простыне мы обнаружили пятно крови величиной с большую монету. Было похоже, что на ней тебя несли. Коди полетел с простыней из багажника в Гонолулу. Там есть криминалистическая лаборатория со всем необходимым оборудованием. Только что он позвонил и подтвердил: это твоя кровь.

Грег почувствовал, как по телу Лаки пробежала судорога. Выражение ее лица, впрочем, осталось прежним.

— Меня запихнули в багажник?

В ее голосе слышалось недоверие. Грег с радостью отдал бы все, чем обладал, и даже больше, лишь бы не говорить ей остального. Но скрывать правду было невозможно.

— Доджер заскулил, едва мы приблизились в машине, а ведь крышка багажника была захлопнута, и резиновое уплотнение при аварии не пострадало. Вывод прост: ты провела в багажнике много времени — несколько часов, а то и сутки, — и успела оставить запах, который Доджер сумел почуять даже при закрытом багажнике.

Лаки застонала, ее глаза расширились от ужаса. Грег снова обнял ее и прижал к себе, лихорадочно размышляя, как лучше ее успокоить. А ведь он еще не сказал всего! Увы, правда была так неприглядна, что способа смягчить ее не существовало.

— Помнишь, я тебе рассказывал, как ты бормотала что-то непонятное у меня в палатке?

— Помню. Кажется, я просила, чтобы ты полюбил меня...

— Эти слова ты произнесла вполне отчетливо, но выражение твоего лица поставило меня в тупик. Так не просят о любви! Твои глаза были полны отчаяния и ужаса. Я решил, что ослышался, потому что твои слова совершенно не соответствовали и внешнему облику, и поведению. — У него перехватило дыхание, как на стоянке, когда Коди открыл этот чертов багажник. Но он не собирался останавливаться на полпути. — Теперь я понимаю, что ты хотела сказать: «Не убивай меня». Ты умоляла сохранить тебе жизнь.

Лаки дрожащими руками крепко обняла его за шею и спрятала лицо у него на груци. Грег прекрасно понимал ее состояние, сочувствовал ей всей душой и ничего так не хотел, как утешить ее, изменить ее прошлое.

— Мне и теперь угрожает опасность? — спросила Лаки.

— Нет, — заверил ее Грег. — Если они хотели тебя убить, то у них было для этого сколько угодно возможностей. Уверен, что потеря памяти стала для тебя спасением.

— Все равно они могут за мной следить! — испуганно прошептала она.

— Мы с Коди считаем, что вряд ли. Твою фотографию много раз публиковали все местные газеты. Все эти глупости насчет призрака Пиэлы оказались как нельзя кстати. Ты стала объектом всеобщего внимания, однако не нашлось никого, кто смог бы тебя опознать. По-моему, людей, покушавшихся на твою жизнь, давно след простыл. Но Коди на всякий случай держит твое дело в центре внимания. Пусть только он найдет этих людей — я растерзаю их голыми руками!

Не приходилось сомневаться, что это не преувеличение. Вообще-то Грег никогда не считал себя кровожадным: ведь смыслом его жизни было спасение людей и четвероногих. Но сейчас его обуревала самая грубая, примитивная злоба. Ничто не доставило бы ему такого наслаждения, как возможность превратить подлых убийц в кровавое месиво. Он мечтал причинить им те же страдания, что приняла по их милости Лаки.

— У меня есть для тебя и хорошая новость: прокурор снимает обвинение.

— Слава Богу, — отозвалась Лаки странно безразличным тоном. — Хорошая новость — это то, что я не крала машину. Плохая — что меня чуть не убили.

Внезапно она засмеялась, сотрясаясь всем телом. Смех становился все громче, пока Грег не понял, что у нее истерика. Она хотела, но не могла остановиться.