— Да вы что, — сказал Селган, сокрушённо качая головой, — рехнулись?

— Даклар не должно было быть там! — ответил Понтер. — В церемонии вступления в союз участвуют только родители и двое детей, заключающих союз. Там нет места для однополых партнёров родителей.

— Но Даклар была табантом ваших дочерей.

— Не Жасмель, — возразил Понтер. — Жасмель достигла возраста совершеннолетия; Даклар больше не была её опекуном.

— Но вы привели с собой Мэри, — сказал Селган.

— Да. И я не собираюсь просить за это прощения — я был вправе привести кого-то вместо Класт. — Понтер нахмурился. — А Даклар не имела права там находиться.

Селган почесал лысину там, где редеющие волосы обнажили широкую полосу.

— Вы, физики, — сказал он, снова покачав головой, — ожидаете, что люди поведут себя предсказуемо, что они следуют каким-то неизменным правилам. Но это не так.

Понтер саркастически фыркнул.

— Да неужели?…

* * *

К ужасу Мэри, в разделке оленя по традиции должны были участвовать все. Бол и Явла, родители… «жениха», Мэри не смогла подобрать более подходящего термина — принесли острые металлические ножи, и Бол вспорол оленя от горла до хвоста. Мэри оказалась не готова к зрелищу такого количество крови, так что она извинилась и отошла в сторону.

Здесь было холодно, в этом неандертальском мире, и становилось ещё холоднее — солнце клонилось к закату.

Мэри стояла спиной к празднеству, но через некоторое время услышала шуршание шагов по первой осенней листве. Она была уверена, что это Понтер пришёл её утешить и… и объясниться. Но её сердце подпрыгнуло, когда послышался низкий голос Даклар.

— Похоже, вам не по себе от этой операции.

— Я никогда раньше ничего подобного не делала, — сказала она, поворачиваясь к ней. Она заметила, что Явла и Мега теперь занимались сбором дров для костра.

— Всё в порядке. У нас всё равно лишняя пара рук.

Сначала Мэри подумала, что Даклар говорит о своём присутствии, которое явно застало Понтера врасплох. Но потом она подумала, что Даклар, скорее, пытается уколоть её.

— Понтер пригласил меня, — сказала Мэри, сразу обругав себя за то, что кинулась оправдываться.

— Я так и поняла, — сказала Даклар.

Мэри, зная, что потом будет сожалеть о своей неспособности сдержаться, перешла в наступление:

— А вот я не понимаю, как вы можете быть такой из себя любезной после того, что сделали с Адекором.

Даклар ответила не сразу, и Мэри не удалось прочитать выражение её лица.

— Я смотрю, — сказала она, наконец, — наш Понтер о многом вам рассказывает.

Мэри не понравилось, как прозвучало «наш Понтер», но она промолчала. Через секунду Даклар продолжила:

— Что конкретно он вам рассказал?

— Что пока Понтер был в нашем мире, вы обвинили Адекора в его убийстве. Адекора! Которого Понтер любит!

Даклар приподняла бровь.

— Он вам сказал, что стало основной уликой против Адекора?

Мэри знала, что Даклар — собирательница, а не охотница, но чувствовала, что её умело загоняют в ловушку. Она чуть качнула головой.

— Улик не было, — сказала она, — поскольку не было преступления.

— В тот раз не было, совершенно верно. Но в прошлом… — Даклар замолчала; её голос звучал самую малость надменно, самую малость снисходительно. — Я уверена, что Понтер не сказал вам, кто повредил ему челюсть.

Однако Мэри хотела показать ей, как близка она с этом мужчиной.

— Он рассказал мне всё. Я даже видела рентгеновские снимки.

— Тогда вы должны понять. Адекор уже пытался однажды убить Понтера, так что…

Внезапно Даклар замолкла, не договорив, и её глаза удивлённо округлились — должно быть, она заметила, как Мэри изменилась в лице.

— Вы не знали, что это был Адекор, не так ли? Понтер не настолько с вами откровенен?

Сердце Мэри бешено заколотилось. Она молчала, боясь, что не справится с голосом.

— Значит, — сказала Даклар, — у меня есть для вас новая информация. Да, это Адекор Халд ударил Понтера по лицу. Я представила запись из его архива алиби Понтера качестве доказательства.

Мэри частенько ругалась с Кольмом — чего уж тут скрывать — но он ни разу не поднял на неё руку. Хотя она и знала, что такое не редкость, она и вообразить не могла, что стала бы жить с супругом, который её бьёт. Однако…

Однако это было всего лишь раз, и…

Нет, нет. Будь Понтер женщиной, она не простила бы Адекору даже одного раза, как…

Она ненавидела вспоминать об этом, терпеть не могла, когда это вдруг всплывало в памяти.

Как не смогла простить отца за то, что он единственный раз поднял руку на маму целую вечность назад.

Но Понтер — мужчина, физически равный Адекору, и…

И всё же ничто — ничто — не могло оправдать такое поведение. Ударить того, кого ты якобы любишь!

Мэри не знала, что ответить Даклар, и после долгой паузы неандерталка заговорила снова:

— Как видите, обвинение против Адекора не было необоснованным. Да, я сожалею об этом сейчас, но…

Она замолкла. До сего момента Даклар не проявляла особой сдержанности в выражении своих мыслей, и Мэри стало интересно, о чём таком эта женщина решила умолчать. И тут её осенило.

— Но вас ослепила мысль о том, что Понтер для вас потерян.

Даклар не кивнула, и не покачала головой, но Мэри знала, что попала в яблочко.

— Тогда… — сказала Мэри. Она не имела ни малейшего понятия, что Понтер рассказывал Даклар, если вообще что-то рассказывал, о его отношениях с Мэри во время первого визита в её мир, и…

…и наверняка не имел возможности рассказать ей о том, насколько углубились эти отношения с тех пор, но…

Но Даклар — женщина. Пусть она весит двести фунтов и жмёт от груди вдвое больше, пусть щёки у неё покрыты мягким пушком.

Но всё же она женщина, самка рода Homo, и она наверняка видит ситуацию так же ясно, как и Мэри. Если Даклар не знала об интересе Понтера к Мэри до сего дня, она узнала о нём сейчас. Не только потому, что всё было до ужаса очевидно — Понтер привёл Мэри на свадьбу дочери в качестве замены её умершей матери — но и по тому, как Понтер смотрит на неё, как держится поблизости от неё. Его поза, его язык тела звучали для Даклар так же ясно, как и для Мэри.

— Действительно, «тогда», — сказала Даклар, повторяя последние слова Мэри.

Мэри глянула в сторону свадебного пикника. Понтер трудился над оленьей тушей с Жасмель, Трионом и Болом, но погладывал в их сторону. Будь он глексеном, Мэри, наверное, не смогла бы на таком расстоянии разглядеть выражение его лица, но на широком обличье Понтера всё было гораздо отчётливей и заметнее. Он определенно нервничал по поводу разговора, который Даклар затеяла с Мэри — и у него были дли этого все основания.

Она снова посмотрела на стоящую перед ней неандерталку, которая сложила руки на широкой, но не особенно выпуклой груди. Мэри уже заметила, что ни одна из виденных ей местных женщин не была в этом отношении одарена природой так, как, скажем, Луиза Бенуа. Возможно, в обществе, где мужчины и женщины большую часть времени живут раздельно, вторичные половые признаки не играют такой большой роли.

— Он мой соплеменник, — сказала Даклар.

И это правда, подумала Мэри, но…

Но.

Не глядя на Даклар в глаза и без единого слова Мэри Воган, женщина, канадка, Homo sapiens, пошла прочь в направлении группы людей, сдирающих рыжевато-коричневую шкуру с животного, которое один из них убил, по всей видимости, просто ткнув в него копьём.

* * *

Мэри не могла не признать, что еда была великолепна. Мясо — сочное и ароматное, овощи вкусные. Это немного напомнило ей поездку в Новую Зеландию на конференцию два года назад, когда всех делегатов пригласили на маорийское празднество ханги.

Но всё закончилось довольно быстро, и, к изумлению Мэри, Трион ушёл вместе со своим отцом. Мэри придвинулась ближе к Понтеру и тихонько спросила:

— Почему Трион и Жасмель снова расстаются?

Понтера, казалось, удивил этот вопрос.

— Но ведь до того, как Двое станут Одним, ещё два дня.

Мэри вспомнила дурные предчувствия, одолевавшие её, когда она давным-давно шла с Кольмом к алтарю. Будь у неё пара лишних дней, она бы могла передумать; неконсуммированный брак мог бы получить от Церкви настоящую, подлинную римско-католическую аннуляцию, а не ту поддельную, получением которой ей рано или поздно ещё предстоит заняться.

Но…

Два дня!

— Так… — начала Мэри, запнулась, и начала более уверенно: — Так ты не вернёшься в наш мир, пока здесь всё не закончится?

— Это очень важное время для… — его голос затих; интересно, подумала Мэри, он собирался сказать «для моей семьи» или «для нас»? — …для таких вещей. Ведь, по сути, меняется весь привычный мир…

Мэри сделала глубокий вдох.

— Значит, ты хочешь, чтобы я уехала одна?

Понтер тоже глубоко вдохнул, и…

— Папа! Папа! — К нему неслась малышка Мегамег.

Он присел так, чтобы их лица оказались на одном уровне.

— Да, маленькая!

— Жасмель забирает меня домой.

Понтер обнял дочку.

— Я буду по тебе скучать, — сказал он.

— Я люблю тебя, папа.

— И я тоже тебя люблю, Мегамег.

Она прикрыла ладошками губы.

— Прости, — сказал Понтер. — Я тоже тебя люблю, Мега.

Девочка заулыбалась.

— Когда Двое станут Одним, мы снова пойдём на пикник с Даклар?

Сердце Мэри подпрыгнуло.

Понтер посмотрел на Мэри, потом торопливо наклонил голову так, что надбровье закрыло глаза.

— Мы посмотрим, — сказал он.

Жасмель и Даклар подошли ближе. Понтер выпрямился и повернулся к старшей дочери.

— Я уверен, что вы с Трионом будете очень счастливы.

И снова Мэри что-то показалось неправильным в построении этой фразы. В её мире в ней обязательно прозвучало бы слово «вместе», но Жасмель и Трион, даже вступив в союз, проведут бо́льшую часть жизни порознь. На самом деле Жасмель, по-видимому, ждёт предстоит ещё одна церемония, когда она выберет себе женщину-партнёра.

Мэри покачала головой. Возможно, ей и впрямь стоит отправиться домой.

— Пойдёмте, — сказала ей Даклар, — мы можем добраться до Центра на одном кубе. Я так понимаю, вы снова остановитесь у Лурт?

Взгляд Мэри на секунду задержался на Понтере. Но если даже невеста не будет спать с женихом этой ночью…

— Да, — ответила она.

— Хорошо, — сказала Даклар. — Тогда давайте двигаться. — Она шагнула к Понтеру и, после секундного колебания, они обнялись на прощание. Мэри смотрела в сторону.

* * *

Мэри и Даклар почти не разговаривали по дороге домой. Напротив, после нескольких минут неловкого молчания Даклар затеяла разговор с водителем. Мэри рассматривала виды за окном. В Онтарио в наши дни практически не осталось первобытных лесов, растущих без вмешательства человека, но здесь такие леса были повсюду.

Наконец, её высадили возле дома Лурт. Партнёрша Лурт и она сама хотели знать всё о свадебной церемонии, и Мэри попыталась удовлетворить их любопытство. Маленький Даб вёл себя исключительно хорошо, сидя тихонько в углу — как потом объяснила Лурт, он был поглощён историей, которую читал ему компаньон.

Мэри знала, что ей нужно с кем-то посоветоваться, но — чёрт бы их побрал! — семейные отношения здесь были так сложны. Лурт Фрадло была партнёршей Адекора Халда, а Адекор Халд был партнёром Понтера Боддета. Однако, если Мэри правильно поняла, между Понтером и Лурт не было никакой особенной связи, так же, как…

Так же как не должно было быть никакой особенной связи между Понтером, чьей партнёршей была Класт Харбен, и Даклар Болбай, партнёршей Класт.

И всё же между ними определённо была связь. Понтер не упомянул её ни словом во время первого визита на её Землю, хотя часто говорил о том, как им оторванным и потерянным он себя чувствует, оказавшись вырванным из своего мира без видимых шансов вернуться. Он много раз упоминал Класт, которая к тому времени уже умерла, а также Жасмель, Мегамег и Адекора. Но не Даклар — по крайней мере, не в числе людей, по которым тоскует.

Могли эти отношения начаться совсем недавно?

Но, если так, то стал бы Понтер покидать свой мир на столь долгое время?

Нет, погодите. Погодите. Время это не такое уж и долгое — меньше трёх недель; трёх недель, которые попадают как раз между двумя последовательными периодами, когда Двое становятся Одним. Он не мог бы в это время видеться с Даклар, даже если остался бы дома.

Мэри тряхнула головой. Ей нужен не просто совет — ей нужны ответы.

И Лурт, похоже, единственная, кто может их дать в то короткое время, что осталось до того, как Двоих снова станут Одним. Но ей нужно поговорить с Лурт наедине — а такой шанс будет только завтра, в её лаборатории.

* * *

Понтер лежал на одном из диванов, растущих из деревянных стен его дома, и пялился в роспись на потолке. Пабо растянулась рядом на моховом полу и спала.

Входная дверь открылась, и вошёл Адекор. Пабо проснулась и кинулась его встречать.

— Привет, старушка, — сказал Адекор и потянулся почесать ей за ухом.

— Привет, Адекор, — сказал Понтер, не поднимаясь.

— Привет, Понтер. Как прошла церемония?

— Давай посмотрим на это так, — ответил Понтер. — Что самое плохое, что могло там случиться?

Адекор задумался.

— Трион проткнул себе копьём ногу?

— Нет, нет. С Трионом всё хорошо, и сама церемония прошла здорово.

— Что тогда?

— Даклар Болбай заявилась.

— Хрящ! — выругался Адекор, устраиваясь на седлокресле. — Ситуация хуже не придумаешь.

— Ты знаешь, — сказал Понтер, — говорят, что это самцы территориальны, но…

— Что случилось?

— Я даже не знаю. Вроде Даклар и Мэри не ругались и не спорили…

— Но они обе знают друг о друге.

— Я и не пытался ни от кого ничего скрывать. — Голос Понтера звучал жалко, и он сам это чувствовал. — Ты же знаешь, что Даклар свалилась на меня, как снег на голову, и я тогда даже не знал, увижу ли я ещё Мэре когда-нибудь. Но сейчас…

— Двое станут Одним послезавтра. У Жасмель для тебя времени не найдётся, я гарантирую. Помню наш с Лурт первый раз после заключения союза — мы почти не выходили на улицу.

— Я знаю, — сказал Понтер. — Я, конечно, повидаюсь с Мегой, но…

— Но тебе нужно решить, с кем ты хочешь провести остальное время и в чьём доме ты собираешься спать.

— Это нелепо, — сказал Понтер. — Я Даклар ничего не обещал.

— Мэре ты тоже ничего не обещал.

— Я знаю. Но я не могу её бросить, когда Двое станут Одним. — Понтер замолчал, надеясь, что Адекор не обидится на то, что он собирается сказать. — Поверь мне, я знаю, как одиноко может быть в эти дни.

— Может быть, ей стоит вернуться в свой мир? — сказал Адекор.

— Я не думаю, что ей это понравится.

— А сам ты с кем хочешь быть?

— С Мэре. Но…

— Да?

— Но у неё свой мир, а у меня — свой. Мы очень непохожи.

— Прости мне моё нахальство, но где в этой картине место для меня?

Понтер поднялся и сел.

— Ты о чём? Ты — мой партнёр. И так будет всегда.

— Неужели?

— Разумеется. Я люблю тебя.

— А я — тебя. Но ты мне рассказывал об обычаях глексенов. Мэре не ищет партнёра, которого будет видеть несколько дней в месяц, и я сильно сомневаюсь, что она захочет обзавестись партнёршей.

— Да, наши обычаи, возможно, различаются, но…

— Это как мамонты и мастодонты, — сказал Адекор. — Они на вид очень похожи, но попробуй свести самца-мастодонта и мамонтиху, и увидишь, что будет.

— Я знаю, — сказал Понтер. — Я знаю.

— Я не вижу, как ты это всё сможешь устроить.

— Я знаю, но…

— Я могу сказать? — Голос Хака.

Понтер посмотрел на своё левое предплечье.

— Конечно.

— Вы знаете — я обычно не вмешиваюсь в такие вопросы, — сказал компаньон. — Но имеется фактор, который вы не принимаете во внимание.

— Да?

Хак переключился на кохлеарные импланты Понтера.

— Возможно, ты не захочешь, чтобы другие это услышали.

— Чепуха, — сказал Понтер. — У меня нет секретов от Адекора.

— Очень хорошо, — сказал Хак, снова переключившись на внешний динамик. — Учёная Воган восстанавливается после тяжёлого потрясения. Её эмоции и поведение могут быть нетипичны.

Адекор с любопытством склонил голову на бок.

— Какое тяжёлое потрясение? В смысле, я знаю, что есть стряпню Понтера — то ещё испытание, но…

— Мэре изнасиловали, — сказал Понтер. — Там, в её мире. Непосредственно перед тем, как я там появился.

— Ох, — сказал Адекор, моментально посерьёзнев. — Что сделали с тем парнем?

— Ничего. Он скрылся.

— Как он мог скрыться?

Понтер поднял левую руку.

— Нет компаньонов — нет справедливости.

— Пустая кость! — выругался Адекор. — В каком мире им приходится жить.