Мурад

МОРЕ, ПЕСОК, ГУСТОЙ УТРЕННИЙ ТУМАН у горизонта. Что-то новенькое! Йодистый запах ни с чем не спутать, и не похоже ни на один курорт, где я был. Неприветливо как-то. Нет желания разбежаться и вой ти в волну с головой, грести, высекая брызги, пока не заболят плечи. Ни солнца, ни пальм, ни шезлонгов. Сухие коряги, намытые прибоем до блеска, разбросаны по сероватому песку. И почему я здесь? Ведь не мог один-единственный укол лишить меня ночных развлечений!

Да, с этим местом что-то не так. Скучные зеленые кусты вроде тех, что растут у деревенского пруда и противно шелестят. Пусть и лето, а веет холодом. Напоминает атмосферу фильма «Сонная лощина». Что угодно готов поставить – я тут не один. Осматриваюсь вокруг, приложив ладонь козырьком, – никого. «Шу-у-ух», – набегают волны. «Фыр-фыр-фыр», – отступают обратно, перебирая на песке мелкие камушки. Лучше бы, конечно, не кошмар. Я не боюсь, меня в принципе сложно испугать, вся эта фигня со страхами – пустая трата времени. Просто раздражает.

Бреду вдоль воды, загребая песок сандалиями. Нет, серьезно? Сандалии? Терпеть их не могу, обувь для детей и пенсионеров. Может, в этом и есть кошмар? И если уж я могу перемещаться в чужие сны, то почему бы не выбрать себе шмотье поприличнее?.. А, нет, вот оно. Она, точнее. Та, ради кого я здесь. Фигура в белом платье, волосы развеваются на ветру. Значит, так выглядят девчачьи фантазии?.. Сейчас, стало быть, подвалит мускулистый корсар – и далее по классическому сценарию?

Ускоряю шаг, щурюсь, пытаясь разглядеть лучше. Лия? Нет? Столько раз гонялся за ней, а теперь вот не могу узнать.

– Хей! – кричу что есть силы.

Ветер в другую сторону, но вдруг повезет. И точно! Остановилась, замерла, прислушивается. Что-то я окончательно запутался и не догоняю. Это мой сон или ее?

– Лия, это ты?

Бред. Вроде и бегу, а фигура в платье не приближается. Черт, только не опять дебильные догонялки!.. И тут она оборачивается – и словно кто-то нажимает на кнопку перемотки. Меня подтягивает к ней так быстро, как будто в рубашку впился рыболовный крючок. Стоп, на мне еще и рубашка?! В клетку, как у американского туриста? Твою ж мать!

– Привет.

Кажется, впервые за всю историю Лия рада меня видеть. Та-дам! Это надо запомнить.

– Я уже думала, ты не придешь.

– Куда я теперь денусь.

– Ты это… извини… ну, за укол, деньги…

Она так старательно делает большие глаза, что меня разбирает смех.

– Эй… – Лия обиженно надувает щеки. – Я искренне вообще-то.

– Ну да, как же. Можешь не стараться, со мной это уже не прокатит. Знаю, кто ты на самом деле.

– И кто же, по-твоему?

Наклоняюсь к ней так близко, чтобы мы практически соприкоснулись носами.

– Стерва.

Любая другая обиделась бы, а Лия вдруг усмехается:

– У тебя с этим проблемы?

Шутит, что ли? Проблемы были, когда я считал ее постной, как вареная капуста. Конечно, я разозлился, когда очнулся без налички в скорой по пути в больницу. Потом явились предки и отобрали телефон и ключи от Тузика. Притащили частного нарколога, который за пару косарей наплел им, что мое поведение и какие-то мифические перепады настроения характерны для нариков со стажем. Долбанутые… Но правильные девочки-ангелочки всегда вызывали у меня оскомину.

Короче, мне было что предъявить Лие, но я не стал. Видимо, сам перегнул с напором. По крайней мере, я понял, что она не овца и может постоять за себя. Как-то даже отлегло.

– Забей. Ты была на Лубянке?

Она смотрит на меня с загадочной улыбкой. Была, значит.

– Тот чувак жив.

– Охренеть! – Хватаюсь за голову, сердце шпарит, как мотор «роллс-ройса» с двумя турбинами. – Ты хоть понимаешь?! Ты видишь будущее! Ты ж, блин, ясновидящая!

– Вроде того. – Она скромно пожимает плечами, как будто я ее новый маникюр похвалил.

– Ну? И кто он?! Ты расспросила? И что у него были за дела в магазине? Там наркобанда, да? Ты все выяснила? Сдала его? Или он тоже из наших?.. Ну, со снами? Ты же ведь не просто так должна была его спасти… – Она так невыносимо долго молчит, что я хватаю ее за плечи и встряхиваю: Лий, рожай уже! Что он сказал?

– Да ничего… Ушел.

– И ты не задержала его? Ничего не узнала?!

– А зачем? – Она кажется искренне удивленной. Реально тупит или просто действует мне на нервы. – Я спасла его – и хватит.

– Блин, ну ты…

Хлопаю себя по лбу. Ругаться сейчас не лучший вариант, но вот уж не ожидал, что она такой тормоз! Это же сенсация! Пророческие сны, спасение человека, это должен быть целый клубок связей! Не может же быть, чтобы она спасла мужика просто так! Ее вело к этому долго, он явно чем-то важен для нас. И как его теперь искать? Даже имени, небось, не выяснила. По глазам вижу, что не выяснила. Отлично! Сиди теперь и дежурь там, если он вообще туда явится…

– Есть проблемы покруче, Мурад. – Лия отворачивается к морю.

– Что-то круче, чем вещий сон и спасение человека?!

– Фомина убили.

Я застываю, едва вдохнув поглубже для следующей тирады. Щелчок – и мужик из ДТП теряет актуальность.

– Фомина?.. Когда?

– Вчера. В его кабинете. После того как я сбежала. Но поскольку камеры нас не засняли…

– Только не говори, что они тебя подозревают.

– Угу. Именно.

– Вот уроды! Ты же не в изоляторе сейчас?

– Да нет, конечно. Но следователь смотрел на меня как на маньячку. – Лия вздыхает. – Я пока ничего не говорила. И тебя не упоминала. Но чтобы доказать свое алиби, мне придется сказать, куда я поехала из больницы и как.

– Твою мать… Отчим меня вышвырнет на хрен. Давно повод ищет… – Я опускаюсь на песок, холодный, влажный. Дрянь, а не пляж. – Что это вообще за место?

Лия садится рядом на корягу. Девчонки… Никогда не запачкают свой наряд. Даже во сне. И с какого перепугу она в белом платье? Поджимает ноги, обнимает коленки и задумчиво пялится на прибой.

– Понятия не имею. Но машин тут нет, спасибо и на этом.

– Слушай, ты не парься насчет меня. Говори им все как есть. В конце концов, в больницу я не входил. А на предков… да плевать. Все равно собирался свалить. Перекантоваться только негде.

Лия смотрит на меня, явно что-то взвешивая. Не сияет особой радостью, это уж точно, вздыхает и в конце концов произносит:

– Можешь у меня.

– А твои как к этому отнесутся? Скажут еще, хача привела.

– У меня только бабушка с дедом. И я… Ну, в гараже живу.

После этих слов Лия настороженно щурится, как будто готовится защищаться. Думает, наверное, что я такой мажор и сразу профыркаюсь насчет ее нищеты. В другой ситуации я бы, может, так и сделал. Но не тогда, когда от меня этого ждут.

– Норм, – равнодушно пожимаю плечами. – Я не против. Тогда надо валить из больницы побыстрее, пока мои не чухнулись. Как-то спереть телефон, перекинуть деньги на карту, про которую они не в курсе… Завтра они везут меня в частную клинику для нариков и алкашей, оттуда уже не сбежишь. Кореш один лежал. Говорит, Форт-Нокс отдыхает. Пойду, что ли, проснусь… Адресок скинешь?

– Подожди. – Мотнув головой, Лия встает. – Есть еще кое-что. Помнишь, я рассказывала тебе, что Фомина взломали?

– Да. Копали под нас с тобой и какую-то Орлову.

– Я видела ее у следователя. Ее тоже допрашивали.

– Ничего себе! – Вскакиваю, отряхиваюсь. Черт бы подрал эту 3D-реальность, вроде сон, а песок в заднице вполне себе правдоподобный. – Она тоже из наших? Ты спросила? Она тоже видит будущее во сне?

– Ага, прям у следователя и спросила. Чтоб меня сразу в дурку вернули надолго.

– Но…

– Разумеется, я сбежала!

– Это твоя фишка, да? В любой непонятной ситуации делать ноги?!

Лия пыхтит, как ротвейлер. Ничего не могу с собой поделать – ну слабость у меня такая: злить женщин. Со школы еще, сам не пойму почему. Задерешь вот такой, с виду примерной, юбочку на лестнице – визгу… И сразу видно, что не такие уж они и паиньки, какими хотят казаться.

– Слушай, я не знаю, в какую войнушку ты там у себя в голове играешь. – Она ткнула пальцем мне в грудь. – Нет ни «наших», ни «чужих»… Я просто думаю, что если реально ты и я не совсем… обычные… то, скорее всего, Анна Федоровна, на которую Фомин орал по телефону, могла охотиться на нас из-за этого. И даже убила профессора…

– О'кей, – развожу я руками. – И что ты от меня хочешь?

– Так это ты же у нас можешь шариться по чужим снам. Вот и наведайся к этой Орловой: она может что-то знать.

Я молча таращусь на нее, гадая, чокнутая она или прикидывается. Серьезно, да? Я что, Фредди Крюгер: к кому захочу, к тому и приду?

– Я это как бы не контролирую… Я даже не знаю, кто она.

– Так ты и меня не знал.

– Может, у нас с тобой просто особая связь? – Я понижаю голос до интимного полушепота, касаюсь рукой ее волос.

Надежда слабая – но вдруг? Интересно, во сне те же ощущения?..

– Даже не рассчитывай!

Оу! А вот этот шлепок по запястью был очень даже реалистичным! Ладно, по крайней мере, попробовать стоило.

– Сосредоточься. – Она делает шаг в сторону. – Надо выйти на эту Орлову.

– Может, соцсети?

– Стала бы я просить тебя, если бы нашла ее! Обшарила все что могла – нет ее.

– Ну и фамилия распространенная… Зовут хоть ее как?

– Наташа… – Лия раздраженно ковыряет корягу ногтем. – Такая… плюшка слегка. Лицо круглое, еще и стрижка короткая, как дедовой газонокосилкой. Знаешь такие, которыми вручную надо?..

– Подожди-подожди. – Я пролистываю застарелые воспоминания. – Наташа… Темненькая такая… Беби-фейс?

– Ага! Точно! Тоже видел ее?

– Не лично, на компе у Фомина. – Пытаюсь реанимировать тот день в воображении: вот я врываюсь к доку, разворачиваю его ноут… Да, он называл ее Наташенькой. Как-то слабо она тянет на девушку Икс. Только если Икс Эль. – О'кей, допустим, я ее себе представляю. И как мне в ее сон попасть?

– Я-то откуда знаю? Это ж твои способности.

– Наташа, Наташа, Наташа… – Усиленно тру виски. – Что тебе снится, крейсер Наташа…

– Бред, – разочарованно выдыхает Лия. – Так ничего не выйдет.

– Ну уж пардон. Я предупреждал.

Она косится на меня подозрительно, морщит нос, шевелит губами, как будто хочет что-то сказать.

– Слушай… – неуверенно произносит она наконец. – А меня ты как нашел?

– Ну, я был на Тузе. Просто ехал и… ну, типа знал, куда мне нужно.

– А тут ты не можешь себе представить мотоцикл?

– Представить я могу что угодно, только он здесь от этого не появится.

– Тебе надо мысленно пересечь какую-то границу… Ты перемещаешься в чужие сны через движение…

– Что?.. Ты-то откуда знаешь?

– Так кажется. – Лия мечется от коряги до воды и обратно. – Может, море? Другая стихия, другой сон… Вдруг сработает?

– Что-то вот вообще на правду не похоже.

– Ну да, а то, что я предсказала аварию с мужиком, – это, значит, похоже? Давай пробовать, пока тебя не разбудили. В больницах фиг тебе дадут поспать, а надо еще добраться до Наташи. Если она вообще сейчас спит.

– И что ты предлагаешь? – спрашиваю со смутными нехорошими подозрениями.

– Ныряй, – просто отвечает она и кивает на серые волны.

– Гениально! Больше мне ничего не сделать?

– Нет, ну представь, что Наташа – там. На том берегу. Плыви. Плавать хоть умеешь?

– Баттерфляй, брасс, кроль…

– Понт, понт, понт. – Она презрительно хмыкает. – Вперед.

Вперед! Легко сказать. Выглядит отвратительно. Может, это вообще море Лаптевых? Может, я нырну во сне, а почки застужу наяву? Может, вообще вода превратится в черную кровь, а из глубины вынырнет нечто или чья-то рука утащит меня вниз? Я редко вижу во сне воду. Последний раз, когда в детстве приснилась река и я плавал в ней, проснулся на мокрых простынях.

– Ну?

Еще нукает она! Вот как женщинам это удается? Заставлять мужчину делать то, что он не собирался! Не нырну – решит, что я трус. А мне, может, просто не в кайф туда лезть… Ладно, к черту.

– Наташа Орлова. Орлова Наташа. – Как будто поможет! Попасть в чужой сон – это не так просто, как забить адрес в навигатор. – Фух!

Швыряю сандалии – и со всех сил несусь к воде. Мелко, нырнуть толком не выходит, дно царапает локти. Гребу как дурак. Море не ледяное, но противное, как осенняя лужа.

– Ну?! – кричу, отплевываясь. – Довольна? Ничего не выходит! Плоха…

Меня тащит под воду – быстро, стремительно. Я машинально открываю рот – легкие обжигает соленой водой. Черт! Так и знал, что будет засада! Но ведь мелко же было, едва по пояс! Свет удаляется с дикой скоростью, а меня всасывает все глубже и глубже, будто из морского дна выдернули огромную пробку. Мотает, крутит из стороны в сторону – брыкаюсь, гребу…

Пустота. Что?.. Где я? Белая вспышка, как будто фотоаппаратом щелкнули перед носом, – вокруг зеленоватые больничные стены. Я что, проснулся? Вроде у меня стены были розовые, разве что успели перевезти… А одежда? Да, все сухое, сандалии исчезли, но ведь это не та футболка, в которой я засыпал в палате. Переодели?

Стоп. Двери точно другие. И надпись по-английски на стекле: «Госпиталь Святого Георгия».

– Ты кто? Ты откуда здесь?! – испуганный женский возглас за спиной.

Оборачиваюсь – и вижу ту самую круглолицую с короткой стрижкой.

– Наташа? – Невозможно вот так с ходу поверить глазам. – Орлова?

– Откуда ты?.. Хотя… – Она подозрительно хмурится, вглядывается в мое лицо. – Ты тот хам… у Владимира Степановича… Это ты убил его? Я помню, как ты ругался с ним…

Девушки – это, конечно, мило, но неужели не было никого нормального с нашим даром?

– Меня зовут Мурад. И не трогал я Фомина, хотя в целом убийцу понимаю. Но не об этом сейчас. Лия сказала, ты можешь что-то знать.

– Лия?! – Круглое лицо вытягивается, Наташа испуганно пятится к стене, будто увидела полтергейста.

Да, блин… еще одну надо успокаивать, как дикую лошадь, и рассказывать, что я никого не планирую бить и насиловать. Сейчас начнет спрашивать, не убил ли я еще и Лию. Супер. Вот почему если у тебя кавказская внешность и пара татушек, то ты автоматом для всех исчадие ада?

Закатываю глаза, параллельно глянув на помещение. Похоже на реанимацию. Трубки всякие, аппараты, коматозник на койке.

– А это кто? Родня твоя?

– Нет. Не важно.

– Что, помирает? Плохи дела?

– Наоборот. – Она нетерпеливо подходит и загораживает собой больного. – Что ты сделал с Лией?

Что и требовалось доказать. Беру ее щеки в ладони и терпеливо, как слабоумной, разжевываю:

– Ничего. Я. С Лией. Не делал. Ясно? – И только когда она кивает, опускаю руки. – Кто-то незадолго до смерти Фомина взломал его комп. Искали наши дела. Мое, твое и Лии. Я так понимаю, мы коллеги по снам.

– Что?..

– Ну, это какая-то способность или вроде того. Я вот перемещаюсь по чужим снам. Лия предсказала аварию и спасла одного чувака из-под колес. Ты… – Вытянув шею, поверх Наташиной головы пытаюсь рассмотреть лицо коматозника. – Типа ангела смерти, что ли? Приходишь к умирающим?

– Сплюнь! – дуется она, сильно напоминая бурундука. – У меня… Не знаю… Я просто перемещаюсь к этому парню. Но не потому, что он… Короче, не потому, что он в коме. Вообще.

– И где мы?

– Лос-Анджелес.

– Вау! – с респектом киваю и заново осматриваюсь. – Скажи еще, у тебя тут кинозвезда…

– Короче, – перебивает она. – С чего ты решил, что я знаю что-то про убийцу Фомина?

– Можешь что-то знать. Можешь, конечно, и не знать, но с такой сонной фигней нам бы лучше вместе держаться, не? – Сую руки в карманы штанов, прохаживаюсь по палате. Наташа молча сверлит меня недобрым взглядом, а я делаю вид, что не замечаю ее недоверчивости. – Лия говорит, что Фомин с кем-то ругался по телефону. – Подхожу к окну, раздвигаю пальцем жалюзи. – С какой-то Анной Федоровной…

– Что?! – на вдохе вскрикивает Наташа и заходится кашлем.

– Ты чего?

– Анна… – Она мотает головой, подняв указательный палец. – Анна Федоровна?! Мицкевич?..

– Это уж тебе виднее. – С интересом присаживаюсь на спинку койки. – И кто это?..

– Слушай, я не уверена, что ты не глюк. – Наташа с сомнением жует нижнюю губу. Точно бурундук.

– О'кей, давай встретимся в реале. Адрес назови.

– Ты уверен? Может, лучше на нейтральной?..

– Красотка, я бы попросил телефончик, но цифры не мой конек. Ник в скайпе? – Она заметно нервничает, мнет ладони. Кажется, не самая общительная… Ну да ладно, может, Лия как-то ее разговорит…

– Нат, нижнее подчеркивание, игл.

– Через «и» с точкой?

– Нет, как орел. Ну, «еагле».

– Слушай, а может, все-таки адрес?..

Но не успевает Наташа ответить, как аппаратура у коматозника начинает зверски пищать, я жмурюсь, затыкая уши, открываю глаза снова…

– Доброе утро. – Миловидная сестричка со стерильной улыбкой наклоняется надо мной и протягивает пиликающий электронный термометр. – Давайте померяем?

– Ручка у вас есть?

Мурад встал, игнорируя распорядок больницы. Наплевав на протесты медсестры, прошел к посту, первой попавшейся ручкой нацарапал на внутренней стороне запястья ник Наташи в скайпе, пока тот не выветрился из головы. И вот надо было матери устраивать этот спектакль с отбиранием телефона! Что она пыталась этим доказать? Что ее сын еще маленький и можно его наказывать?

– В общем, так. Вещи мои принесите – и я пошел. Но если дадите еще позвонить, буду прям вот сильно благодарен.

– Подождите, Мурад Артурович. Надо сначала дождаться лечащего врача, потом вашего отца…

– Отчима. Как вас там, девушка?..

– Лена, но…

– Вот и прекрасно, Лена. Передадите моему лечащему врачу, что я выздоровел. Палата оплачена?

– Но…

– Супер! Всего вам… – Он вдруг замер, вдохновленный неожиданно удачной идеей. – А знаете что? Набросайте еще для института справку. Что-то типа «освобожден от занятий на месяц». Хотя нет. Лучше – на два. О'кей?

Конечно, так просто уйти не удалось, но спустя час ругани с заведующим, которому Валера уже явно успел расписать, какого опасного наркомана к ним привезли, Мурад все же высвободился из больничных кандалов. Пришлось взывать к закону. Анализы на дурь чистые? Восемнадцать лет есть? С адвокатом побеседовать хотите?

В общем, заведующий и медсестричка Лена остались позади, а больничный на два месяца покоился во внутреннем кармане. Чертов институт! Но теперь мать точно не прикопается с нравоучениями о прогулах. Сама же обеспечила ему законный больничный.

Мурад вышел в промозглый февральский день, ступил в лужу талого снега, вспомнив купание во сне, и, поежившись, стал соображать, как добраться до Барвихи без денег, карточки и телефона.

Долго думать не пришлось: не успел Мурад дойти до ворот, как его кто-то похлопал по плечу. Лия.

– Ты здесь откуда?

– Пришлось повозиться. Обзванивала больницы. Кто ж откажет безутешной сестре?..

– Ты ж моя стервочка… – Мурад приобнял ее по-дружески. – Ладно, поехали домой. Разберусь с предками, покидаю манатки – и я весь твой.

В такси Мурад рассказал Лие про Наташу и ее сон, показал на запястье ник. Пока машина толкалась в пробках, Лия уже набрала Наташе, и вскоре ее лицо возникло на экране телефона.

– Значит, правда, – изрекла та вместо приветствия.

– Она самая. – Мурад прижался к Лие, чтобы его было лучше видно, и помахал рукой. – Ну так что, расскажешь про эту свою Минцевич?

– Мицкевич, – поправила Наташа и вздохнула. – Не верится, что я в этом участвую… Ладно. Слушайте.