День четвёртый
Понедельник, 5 августа
148/118/27
ПОИСК ПО НОВОСТЯМ
Ключевые слова: неандерталец
Пребывает ли Понтер в Канаде на законных основаниях? Этот вопрос продолжает беспокоить иммиграционных экспертов в стране и за рубежом. Сегодня у нас в гостях профессор Саймон Коэн, преподаватель иммиграционного права в Университете Макгилла в Монреале…
Десять признаков, по которым мы определили, что Понтер Боддет — настоящий неандерталец:
• Номер десять: Когда он впервые встретил человеческую женщину, он стукнул её дубинкой по голове и отволок за волосы в пещеру.
• Номер девять: При тусклом освещении его можно принять за Леонида Брежнева.
• Номер восемь: Когда к нему в гости пришёл Арнольд Шварценеггер, Понтер спросил: «Кто этот тщедушный тип»?
• Номер семь: Смотрит только канал «Fox» [20] .
• Номер шесть: На вывесках «Макдональдсов» теперь написано: «Мы обслужили миллиарды и миллиарды Homo sapiens — и одного неандертальца».
• Номер пять: Назвал Тома Арнольда «красавчиком».
• Номер четыре: Увидев в Смитсонианском музее редкий образец горной породы, изготовил из него отличный наконечник для копья.
• Номер три: Носит часы «Fossil» [21] и пьёт действительно «Старое Милуоки» [22] .
• Номер два: Начал собирать патентные отчисления за огонь.
• И признак номер один, по которому мы определили, что Понтер Боддет — настоящий неандерталец: Волосатые щёки — все четыре [23] .
Джон Пирс, директор по международным приобретениям издательства «Рэндом Хауз — Канада» предложил Понтеру Боддету крупнейший аванс в истории канадского книгоиздания за эксклюзивные права на издание его авторизованной биографии, сообщает журнал « Quill Quire »…
Ходят слухи, что Понтером Боддетом интересуется Пентагон. Военное применение способа, с помощью которого он предположительно попал к нам, заинтересовало по меньшей мере одного пятизвёздочного генерала…
Сейчас, подумал Адекор Халд, усаживаясь на свой табурет в зале Совета, мы узнаем, совершил ли я самую большую ошибку в своей жизни.
— Кто говорит от имени обвиняемого? — спросила арбитр Сард.
Никто не двинулся с места. Сердце Адекора подпрыгнуло. Жасмель решила оставить его? Это было бы неудивительно. Вчера она собственными глазами видела, что однажды — хотя и очень давно — Адекор уже пытался убить её отца.
В помещении было тихо, только один из зрителей, по-видимому, придя к тому же выводу, что и Болбай вчера, издал презрительный смешок: никто не будет говорить от имени Адекора.
Но потом, наконец, Жасмель поднялась на ноги.
— Я, — сказала она. — Я говорю за Адекора Халда.
Многие зрители ахнули.
Даклар Болбай, сидевшая на краю зала, тоже поднялась на ноги. Её лицо было очень сердито.
— Арбитр, так нельзя. Эта девушка — одна из обвинителей.
Арбитр Сард выставила вперёд свой морщинистый лоб, разглядывая Жасмель из-под надбровных дуг.
— Это правда?
— Нет, — ответила Жасмель. — Даклар Болбай — партнёрша моей матери; она была утверждена моим табантом, когда мама умерла. Но мне уже исполнилось 250 лун, и я требую признания меня взрослой.
— Вы из 147-го? — спросила Сард.
— Да, арбитр.
Сард повернулась к Болбай, которая по-прежнему стояла.
— Все родившиеся в 147-м поколении достигли возраста личной ответственности два месяца назад. Если вы не заявляли о невменяемости вашей подопечной, то ваша опека над ней закончилась автоматически. Вы хотите заявить о её невменяемости?
Болбай исходила злобой. Она открыла рот, явно чтобы сказать что-то язвительное, но удержалась. Она посмотрела в пол и ответила:
— Нет, арбитр.
— Тогда всё в порядке, — сказала Сард. — Можете сесть, Даклар Болбай.
— Спасибо, арбитр, — сказал Жасмель. — Теперь, если позволите…
— Не так быстро, 147-я, — сказала Сард. — С вашей стороны было бы вежливым предупредить вашего табанта о том, что вы собираетесь оппонировать её обвинению.
Адекор понимал, почему Жасмель молчала. Если бы она предупредила Болбай, та сделала бы всё, чтобы её от этого отговорить. Но Жасмель унаследовала отцовский шарм.
— Ваши слова мудры, арбитр, — сказала она. — Я сохраню ваш совет за своим надбровным валиком.
Сард кивнула, и жестом позволила Жасмель продолжать.
Жасмель вышла в центр помещения.
— Арбитр Сард, мы слышали множество инсинуаций от Даклар Болбай. Инсинуаций и беспочвенных нападок на характер Адекора Халда. Однако она едва знает этого человека. Адекор был партнёром моего отца, так что я лишь мельком виделась с ним, когда Двое становились Одним, поскольку у него есть свой сын, присутствующий здесь Даб, и своя партнёрша, Лурт, сидящая рядом с Дабом. И всё же я виделась с ним довольно часто — гораздо чаще, чем Даклар.
Она подошла к Адекору и положила руку ему на плечо.
— И я, дочь человека, в убийстве которого обвиняют Адекора, говорю вам: я не думаю, что он это сделал. — Она замолчала, быстро взглянула на Адекора и снова встретилась взглядом с арбитром Сард.
— Ты сама видела запись алиби, — встряла Болбай со своего места на краю первого ряда зрителей. Сард шикнула на неё.
— Да, — сказала Жасмель. — Да, я видела. Я знала, что у отца была повреждена челюсть. Она иногда болела, особенно по утрам. Я не знала, кто нанёс повреждение — он никогда не рассказывал. Но он говорил, что это было очень давно, что тот, кто это сделал, глубоко раскаялся, и что он его простил. — Она помолчала. — Мой отец хорошо разбирался в людях. Он не вступил бы в партнёрство с Адекором, если бы считал, что есть хоть малейшая возможность того, что Адекор снова совершит подобное. — Она посмотрела на Адекора, потом снова на арбитра. — Да, мой отец пропал. Но я не думаю, что он был убит. Если он и умер, то в результате несчастного случая. А если нет…
— Вы думаете, он ранен? — спросила арбитр Сард. Жасмель смешалась; для арбитров нехарактерно задавать прямые вопросы.
— Возможно, арбитр.
Но Сард лишь покачала головой.
— Дитя, я сочувствую тебе. Правда сочувствую. Я слишком хорошо знаю, каково это, потерять родителя. Но то, что ты говоришь, лишено смысла. Люди обшарили всю шахту в поисках твоего отца. Женщины также участвовали в поисках, хотя уже были Последние Пять. И собак тоже приводили.
— Но если бы он умер, — сказала Жасмель, — его компаньон передавал бы сигнал, по крайней мере, какое-то время. Его искали переносными сканерами, но не обнаружили.
— Это так, — согласилась Сард. — Но если его компаньон был намеренно выведен из строя или уничтожен, никакого сигнала не было бы.
— Но нет никаких свидетельств…
— Дитя, — сказала арбитр, — люди пропадали без вести и раньше. Когда жизненные обстоятельства становятся невыносимыми, некоторые люди выдирают компаньон из запястья и уходят в необитаемые земли. Они отказываются от всех благ цивилизации и присоединяются к одной из общин, избравших традиционный образ жизни, либо просто ведут жизнь кочевников-одиночек. В жизни твоего отца было что-то, что могло толкнуть его на такой путь?
— Нет, — ответила Жасмель. — Я виделась с ним, когда Двое в последний раз становились Одним, и с ним всё было в порядке.
— Мельком, — сказала арбитр.
— Прошу прощения?
— Ты виделась с ним мельком. — Сард, очевидно, заметила, как бровь Жасмель полезла на лоб. — Нет, я не смотрела твой алиби архив; ведь тебя ни в чём не обвиняют. Но я навела справки; это полезно, когда ведёшь такое необычное дело, как это. Так что я спрашиваю снова: была ли какая-либо причина для того, чтобы твоему отцу захотелось исчезнуть? В конце концов, он мог просто скрыться от Адекора в шахте, подождать, пока вокруг не будет ни одного шахтного робота, и потом просто подняться наверх на лифте.
— Нет, арбитр, — сказала Жасмель. — Я не помню никаких признаков психической нестабильности, он казался вполне счастливым — ну, настолько, насколько может быть счастливым человек, не так давно потерявший партнёршу.
— Я подтверждаю, — сказал Адекор, обращаясь напрямую к арбитру. — Мы с Понтером были счастливы вместе.
— Вашему свидетельству в данных обстоятельствах доверять нельзя, — сказала Сард. — Но, опять же, я наводила справки, и все подтвердили то, что вы говорите. У Понтера не было долгов, которые он не был бы в состоянии выплатить, не было ни врагов, ни надалп — никаких причин бросать семью и карьеру.
— Именно, — сказал Адекор; он знал, что должен молчать, но не мог сдержаться.
— Итак, — сказала арбитр Сард, — если у него не было причин исчезать, и не было психического расстройства, то мы возвращаемся к аргументу Болбай. Если бы Понтер Боддет был лишь ранен или умер от естественных причин, то поисковые партии его бы нашли.
— Но… — сказала Жасмель.
— Дитя, — сказала Сард, — если у тебя есть какие-то доказательства — не просто личное мнение или суждение, а конкретное доказательство — что Адекор Халд невиновен, то изложи его.
Жасмель посмотрела на Адекора. Адекор посмотрел на Жасмель. За исключением пары покашливаний и случайного скрипа сиденья, в зале воцарилась абсолютная тишина.
— Итак? — сказала арбитр. — Я жду.
Адекор в ответ на взгляд Жасмель пожал плечами; он понятия не имел, правильно ли будет выложить это сейчас. Жасмель откашлялась.
— Да, арбитр, есть ещё одна возможность…